"ЗНАЕМ МЫ НАШЕГО БРАТА"

-    

Прежде всего,  заполните, пожалуйста, анкету, - предложили мы братьям.

-     Каждый в отдельности?

-      Нет. Одну на двоих.

Братья пошептались, присели к столу и через десять минут вручили нам
заполненный листок:

" Я, Александро-Леонид Каневский,  дважды родился в городе Киеве. Мне давно перевалило за сто лет. Я окончил Автомобильно-дорожный институт и Высшее Театральное  училище имени Щукина. Дважды переезжал в Москву, в первый раз в 1956-ом году, второй раз - в 1982-ом. Одна моя  половина около сорока лет работала в театрах, снималась в кино и на телевидении, вторая - нигде не работала, сидела себе за письменным столом, сочиняла всякие смешные истории и жила не хуже первой половины. Я - был членом трёх творческих союзов СССР, а двух из них
(Союза кинематографистов ССС и Союза театральных деятелей - дважды.) Я - Заслуженный артист России, член международного Пен-клуба, обладатель двух Международных литературных премий и Лауреат Международного Кинофестиваля.

- Спасибо. Первый вопрос к вам, Леонид: вы много лет играли прославленного инспектора уголовного розыска - посоветуйте, с чего начать это интервью?

- С перекрестного допроса.

- Так и сделаем. Саша, что такое, по-вашему, юмор?

- Раньше я бы ответил, что юмор - это сатира, пропущенная  через мясорубку цензуры. Теперь я отвечу, что юмор - это черта  характера.

- Юмор - это талант?
- Скорее, болезнь. А ещё точнее, это - образ жизни, особое видение  даже самых трагических моментов. У истинных юмористов  мозги всегда немного набекрень.

- У моего старшего брата, - вмешался Леонид, - чувство юмора прорезалось вместе с молочными зубами. Ещё в школе он устраивал такие  розыгрыши, что нашу маму  каждую неделю вызывал директор.

-  Леня, но ваши роли и в театре, и в кино доказывают, что и вас чувство юмора  не обошло стороной.

- С кем поведёшься!.. Есть в России такой афоризм: "Сатира помогает нам жить, а юмор - выжить". Чтобы выжить, имея такого старшего братца, мне необходимо было спасительное чувство юмора - ведь он меня бил.

- Не бил, а учил, человека из тебя делал. Правда, до конца не удалось: в восьмом классе он начал заниматься борьбой и штангой, бить его стало небезопасно, вот я и недоглядел - он пошёл в артисты.

- Это особенно огорчило папу - он был крупным специалистом по технологии переработки фруктов и овощей… Мечтал, что кто-то из нас пойдёт по его стопам. На Сашу он давно махнул рукой - тот уже с шести лет кропал стихи. А я был толстым мальчиком, любил покушать и папа часто брал меня с собой на фабрики, в совхозы…Я там с удовольствием  ел, пил, пробовал, опять ел…Так продолжалось до седьмого класса.

- А что было в  седьмом классе?

- Я поступил в драмкружок при клубе МВД.

- Ага! Значит, именно тогда милиция вошла в вашу жизнь?

- И  театр…  Я стал бегать на репетиции, в доме появился  Станиславский и папа понял, что последователей у него не будет.

- Но покушать он по-прежнему любит, - ехидно уточнил Александр.

- А ты - нет?

- И я, - честно признался старший брат, - слава Богу, отсутствием аппетита мы оба не страдаем.

- Наличие такого аппетита не могло не сказаться на моей фигуре, - продолжил  Леонид, - я был хорошо упитанным ребёнком - это меня очень огорчало, ведь я мечтал о кинокарьере.

- Но я же тебя успокоил.

- Да. Старший брат утешил: "Не волнуйся: уже есть широкоэкранные фильмы - поместишься". Но я решил на это не надеяться, перестал объедаться, отказывался от пирогов, тортов, пирожных… Стал усиленно заниматься спортом и занимаюсь до сих пор.
                              
-  Это видно - вы в прекрасной спортивной форме.  А вы, Саша, как явствует из  анкеты, окончили Автодорожный институт?

- Так точно.

- Он даже построил один мост, - похвастался  старшим  братом Леонид.
- Где именно?

- Не скажу, я хорошо отношусь к вашей редакции. Адрес моего моста я даю только врагам.

  -     Спасибо за заботу.  А теперь вернёмся к вам, Леонид. Вы окончили Щукинское училище и потом служили в разных московских театрах?

- Всего в двух:  сперва в Ленкоме, а  затем  -  в Театре на Малой  Бронной. Мне, вообще, присуще постоянство.

- Вы работали с Анатолием Эфросом?

- Да. Он - мой учитель, гениальный режиссёр, счастье, что я попал в компанию его артистов.

- Он вас любил - ваше фото на обложке его книги "Репетиция-любовь моя"

- Я там в роли  Трубача из спектакля "Снимается кино",  небольшой эпизод.
 
- Но он очень нравился, о вас много писали. Вы, вообще, мастер эпизодов. Вспомнить вашего гангстера из "Бриллиантовой руки" - этот фильм принёс вам  широкую популярность.

- Да,  ещё до "Знатоков" меня стали узнавать на улицах. Женщины интересовались, не накладные ли волосы у меня на  груди, мужчины  спрашивали, на каком языке я там  ругаюсь.

- А, действительно, на каком?
- Это абракадабра, я её сам придумал. Собрал имена и фамилии своих друзей, знакомых, добавил разные заграничные  ругательства… Гайдай смеялся, ему понравилось.

- Я знаю, что впервые вы снимались в фильме вашего брата. А потом ваши творческие пути пересекались?

-       Ещё учась в Щукинском, он вымогал у меня монологи.
     
- Зато теперь, в концертах, читаю только сашины рассказы.

- Лёня, а в спектаклях вашего брата вам приходилось когда-нибудь играть?

- Чтобы не упрекали в семейственности, я никогда не предлагал свои пьесы  театрам, в которых он служил, - ответил Александр.

- А театр "Гротеск", - напомнил Леонид, - я же был там и членом худсовета и участвовал в твоих  шоу-программах.

- А что это за театр? - поинтересовались мы.

- Как только замаячила перестройка, мой братец-авантюрист решил создать свой театр. Пригласил в художественный совет меня, Эдуарда Успенского, Григория Гладкова, Павла Дементьева и Леонида Якубовича. Я его, как мог, отговаривал, но он уже завёлся - пошёл к Лужкову ( Тот был тогда заместителем мэра Москвы) и получил шикарное помещение на Таганке.

-    И театр состоялся?

-    Конечно.
 
-          Саша, пожалуйста, чуть подробней.

 -          Мы открылись грандиозным представлением "Ночь Смеха", начиналось в восемь вечера, кончалось - в восемь утра.  Действие происходило и на сцене и  в фойе.

 -      А кто участвовал в этом шоу?

- Во-первых, все члены худсовета: братец Лёня, Григорий  Гладков со своим ансамблем "Кукуруза", Эдуард Успенский, Павел Дементьев с рок-группой "Музыкальная хирургия" и я… Я обзвонил  своих коллег, самых популярных, и сказал: ребята, денег нет, всё, что заработаем от сбора, разделим между вами - это будет, конечно, по чуть-чуть, но помогите создать театр… И вы знаете, все откликнулись, все пришли!.. И Сергей Юрский, и Аркадий Арканов, и Михаил Мишин, и Татьяна Догилева, и Семён Альтов, и Лёва Новожёнов, и весь "Крокодил", и вся "Литературка",  клуб " Двенадцать стульев"… Вёл это представление тогда ещё неизвестный телезрителям Леонид Якубович, собственно,  с этого  вечера и началась его карьера шоу-мена. Кто не мог приехать, прислали свои книги и пластинки для аукциона:  Жванецкий, Горин, Задорнов…

- Как приятно, что  существовала солидарность клана.

- Да, тогда не всё измерялось деньгами, были другие приоритеты.
 
- Прошло успешно?

-  Ещё как! Зрители до восьми утра не расходились. В тот же день появились три потрясающих статьи в трёх газетах, помню одно из названий: "Ах, зачем эта ночь так была коротка!"

 -      Саша, если конкретизировать, против чего вы больше всего выступали и выступаете?

- Против ханжей,  жуликов, невежд, приспособленцев, бюрократов, дураков…

- И каков результат?

- Честно?
 
- Честно.

- Боевая ничья.
            
- А вам, Леонид, в вашем сериале про "Знатоков" удалось достичь  более эффективных результатов?

- На экране - да, в жизни - не уверен. Но мы старались.  Для нас было главным - правдиво передать человеческие   взаимоотношения,  понять психологию человека, совершившего преступление.

- Лёня, вы оба  всегда были известны и богаты,  у вас было  много  друзей, так?

- Так. Но не точно сформулировано. Во-первых,  насчёт богатства - несколько преувеличено, а во-вторых, насчёт друзей: не было, а есть.

- И причём  здесь богатство? Разве друзей можно купить? Их можно только продать.

- Тот редкий случай, когда я со своим  старшим  братом полностью согласен: мы умеем приобретать друзей и очень дорожим ими, часто встречаемся, обожаем дружеские застолья.

- Особенно Лёня. Он умеет по-гусарски загулять, шумно, весело, до утра.

- А ты нет?

- И я тоже. Но  в этом ты лидируешь.

-        Саша, вам, наверное, не раз говорили, что вы внешне очень похожи?

- Конечно. Однажды, во время моего выступления, из зала пришла записка:  " У вас с вашим братом одно лицо, правда?" Я ответил: " Правда. Мы его носим по очереди".   И  усы у нас переходящие.
- Что это значит?

-        До двадцати пяти  их носил я, после двадцати пяти - он.    Однажды, когда у нас   двоих брали интервью на Всесоюзном Радио, диктор решила порадовать меня: "Вы очень похожи на своего брата, и голос у вас такой же, как  у него!".  И тут я заорал на всю страну: " Это он похож на меня!.. Я - старший! Это моё лицо и мой голос - он похитил их у меня и выдал за свои. Он даже имя у меня украл: назвался  в сериале Шуриком, а это я - Шурик, я!".

-     А как вы, Леонид, на это отреагировали?

   -     Я ему очень спокойно ответил:  " Попробуй, теперь, докажи". А, вообще,  мы действительно похожи, поэтому ему  часто приходилось ставить автографы за меня, а  мне - подписывать его книги.

-     Спасибо, братики, не будем вас больше мучить. Успехов вам, здоровья и благополучия.  Нам бы хотелось, чтобы финал этого весёлого интервью был лирическим и трогательным.  Саша, у вас есть что-нибудь этакое?

- Конечно. Ведь юмористы сентиментальны. Я прочитаю несколько строк из стихотворения, которое читал на лёнином  дне рождения:
- 
                             … Ах, Лёня, Лёня, дорогой мой братик,
                             Исколесили много мы дорог,
                             На сколько нам ещё бензина хватит
                             И сколько нам осталось - знает Бог.
                             Но нету, нету, нету угомону,
                             Бежим, бежим, бежим, бежим по кругу,
                             И вместо встреч - звонки по телефону,
                             И привыкаем жить мы друг без друга.
                             Но папы с мамой фотографии, как фрески
                             На стенке, чтобы нам напоминать:
                             Мы спаяны фамилией Каневский,
                             И друг от друга нас не оторвать!