АБРАМ-1918 МИЗ

Александр Болясный

Это не о машине с названием мудрёным, что было бы естественным, ибо герой очерка всю жизнь с техникой связан — да ещё с какой! Это — о нём самом. Но прежде, чем продолжить, хочу покаяться. Так вот: заголовок этот я украл. Ну, не то, чтобы украл, а «позаимствовал». И не то, чтобы полностью, а только чуть-чуть, только начало. «Позаимствовал» у самого моего героя — личности в «русском» Бостоне широко известной, уважаемой и очень почитаемой. Он, Абрам Борисович Крайзман, назвал свою автобиографическую повесть «Абрам образца восемнадцатого года». Откуда в моём заголовке «МИЗ», и что это за аббревиатура? Так от самого же Крайзмана она и взялась.

Когда, бывало, спрашивали его:

— Как живёте, товарищ полковник?

— МИЗ, — отвечал.

— Как чувствуете себя, Абрам Борисович? — приветствую его я этим же вопросом.

— МИЗ, — снова в ответ.

Это сугубо его изобретение. «МИЗ» — значит молод и здоров. Ясно и, как он уверен, исчерпывающе. Так же, как и «Сутки у меня длятся 25 часов».

— Где же взялся дополнительный час?

— Это же так просто: встаю на час раньше, — поясняет.

Тоже вполне в духе Абрама Крайзмана.

Дух этот всю жизнь помогает ему на земле держаться, лихолетья проходить, космических высот достигать и поныне оптимизм сохранять, вызывая добрую зависть у тех, кто помоложе.

«…Мне было 23 года, я всегда старался быть оптимистом и действовать в соответствии с этим, и считал, что в мире, как правило, господствует положительное начало и добро, и тогда легче жить и бороться с любыми трудностями и переживать трагедии. Часто говорят, что черты характера, в основном, это наследственный фактор и передаются с генами. В некоторой степени с этим можно согласиться, но я уверен, что характер, убеждения человека… вырабатываются на всём жизненном пути самим человеком, индивидуумом, личностью».

Так он сам сформулировал в книге своё кредо, своё мировоззрение, свою позицию.

А было ему те 23 года, когда глубокой осенью 1941-го он в числе отобранных слушателей ускоренных курсов подготовки воентехников при московской Бронетанковой академии был направлен на формирование совершенно тогда новых и особо секретных воинских подразделений — гвардейских миномётных частей «Катюш». В конце октября — приказ об особом задании…

И два подразделения вошли в оцепление… парада. Того самого легендарного военного парада, участники которого сразу после Красной площади попадали в бой. На редкость лютый для этого времени года мороз. Снег, который не успевали убирать с Красной площади. Руководители партии и правительства во главе со Сталиным на трибуне Мавзолея. Принимавший парад маршал Будённый, конь которого, видно поскользнувшись, споткнулся, едва не выбив из седла легендарного 58-летнего военачальника, но Будённый удержался…

23 года. Много это или мало для возраста человека? Достаточно много, если вспомнить, что в своё время небезызвестный 16-летний юноша командовал полком. И мало, до обидого мало, если учесть, что более половины участников того парада, среди которых было ох, как много 23-летних, из боя не вернулось. К счастью, воентехник 2-го ранга Абрам Крайзман той участи избежал, хотя уже успел повидать смерть на военной бойне. Почти через месяц после парада на Красной площади он был среди тех, кто нанёс по фашистам под Москвой удар мощью дотоле невиданных сокрушительных «Катюш».

Потом — новые мучительные недели, месяцы, годы ужасной войны. В 1943-м капитана Абрама Крайзмана, проявившего незаурядные качества офицера и военного техника, хотели отозвать в штаб фронта. Удалось отказаться. Здесь он нужнее, — был убеждён Крайзман, — ведь здесь он обеспечивает высокую мобильность дивизиона гвардейских миномётов, не прекращающего сеять у врага панику своим всегда неожиданным появлением и всесокрушающими залпами 24-х «Катюш».

После обманного стратегического манёвра отступления на Орловско-Курской дуге началось долгожданное наступление на фашистов. Обильное кровопролитие, гибель людей, уничтожение техники. Не исключением был и его 59-й полк «Катюш», который, кроме погибших бойцов, лишился более половины страшнейших для врага мобильных миномётных установок. Из Москвы пришёл приказ: срочно командировать в столицу команду для получения новых «Катюш», смонтированных на шасси американских Студебеккеров. Возглавить команду с надёжным боевым прикрытием и техническим обеспечением доверили Абраму Крайзману.

А в начале апреля 1945-го он возвращался в свой полк после недолгого увольнения, полученного для свидания с Иосифом — родным братом, который, как оказалось, воевал невдалеке. Полк «Катюш» стоял на подступах к Берлину, на плацдарме, с которого суждено было начаться историческому штурму. И одна из ведущих ролей отведена его «Катюшам». Это они вскоре извергнут раскатистый гром, пронзая берлинское небо тысячами молний. Это гвардейские миномёты откроют сокрушительный огонь по гитлеровской цитадели. Всё это скоро начнётся. А пока Абрам Крайзман спешил в свой полк мобильных гвардейских миномётов, техническим обеспечением которого он командовал.

…И вот — тишина. После мучительных 1418 дней кровопролитнейшей войны ХХ века, из которых Абрам Крайзман воевал 1299 дней и ночей. Для него мир наступил на юге Германии, в Тюрингии. Ещё незадолго до Победы туда же прибыла большая группа ведущих специалистов 88-го НИИ ракетостроения, главным инженером которого был будущий конструктор первых космических кораблей Сергей Павлович Королёв. Интерес советских специалистов к этому месту был не случаен: именно здесь находился подземный немецкий завод, на котором производились ракеты ФАУ-2. Изучить технические документы, разыскать специалистов и рабочих, участвующих в том сверхсекретном производстве, наконец, вывезти в СССР ракеты ФАУ-2 для их дальнейшего изучения — такой была задача группы. На базе полка «Катюш» сформировали бригаду особого назначения во главе с генералом А. Ф. Тверецким. Крайзмана же, как имеющего богатый боевой опыт в ракетном деле, направили командиром технического дивизиона и начальником специального поезда для вывоза ФАУ-2. Здесь они с Королёвым и сблизились.

«Я не знал его знаменитым, да, пожалуй, и никто не знал его в этом качестве, так он был засекречен, — вспоминает Крайзман. — Но мне удалось в течение короткого времени и нескольких встреч и бесед узнать этого человека, с его неординарным характером, а, значит, и трудностями в общении… Невзирая на сложную историю жизни (три года на Колыме и три года жёсткого домашнего ареста), он не сломался. Это был в высшей степени деловой человек, умеющий конкретно поставить задачу и потребовать её выполнения. Он не любил разговоров не по делу, но в то же время, при подходящей обстановке, мог отвлечься и поговорить по душам…»

Во время одной из таких «отвлечённых» бесед неожиданно и выяснилось, что их не только дело сближает, да общее в военной биографии (Крайзман всю войну с «Катюшами» был связан, а Королёв — к их созданию причастен). Сближала их и «малая» родина — Житомирщина: Королёв родился в самом Житомире, а Крайзман — в городе Коростене Житомирской области.

— Так что мы с тобой родственники, — подытожил Королёв.

— Пережить такую войну и встретиться в поверженной Германии землякам — это, очевидно, должно роднить, — согласился Крайзман.

Сейчас, спустя более шести десятилетий с того времени, он также вспоминает:

— Весной 1946-го Королёв, будучи главным инженером 88-го НИИ, предложил командиру нашего полка поехать на немецкий испытательный полигон ФАУ-2, размещавшийся там же, в Тюрингии. Меня пригласили участвовать в той важной поездке тоже. Приехав на полигон и выйдя из машины, Королёв мгновенно преобразился: он был всецело поглощён мыслями о ФАУ-2 и подготовке ракет к будущим пускам. Я внимательно наблюдал за ним. Он задавал лаконичные вопросы и чувствовалось, что мыслями он уходит далеко в будущее. Углублённое знакомство с немецким полигоном близилось к концу, мы подошли к автомобилям. Королёв долго молчал, глядя на нас, и затем сказал: «ещё в отрочестве я увлекался планеризмом и придавал очень большое значение этому виду воздушных перемещений. Прошло всего 15–20 лет и в СССР были созданы «Катюши», сыгравшие важную роль в уничтожении фашистов. Немцы создали ФАУ-2 и безжалостно обстреливали Великобританию. Если бы не победа над Германией, они были бы близки к запускам межконтинентальных ракет. Мы стоим на пороге дальнейшего развития ракетостроения и надеюсь, что мы опередим успехи немцев…»

А через полтора года — в октябре 1947-го — на полигоне Капустин Яр, что возле одноимённого села Архангельской области, был успешно проведен первый в СССР запуск немецкой баллистической ракеты ФАУ-2. Ещё сравнительно недавно — до середины 90-х — факт сей пребывал под строжайшим секретом. Картина пуска была впечатляющей. Ракета разрисована большими чёрными и белыми прямоугольниками и хорошо видна в степи издалека. За неполный месяц было произведено 11 пусков ракет. Эти запуски явились, своего рода, стартовой площадкой для будущего изготовления и запуска советских космических ракет.

— Как-то я спросил Сергея Павловича, — вспомнил Абрам Борисович, — как Вы думаете, удастся ли человечеству оторваться от нашей грешной, но прекрасной матушки-Земли?

— Бесспорно! — ответил он. — И мы первыми это сделаем.

Тогда до запуска первого искусственного спутника Земли оставалось примерно десятилетие.

— Каким он был, Королёв? — переспрашивает Абрам Борисович. — Ко всему сказанному могу добавить: ещё и мечтатель! Когда человека так характеризуют, как правило, подразумевают, что он фантазёр. Сергей Павлович Королёв умел не только мечтать, но и реализовывать свои мечты.

В том-то и сила его!

А ведь и о самом Абраме Борисовиче можно то же сказать. Ведь установкам, данным им самому себе в детстве и отрочестве, он верен и сегодня. Мечтает и шутит. Увлекается и всем интересуется. Ежедневно наведывается в плавательный бассейн, в виде шутки, но вполне серьёзно рассказывает всем о своём фирменном автомобиле УПСС-5/1. Что, не слышали? Вот теперь знаете. Сия очередная его аббревиатура означает: Уматывай Пешком со Средней Скоростью 5 км/час.

И-таки «уматывает»…

«Человек живёт столько, на сколько ему хватает оптимизма», — убеждён он.

И ещё: хотите долго, активно и интересно жить — не бойтесь смерти и любите жизнь!

Тем более, что дел-то невпроворот…