ПЫТКИ, ЧЕЧЕНЦЫ И ПОЧЕМУ Я ПОКИНУЛА РОССИЮ

Имя Зубайра Зубайраева, чеченского узника волгоградской колонии ЛИУ-15, впервые появилось в "Кругозоре" в предыдущем номере, под рубрикой "Дело Виталия Бунтова", в публикации "Пытки заключённых в Российской Федерации". В тамошней же прессе оно гремит не первый год. После пыток в колонии в 2008 году (Зубайру прибивали ноги гвоздями к полу и вкручивали в коленные чашечки шурупы) он превратился в инвалида и теперь не может самостоятельно передвигаться.

И вот электронная почта принесла в редакцию статью собственного корреспондента "Кругозора" в Финляндии Елены МАГЛЕВАННОЙ - известного в России журналиста и правозащитника из Волгограда, которая в прошлом году, опасаясь за свою жизнь, была вынуждена попросить у скандинавской страны политическое убежище. Имя заключённого Зубайраева имеет к этому непосредственное отношение.

 

Волгоградский сиделец

Зубайраев Зубайр Исаевич - один из 20 с лишним тысяч заключенных чеченской национальности, находящихся в российских тюрьмах. Так случилось, что именно его история получила достаточно широкую огласку - прежде всего из-за особо жестоких страданий, которые ему пришлось пережить за решеткой, а также из-за непреклонности и решимости его и его родных не сдаваться и не отступать перед мучителями. Во многом именно благодаря ему российская и международная общественность узнала о том, каким нечеловеческим пыткам подвергаются в зонах заключенные-чеченцы из-за их национальности.

30-летний житель чеченского села Толстой-Юрт (получившего всероссийскую известность в марте 2005 года, когда там был убит президент Ичкерии Аслан Масхадов) Зубайр Зубайраев получил 5 лет колонии строгого режима в августе 2007 года. Обвинение, которое ему было предъявлено, держалось лишь на показаниях троих его знакомых, данных под пытками. Никаких весомых доказательств его вины не было предъявлено.

Важным моментом во всем этом является тот факт, что дело на Зубайра сфабриковал его сосед Аслан Хамбулатов, о котором все село знало, что он вместе со своей женой работает в ФСБ и стряпает липовые дела за кругленькие суммы, которые потом тратит на наркотики. И Зубайр знал об этом. Что и предрешило его судьбу. Еще в СИЗО его начали зверски избивать. А дальнейшая его история и вовсе представляет из себя самое настоящее хождение по мукам.

В октябре того же года Зубайр был отправлен отбывать наказание в колонию № 25 города Фролово Волгоградской области. На беду Зубайра, оказалось, что начальник той колонии в свое время участвовал в боевых действиях в Чечне и возненавидел чеченцев на всю оставшуюся жизнь. Как только Зубайр прибыл в колонию, он приказал привести молодого чеченца к себе в кабинет, положил на стол большой нож и сказал: "Вот этим ножом я чеченцев резал и тебе голову отрежу, ты будешь умолять, чтобы тебя расстреляли, это будет для тебя самым счастливым исходом". И с того дня Зубайра стали систематически избивать. Били пластиковыми бутылками, наполненными водой, чтобы не оставлять следов. Выводили раздетым на мороз и ставили босиком на снег. Когда Зубайр от побоев терял сознание, его обливали водой, и когда он приходил в себя, продолжали избивать. Но одними избиениями фантазия палачей не ограничивалась. Ступни ног Зубайра пробили железными штырями.

Сестры Зубайра, узнав от родственников других зэков о том, как издеваются над их братом, буквально умоляли начальсника УФСИН Волгоградской области Сизова перевести его в другую тюрьму. Наконец в марте 2008, искалеченный, с отбитыми почками, печенью, перебитыми ногами и тяжелой травмой головного мозга, в результате которой у прежде абсолютно здорового бывшего спортсмена начали случаться припадки, похожие на эпилептические, он попадает в ЛИУ-15 города Волгограда. ЛИУ расшифровывается как "лечебно-исправительное учреждение". Как именно там лечат и как исправляют, Зубайр очень скоро испытает на себе. Как и во Фролово, не обойдется здесь без ветерана "чеченской кампании". Им окажется заместитель начальника ЛИУ-15 В. Д. Дерипаско, который не просто воевал в Чечне, а прославился там жестокостью и садизмом, в частности, тем, что натравливал собак на захваченных им в плен врачей в Чернокозово.

Естественно, издевательства продолжились. А каждая жалоба Зубайра или его родных в органы власти и ФСИН вызывала только их усиление. Перечислить все изощренные способы истязания просто невозможно. Приведу лишь один факт - весной 2009 года один из врачей колонии забил Зубайру шуруп в коленный сустав. До этого пытались заразить туберкулезом, положив в туберкулезный барак. И при этом всякий раз говорили, что причиной всему этому - то, что он чеченец, "террорист", как они его называли.

Когда дело получило широкую огласку в СМИ, администрация колонии задумалась о том, куда бы сплавить жертву своего садизма - подальше от чужих глаз. И место нашлось - в Сибири, в городе Минусинске. Зубайра обвинили в "нарушении тюремного режима", выразившемся, по словам тюремщиков, в том, что заключенный "сам наносил себе побои с целью членовредительства". И отправили его на более строгий режим, в крытую тюрьму, где он находится и сейчас.

После смены места отсидки мытарства для Зубайра не закончились. Еще во время этапа в Екатеринбурге он был в очередной раз жестоко избит красноярским конвоем. По словам его сестер, Зубайр, уже ставший из абсолютно здорового человека глубоким инвалидом, продолжает подвергаться избиениям и по сей день...

Как я стала журналистом и оказалась в Финляндии

Желание выбрать именно такую профессию, наверное, было у меня всегда. Но в свое время давление со стороны моих родителей заставило забрать документы из приемной комиссии журфака, куда я уже почти поступила, и получить физико-математическое образование. Отец тогда сказал: "Если ты хочешь писать, ты и так будешь это делать".

Собственно, так и получилось. А о чем именно писать, подсказала дальнейшая жизнь. Той же осенью после моего поступления в институт началась вторая чеченская война. А в марте следующего, 2000 года был захвачен в плен известный тогда чеченский командир Салман Радуев. Трудно сказать, что подтолкнуло меня написать ему письмо, но впоследствии из нашей переписки родились достаточно близкие отношения - насколько это слово подходит к отношениям сугубо эпистолярным. 14 декабря 2002 года, за день до того, как мне исполнился 21 год, Салман был убит в тюрьме - то есть тогда его смерть объявили "естественной", но я в это не поверила и, как узнала позже, правильно не поверила.

Год после этого я не могла найти выхода из того состояния, в которое повергла меня его смерть. Выход нашелся в том, что я приняла Ислам - религию, к которой принадлежал он, в надежде, что смогу увидеть его после смерти в том мире, куда мы, мусульмане, все попадем. Тогда это было единственным, что давало силы жить.

Через некоторое время я начала писать статьи. Сперва я писала их очень мало, так как в основном они были посвящены Чечне и содержали резкий протест против действий российских властей, из-за чего местная пресса отказывалась их печатать. Еще я писала на эту тему стихи - с тем же успехом в плане публикации.
Поворотным моментом для меня стала возможность выхода в Интернет. Я стала посылать свои статьи на чеченские сайты, и как правило, они их публиковали. Летом 2008 года мой знакомый журналист и редактор московской газеты "Свободное слово" Павел Люзаков предложил поработать над темой о положении чеченских заключенных в российских тюрьмах. Я немедленно согласилась, потому что эта тема напомнила мне о Салмане. У меня было большое желание добиться наказания виновных как в его смерти, так и в страданиях и смерти других узников-чеченцев. Возникло ощущение, что наконец-то я смогу заниматься тем, что считаю делом своей жизни.

Начала я с того, что поискала в Интернете публикации об осужденных уроженцах Чечни. Меня особенно заинтересовала одна статья, написанная знакомым мне Минкаилом Эжиевым, о том, как в колонии Волгограда издеваются над заключенным Зубайром Зубайраевым. Я была буквально потрясена описанием жутких истязаний, достойных гитлеровских концлагерей. Я жила тогда в Волгограде и написала Минкаилу, что хотела бы узнать об этом деле поподробнее и в дальнейшем заниматься им. Тогда он дал мне телефоны сестер Зубайра, которые в ближайшем времени должны были приехать в Волгоград. Я связалась с ними и в дальнейшем по результатам бесед с ними и нескольких посещений колонии ЛИУ-15 написала серию статей. Ужасные факты, описанные Минкаилом, не просто подтвердились, а оказались на деле еще страшнее.

Статью, размещенную на сайте "Свободного слова", прочло руководство колонии. Весной 2009 года они подали против меня иск "о защите чести и достоинства". Состоялся суд. Решение было не в мою пользу - согласно ему я должна была выплатить 200 тысяч рублей штрафа и, главное, опубликовать от своего имени в газете "Комсомольская правда" текст, написанный руководством ЛИУ, о том, что якобы я сознательно ввела в заблуждение читателей и оклеветала тюремщиков, а Зубайр избивал себя сам. Естественно, я не могла этого подписать.

Так как я боялась дальнейших преследований тюремщиков за мой отказ выполнить их требования, я стала думать, что делать. Выход нашелся быстро - как раз в те дни я была приглашена на правозащитную конференцию в Финляндии. После конференции я пошла в финскую полицию и подала запрос о политическом убежище. Я твердо решила не возвращаться в Россию. И пока еще ни разу об этом не пожалела.

Эта страна устроила геноцид чеченского народа, убила Салмана и продолжает убивать в тюрьмах других узников. В ней не было и навряд ли будет место для меня.

Метаморфза Елены Маглеванной

СМОТРЕТЬ: