Бостон: "Американский путь. Люди, создававшие страну" - книга Игоря Юдовича, вышедшая в издательстве MoGraphics Publishing

О НОВОМ АВТОРЕ "КРУГОЗОРА". Элиэзер Меерович Рабинович родился в Москве, закончил Московский химико-технологический ин-т им. Д.И. Менделеева по специальности "Технология силикатов", кандидат технических наук.  В 1974 г. Рабинович с семьей эмигрировал в Израиль, с 1981 г. живет в Нью-Джерси, США.  С 1981 по 2001 г. был научным сотрудником в Bell Laboratories, с 2001 г. - консультант и пенсионер.  Д-р Рабинович - автор около ста научных статей и патентов по основной специальности.  В то же время он автор статей на русском и английском языках на исторические и общественные темы.  В 1968-1970 гг. Рабинович печатался в "Новом мире" Александра Твардовского.   Элиэзер живет в США с женой Гесей, у него две дочери, внук и три внучки.

"God bless America,
Land that I love,
Stand beside her, and guide her
Through the night with a light from above"

/"Да благословит Б-г Америку -
Страну моей любви.
Пусть Он стоит за неё и направляет её
Сквозь ночную тьму - светом с Неба/"

ПОЧЕМУ МЫ ДО СИХ ПОР СОВЕТУЕМСЯ С ОТЦАМИ-ОСНОВАТЕЛЯМИ
 
Ирвинг Берлин, ступивший на американскую землю в 1893 г., прожил на ней 25 лет до того, как написал эту песню благодарности. Игорь Юдович прибыл примерно на 100 лет позднее (1989), тоже прожил здесь почти четверть века, пока не написал книгу, которая объясняет, как и почему  Б-г благословляет эту землю.  Это - его благодарность.   И большая услуга всем нам, кто этого не знает, потому что рассказ написан ярким живым языком и не оставляет у читателя сомнения, что автор хорошо знает, о чем пишет. Это символично, что книга вышла из печати в 2013 г. в преддверии Дня Благодарения (MoGraphics Publishing, Boston, MA).

Автор начинает с "американской революции" и показывает, насколько она отличалась от революций европейских. Он говорит, что конфликт был назван "революцией" позже, и это слово вряд ли правильно: не было революции в истории Америки 18-го века.  Не изменился правящий класс, благосостояние, не было передачи собственности.  Была полная преемственность: лидеры были своими и хорошо известными публике людьми.  И население страны, точнее тех 13 колоний, которые стали первыми штатами, было относительно равномерно по культуре и благосостоянию, исключая, конечно, рабов, которых в то время вполне можно было не считать в политическом смысле.

Была не революция, а довольно мелкая налоговая склока с метрополией - Англией, и будь её правительство поумнее, войны можно было бы избежать. Автор указывает, что известный лозунг "не может быть налогов без представительства" вводит в заблуждение:  Англия справедливо хотела, чтобы колонисты оплачивали военные расходы на их охрану от индейцев, а с другой стороны было неочевидно, что колонисты могли бы сесть в Палату Общин и решать там общебританские вопросы; но такие мелочи могли бы быть утрясены, если бы не узость мышления тогдашних британских политиков. Была, однако, и другая причина, более важная: переживавшая демографический взрыв Америка не желала оставаться в своих границах, определенных британскими договорами с индейцами, а хотела неограниченного расширения на запад.  Военная защита такого расширения легла бы на плечи Англии, и та не соглашалась.

Как-то в школьном учебнике я прочитал вопрос: почему история американских отцов-основателей настолько фундаментально отлична от истории лидеров почти современно французской революции?  И те, и другие, казалось бы, хотели блага для народа, но улицы Парижа плясали от радости, когда Робеспьера и Сен-Жюста везли на казнь, а американский народ плакал, когда один за другим умирали отцы-основатели. Почему мы в Америке до сих пор и мысленно, и юридически советуемся с отцами-основателями?

Потому что французские революционеры рвали с традицией - телом нации, и без крови такую операцию не сделаешь. А американцы как раз создавали традицию, и это была традиция свободы и терпимости.  Г-н Юдович объясняет, что борьба внутри Америки с самого начала велась между двумя более или менее равными группами. "И, наверно, сама практическая невозможность определить победителя в этой борьбе, очевидная частичная справедливость того и другого мнения, практическая необходимость приходить к компромиссам в условиях примерно пополам разделенного электората, глубоко чувствуя в "чистой" - джефферсоновской душе и в прагматичной - гамильтоновской, что идеологический противник тебе не враг и в чем-то весьма важном тоже прав, явилась причиной устойчивости и, надеюсь, залогом будущего Соединенных Штатов Америки."

Кто да кто? "Обычно, когда упоминают термин "отцы-основатели", то имеют в виду Вашингтона, Франклина, Гамильтона, Сэма и Джона Адамса, Джефферсона, Мэдисона, Хэнкока, Дикинсона, Роберта и Гувернера Морриса, Джерри, Вильямса, Шермана, Рутледжа и некоторых других - их роль была решающая.  Формально не входят в список Джон Джей, Патрик Генри и Том Пейн... По словам Вашингтона, памфлет [Пейна - Э.Р.]"Здравый смысл"  произвел переворот в умах... Не случайно, именно Пейн, а не Руссо, Вольтер или Адам Смит, был самым читаемым политическим философом в Европе 19 века."

Кроме Франклина и Сэма Адамса, все были молоды. Почти все не имели унаследованного состояния, отцов с высшим образованием, все были лично глубоко вовлечены в экономику страны. Были они интеллектуалами,  Но главная причина, на мой взгляд, состоит в том, что лидеры новой страны были хорошими людьми.  Добродетельными. Америке необыкновенно повезло.

Личный интерес для них не имел значения - только благо страны. Автор цитирует письмо Джона Адамса жене: "Я дал согласие на избрание в Конгресс, и таким образом обрекаю на финансовое разорение себя, тебя и наших детей.  Этим письмом я предупреждаю тебя, чтобы ты могла подготовить себя к будущему".  Кстати, нелепый сегодня двухгодичный срок служения в нижней палате тогда был обоснован тем, что кто-то же должен следить за полями и урожаем делегатов. На два года соседи могли помочь, а после этого ожидалось, что хозяин вернется.

Добродетель... Одно время американцы создавали легенды, почти обожествляли этих людей. "Позже, к концу 19-го века, и особенно в 20-м появились серьезные исследования.  Исследования, ниспровергающие "отцов-основателей", например, на том основании, что они думали только о своей собственной выгоде, были рабовладельцами, женоненавистниками, безжалостными эксплуататорами и убийцами индейцев... И те и другие исследования помогли понять этих людей лучше, сделать их более выпуклыми, реальными людьми в глазах потомков, помогли отбросить многие мифы".

АМЕРИКАНСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ - ШЕДЕВР КОМПРОМИССА, ПОТОМУ И СЕГОДНЯ РАБОТАЕТ

Я не уверен, что мне нужна эта "выпуклость". Потому что суть не в этом, а в главном: в их патриотической добродетели.  Пушкин писал Вяземскому: "Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы - иначе."

Много иначе.

Конституция, которую они создали, - шедевр компромисса, поэтому она работает и сегодня. Автор рассказывает, что после завершения Конституционной Конвенции "некая женщина остановила выходящего из здания Бенджамина Франклина и спросила, какую форму государства делегаты выбрали для страны. "Республику, мадам.  Если вы сможете ее сохранить", - ответил Франклин". В стране никогда не было закона о дискриминации евреев, так что антисемитизм никогда ни в какое сравнение не шел с европейским антисемитизмом. "Исторически, - пишет г-н Юдович, - американские протестанты 17-18 веков были филосемитами". 

Но был один вопрос, в котором эти люди трагически провалились, и гром от этого провала всё ещё звучит в наших ушах: они не смогли договориться об отмене рабства.  Рабство не упомянуто в Конституции, и я удивлен, что оно никогда не было оспорено в суде в то время. "Конституционный кризис 1790 года по вопросу о рабстве только чудом не закончился распадом страны" - пишет г-н Юдович.  Он приводит слова Альберта Эйнштейна (1946):

"Имеется, однако, темное пятно в социальных взглядах американцев. Их убежденная приверженность к равноправию и к чувству человеческого достоинства по сути ограничивается белым человеком. Чем больше  я чувствую себя американцем, тем больше мне причиняет боль, даже угнетает это обстоятельство". 

Этот провал и привел к подлинной революции - Гражданской войне, но г-н Юдович этой темы почти не касается.  После вставной главы о ранней истории евреев в США автор переходит к важнейшему третьему элементу американского управления - Верховному суду.  Этот суд является высшим авторитетом в интерпретации Конституции.

Начинает автор с биографии первого еврея в Верховном суде и одного из наиболее ярких умов американской истории 20-го века - Луиса Брандайса. Брандайс, блестяще закончив Гарвард, уже к 40 годам был преуспевающим адвокатом, зарабатывавшим высочайшие гонорары в корпорациях и - здесь мы возвращаемся к тому, что без добродетели Америка не стоит -работавшим совершенно бесплатно для бедных. К концу 19-го века "Брандайс почти полностью сосредоточился на второй - "народной" - части своей юридической деятельности.  Через много лет в своей книге, адресованной студентам-юристам, он писал:

"Адвокат, призванный представлять важные частные интересы, обладает обычно почти неограниченными ресурсами и высоким покровительством, в то время, как защита простого народа часто представлена неадекватно или вообще полностью отсутствует. В этом заключается огромная несправедливость для простых людей.  В результате, многие законы, принятые нашими законодателями, никогда не стали бы законами, если бы интересы простого народа были справедливо защищены... Те из вас, кого искренне влечет наша профессия, могут быть уверены, что в ней вы найдете возможность приносить пользу, как ни в какой другой сфере деятельности"." 

В декабре 1909-январе 1910 проходила крупнейшая в США забастовка работниц Нью-Йоркских фабрик одежды против работодателей - обе стороны были евреями. Брандайс вмешался и помог стронам достичь компромисса.  В 1916 г. президендт Вудро Вильсона назначает Брандайса членом Верховного суда.

Оппозиция - всеобъемлюща, и не столько из-за его еврейства, сколько из-за его либеральной философии.  И автор посвящает много интересных страниц простому и четкому объяснению того, чем была тогда американская юридическая философия. Борьба продолжалась 4 месяца.  "Первого июня Сенат утвердил 59-ти летнего Луиса Брандайса 47 голосами против 22... новым членом Верховного суда."  Но, продолжает автор, "удивительно..., как быстро в то время в Соединенных Штатах почти исчез официальный антисемитизм. В 1932 году Президент Гувер предложил кандидатуру Бенджамина Кардозо, сефардского еврея, в члены Верховного суда... Кандидатура была утверждена в тот же день - единогласно".

Антисемитизм не был и не является проблемой в продвижении евреев, и "в цитадели консерватизма, в Гарвардском университете, в 1922 году 22% всех студентов были евреи, а в 1925 среди первокурсников - 27%.  В общем, евреи чувствовали себя в стране уверенно, жили очень активной общеамериканской общественной жизнью, без боязни боролись за свои (и особенно - чужие!) права и относились к проявлениям антисемитизма без излишнего драматизма".  Г-н Юдович рассказывает, что когда Николай 2-й, "не от большого ума... отказался принять нового высокопоставленного чиновника американского посольства в Петербурге только потому, что тот был евреем", то известие об этом настолько возмутило американское общество, что "стали громко говорить о необходимости расторгнуть недавно подписанное русско-американское соглашение".

Луис Брандайс стал лидером американских сионистов, начиная с 1915 г.  Самым, пожалуй, интересным и неожиданным для меня было то, с какой безумной сложностью организовывалась Декларация Бальфура, ее тепловатая поддержка Америкой - те декларация, без которой у нас не было бы еврейского государства.  Мы, евреи, и сегодня не способны осознать это и поблагодарить англичан. Даже несмотря на то, что для создания государства нам была нужна борьба против них. Декларация (сокращена): "Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране".
И далее следует фраза автора книги, с которой я не согласен: "Этот совсем небольшой документ, безусловно, является великим образцом дипломатической двуличности".

Нет. Это сильнейший проеврейский документ в отношении земли, в которой евреи тогда составляли незначительное меньшинство.

"Арабы и евреи поняли - и продолжают понимать его совершенно по-разному".
Мне кажется, что и арабы, и евреи поняли документ одинаково: как сильнейшую про-еврейскую декларацию, и стали бороться: евреи - за реализацию, арабы - против.

ДУХОВНОСТЬ ЭТОЙ СТРАНЫ - В СВОБОДЕ...

Книга настолько всеобъемлюща, что мне приходится пропускать целые пласты, такие как дело Сакко и Ванцетти, Великую депрессию и New Deal, создание пенсий и пособий по безработице.  Обсуждению экономических причин Депрессии посвящено несколько наиболее интересных страниц. Мы перейдем к следующему еврею - судье Феликсу Франкфуртеру, личному другу Президента Франклина Делано Рузвельта и сразу шагнём к деятельности Франкфуртера в роли Верховного судьи.  Президент назначил его на эту должность в 1939 г.  Автор подробно обсуждает решение Верховного суда в 1954 г. о десегрегации школ, которую Франкфуртер поддержал всем сердцем, хотя это решение поставило страну опять на грань гражданской  войны. Страна в неё не впала, пережила и, в основном, покончила со своим расистским прошлым, о котором так сокрушался Альберт Эйнштейн.

Мы будем удивлены, что Еврейская Катастрофа и роль Президента и Франкфуртера в ней в книге обойдены. Мы знаем, что есть различные мнения о роли обоих деятелей. По-видимому, автор чувствовал, что для  таких тем нужны не главы, а тома.

Феликс Франкфуртер ушел в отставку в 1962 г. и умер в 1965.  "Много-много лет назад, когда ФФ принял решение заняться юриспруденцией, он пообещал своей матери, что "никогда не станет богатым".  Свое обещание он сдержал.  Его жена, Марион Франкфуртер, после смерти мужа жила в доме для престарелых (у них не было детей)."  Тогда Конгресс принял решение об увеличении пенсий вдовам Верховных судей с 5 до 10 тысяч долларов в год - первое повышение с 1937 года.

Как-то один из друзей, приехавший в Америку из другой страны, спросил меня: "В чем духовность этой страны?"  Я несколько опешил, пока не ответил: "В свободе... Ни одна страна де даёт столько свободы".  Но надо добавить: свободному человекe, который умеет быть свободным. "Что касается собственности, Конституция допускает определенные вольности, что касается свободы - никаких", - писал Луис Брандайс. Б-г благословил эту страну и ее жителей, если они, как говорил Франклин, сумеют это благословение сохранить.  Как тогда, так и сейчас. Вся книга Игоря Юдовича - об этом благословении.