Бостонский Кругозор → ОДИН ИЗ НАС

АМЕРИКАНСКИЙ РУССКИЙ, РУССКИЙ АМЕРИКАНЕЦ

Анатолий ЦУКЕРМАН

Майкл Дж. Никлас, человек с двумя родинами

Человек с настолько невероятной судьбой, что порой кажется, будто он - вовсе не реален, что это образ гипотетического героя сочиняемого сюжета. Но нет: Никлас - очень даже реален, и в свои 85 не перестаёт поражать энергичностью и творческим взлётом, которым и молодым впору позавидовать

Майкл Дж. Никлас живёт в городе Ньютоне, что в американском штате Массачусетс. Человек с настолько невероятной судьбой, что порой кажется, будто он - вовсе не реален, что это образ гипотетического героя сочиняемого сюжета. Но нет: Никлас - очень даже реален, и в свои 85 не перестаёт поражать энергичностью и творческим взлётом, которым и молодым впору позавидовать. Он пишет, много пишет. На русском и на английском - благо, оба языка для него родные.  

Родился он в американском городе Бетлехем, что в Пенсильвании. Отец, украинец по происхождению, за участие в восстании на крейсере "Очаков" в Севастополе был приговорен к расстрелу. Но чудом удалось бежать. Потом - нужда, скитания по Европе и в конце концов он добрался до Америки.  Женился, устроился сталеваром на заводе Бетлехем-Стил, в молодой семье росло четверо детей. Но началась пресловутая Великая депрессия...

Жизь вновь круто изменилсь, когда в начале 30-х безработный отец по контракту нанялся рабочим в Советский Союз. Оказался в Донбассе,  на макеевском металлургическом заводе. Словом, помогал советским братьям-пролетариям индустриализовывать молодое государство.

1942-й. Война. Никлас, только что окончивший школу, бросился добровольцем на фронт. В Берлине, на здании Рейхстага, он оставил и свою подпись.

А потом... Потом жизнь мирная, насыщенная, интересная. Никлас выучился на театрального режиссёра много лет работал в театрах Украины, в Госконцерте Минкультуры СССР, он - автор и постановщик своих пьес, международных представлений, литератор...

ВЫПЬЕМ ЗА ЖИТЕЛЕЙ НОВОГО ДЕТСТВА!..

Анатолий ЦУКЕРМАН (США, Ньютон)
     

Никласу

Не все-ли равно, где драться за правду?
Пока полыхает огонь или свет,
в горящем ли танке, при свете лампады,
надо оставить в истории след,
вместе с болью вставать рассветe,
спорить, писать, выступать,
время кончается, надо спешить.

Помнить любовь помогают седины,
раны войны помогают терпеть
долгую жизнь, короткую смерть
с великой победой посередине.
Вперед, командир, от Москвы до Берлина
и дальше - до тихого омута Ньютона,
где водятся черти и пахнет уютом.

Не все-ли равно, где кончается путь -
на старой-ли, новой квартире,
где каждое утро - газетная жуть
о новых боях в обезумевшем мире.
А мы все пытаемся соединить
больную Россию с богатой Америкой,
большую идею с финансовой меркой.

Может, не стоит писать и кричать?
Непобедима гордость невежества,
новые поколения не обязаны знать,
кто спас эту землю от бешенства,
и кто ее снова должен спасать.
Выпьем за жителей нового детства -
завтра их очередь умирать.

Жизнь бывает страшнее романов,
старость бывает страшнее боев,
в мире забот или в небыли снов
неповторима наша любовь,
ненависть наша неотразима.
Пиши, командир, о бессилии слов -
история невыразима.

To Nichlas

Does it matter where fight for the truth?
While а fire or a lamp is still bright,
in a burning tank, in an evening light -
got to leave a trace in a history path,
rise together with pain at the sunrise,
argue, write, organize,
time is ending, surprise, surprise.

Grey hair still remember the loving,
old wounds remember the killing machine,
short death and then a long living
with the greatest victory in between.
Drive on, commander, from Moscow to Berlin
and then - to the quiet waters of Newton,
that smell with goblins and medicine.

Does it matter where ends the road -
in the old or the new apartment,
every morning - news from the net
about new wars in the world gone mad.
And still, we try to connect
sick Russia with rich America,
a nebulous dream with a greedy merit.

Should we continue to cry and crow?
Invincible is the fortress of ignorance,
new generations don't have to know 
who saved this planet from madness
and who will have to do it again.
Let's have a toast to growing children -
tomorrow will be their turn for dying.

Life is more scary than stories,
old age is more scary than wars,
in the world of our dreams and worries
our loving is unrepeatable,
our hating is indefensible.
Write on, commander, with helpless words -
the history is unspeakable.