"И ВСЁ ВРЕМЯ НЕ ТУДА..." ,

О новом авторе "Кругозора".  

Борис Михайлович Болотовский -  доктор физико-математических наук, профессор, главный научный сотрудник, Отделение теоретической физики Физическго института имени П.Н.Лебедева Российской Академии Наук.
Родился 20 сентября 1928 года. Отец и мать - учителя в средней школе. Окончил Физический факультет Московского государственного университета в декабре 1950 года. С февраля 1951 года по сегодняшний день работает в Физическом институте имени П.Н.Лебедева Российской Академии Наук. Область научных интересов: электродинамика, излучение быстрых частиц, история науки. Занимается также публицистикой.

Правду любят, правду нежат,
Правду рубят, правду режут
И изрубленную сплошь
Выпускают в бой на ложь.
(Из стихов Г.Копылова).

1.

Я старый человек. Многое из прошлого плохо помню, многое прочно забыл и с трудом вспоминаю, даже когда мне об этом напоминают. Но некоторые события помню с почти фотографической точностью. Надо думать, чем-то они были важны для меня. И вот, из числа таких вспомнил курьезный случай. Память оживила его недавно, в связи с судом над Ходорковским и Лебедевым.

Больше полувека тому назад, осенью 1956 года, в журнале "Новый Мир" появился роман Владимира Дудинцева "Не хлебом единым". Пасмурным сентябрьским утром, по дороге на работу я купил в газетном ларьке только что появившийся номер журнала. В течение рабочего дня он спокойно лежал у меня в сумке. А когда я вернулся домой, поел, уселся на диване и раскрыл журнал, став читать роман Дудинцева -  я уже не мог оторваться. Потом приходилось слышать разные мнения о нём, но факт остаётся фактом: читатель с первых страниц и до последних захвачен романом.

Главный герой  - изобретатель Лопаткин - изобрел машину для центробежного литья труб. Её внедрение обещает переворот в производстве очень нужной для страны продукции. Изобретатель тратит все свои силы на то, чтобы осуществить замысел. А окружающая действительность чинит ему множество помех. Кто-то не понимает его изобретениия и поэтому возражает. Кто-то понимает, но возражает из зависти. Кто-то, из тех, кто разбирается в существе дела, непрочь своровать изобретение и выдать за свое. А есть и такие, облечённые властью, которые жаждут упрятать изобретателя в тюрьму. Но несколько человек самоотверженно помогают изобретателю. В конце концов человек выходит из тюрьмы, машина, им предложенная, построена и получила признание и высокую оценку. Можно было бы сказать, что у романа Дудинцева счастливый конец, но правильнее - что это счастье выстраданное. Успех достигнут не благодаря, а вопреки государственной политике.

2.

И вот теперь, много лет спустя, я снова вспоминаю тот роман Дудинцева. Потому что скоро уже год, как разыгрывается схожая, но вполне невыдуманная история, которая не дает мне покоя. Я имею в виду суд над Михаилом Борисовичем Ходорковским и Платоном Леонидовичем Лебедевым. Каждый день, а иногда и по нескольку раз в день я вхожу в интернет, захожу на сайт Khodorkovsky.ru (это официальный сайт пресс-центра Михаила Ходорковского и Платона Лебедева) и знакомлюсь с тем, что происходило на очередном судебном заседании.

Идет уже второй суд над Ходорковским и Лебедевым. Первый состоялся семь лет назад, и оба подсудимых были осуждены на длительные сроки заключения. Они еще первый срок не отсидели, а им уже "паяют" дополнительный срок заключения. Этой цели - продлить пребывание Ходорковского и Лебедева в тюрьме - как раз и служит второй судебный процесс.

На первом суде Ходорковский и Лебедев и возглавляемая ими нефтедобывающая компания "Юкос" обвинялись в недобросовестности оплаты государству налогов: мол, много денег недоплатили. Как я понимаю, это обвинение не соответствовало действительности. Компания "Юкос" использовала законные пути для того, чтобы не платить лишнего. Тем не менее, многих сотрудников этой компании арестовали и отдали под суд, компанию обложили огромными выплатами - штрафами и "недоплаченными" налогами. "Юкос" мог бы выплатить все штрафные суммы, активов для этого с трудом, но хватило бы, но компании не дали это сделать, наложив арест на все наличные деньги.
В конце концов, "Юкос" был уничтожен, а все достояние компании перешло к другим владельцам - к тем, кто и затеял судебное преследование. Это было не правосудие, а злоупотребление правосудием. Причем, приемы, наработанные в судебном деле "Юкоса", в дальнейшем нашли широкое использование для разграбления и разорения процветающих компаний.

Первый процесс проходил в здании московского городского суда. В те дни я несколько раз подходил к этому зданию. В часы, когда слушалось дело Ходорковского и Лебедева, перед ним, на узких тротуарах по обе стороны улицы, всегда толпились люди. Шло обсуждение, связанное с этим судебным делом. Часть собравшихся громко провозглашала, что Ходорковский и Лебедев - жулики, раздавались громкие выкрики: "Вор должен сидеть в тюрьме!". Однако, явное большинство собравшихся не верили официальному обвинению и свое недоверие открыто выражали. За толпой следило множество милиционеров и охранников в штатском. Их утром подвозили на специальных автобусах. Так продолжалось несколько дней. А потом были приняты меры для того, чтобы прекратить сборища. Начался ремонт проезжей части на участке улицы, примыкающем к зданию суда. В этом месте стало невозможно собираться.

И вот - второй суд над Ходорковским и Лебедевым. Уже год с лишним, как идут судебные заседания. И последние несколько месяцев я, как уже написал, каждый день слежу за ходом процесса, захожу на сайт пресс-центра. Бывают дни, когда захожу на этот сайт неединожды. И каждый раз волнуюсь и переживаю. Огорчает безликость судьи Данилкина. Он производит впечатление знающего и опытного человека, но сильно зависимого от властей. Выбор здесь простой: либо ты выбираешь правосудие, либо волю властей. Действия Данилкина определяет власть. Возмущает поведение обвинителей. Ведут они себя, мало сказать,  неумно, но еще и грубо и развязно. Их задача - любой ценой упечь обвиняемых. И они уверены, что в любом случае обвиняемые получат срок - еще один срок заключения. И обвинители не стесняются, держатся развязно, грубят свидетелям, запугивают их ("свидетель, вы что, по Ходорковскому соскучились?"), грубо обрывают подсудимых ("говорите что хотите, все равно, как мы решили, так и сделаем"). И показывают почти в каждом своем выступлении полное незнание нефтяного промысла, особенностей работы крупной фирмы и даже незнание законов родного своего отечества. Но зато они хорошо знают, какова воля их непосредственного начальства.

3.

Кто находится под судом на этом процессе? Ходорковский и Лебедев? Ну да, Ходорковский и Лебедев. Но обвинители фактически выступают против того способа производства, который принят ныне во всех развитых странах. Дествительно, Ходорковского и Лебедева обвиняют в том, что они похитили гигантское количество нефти у "дочек" "Юкоса" - Самаранефтегаза, Юганскнефтегаза и Томскнефти. Похитили нефть, сбыли на сторону, а вырученные деньги легализовали. Я уже не говорю о том, что это обвинение находится в противоречии с тем обвинением, по которому они были осуждены на первом процессе. Их тогда обвиняли в недоплате налогов. Но если платили налог с доходов от продажи нефти, значит, нефть не воровали, продавали законным образом. На деньги, добытые от воровства, налоги не платят.

Но дело даже не в этом. То, что в обвинительном заключении названо хищением, есть нормальный образ действий любой промышленной компании. Любая промышленная компания производит какой-то товар. Произведенный товар забирается у тех, кто его изготовил и передается в отдел компании, ведающий продажей, в торговый отдел. Вот эту процедуру, когда внутри компании произведенный товар передается от непосредственных производителей в торговый отдел, обвинение называет хищением, противозаконным, противоправным действием, а если производство крупное, то и получается хищение в особо крупных размерах. А потом фирма продает нефть и получает деньги - цену проданной нефти. Эти действия обвинение называет легализацией грязных денег, полученных путем хищения. По мнению следствия все это было преступно, противоправно и противозаконно а в такой фирме, как "Юкос", все это еще и происходило в особо крупных размерах.

Передача произведенной продукции внутри компании от производителей в торговый отдел есть необходимое следствие разделения труда. Можно, конечно, завести такие порядки, при которых на работников, непосредственно производящих товар, наложат еще обязанность продавать то, что они изготовили. Но тогда им некогда будет заниматься изготовлением товара. Никакой прибыли такая постановка дела не даст, один сплошной убыток.

Прокуратура ставит в вину "Юкосу" разумную организацию производства.
Любая фирма, которая что-то производит, работает у нас под вечной угрозой - ее руководство в любой момент может быть привлечено к суду по обвинению в хищении. Возьмем, например, такую фирму, как "АвтоВАЗ". В сборочном цехе "АвтоВАЗа" собирают автомобиль, и этот автомобиль сразу же передают из сборочного цеха в отдел реализации. Вот это и есть, по мнению обвинителей, хищение произведенной продукции. А потом "похищенная" таким образом продукция реализуется, и вырученные деньги рассматриваются обвинением как средства, полученные путем хищения и последующего отмывания грязных денег, добытых преступным путем.

Возможно, такое положение, при котором каждый предприниматель может быть по надуманным обвинениям отдан под суд и лишен состояния, может быть, такое положение и вполне устраивает руководство нашей страны. Но при таком положении невозможно полноценное хозяйственное развитие. И ясно, почему. Возьмем для примера ту же нефтяную промышленность, нефтехимию. Сейчас, в наши дни, на нефтеперегонных заводах в Европе и Америке из тонны нефти получают раза в полтора больше высококачественного бензина, чем у нас в России. Но наши отечественные предприниматели не перенимают эти высокие технологии. А зачем перенимать? Вот построит кто-нибудь из них установки по последнему слову техники, привлечет тем внимание к своему заводу и к своей скромной персоне, тут его и посадят, и отдадут под суд, и проведут следствие, и признают виновным по столь же дурацкому обвинению, как и руководителей "Юкоса", а очередной умелец с хорошо развитым хватательным инстинктом приберет к рукам его завод. Так что уж лучше по-старинке. Не так бросается в глаза.

4.

Поведение обвиняемых, Ходорковского и Лебедева, на процессе заслуживает величайшего уважения и высокой оценки. Они камня на камне не оставляют от обвинения, показывают его полную беспомощность, как и беспомощность присутствующих на процессе обвинителей. Но не следует обольщаться. Конечно, все, кто дал себе труд разобраться, видят, что обвинения дутые, взятые с потолка. Они содержат много обличающих слов - преступная группа, мошенничество, обман, противоправные и противозаконные деяния и т.д. Но обвинения, кроме этих обличающих слов ничего не содержит, ничем больше не подкреплено. По многим соображениям, по всему ходу процесса ясно, что подсудимые ни в чем не виноваты из того, что им ставится в вину. И все-таки, надо смотреть правде в глаза. При существующих отношениях между судом и властями предержащими Ходорковский и Лебедев скорее всего будут признаны виновными и получат большие сроки заключения.

То, что обвинители объявляют Ходорковского и Лебедева преступниками, скорее приведет к тому, что значение слова "преступник" изменится в наших глазах к  лучшему. Так однажды уже было в российской истории. Владимир Галактионович Короленко в молодости был сослан в Вятскую губернию. Его поселили в пустой избе в глухой вятской деревеньке. Перед этим исправник предупредил крестьян, что Короленко - преступник. Мужики его сначала сторонились. Его так и звали - "преступник" Но спустя некоторое время отношение деревенских жителей к Короленко изменилось. Владимир Галактионович был вежливым человеком, не давал поводов для обиды. Он несколько раз на глазах всего села одернул исправника, когда тот приезжал в деревню для того, чтобы устроить очередной разнос. Кроме того, оказалось, что Короленко - "чоботной мужик", то есть, он умел шить сапоги, и он охотно принимал заказы на пошивку сапог, и сапоги у него получались качественные. На второй год проживания Короленко в ссылке случилась такая история. Летом, когда почти вся деревня была на полевых работах, из одной избы украли тулуп. Мужики решили обыскать все избы, одну за другой. И когда дошли до избы, где жил Короленко, всем миром постановили эту избу не обыскивать, сказав: "Здесь преступник живет. Он чужого не возьмет". В другой раз Короленко не смог выполнить заказ на пошивку сапог (не по своей вине - не было нужного сорта кожи), и обиженный мужик сказал ему: "Эх ты, а еще преступник!".

Вот и они такие преступники - Ходорковский и Лебедев. Дело "Юкоса" - дело знаковое. Оно имеет определяющее значение для будущего России, для развития деловой активности, для улучшения жизни миллионов. Но само по себе это дело свидетельствует также и о том, что наша судебная система находится в руинах и нуждается в неотложном восстановлении. Дел, подобных этому, существует множество, дело "Юкоса" из них - самое заметное, поэтому только о нем и говорят. Но немало преступлений по захвату чужого имущества, чужого жилья не только не повлекли за собой наказание преступников - эти преступления получили закрепление (а не наказание!) в суде и проведены как судебные решения. А прежние хозяева оказались на улице или в тюрьме. Суд стал орудием преступления, рейдерства - захвата чужого имущества. Кстати говоря, так и было проведено разорение "Юкоса".

5.

Помимо хозяйственных дел есть и еще категории дел, суды по которым внушают не меньшую тревогу. За последние годы множество ученых попало под суд и было осуждено по обвинениям в государственной измене, в разглашении государственной тайны, в сообщении иностранцам таких сведений, которые могут быть использованы во вред России. По таким обвинениям научные работники получают многолетние сроки заключения. В то же время обвинения эти на поверку оказываются сфабрикованными. Например, специалист по международным отношениям Игорь Сутягин был приговорен к 15 годам заключения, якобы за выдачу секретных сведений иностранцам. А он не мог знать никаких секретных сведений, поскольку вообще не имел допуска к закрытой информации. Фактически его, как и многих других, наказали не за совершенные ими реальные преступления, а только за общение с иностранными учеными. Раз человек общается с иностранцами, значит, он уже виноват и подлежит наказанию.
Сутягин уже отбыл 10 лет заключения из назначенных судом пятнадцати. Он имеет право на условно-досрочное освобождение, но недавно суд рассматривал соответствующее ходатайство и вынес отказ. Возможно, причина отказа в условно-досрочном освобождении заключается в том, что на воле вышла книга рассказов Игоря Сутягина.

Книга называется "На полпути к сибирским рудам". Это сборник рассказов, кратких заметок и воспоминаний, написанных автором уже в тюрьме. Рассказы касаются тюремного и лагерного быта, есть там воспоминания еще о вольной жизни, есть и воспоминания о том, как велось следствие, как проходил суд. Видно, что обвинения, выдвинутые против Сутягина, столь же необоснованны и даже бессмысленны, как и обвинения против Ходорковского и Лебедева, с той только разницей, что Ходорковского и Лебедева обвиняет гражданская прокуратура, а Игоря Сутягина - Федеральная служба безопасности. Наш суд покорен и тем и другим. Некоторые из обвинений настолько несуразны, что вызывают сомнение в служебном соответствии следователей. Вот, например, одно из них, приведенное в книге Игоря Сутягина:

"Осознавая общественно-опасный характер своих действий, стремясь причинить ущерб обороноспособности и внешней безопасности государства, Сутягин по заданию американской военной разведки в период с осени 1998 года собрал, хранил с целью передачи, а затем передал представителю разведки сведения, опубликованные в газете "Вашингтон пост" весной 1998 года". Понимаете? Весной 1998 года собрал человек сведения из американской газеты, все лето хранил, а осенью передал американской разведке. По этому поводу Игорь Сутягин пишет: "Ну, не читает американская разведка газету "Вашингтон пост". Не выписывает, наверное".

На одно из обвинений в разглашении секретной информации Игорь Сутягин ответил, что эта информация не является секретной, он ее взял из книги, вышедшей за рубежом. На это последовала реплика судьи: "У них это не секретно, а у нас секретно". Суд рассматривал дело Сутягина в закрытых заседаниях, объясняя это тем, что Сутягин якобы разглашал секретные сведения. По этому поводу академик Виталий Лазаревич Гинзбург, выступая в защиту Сутягина, заметил, что если Сутягин действительно разгласил секретные сведения, то они уже не являются секретными, и заседания суда следует проводить открыто.

Книге Игоря Сутягина предпослано два коротеньких предисловия. Одно из них написано писателем и общественным деятелем Виктором Шендеровичем, другое - двумя учеными и общественными деятелями, академиками Виталием Лазаревичем Гинзбургом и Юрием Алексеевичем Рыжовым. Они, в частности, пишут:

"Власть крепко держит Игоря Сутягина в своих объятиях. Никакие доводы, несмотря на множество обращений к высшей российской власти со стороны деятелей науки (включая нас), культуры и общественных деятелей пока не помогают смягчить его участь. Впрочем, судьба творческих людей в России никогда не была легкой. Игорь Сутягин не исключение. Пусть интеллектуальной отдушиной служит ему литературная работа, материализованные результаты которой мы видим в этой небольшой книге.
Пожелаем ему свободы"

Добавлю к этому, что Игорь Сутягин и теперь, находясь за решеткой, более свободен, чем те судьи, которые послушно вынесли ему предписанный приговор. Но это, конечно, слабое утешение.

6.

Игорь Сутягин не один такой. Уже было сказано выше, что около двадцати (более двадцати) научных работников были отданы под суд и осуждены якобы за разглашение секретной информации. На самом деле никакой секретной информации они не разглашали, а единственной причиной осуждения являются контакты с иностранцами. Власти, надо думать, считают, что раз человек встречался с иностранцами, значит, обязательно выдал им какой-нибудь секрет. Но без международных научных контактов невозможно никакое развитие науки.

Если говорить о судебных делах, то сам факт проведения которых внушает серьезную тревогу, то следует упомянуть еще одно судебное дело. Сейчас в Таганском суде слушается дело об организации и проведении выставки "Запретное искусство 2006". Выставка была проведена в 2006 году в Музее Сахарова. Организаторами выставки были известный правозащитник Юрий Вадимович Самодуров (в то время директор Сахаровского центра) и не менее известный искусствовед, кандидат искусствоведения Андрей Владимирович Ерофеев, в то время заведовавший отделом новейших течений в Государственной Третьяковской галерее. За организацию этой выставки Ерофеев и Самодуров были привлечены к суду по обвинению в "разжигании межнациональной розни и межрелигиозной вражды". Конечно, организаторы
выставки не ставили и не могли ставить перед собой такую задачу. Предъявление им такого обвинения есть вопиющая несправедливость. Я с ними знаком в течении многих лет и ни разу ни слышал от них ни одного высказывания и не был свидетелем ни одного действия, которое подтверждало бы предъявленное им обвинение. Наоборот. По инициативе Юрия Самодурова в Сахаровском музее велись работы по составлению списка москвичей, погибших в годы сталинских репрессий. В этот список включены имена десятков священнослужителей, подвергнутых аресту, суду и расстрелу. Самодуров способствовал тому, что память об этих достойных людях сохранится. А его обвиняют как врага православия.

Самодуров и Ерофеев работали в полном согласии, но цели их, задачи, которые они ставили перед выставкой, мне кажется, несколько различались. При устроении любой выставки прежде всего создается организационный комитет. В его задачи входит рассмотреть экспонаты, представленные на выставку, и решить, какие из них принять, а какие отвергнуть. Решение определяется господствующими в обществе симпатиями и антипатиями. Это в том случае, если нет цензуры. А если есть еще и цензура, то она определяет состав выставки посильнее, чем общественные вкусы. При этом нередко так бывало в истории искусства, что картина какого-либо художника не принималась на выставку по тем или иным соображениям, а позднее та же картина признавалась выдающимся произведением, шедевром, и крупнейшие картинные галереи, а также богатые ценители искусства стремились купить эту картину за огромные деньги.

И вот, А.Ерофеев и В.Самодуров решили организовать выставку "Запретное искусство 2006" и на ней собрать экспонаты, отвергнутые оргкомитетами предыдущих выставок. Для Ерофеева, по-моему, интересно было выяснить, какие картины для современных выставочных комитетов (и для общественного вкуса) представляют собой "табу". А Ю.Самодуров видел в организации выставки еще одну цель. Он считал, что когда оргкомитет отвергает картину, он тем самым нарушает права автора на участие в выставке. Поэтому, по мысли Ю.Самодурова, выставка "Запретное искусство 2006" в какой-то мере представляла собой и правозащитное мероприятие. Никаких соображений, направленных на разжигание межрелигиозной и межнациональной вражды ни у Ерофеева, ни у Самодурова и в помине не было.

Можно соглашаться или не соглашаться с замыслами устроителей. Какие-то картины на выставке могут понравиться, а другие нет. Но не имеется никаких оснований для того, чтобы по поводу выставки "шить дело". Общество "Мемориал" в своем заявлении по поводу суда над Ерофеевым и Самодуровым отметило: "Тот факт, что это "дело" не только возбуждено, но и передано в суд и даже принято к рассмотрению, свидетельствует как о глубоком неблагополучии со свободой мнений в России, так и о плачевном состоянии отечественной юстиции. Похоже, что печальный опыт ХХ века, - от "борьбы с формализмом" и разгрома генетики до скандала в Манеже и "бульдозерной" выставки, - до сих пор не осознан, и уроки не усвоены.

Для любого человека, знающего историю - и здесь примером может быть история практически любой страны - сегодня очевидно, что вопросы интерпретации произведений искусства так же не могут входить в компетенцию какого-либо суда, как и вопрос о существовании либо несуществовании Бога. Юридическая процедура в таких сюжетах неуместна и бессильна. Несомненно, те, кто затеял этот процесс, руководствуются вовсе не христианской любовью к ближнему, а ненавистью к инакомыслию. Будь их воля, они бы уничтожили изрядную часть мирового культурного наследия, да и собрание сочинений Пушкина укоротили бы на пару томов.

Мы, все же, надеемся, что Конституция РФ им не по зубам, и что это дело, позорящее Россию, будет прекращено за отсутствием события преступления".
Пока что это дело, позорящее Россию продолжается.

* * *
Плачевное состояние юстиции стало уже государственным бедствием. Как говорил один оратор, "пора, товарищи, положить конец на это дело!". Я бы еще добавил, используя терминологию обвинительных заключений, что следует положить конец в особо крупных размерах. Но как это сделать? Не могу давать советы, не считаю себя в этом деле специалистом.

Были у меня, правда, такие мысли: Впервые в истории России у нас и Президент страны и премьер-министр имеют высшее юридическое образование. Поскольку они не принимают никаких мер, ведущих к восстановлению судебной системы, то, надо думать, существующее положение их вполне устраивает. О министре юстиции и генеральном прокуроре я уже и не говорю. Так, может быть, судебных работников надо учить иначе, чем это теперь делается? Вот, например, наш президент и наш премьер министр учились на юридическом факультете Ленинградского Государственного Университета. Может быть, надо кардинально менять принятую там систему обучения. Или даже закрыть факультет. Так я подумал, а потом понял, что дело не в пороках обучения, точнее говоря не только в этом. Вот ведь, тот же самый факультет того же самого университета при той же самой системе обучения закончил Юрий Маркович Шмидт, великолепный адвокат, опытный, знающий, честный, неподкупный и бесстрашный. Значит, дело заключается не только в системе обучения.

И теперь я не знаю, как и какой надо положить конец. Но знаю, что надо.

---------------------
* В качестве заголовка статьи использована строка  Александра Галича из его стихотворения "Радиация (Про маляров, истопника и теорию относительности)"