ИЗ ТОЧНЫХ РИФМ ЗАПУЩЕН ХОРОВОД
Юрий ГЕРЛОВИН
ВРЕМЕНА ГОДА
Зима
В искрящемся, хрустящем снеге.
На этих - альфе и омеге
Сошёлся клином белый свет,
В котором скрыты семь цветов
Весёлой радуги волшебной;
И снег, субстанцией целебной,
Их все вобрать в себя готов.
На дудочке играет Лель
В красивой шапочке из фетра,
А свежий снег в порывах ветра
Вдруг превращается в метель.
Всю ночь, летая напролёт,
Следы упорно заметая,
Бессонная метель седая
Усталой флейтой пропоёт.
Весна
Усталой флейтой пропоёт
Вдруг прилетевший ветер с юга.
В ответ орган вздохнёт и фуга
Начнёт стремительный полёт.
И, вылетев через окно,
Над потеплевшими лугами
Переплетётся с облаками,
Души сплетая волокно.
А суетливые грачи,
Что лишь недавно прилетели,
В неугомонной канители…
Всё небо - будто из парчи.
И улетучится тоска,
И растворится в птичьем гаме…
И муза тёплыми губами
Коснётся моего виска.
Лето
Коснётся моего виска
Весёлый солнечный зайчишка.
В графине солнечная вспышка
Ярка, недвижна и резка.
А за окном, рукой подать,
Лежит растрёпанное поле;
И стог, - как крейсер на приколе,
Но вот команды не видать.
За стайкой трепетных осин,
Что пыль глотают у дороги,
Когда по ней проедут дроги,
Скрипя, как старый клавесин,
Спокойно, ровно дышит глушь
Темно-зелёная лесная,
Про нас наивных всё-то зная;
Прибежище воскресших душ.
Осень
Прибежище воскресших душ
Озарено восходом алым,
Таким восторженным и шалым!..
И льющим животворный душ.
Накрыты поле, луг и лес
Лоскутным ярким покрывалом.
В овраге, за пожухлым валом,
Сто притаившихся чудес.
Как воздух свеж! Ласкает глаз,
Пруд очертившая, патина…
Вдруг ливня серая холстина
На время скрыла всё от нас.
А шум дождя!.. Целебней нет
Для душ, истерзанных прогрессом.
Глядите! Радуга над лесом!
Как много радостных примет.
ГОРЕНИЕ ДУШИ
Закат
Горит свеча… Горит моя душа
И время потихонечку сгорает.
И кажется, что кто-то, не дыша,
У арфы струны чуть перебирает.
На горизонте выгорел закат,
Над ним узоры копоти и дыма,
Как след, с лица стираемого, грима
Усталою рукою невпопад.
На шторе отсвет радужного спектра
Колеблется от дуновений ветра.
Эврипид
Колеблется от дуновений ветра,
Налившийся на солнце, апельсин.
Справляют день рождения Деметры.
И полон песен древний Элевсин.
В театре тишь. На сцене Эврипид.
Высок накал и голоса, и жеста.
История несчастного Ореста.
Хор, то стенает громко, то молчит,
Преподнося трагедию "Электра",
И соблюдая все каноны метра.
Поэт
И, соблюдая все каноны метра,
Из точных рифм запущен хоровод.
Поэт в округлой шапочке из фетра
По саду тихо ходит взад-вперёд
И вьёт стихов серебряную нить,
Невидимый клубок в себе катая.
И вот уже стихов летает стая…
Но ни за что не сможет объяснить,
Как, свежим, сочным воздухом дыша,
Сонеты сочиняет не спеша.
Петрарка
Сонеты сочиняет не спеша,
Весь день проведший в праздности Петрарка.
И вот, в себе поэта тормоша,
Он, наконец, решил, что для подарка
Сонет - другой для завтрашнего бала
Он приготовит. И, придя, прочтёт.
Потом хозяйке свиток поднесёт,
Чтоб тон был задан с самого начала.
Он пишет, одолев дневную лень…
Горит свеча, покачивая тень.
Бетховен
Горит свеча, покачивая тень,
Сидящего в молчании, маэстро.
Сквозь глухоту, как стянутый ремень,
Он слушает звучание оркестра.
Он вертит в пальцах лёгкое перо
И такты отбивает по ладони.
Звучат литавры, как азарт погони,
И флейты разливают серебро.
Дрожит свеча. И тени заплясали
От вазы с васильками на рояле.
М. Волошин
От вазы с васильками на рояле
Вокруг всё также стало голубым.
Искрит "Дюрсо" весёлое в бокале
И терпкий воздух кажется густым.
А на веранде щурится поэт,
От солнца старой шляпой прикрываясь,
Загадочно чему-то улыбаясь.
И за сонетом пишется сонет.
Их ангелы поэту нашептали…
И вот слились сонеты в магистрале.
Венок сонетов
И вот слились сонеты в магистрале.
Блокнот закрыт. И дух переведён.
И образы, и рифмы отлетали.
Поэт устал. Зато венок сплетён.
Так может быть, за этот тяжкий труд
Плетения тугих венков сонетов,
И просто графоманов, и поэтов
В народе стихоплётами зовут.
Над головой поэта - божья сень…
Так вечер завершает бурный день.
Капитан
Так вечер завершает бурный день…
Сквозь ветер - склянки, будто конь уздечкой.
На пистолете сбившийся кремень
Давал в бою осечку за осечкой.
Пробоин нет. И помощи не просим.
Пирату не дались на абордаж.
А злой норд-ост мордует такелаж.
Сегодня капитану двадцать восемь,
Но на висках густая седина…
Стекает воск. Свеча едва видна.
Моцарт
Стекает воск. Свеча едва видна.
Надтреснутые звуки клавесина.
Отец, сидящий в кресле у окна
И напряжённо слушающий сына.
Сжигая, тихо дремлющий, покой,
Живое чудо то парит, то тает…
Со струн соната с лёгкостью слетает
Под детскою, но твёрдою рукой.
И, удивлённым глазом колдуна,
Над садом осмелевшая луна.
Преданность
Над садом осмелевшая луна
Видна сквозь туч летящие ошмётки.
Тень, от лежащего у дома валуна,
Напоминает тень плывущей лодки.
Но, если вас в извечной давке буден,
Нечаянная мучает вина,
Давайте, выпьем красного вина,
Обнимемся и обо всём забудем.
Лишь преданность и справедливо судит,
И ярко светит, и немного студит.
Мечта
И ярко светит, и немного студит,
Покоя не дающая, мечта.
Она, венки плетущая из судеб,
Несбыточным надеждам не чета,
Которым суждено вовек не сбыться,
Когда вопрос ( и нет его смешней )
Решить не могут: что для нас важней? -
Журавль в небе иль в руках синица?
Стемнело. Стопка нот на стеллаже.
Клавиатура чуть видна уже.
ТРОПЫ ЭПОХ
1.
Река Евфрат. Халдейский город Ур.
Толпа разноязыкая пестра…
У очага, как в детстве у костра,
Сидит Аврам - мудрец и балагур.
Глядит в огонь. Спокойных глаз прищур.
А в очаге игра огня остра,
И пляска искр яростно-быстра,
И блики скачут по ковру из шкур.
Угомонилась шумная родня.
Аврам сидит тихонько у огня,
Поглаживая тёплый амулет.
Отец велел сбираться в Ханаан.
Ждёт наступленья утра караван.
Огромный город солнцем перегрет…
2.
Огромный город солнцем перегрет.
С рассветом в путь. Он будет труден, но
Свернуть с него уже не суждено.
И ни Египет, ни Моав, ни Хетт,
В истории идущие след в след,
Грядущего сшивая полотно,
С пути столкнуть не смогут всё равно,
Чему увидят множество примет,
Когда вечерним часом над стадами
И мирными затихшими шатрами
Негромкий голос возвестит Завет
И назовёт Аврама Авраамом,
И высветит на видном месте самом,
В вечернем небе росчерки комет.
3.
В вечернем небе росчерки комет,
Как знак, что Сара сына родила
И Аврааму в руки подала
Наследника, что ждали столько лет.
На день восьмой, спокойно, без сует
В шатре, под сенью вещего крыла,
Свершён обряд Завета - Брит-мила,
Как клятва, как исполненный обет.
А Аврааму свыше подан знак,
Что сына должен он назвать - Ицхак.
Звучали флейта, бубен и тамбур
Среди весёлой шумной кутерьмы…
А в мареве дрожащие холмы,
Как контуры расплывчатых фигур.
4.
Как контуры расплывчатых фигур,
Виднеются грядущие века,
Где протекает вечности река
Средь временем расплавленных культур;
Где нерв Судьбы натянут, будто шнур,
Который держит твёрдая рука;
И где чуть-чуть осталось до рывка,
Чтоб без молитв и прочих процедур,
Отмеченный Всевышним, Моисей,
Несущий груз ответственности всей,
Не зная, что такое "чересчур",
Уверенно вступил на дерзкий путь
И не боялся смело заглянуть
За горизонта тлеющий бордюр.
5.
За горизонта тлеющий бордюр
Ведут пути двенадцати колен;
Где разрушение иерихонских стен,
Созданье царств и вспышки авантюр;
Где Вавилон, унизивший Ашшур;
Пророков плач и пропасти измен,
Постройка Храма, вавилонский плен…
На Время нанизав, как на шампур,
И жизни, и события, и троны,
Судьба наденет пастуху корону,
Чей сын - и созидатель, и поэт,
Хранитель вечных заповедей Торы,
Задумается, глядя, как за горы
Уходит солнца животворный свет.
6.
Уходит солнца животворный свет…
Колена пленные бредут в страну плененья.
Из них исчезнут десять, как поленья,
Сгорев в костре событий без помет.
Но гимн Всевышнему не может быть не спет
В честь возвращенья, то есть - Возрожденья!
И вот уже иные поколенья
Храм возрождают. Не утерян след!
И вновь летит смеющееся счастье,
И вновь надет на смуглое запястье
Судьбы лукавой золотой браслет,
Как дар за то, что Время поостыло…
Прозрачна даль. И для Земли, как было,
Удачно положение планет.
7.
Удачно положение планет,
Но время неудачное настало,
И слышится тяжёлый лязг металла…
Идёт могучий Рим, в металл одет!
И снова Время изменило цвет…
Рим против Иудеи?! Всё - сначала!..
Исход игры Судьба предугадала;
Рим - это всё же туз, а не валет.
Рим руль переложил довольно круто.
Теперь начало нового галута
В еврейской жизни. Самый долгий тур.
Сбываются пророчества Осии:
Терпенье в ожидании Мессии.
И наших лет стремительный аллюр.
8.
И наших лет стремительный аллюр,
Пронзающий неспешные эпохи,
И катаклизмы - всё это лишь крохи
Минувшего. Но и грядущий сюр,
Где попадёт стрелой в себя Амур;
И где под звуки серенад и вздохи
Еретики сжигаются, как блохи,
О чём поёт в таверне трубадур;
И где ткёт саван - Случай, а не ткач;
Где часто завершает спор палач…
Бесспорно, плоская Земля, а не поката!..
И где родится, неожиданно, Навет;
И крики: "Бей! Он лекарь и поэт!.." -
Под яростные всполохи заката.
9.
Под яростные всполохи заката
Бушприт упорно режет горизонт.
И паруса, как будто рваный зонт,
Трещали под порывами пассата.
А облака, как тлеющая вата,
Собою грозовой прикрыли фронт.
Вперёдсмотрящий, важный, как архонт,
Старательно высматривал пирата.
Дым Трафальгара в полных парусах…
Но адмирал уже на небесах
Держал ответ. А волны, бесновато,
Седые гребни вскинув, как клинки,
Неслись с фрегатом наперегонки,
Как конница, летящая куда-то.
10.
Как конница, летящая куда-то,
Так стелятся под ветром ковыли.
Но там, в туманном мареве, вдали,
Видна, меж небом и землёй зажата,
Лавина всадников, кибиток. Так когда-то
Здесь гунны, неисчисленные, шли.
Теперь же - новые хозяева земли.
Кочевники. Хазары каганата.
Кочующие тюрки, не евреи,
Вдруг стали верить в Тору Иудеи,
Как дружбы со Всевидящим залог.
Но не надолго. Века два. С годами
Другие боги станут здесь богами.
Но кто возьмётся предсказать итог?..
11.
Но кто возьмётся предсказать итог
Блестящей и коварной Византии?
Безмолвствуют лукавые витии,
Но чувствуют, что близок Эпилог.
Не знает Константин Палеолог,
Что стать мечетью выпадет Софии,
Что христианский Бог нашлёт стихии,
Как наказал евреев строгий Бог.
И вот перед лицом стоит таран
Удачливых, находчивых осман,
Не знающих ни страха, ни сомненья…
Константинополь пал… Цветёт миндаль.
Султан идёт расслабиться в сераль…
Слепят победы всех. И - пораженья.
12.
Слепят победы всех. И - пораженья.
Но Тутмос Третий не из этих - всех!
Ему всегда сопутствует успех.
В любви. В войне. Ни одного сраженья
Не проиграл он. Пламя вдохновенья
Над ним. В бою он рвёт с себя доспех,
И сеет панику его хрипящий смех,
И у врага нет шансов на спасенье.
По пояс обнажённый. Без щита
Он впереди. Трусливым - не чета!..
Возвращены все старые владенья.
И Палестине с Сирией опять
В одной упряжке с Тутмосом скакать.
А жизнь - это вечное движенье.
13.
А жизнь - это вечное движенье
И в поддавки игра с самой Судьбой.
Но без Надежды - проиграешь бой,
А ведь Надежда - камень преткновенья.
Но Вера вдруг в последнее мгновенье
Войдёт и встанет рядышком с тобой
С упрямо оттопыренной губой,
И даст тебе исправить положенье.
Изгнанники всегда немного лгут,
Что родина у них одна - галут,
Чтоб был Всевышний к ним не очень строг.
Но память разве можно погасить?..
И едут, чтоб немного погостить,
Туда, где под ногой родной порог.
14.
Туда, где под ногой родной порог,
Путь не прямой. А часто и опасный.
И нет проводника. Лишь месяц ясный.
А для ночлега - одинокий стог.
Вот перекрёсток, будто осьминог,
Собьёт с пути. Утащит в лог ужасный.
Но путь укажет солнца свет бесстрастный
И тень твоя, что брошена у ног.
И ты дойдёшь. Забудется едва ли,
Что Вера и Надежда помогали.
Ну, а у нас в запасе каламбур!..
Где наш родной порог? Ответьте прямо!
Коль родина святого Авраама -
Река Евфрат. Халдейский город Ур.