В РОССИИ ПРИМЕНЯЮТ КАЗНЬ СУМАСШЕСТВИЕМ

Я обращаюсь к журналу "Кругозор" с просьбой об информационной поддержке. Я понимаю, что журналисты не решают проблем, а только ставят их перед обществом. Но я считаю, что польза от вашей помощи будет даже в том случае, если мне в конечном итоге всё же не удастся добиться справедливости. По крайней мере, знание подробностей моего дела поможет в борьбе за правду другим людям.

С ЧЕГО НАЧАЛОСЬ 

В феврале - марте 1999 г. произошло событие, ставшее началом моего длящегося уже  более 14 лет конфликта с российскими властями. Мне хотелось донести до широкой публики правду о событиях первой чеченской войны. В Краснодарском крае нормальным способом это сделать было невозможно, так как вся пресса полностью подчинялась властям. Отклонения от официальной точки зрения - особенно в чеченском вопросе - не допускались. Поэтому мне пришлось пойти на сомнительную хитрость. Я создал собирательный образ русского парня Сергея, якобы воевавшего на чеченской стороне в 1996 году, и, представившись этим самым "Сергеем", рассказал его историю журналистке газеты "Краснодарские известия".

Изложенные в "истории Сергея" факты о боевых действиях в Чечне достоверные, они взяты из репортажей корреспондентов Радио "Свобода" - в первую очередь, Андрея Бабицкого. Я хотел в своём рассказе подчеркнуть, что героев на войне не бывает, и что ни одна из сторон не может быть права на 100%, так как любая сторона убивает людей. Я также указал на социальный конфликт - в те годы в Краснодаре был расцвет засилья блатного быдла - "братвы", захватившей все ключевые позиции в обществе благодаря приходу ельцинской неокоммунистической мафиозной "демократии".

Мой рассказ в сильно урезанном и исковерканном виде был опубликован в "Краснодарских известиях" 20 марта 1999 г. в статье, озаглавленной "Людоед с людоедского острова". Тогда я и попал в поле зрения российских спецслужб как "террорист" и "экстремист". Сейчас я отношусь критически к своей тогдашней акции: говорить большую правду с помощью маленькой лжи - это значит дискредитировать правду. Но как получилось, так получилось…

   С 1999 г. я был под постоянным наблюдением ФСБ, случались разные "инциденты" (например, меня в местном отделении милиции сотрудники ФСБ допрашивали с применением детектора лжи). В конце концов, в октябре 2001 г. против меня сфабриковали уголовное дело по ст. 207 УК РФ - литературная метафора, выражающая сиюминутный эмоциональный настрой, произнесённая в личном телефонном разговоре с моей знакомой, была раздута до "заведомо ложного сообщения об акте терроризма". Речь шла о "неопределённом желании взять и угнать неопределённый самолёт и в неопределённое время в неопределённом месте шарахнуться в неопределённый небоскрёб" - причём, собеседница восприняла эти слова всего лишь как обыгрывание "модной темы" (телефонный разговор имел место через 3 недели после событий 11 сентября 2001 г.).

РЕШИЛИ ЗАКРЫТЬ МЕНЯ В ПСИХУШКЕ

Краснодарские карательные органы решили закрыть меня в психушке любой ценой, о чём свидетельствует прокурорское ходатайство по этому вопросу, направленное в суд ещё даже до "совершения" вменяемого мне "преступления". После возбуждения уголовного дела был состряпан фальшивый протокол "допроса" моей матери, куда были вписаны слова, которых она никогда не говорила - о якобы имевших у меня место "психических отклонениях" и том, что я якобы "два раза совершал попытки покончить жизнь самоубийством, резал себе вены". Этот протокол моя мать в глаза не видела и подпись под ним не ставила. Адвоката у меня не было, так что план краснодарских "органов" пошёл как по маслу.

Меня поместили в Краснодарскую краевую клиническую психиатрическую больницу для проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Врачом-докладчиком назначили В.А. Воронину, о которой мне позже рассказали, что она ещё в советское время (в 80-е годы) занималась "лечением" диссидентов в краснодарской городской психбольнице. В советское время для диссидентов придумали "вялотекущую шизофрению". Позже её отменили. Но заменитель нашёлся - "параноидная шизофрения". Именно этот диагноз психиатры КККПБ и вписали в заключение экспертизы.

В основе заключения лежали сфабрикованные показания, приписанные моей матери. Ложь из фальшивого протокола "допроса" якобы "моей матери" была, кроме заключения психиатров, переписана в протокол судебного заседания и в определение суда. Определение суда моей матери под надуманными предлогами не давали, пока не истёк срок обжалования судебного решения. Нас обманули всеми возможными и невозможными способами. На адвоката у нашей семьи не было денег, мы были полностью раздавлены, так что мне пришлось просто отсидеть свой срок в дурдоме. К тому же, на мою мать весной 2002 г. было совершено покушение - её пытались сбить легковым автомобилем, и она чудом осталась жива. Милиция по номеру нашла этот автомобиль, но отказалась сообщать моей матери какие-либо подробности и настоятельно рекомендовала "забыть об инциденте" и больше по этому вопросу не обращаться, что позволяет предположить, что автомобиль принадлежал краснодарским чекистам. Этот инцидент свидетельствует о том, что добиваться правды было опасно для жизни.
 
Моя психиатрическая отсидка закончилась 1 июля 2002 г. Возможностей для восстановления справедливости в стране под названием "Россия" я не видел, поэтому принял решение готовиться к эмиграции, пусть даже на это уйдут долгие годы.

  В сентябре 2004 г. я стал внештатным корреспондентом Радио "Свобода" в Краснодаре. В 2005 г. информационная политика Радио "Свобода" изменилась, эта радиостанция стала менее критично относиться к российским властям, что вызвало у меня неудовлетворённость. Из-за этой неудовлетворённости я предложил нескольким эмигрантским чеченским сайтам безвозмездно публиковать мои материалы. На мой запрос откликнулся только "Кавказ-Центр". С 2005 по 2008 г. я присылал им (не получая за этого никакого вознаграждения) материалы по двум темам: 1) нарушения социальных и политических прав жителей Краснодарского края; 2) нарушения российскими войсками прав человека в Чечне в ходе боевых действий во время первой и второй войн (массовые убийства гражданского населения, пытки). То, что не хотело озвучивать Радио "Свобода", озвучивалось мной через "Кавказ-Центр". Моё сотрудничество с Радио "Свобода" закончилось в 2006 г. по той причине, что я не умею готовить прилизанные и полулживые репортажи. (С "Кавказ-Центром" я разорвал все отношения в 2009 г., так как после провозглашения так называемого "Имарата Кавказ" этот сайт превратился в пропагандистский зомбатор - в зеркало официальной российской тупой и агрессивной пропаганды "с точностью до наоборот".)
 
В 2003 - 2008 гг. меня регулярно донимали под надуманными предлогами представители так называемых "правоохранительных органов". К тому же, на шею у меня была накинута психиатрическая удавка, сбросить которую не представлялось возможным. В феврале 2008 г. мне удалось выехать в Польшу, где я подал заявление о предоставлении мне политического убежища. В Польше я столкнулся с саботажем властей против политбеженцев. Статус беженца мне предоставили только через полтора года - благодаря скандальной кампании протеста, в которой участвовали краковский комитет "Вольный Кавказ", две польские газеты и один телеканал. Хоть сам я статус беженца в конце концов получил, продолжались хождения по мукам моих друзей-беженцев из Чечни, Беларуси и Украины.

Сотрудничества с польскими журналистами в деле защиты их прав не получилось, так как эта тема в Польше стала запретной, и поэтому мне пришлось самому публиковать материалы о ситуации политических беженцев в этой стране. Несмотря на то, что приходилось воевать с польскими властями, возвращаться в РФ я не собирался. Но у меня всё больше вызывало беспокойство положение оставшихся в Краснодаре старых и больных родителей. Особенно плохо чувствовала себя моя мать. У моих родителей кроме меня нет никаких родственников, помочь им могу только я (речь идёт прежде всего о физической помощи в быту). Чтобы переселить родителей в Польшу, мне требовалось "каких-то" 2 миллиона рублей, но мне такие деньги взять было негде. Матери становилось всё хуже и хуже - когда я слышал её еле живой голос по телефону, это превращалось для меня во всё более и более невыносимую пытку. Наконец я не выдержал и сделал роковой шаг - в мае 2011 г. вернулся в РФ.

  После возращения я создал блог "Русская правда", в котором публиковал материалы на правозащитные темы. Более 90% из них были перепечатками с других сайтов. Сам я что-то писал крайне редко. Российские спецслужбы за мной, разумеется, присматривали. В июне 2011 г., практически сразу после возращения, я заметил попытку "неустановленных" лиц с российскими IP влезть в несколько моих ящиков на Gmail. Долгое время всё было относительно тихо… До 29 апреля 2013 года.

РЕПРЕССИИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

В этот день ко мне пришли с обыском, изъяли всю электронику, включая ноутбук. Против меня было возбуждено уголовное дело по статье 282 ч.1 УК РФ - в опубликованном в моём блоге в феврале 2013 г. материале "Ко дню памяти жертв зачистников ленинско-сталинско-ельцинско-путинского отечества" краснодарские "органы" обнаружили "возбуждение ненависти либо вражды". В тот же день я был помещён на стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в Специализированную клиническую психиатрическую больницу №1 (бывшую Краснодарскую краевую клиническую психиатрическую больницу).

Никакой экспертизы, как таковой, не проводилось. Врач-докладчик до проведения экспертной комиссии беседовала со мной только один раз - на следующий день после моего поступления в отделение. Экспертных комиссий у меня было две (хотя обычно проводится только одна). С первой меня фактически выгнали - на ней председательствовала А.И. Наджарьян, подписавшая в 2001 г. заключение со сфабрикованным мне диагнозом. Эксперты СКПБ №1 переписали в своё заключение от 2013 г. большую часть лжи из акта судебно-психиатрической экспертизы 2001 г. - в том числе ссылки на приписанные моей матери ложные утверждения о "странностях в поведении" и "попытках самоубийства". На этот раз, правда, краснодарские психиатры проявили "благотворительность" - они признали меня вменяемым. Но перечёркивающий всю мою дальнейшую жизнь диагноз "параноидная шизофрения" был ими оставлен.

После освобождения из экспертного отделения СКПБ №1 и ознакомления с результатами экспертизы я подал следователю ходатайство о несогласии с заключением краснодарских экспертов и назначении повторной стационарной судебно-психиатрической экспертизы в другом учреждении - Институте Сербского в Москве.

В июле 2013 г. против меня было возбуждено второе уголовное дело по ст. 205.2 ч.1 УК РФ в связи с тем, что, в другой моей статье в блоге "Русская правда", которая называется "Краснодарское попсовое быдло процветает и наглеет как никогда прежде" и была опубликована в июле 2012 г. (то есть за год до возбуждения дела), краснодарские "органы" обнаружили "публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма".

Складывается впечатление, что второе уголовное дело - это наказание за то, что я не согласился с объявляющим меня сумасшедшим заключением краснодарских психиатров, в котором в качестве голосов, сопутствующих параноидной шизофрении, фигурируют западные радиоголоса, а в качестве галлюцинаций - зверства российских войск в Чечне. В августе в СКПБ №1 чисто формально прошла дополнительная амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза по второму уголовному делу. Заключение этой экспертизы почти слово в слово повторяет предыдущие выводы экспертов СКПБ.
 
Следственный комитет отказал мне в проведении повторной судебно-психиатрической экспертизы - якобы для этого нет никаких оснований (заведомо ложные утверждения, на которых построены выводы краснодарских психиатров, не вызывают у Следственного комитета никаких сомнений в правильности заключения экспертов). То есть, Следственный комитет, помимо двух уголовных дел, постановил казнить меня сумасшествием. Теперь остаётся оспаривать это решение в суде. Оснований надеяться на торжество справедливости нет…

ЭТО ХУЖЕ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

  Казнь сумасшествием хуже уголовного преследования - поэтому я прошу всех обратить внимание прежде всего на психиатрическую сторону моего дела. "Антиэкстремистские" и "антитеррористические" статьи, появившиеся в российском уголовном кодексе в годы правления Путина, составлены таким образом, что, чуть-чуть оговорившись, от обвинительного приговора уже никуда не денешься. С этим придётся смириться. Но с чем я никогда и ни при каких обстоятельствах не смирюсь - это со сфабрикованным психиатрическим диагнозом, потому что он делает для меня бессмысленным дальнейшее проживание в России, из которой мне, однако, не удастся выбраться очень много лет. Этот диагноз не только унизителен с социально-психологической точки зрения, он не только ограничивает меня в выборе профессии - он фактически лишает меня всех прав. В РФ права человека, поставленного на учёт в психдиспансере, существуют только на бумаге. В глазах так называемых "правоохранительных органов" такое лицо в любой ситуации всегда виновато - даже если на него напали хулиганы и избили его. Такого человека в любой момент под надуманным предлогом можно лишить свободы, поместив в психбольницу на неопределённое время. Затем его запросто можно объявить недееспособным и лишить собственности и всех его "бумажных" прав, превратив в доживающее свои дни безмолвное животное. При помощи психотропных препаратов в психиатрическом стационаре из человека можно сделать растение за неделю. Для попавшего в психиатрические застенки вся оставшаяся жизнь может превратиться в долгую, мучительную и унизительную агонию.

  Несколько моих друзей создали в июне группу моей поддержки. Информация о моём деле рассылалась многим журналистам и правозащитникам, но почти никто не откликнулся. Меня поддерживает ряд чеченских эмигрантских сайтов - и это на настоящий момент всё. На помощь российских правозащитников и демократов надеяться не приходится - я для них изгой, так как я никогда не навешивал ярлыков "боевики", "бандиты" и "террористы" на ребят, вынужденных брать в руки оружие и присоединяться к вооружённому исламскому подполью на Северном Кавказе. Я согласен с утверждением, что эти ребята занимаются не тем, чем надо. Но подавляющее большинство российских демократов и правозащитников, как и их "оппоненты"-путинисты, не пытаются проанализировать истинные социальные причины.

КОГДА ЗАТЫКАЮТ РТЫ, НАЧИНАЮТ ГОВОРИТЬ СТВОЛЫ

В современном российском обществе стало не модно и даже преступно быть порядочным человеком. Если ты не наглец и не подлец, то ты в "лучшем" случае "лох", а в худшем - преступник и шизофреник. Не все согласны с таким положением вещей. Но так как желающим говорить правду на эту тему затыкают рты, некоторые прибегают к радикальным формам протеста (когда затыкают рты, начинают говорить стволы). Пока не изменится ситуация в российском обществе, пока не перестанут "рулить" швондеры и шариковы, будут пополняться ряды сторонников радикального протеста - тех, кто "занимается не тем, чем надо".

  Я обращаюсь к журналу "Кругозор" с просьбой об информационной поддержке. Я понимаю, что журналисты не решают проблем, а только ставят их перед обществом. Но я считаю, что польза от вашей помощи будет даже в том случае, если мне в конечном итоге всё же не удастся добиться справедливости. По крайней мере, знание подробностей моего дела поможет в борьбе за правду другим людям.

С уважением,
Евгений Новожилов.