ГАЯНЭ

Девочки выросли. Старшие вышли замуж. Дома осталась одна Гаянэ, которой в этом году исполнилось двадцать семь. Жениха у нее не было и ни с кем она не встречалась. Виола и Жанна в ее возрасте уже давно были замужем и успели родить. Потому что мама сама нашла им мужей. И не ошиблась с выбором. Правда, Виола уехала к мужу в Баку. Но от Тбилиси до Баку рукой подать - на поезде всего одна ночь. И они часто виделись. То мама к дочке поедет погостить на недельку. То Левончик - муж Виолы -  привезет ее с дочкой к бабушке в  Тбилиси.

Левончик оказался прекрасным мужем. Виола закончила зооветеринарный институт, но ни дня не работала. Муж не разрешил. Считалось, что она занимается воспитанием дочери. Жили они со свекровью в частном доме,  порядок в котором поддерживала не Виола, а свекровь.  

Как ни билась Сатеник, а к порядку своих дочерей приучить не смогла.  Однако свекровь на невестку не жаловалась. Все терпела ради сына. И Сатеник была благодарна ей за это. В каждый свой приезд самый лучший подарок она привозила не внучке, а свекрови Виолы в знак благодарности за ее терпение.

Женщины понимали друг друга без слов. И обе вздыхали, глядя на то, как  холеная и наманикюренная Виола ходит целый день в банном халате и валяется на диване, тупо уставившись в телевизор.

А Виола скучала и подумывала о возвращении в Тбилиси. Она была готова  взять ребенка и  укатить в родной город,  если бы не мама, которую дочка боялась огорчить. В свое время ей пришлось расстаться с парнем, потому что он не понравился Сатеник. Но  в  один из приездов в Тбилиси она возобновила с ним  отношения. Теперь, однако, это были не прогулки  за ручку по Комсомольской аллее, а настоящая страсть. Стоило ей вспомнить их последнюю встречу, как она начинала краснеть и   сердце  сладко сжималось в груди. 

Средняя дочка Жанна жила отдельно от свекрови. Сатеник каждый раз было стыдно за свою дочь, когда она являлась к ней в гости  без предупреждения. В спальне постель не застелена. В детской некуда ступить - все игрушки маленькой Карины валяются на полу. В  раковине на кухне гора немытой посуды. По-видимому, еще с вечера.

Слава Богу, муж Жанны целыми днями пропадал на работе. Сатеник  надевала фартук и становилась к раковине. А дочку посылала в спальню. Не пристало матери стелить супружескую постель. Затем мама с дочкой наводили порядок в детской.

И только после этого Сатеник соглашалась выпить в доме средней дочери стакан чаю с пахлавой. И с горечью думала, что она в возрасте Жанны была совсем другой. Муж выгнал бы ее через неделю после свадьбы, если бы застал такой бардак в квартире. А  Жорик все терпел.

Жанне повезло. У ее мужа был легкий характер. К тому же он до сих пор был влюблен в свою жену. И прощал ей все. Беспорядок на кухне, отсутствие обеда. Чистого белья. И ее дочь без зазрения совести пользовалась тем, что Жорик не мог жить без нее и их маленькой дочурки.

Жанна была очень красивая. Высокая, стройная, длинноногая. А лицо! Чувственные алые губы не нуждались в помаде. И тушь не нужна была ее большим, обрамленным черными ресницами карим глазам. Муж терял голову, стоило ему дотронуться до ее гладкой, белой кожи.
В кого ты такая? - шептал он по ночам, припав к ее большой
груди.

Кто его знает. Ни в маму, ни в папу! - со смехом отвечала жена,
отпихивая мужа.

Жорик, хватит! Я не могу каждый день! Дай поспать! - она
пыталась вырваться из объятий разгоряченного супруга.

Жорик не понимал, как можно лежать рядом с такой чувственной женщиной, которая заводилась от одного его прикосновения, и просто спать.

Ты меня дразнишь! На самом деле тебе хочется! - отвечал он.
Нет, не хочется! -  капризничала Жанна, а рука ее тем временем
тянулась туда, где, по словам Жорика, находился его "алмазный фонд" .
Я же говорил, -  не успевал простонать он, как ее лицо уже
нависало над ним, а ноги обхватывали его бедра.

Жанна работал в школе учительницей английского языка. И все ученики старших классов и молодые учителя  были влюблены в нее. Но она на них внимания не обращала. Зачем? Если дома у нее было все:  восхищение, преклонение, страсть и обожание. Жорик жил на улице Гоголя.  В  одноэтажном доме дореволюционной постройки, где ему принадлежали три большие комнаты. Родители Жорика  купили сыну квартиру перед женитьбой, а  через неделю после свадьбы укатили к себе в Кировакан и невестку своим присутствием не утомляли. Приезжали раз в год. Зато внучку брали к себе очень часто. Чем заслужили любовь Жанны. 

Все же мама молодец! Такого парня нашла ей! Считай без родственников и с квартирой! Красивого и обеспеченного. Жанна до сих пор не верила своему счастью. Жорик прилично зарабатывал. К нему на стрижку  и укладку женщины записывались за много дней вперед. Самых важных  клиенток он принимал на дому. 

Каждое лето она с дочкой и мамой ездила отдыхать в Железноводск, а  потом  мама  возвращалась в Тбилиси, а они  летели в Сочи, где их ждал Жорик.  Жанна очень жалела, что с ними нету мамы, которая, как всегда, взяла бы  на себя все хлопоты по хозяйству и смотрела  бы за внучкой.  Но мужу хотелось  побыть со своей семьей. И  приходилось считаться с его желанием.

Гаянэ не была похожа на своих сестер. Закончив  английскую спецшколу с золотой медалью, она поступила в педагогический институт. Потому что уже давно решила, что будет учительницей. Но в институте увлеклась общественной работой. Ее выбрали комсоргом группы, потом секретарем комсомольской организации   курса, а затем - всего института. И после окончания пединститута  пригласили на работу инструктором орготдела   ЦК комсомола Грузии.

Сатеник не понимала свою дочь. Гаянэ пропадала на работе с утра до вечера. Часто ездила в командировки по республике. И все время говорила только о работе. А ведь она не была дурнушкой или очкариком. Правда, ходила, как уточка, переваливаясь. И немного косолапила. Да и ростом не вышла. И бедра были крутые. Но кожа, как у ее сестер, была холодная и гладкая. И белая-белая. Это при наличии густых  и тяжелых черных волос и больших, выразительных карих глаз.

Одевалась дочка скромно. Брюк не носила. В основном юбки и белые блузки с пиджаками. Туфли без каблуков. И почти не красилась. Дома она все время что-то писала или читала. Мама в ее комнату входила редко -  старалась ей не мешать. По хозяйству ничего не поручала. Дочка даже не ходила на базар или в магазин.
 
По выходным Жорик заезжал за тещей, и они закупали основные  продукты  на неделю для обеих семей. Жанна ездила с ними очень редко. Зять полностью полагался на тещу. Потому что та умела покупать очень дешево и торговалась до последнего.

Вернувшись домой, Сатеник выкладывала купленные на рынке продукты на стол. И начинала звонить Жанне. Надо было поделиться с дочерью очередной удачей. Гаянэ  не стала бы ее  слушать. А Жанна с интересом расспрашивала Сатеник, почем нынче вишни и абрикосы. За сколько она купила картошку и лук.

Мать охотно отвечала дочери, хотя в глубине души понимала, что цены ее совершенно не интересуют. Просто Жанна  знала, как можно подлизаться к матери, доставить ей удовольствие.  И мама каждый раз попадалась на ее удочку.

Но в последнее время их разговоры в основном касались не цен на продукты, а будущего Гаянэ. Мама забила тревогу. У младшей дочки критический возраст, а она все вечера сидит дома. Или пропадает сутками на работе.

Мама, а может, у нее в ЦК кто-то есть?    - допытывалась Жанна.
Говорит, нету, - вздыхала Сатеник. - Прошу тебя, дочка, поговори с
Жориком. Вдруг у него среди друзей есть неженатые?
Есть, конечно,  Армик, например!

- Какой такой Армик? Я его знаю? - мама волнуется. Она  вела
переговоры со многими матерями  молодых людей возраста ее дочери и армянской национальности. Но неженатых среди них не оказалось.

- Как тебе объяснить? Он живет в Ереване, бывает в Тбилиси у
родственников. Вдовец. Тридцать пять лет. Сыну десять. Думаю, это тот мужчина, который может понравиться Гае. Он много пережил. Его жена в  32  года умерла от рака.  Живут они с сыном вдвоем в отдельной квартире.
Армик работает инженером на коньячном заводе.

Когда он приедет в Тбилиси? Мужчина взрослый, много
переживший, обязательно вызовет у нее сочувствие.

- И я так считаю, мама. Сейчас скажу Жорику, чтобы позвонил ему. 
А ты подготовь мою сестру-дикарку.

- Будет сделано, доченька! - Сатеник вешает трубку и стучится в
комнату Гаи.  Надо поговорить с  дочкой. Неужели она не мечтает о муже и детях?

Гая выслушала мать молча, а потом  попросила ее не беспокоиться. Потому что ни с каким Армиком  она знакомиться  не собирается.

- Как не собираешься? - Сатеник  не верила своим ушам. - Ты
хочешь всю жизнь посвятить комсомолу?

- Нет, мама, но замуж по сватовству не пойду.

- А вдруг он хороший человек?

- Вполне возможно. Но я хочу выбрать сама.

- Доченька, тебе ведь двадцать семь. Жанна и Виола в твоем
возрасте уже имели детей. А ты даже ни разу не целовалась!

- Откуда ты знаешь? - Гая заливается румянцем.

- Оттуда. Посмотри на себя. Ты губы не красишь. Одеваешься,
как монашка. Кто на тебя такую посмотрит! - Сатеник понимает, что говорит лишнее. Но не может сдержаться. - И никуда не ходишь. Все выходные сидишь дома в халате.

- Скоро все изменится.

- Изменится? Интересно как? - мама удивленно смотрит на дочь.

- Меня направляют на учебу в Москву в Высшую комсомольскую
школу.

- Сколько можно учиться, дочка? Ты уже пединститут закончила.
Какие-то курсы в партшколе. И снова собираешься сесть за парту?

- Да, мама, всего  два года. Я получу второе высшее образование на
международном факультете. То есть смогу работать с иностранцами.

- С иностранцами? Какими иностранцами?

- Буду в ЦК комсомола работать в международном отделе. Меня
могут оставить в Москве. Получу там квартиру.

- Не пущу. Что ты такое говоришь? Собираешься жить одна, без
родственников в чужом городе?

- Ну и что! Знаешь, сколько в Москве армян!

- Выйди замуж, а потом поступай в свою школу.

- Мама, в школу я поеду в сентябре. А днями полечу  на
собеседование. Мне уже купили билет. Вылетаю двенадцатого.

- Сколько времени там пробудешь? - мама  пасует. Спорить с
Гаянэ она не умеет.

- До четверга.

- А потом?

- Если пройду, к первому сентября поеду.

- Дай слово, что до 1 сентября встретишься с Армиком.  Это не
просьба. Это ультиматум, - мать встает.

- Даю, - Гаянэ готова на все, только бы уехать. И мать ловит ее на
слове.

Как ни странно, Армик ей понравился.  И сердечко у девушки екнуло, когда он взял ее за руку. Но Гаянэ вида не подала и сообщила матери, что замуж за вдовца не пойдет. И чужого ребенка воспитывать не собирается.

Первого сентября она сидела в актовом зале  учебного корпуса Высшей комсомольской школы и слушала лекцию ректора об истории создания ВКШ и ее сегодняшнем дне. 

Что и говорить, ей несказанно повезло!  Гая пребывала в эйфории уже несколько дней. Она успела облазить всю территорию вуза, располагавшегося  на окраине Москвы, рядом с Кусковским парком.

"Боже мой!" - шептала она, глядя на желтые ковры одуванчиков и клумбы перед учебными корпусами, вокруг которых стояли скамейки. Ей очень хотелось посидеть на них, но скамейки оккупировали переводчики, свободные от занятий, с которыми она еще не была знакома.

А какой потрясный здесь спорткомплекс! На первом этаже столовая,  на втором - бассейн и спортзал. И корты есть. Но больше всего ей понравился кабинет ораторского искусства, в котором и у нее будут занятия. Она с нетерпением ждет их, потому что часто робеет перед большой аудиторией.

Международников  собирали по крупицам со всего Советского Союза. Получилась очень сильная группа. Не так-то легко было найти молодых людей с опытом комсомольской работы, знающих один или два иностранных языка.

В одной группе с Гаей оказались ее земляк, азербайджанец  Мазаир, живший в Гардабани, Рустам из Ташкента, Мила из Казахстана, Володя из Степанакерта. И  самый красивый и умный парень из Фрунзе, в которого сходу влюбились все девушки в  группе. Гае Сергей тоже нравился, но она виду не подала, так как буквально через неделю он стал встречаться с  москвичкой.

Гая держалась в группе особняком. По вечерам не сидела у мальчиков в комнате, не пела под гитару и не рассказывала анекдоты. Дома мама не одобряла такого поведения.  И к мальчикам в гости отпускала ее очень редко. При условии, что шла она не одна, а со своими подружками.

После занятий Гая  бежала в столовую. Девчонки в ее комнате готовили обед сами - варили макароны, курицу, жарили рыбу. Она  готовить не умела и не любила. Да и время было жалко тратить на готовку и походы в магазин.

Из столовой она направлялась в библиотеку. Сидела там  часов  до семи-восьми. Поужинав в той же столовой, Гая возвращалась в общежитие, принимала душ, делала постирушку и заваливалась с книжкой на кровать. А в одиннадцать шла спать. И так каждый день.

Анджей заметил ее в столовой. Но подойти там не решился.  Знакомство произошло в комнате отдыха общежития, где заседал оргкомитет по проведению праздника первокурсника. Гая, будучи председателем оргкомитета,  была занята распределением заданий. И на Анджея, который тихонько сидел в углу, внимания не обращала.  

А он не мог оторвать от нее глаз. Любовался ее нежно-белой кожей,  прелестным овалом лица, на котором горели   темные глаза.  Внезапно она повернулась, поймала его взгляд  и  смутилась. Он встал и пересел за стол, поскольку заседание закончилось и народ начал расходиться.

- Давай познакомимся! - улыбнулся двухметровый  амбал.

- Так сразу? -  удивилась она.

- А что в этом такого? Мне хочется узнать тебя поближе.

Она хотела  было ответить ему резко: мол, а мне  - нет. Но прикусила язык. Парень было очень хорош собой. Настоящий викинг. Ее взгляд смягчился, она улыбнулась.

- Будем знакомы. Меня зовут Гаянэ.

- А меня Анджей. Я из Польши. А ты?

- Я - армянка, живу в Тбилиси.

- То-то у тебя такие красивые волосы. И глаза! - мечтательно
произнес блондин с густой бородой. 

- Ты тоже ничего! - засмеялась она и покраснела. Она не привыкла
так свободно разговаривать с парнями. На работе Гаянэ держалась сухо и официально.

- А что если нам пойти в кино? Сегодня в актовом зале какой-то американский фильм. Ты как?

Она  слышала от многих девчонок, что поляки страшные ловеласы. Что они могут в два счета соблазнить любую женщину. Но он не такую напал.

- Сегодня не могу.

- А когда?

- Не знаю пока. Загляни завтра в тридцать третью аудиторию 
второго корпуса. У нас там  занятия до двенадцати. Я тебе скажу.

- Хорошо, мы тоже занимаемся во втором корпусе. Я обязательно
приду.

Мама была бы ею довольна. Она встретилась с ним только через неделю. Они погуляли по центру, поели мороженое и вернулись в общежитие. На следующий день он постучал в ее комнату. Но она ему не открыла. Хотя парень ей понравился. 

Они виделись раза два в неделю. Обычно по выходным. Он приглашал ее к себе на обед. Сам варил суп, жарил отбивные. Она ела, вела светскую беседу. Помогала ему готовиться к занятиям по философии и политэкономии, Он получал в ВКШ  первое высшее образование.

Девочки из ее комнаты поражались. Чем такого красавца под два метра роста с роскошной бородой и пышными светлыми волосами могла привлечь эта серьезная и хмурая девица? К тому же такая высокомерная и замкнутая. Такие же вопросы задавали ему и его польские друзья.

Он затруднялся им объяснить, но сам знал точно: своим  отношением к делу, которому она посвятила свою жизнь. Верой в идеи коммунистической партии. Искренней любовью к родине. Он был потрясен. Думал, что таких людей в Союзе уже не осталось. Оказалось, он ошибся.

Гаянэ была именно такой. Волевой и непреклонной, когда речь шла об  ее убеждениях. И руководство школы ценило в ней эти качества. Ее избрали парторгом группы. Шли разговоры, что в ЦК ей уже  держат место.

Анджей мечтал о поцелуе. Хотя многие девчонки были готовы лечь с ним в постель в первый же день знакомства. Они  встречались целых четыре месяца, прежде чем он решился поцеловать ее. Она не оттолкнула красавца, но  и не ответила на его поцелуй.

Он сходил с ума. Стоило ему дотронуться до ее белой кожи, как желание  становилось нестерпимым. Он еле справлялся с собой. Иногда вскакивал и  выбегал из комнаты, чтобы она не поняла, до какой степени ее холодность и бледность возбуждают его.

Она видела и молчала. Потому что ничего подобного не чувствовала. Просто умом понимала, что такого красавца больше не встретит никогда. Что надо принимать решение. Но не могла.

В его объятиях она не дрожала. И не возвращалась со свидания  такой веселой и  возбужденной, с красными пятнами на щеках и следами от засосов на шее, как ее сестра Жанна.

Ей хотелось  испытать  ту же гамму чувств, которая отразилась на лице Жанны, глядевшей на спящего жениха еще до замужества. Так же страстно желать своего избранника, представлять, как все у них будет. Но только после свадьбы. Это она знала твердо.

Анджей сделал  ей предложение  в самом начале  следующего учебного года. Она попросила дать ей время. Мурыжила парня дней десять. А потом согласилась. Он был на седьмом небе от счастья, надеялся, что теперь, когда они собрали все документы и подали заявление в ЗАГС, она  станет его.

Но Гаянэ и не думала с ним спать. Она была занята приготовлениями к свадьбе. Носилась с мамой и Жанной по магазинам, покупала платье, туфли, белье. Молодым дали комнату в общежитии. И из ресторана они вернулись в нее вдвоем.

Анджей дрожал от нетерпения. Наконец она позволила ему снять с себя платье. И он зарылся в ее нежное тело. Уткнулся лицом ей в живот. А руки нащупали маленькие груди. И сжали их.

Он был нежным и ласковым. Все время спрашивал ее о чем-то. Она же мечтала, чтобы это поскорее кончилось. И, как учила мама, сразу помчалась в душ. И уже больше не подпустила его до следующего дня. Хотя он пытался ласкать ее. Нет. Хватит. Пусть хочет ее всегда. А она будет позволять ему, когда этого захочется ей.

Гая относилась к матери всегда с уважением, но после свадьбы стала советоваться с ней по любому поводу. Опыта у нее не было. Мама же  всегда знала, как надо поступить. И мама ей советовала терпеть и ждать, когда он разбудит в ней женщину, чтобы и ей его ласки доставляли радость.

Время шло, но  разбудить в ней ему не удавалось ничего. Она ждала ребенка: мама запретила ей предохраняться. Годы поджимали. Гая родила мальчика, которого назвала именем  мужа. Хотя мечтала дать ему имя своего отца. Но Анджей упросил ее.

Анджею оставалось  учиться всего-ничего. Она не работала. Надо было определяться: едут  они в Польшу или остаются в Москве. Гая   решила: в Польшу она не хочет.  И тогда с помощью своего польского начальства Анджей поступил в аспирантуру ВКШ, а Гаю взяли на работу в Научный центр, находившийся на территории школы. 

В одном Гая была похожа на своих сестер: не любила хозяйничать в доме, готовить и стирать. Все делал он. И даже стирал ее вещи, так как ей было некогда. Она была членом партбюро Научного центра, сдавала кандидатский минимум. Возилась с ребенком.

Единственное, что она умела - вести  часами разговоры с многочисленными гостями. Подавать чай, нарезать торт. А потом бросать все и ложиться спать. Анджей злился, но убирал со стола и мыл посуду. А она шептала ему в постели:

Ты понимаешь, на какую жертву я пошла? Я отказалась от своей
карьеры. А ведь меня брали в ЦК комсомола. В отдел пропаганды. Я могла бы стать секретарем ЦК в будущем.  Но предпочла тебя, дорогой,- с этими словами она поворачивалась к нему спиной и засыпала.

Он нежно целовал ее белоснежную спину. И пытался повернуть жену к себе лицом. Однако она не соглашалась. А когда однажды он решил овладеть ею в такой позе, она, красная от возмущения, вскочила с кровати и ушла  на кухню, где просидела до утра.

Гая на всю жизнь запомнила рассказ мамы о том, чего не должна делать приличная женщина. И все попытки мужа доставить ей наслаждение, нащупать слабое место в ее обороне заканчивались ничем.

Армик прилетел в Москву в командировку. Побывал на ВДНХ, затем в главке. Уже под вечер он спустился в метро и поехал в Текстильщики к родственникам покойной жены, у которых остановился.

В вагоне он обратил внимание на женщину, сидевшую напротив,  в которой, немного помучившись, узнал Гаю. Он тут же  вспомнил, как  несколько лет назад их пытался свести Жорик. Как она понравилась ему. С первого взгляда. Потому что была  очень похожа на его покойную жену Лусик. Такую же хмурую и неприступную.

- Гая? - он встал со своего места и подошел к ней.

- Да! Ой, Армен! -  Гая улыбнулась и подвинулась, чтобы он сел рядом. 
 
Он доехал с ней до "Ждановской". Проводил на автобусе до остановки "улица Молдагуловой". И они еще простояли около часу рядом с проходной.  Армен оставил ей телефон своих родственников. Она обещала позвонить.

Гая не спала всю ночь. Ничего подобного она не испытывала  после знакомства со своим красавцем-мужем, который так нравился женщинам. А когда он наваливался на нее своей двухметровой тушей, ей хотелось кричать от обиды и боли.  Он разрывал ее изнутри. И его ласки прожигали ее кожу. Она не знала, как должно быть. Но знала точно, как быть не должно.

Гая не привыкла звонить первой. И не привыкла выставлять напоказ свои чувства. Но в этот раз она не могла дождаться утра.  И позвонила Армену часов в двенадцать дня.  Он словно ждал ее звонка. Сразу взял трубку.

Они встретились в Текстильщиках. И молча проехали на автобусе несколько остановок до  квартиры родственников его покойной жены  на Краснодарской улице. Родственники были на даче. И должны были вернуться только  в воскресенье вечером.  Он обнял ее в прихожей. И она первая прильнула к его губам.  А ее руки уже  лихорадочно расстегивали его сорочку. Он молча подчинялся ей.

Все же поляки очень ласковые и умелые мужчины! Она знала, что надо делать. И все, что проделывал с ней он, она была готова предложить человеку, от прикосновения к которому у нее пробегали мурашки по спине и становилось сухо в горле.

Он стонал от возбуждения. Ни одна женщина не вела себя с ним так страстно и откровенно. И ему это было приятно и удивительно. А ведь  она  в первый раз показалась ему очень сухой и равнодушной.

-Гая,  ты чудо! - шептал он, потеряв голову. - Я тебя никуда не
отпущу. Мы должны быть вместе.

Она молчала. И только иногда поглядывала на часы. Сколько еще минут будет длиться это сумасшествие и сколько часов и лет потрачено ею впустую? И все из-за того, что она не послушалась свою маму. А решила жить по-своему.

Они встретились еще два раза, после чего он улетел в Ереван.  А спустя месяц Анджея срочно вызвали в Польшу и предложили должность секретаря  одного из  молодежных союзов.  Такой шанс упускать было нельзя.

Гая стала собираться в дорогу. И теперь всем гостям, которые часто навещали их, она рассказывала о том, как страшно ей было, когда пришлось сдавать свой партбилет. Советское гражданство она оставляла, а вот быть членом партии больше не имела права. Гая проплакала весь  месяц, оставшийся  до отъезда. Анджей успокаивал ее по ночам:
Ну что ты так убиваешься? Приедем и вступишь в ПОРП. Будешь
теперь состоять в одной партии со  мной.

Ты ничего не понимаешь! - она переходила на крик - Мало того,
что я отказалась ради тебя от должности секретаря ЦК в перспективе, теперь я теряю последнюю ниточку, которая связывала меня с моим народом и страной!

Да почему теряешь? - удивлялся муж. - Будешь приезжать, навещать  своих друзей и родных.

- Какой ты непонятливый! Я не смогу присутствовать на партсобраниях! Влиять на ход развития моей родины! Участвовать в комсомольских и партийных съездах.

- А раньше участвовала?

- Нет, но могла бы! Я теряю все, - она тяжко вздыхала.  - И прежде
всего ставлю крест на своей карьере!

И только уже в Польше, в один из дождливых дней она вспомнила об Армене и даже набрала его номер телефона, а потом передумала и повесила трубку.