КОМАНДИРОВКА
Елена Шапельникова...он позвонил маме и сообщил, что ночует у Норы. Мама вздохнула, но промолчала. Ведь она сама этого хотела! А он спал в маленькой комнате. Утром она позвала его завтракать. Они пили кофе и ели гренки с сыром. И вместе пошли на работу. Поскольку она снимала квартиру в доме, построенном для сотрудников школы, их увидели многие. По факультету в тот жеАня вызвала ее к себе в кабинет и устроила допрос: действительно они любят друг друга или прикидываются? Норе пришлось сказать правду. Между ними ничего не было. И нет. И тогда удивилась Аня...
(Продолжение. Начало ЗДЕСЬ)
День четвертый (встреча с адвокатом)
- А мы к вам, Петро! - радостно воскликнула Дарья Тимофеевна!
- Московские гости? - поинтересовался он у Киры, а при виде Норы снял шляпу.
- Так точно! - ответили они хором и переглянулись. Смеяться было нельзя, но
очень хотелось. Уж больно комично выглядел этот маленький человечек в шляпе, белых брюках и желтых туфлях на высоких каблуках.
Разговор с адвокатом вселил в них надежду, что на судебном заседании никаких сюрпризов не ожидается, если только Толик не начнет выступать.
- Уважаемая Нора... Гариковна!
- Гарегиновна, - поправила его Нора. - Но можно просто Нора.
- Отлично! Итак, Нора, вы получите свидание с Анатолием до начала суда. Приведите его в чувство! Пусть он не высовывается. Иначе - прощай, свобода!
- Дорогой Петр Матвеевич!
- Можно просто Петр.
- Петя, милый! Я же для этого приехала сюда! Верю, что ваши усилия не пропадут даром. Постараюсь его вразумить. Да и в дальнейшем, когда он вернется в Москву, возьму над ним шефство. Ведь Толик - из хорошей, трудовой семьи. Оступился парень. Это плохо. Но мы поможем ему снова встать на правильный путь!
Она говорила минут двадцать. Практически повторяла одно и то же. Не забывая при этом подчеркивать, что они добьются успеха, в первую очередь, благодаря усилиям адвоката.
Кира явно скучал. Нора заметила, что он зевает, и встала, адвокат поцеловал ей руку, она одарила его чарующей улыбкой, и они вышли на улицу. Родители на беседе не присутствовали. Нора с Кирой решили не спешить с возвращением домой и отправились на пляж.
- Какая тоска! - вздохнула Нора, глядя на спокойное море в бухте, пустой каменистый пляж...
- И вода холодная... В такую не войдешь!
- Говорят, здесь интересные окрестности. Это там, где Толик с Витьком рыбу ловили.
- Нет уж, уволь, я туда не поеду. Мне здесь не нравится. Пейзаж, как в средней полосе России, тоскливый берег, неинтересный поселок. Больше никуда не пойду. Лучше вернемся на улицу подводников...
- Хорошо, - согласился Кира и подумал: как ей удается расположить к себе любого собеседника? Вот и он чувствует, что попал в зону ее влияния. Начинает улыбаться, стоит ей только открыть рот. Она притягивает его... От внезапных и нелепых еще вчера мыслей он покраснел и смутился. Хорошо, что Нора шла впереди.
Вечером, после сытного ужина, оставшись в беседке вдвоем, они долго вспоминали встречу с адвокатом.
- Боже, какие узкие на нем были брюки! А эти каблуки! И шляпа! Я сейчас умру!
- Нора заливалась смехом. Кира тоже не мог остановиться. - А с каким серьезным лицом он рассказывал мне, что надо говорить, чтобы Толика не посадили.
- Кстати, он сказал тебе то же, что я. Обязательно напиши свою речь, так будет вернее. Давай, сейчас самое время! Завтра уже суд. Но до начала заседания с тобой хочет встретиться прокурор.
- Как ты думаешь, зачем? Дело ведь уже сделано!
- Не скажи! - возразил ей Кира. - Ты Толика не знаешь. Дуб дубарем. Что сказал адвокат? Он же может все испортить, если будет опять настаивать на том, что его избили в ментовке.
- Я его очень смутно представляю! Мы ни разу не общались!
- Ты ничего не потеряла, - заметил Кира и подсунул ей несколько белых листов, которые захватил из Москвы. - Давай, пиши уже!
- Хорошо, только ты не ложись, я хочу тебе прочитать свой спич!
- Неужели нуждаешься в моих советах? - он даже удивился.
- Не советах, а одобрении! - рассмеялась Нора. И вошла в дом.
Написала она все правильно. Как сказал Рэм. Хотя с ней проректор не разговаривал. Просто у Норы хорошо работала голова.
- Коллектив, в котором работают преподаватели героической истории нашей коммунистической партии, коммунистического молодежного движения, политэкономии и марксистской философии, ветераны войны и труда, комсомольцы, отличившиеся в борьбе за независимость братских стран, в состоянии взять на поруки и перевоспитать комсомольца Анатолия Рожко. И мы приложим все силы, чтобы он стал достойным гражданином Союза Советских Социалистических Республик! Конец!
- Нора отложила листы, исписанные с обеих сторон.
- Ты - прирожденный оратор! - Кира не мог скрыть своего восхищения.
- Не преувеличивай! Такую чушь может написать каждый!Знаешь, я начала волноваться. Если Толик такой дуб, как ты говоришь, он может и на суде начать жаловаться!
Кирилл, которого судьба Толика интересовала меньше всего на свете, успокоил ее.
- Все будет хорошо. Родители смазали телегу. Она больше скрипеть не будет. Так что вернется наш Толик в Москву с победой! Пошли спать, я так объелся, что еле дышу!
- И я. Еще вина домашнего выпила. Очень вкусное, кстати.
- Да, и мне понравилось! Надо сказать, что я совсем не жалею, что поехал в Прибрежный. А ты? - вдруг вырвалось у него.
- Пока не знаю. Все будет зависеть от завтрашнего решения суда...
- Так уж и все... - он многозначительно посмотрел на Нору. Та улыбнулась и удалилась в свою комнату.
День пятый (утро)
Нора спала очень крепко, а вот Кира не сомкнул глаз. Ее присутствие за стенкой волновало его. Он не мог понять, как и когда это произошло. Почему ему хочется понравиться ей? Он встал рано, думал, что в доме все еще спят, но Дарья Тимофеевна уже хлопотала на летней кухне.
- Кирочка, ты что так рано? - удивилась она. - Яша еще храпит. А Светочка заснула часа три назад. Все плакала у меня на плече. Кашку будешь? Я манную сварила, Яша любит...
Кира каши ненавидел, но отказать матери в такую минуту не мог.
- Только мне один половник.
- А я думала, что москвичи каши не едят.
- Так я же не москвич. Я из Нижнего. А вот Норочка с Кавказа. Она наверняка кашу есть не будет. Там манку не едят.
- Так я ей яичницу на сале пожарю.
- Это другое дело. Я бы тоже не отказался от кусочка! - заметил Кира и направился в душ. - Буду через пять минут! - крикнул он Дарье Тимофеевне.
Но прежде чем сесть за стол, он пошел будить Нору. Кира склонился над ней. Ее чувственный рот оказался совсем рядом. Во сне он был более решительным.
- Норочка, проснись! Норочка! - позвал он еще раз. Она лежала с закрытыми глазами. Внезапно он догадался: она притворяется, что спит. Хочет, чтобы он еще раз назвал ее "Норочкой". Кира осторожно коснулся ее руки.
- Пора вставать! - назвать "Норочкой" еще раз не получилось. Она открыла глаза.
- Который час?
- Семь! Дарья Тимофеевна уже приготовила завтрак!
- Буду через пятнадцать минут! - хрипло ответила она. Кира вышел в сад.
День пятый (прокурор)
Прокурор Максимчук Антон Гаврилович, за которым в правоохранительных органах прочно закрепилось прозвище МАГ, был настроен очень решительно, о чем свидетельствовали складки на переносице, нахмуренные брови и колючий взгляд голубых глаз. В отличие от душки-адвоката, он разговаривал с Норой очень сухо, почти не смотрел на нее. Во время беседы перебирал какие-то бумаги.
- Вы отдаете себе отчет, какой проступок совершил член вашего коллектива? Оскорбил представителя власти при исполнении. Мало того, обзывал по- всякому милиционеров при задержании. К тому же угрожал им, что посадит всех, поскольку работает в такой важной организации!
- Дурак и негодяй! Как у него язык повернулся сказать такое! - глаза Норы сверкали, на ее лице был написан неподдельный ужас. - А ведь его отец прошел путь от Сталинграда до Берлина! Имеет правительственные награды! Это пощечина не только вам, но и ему!
- Но отец может сына простить, а мы должны наказать, - прокурор впервые поднял на ее глаза. Его взгляд был тяжелым. - Он у меня как миленький отправится на стройку пятилетки! - громко заявил он.
- Туда ему и дорога! - Нора поддержала прокурора. Выдержала паузу и добавила: - Если бы не один факт.
- Какой еще факт? - недоверчиво спросил прокурор.
- Факт коллектива. И его воспитательной роли. Вам известно, какие герои работают в нашей школе? Бывшие военные летчики, полярники, участники Великой Отечественной войны, герои труда... всех не перечесть.
- И что?
- Они ручаются, что смогут перевоспитать его.... - произнесла она с пафосом.
- Посмотрим... - буркнул прокурор и встал. Аудиенция была окончена. Если бы она не знала, что дело в шляпе, то начала бы сомневаться в успехе предприятия. Уж больно он был строгий и неподкупный!
День пятый (свидание с Толиком)
Толика привезли в девять утра. За час до начала заседания. А минут через пятнадцать ей разрешили поговорить с ним. Кира остался с родителями и Светой в коридоре. Толик сидел на стуле, рядом стоял милиционер. Увидев Нору, милиционер отошел на шага два.
- Нора, здравствуй! - Толик вскочил на ноги.
- Сидеть! - раздался голос милиционера. .
- Ты знаешь, что меня здесь били? - срывающимся голосом воскликнул Толик.
- Забудь, выхода нет!
- Как забудь? Я буду бороться!
- Тогда продолжишь борьбу на нарах! - прошипела Нора.
- Но я не могу с этим жить!
- А с тем сможешь?
- С чем тем?
- С пятью годами на "химии"! Ну с тремя - это минимум! Наверняка там тебя будут бить гораздо чаще!
- Пусть! Я добьюсь своего!
- Предлагаю другой вариант: ты выходишь отсюда и начинаешь добиваться справедливости другим путем. Пишешь письма в прокуратуру, товарищу Брежневу!
- Ты считаешь, что это поможет?
- Вряд ли.
- И я такого же мнения, - он опустил голову.
- Тогда чего сейчас выступаешь? - возмутилась Нора. - Если наш генсек тебе не поможет, думаешь, тут добьешься справедливости?
- Не знаю. Не могу молчать!
- О, Эмиль Золя!
- Кто?
- Неважно. Советую заткнуться, понял? Если завтра хочешь увидеть сына!
- Понял, но и ты пойми, они били меня, унижали!
- Придется с этим жить! Но если хочешь жить достойно, замолчи!
- Свидание окончено!- произнес милиционер. Нора вышла из зала.
День пятый (суд)
Заседание было долгим. Потерпевшая действительно оказалась мерзкой бабенкой, хотя молоденькой и смазливой. Она нарисовала такую ужасающую картину, что в зале все смолкли.
Двое пьяных амбалов, возвращаясь с рыбалки, завалились спать на заднем сидении автобуса. И не хотели просыпаться, когда она очень вежливо потребовала предъявить билет. Когда же ей удалось растолкать их, оказалось, что молодые люди едут без билетов. "Зайцы" мотивировали свой отказ от уплаты штрафа тем, что в автобусе никто никогда билеты не покупает, а за проезд платит на выходе водителю.
На ее повторное требование об уплате штрафа они послали ее куда подальше. Когда она приказала водителю закрыть двери и ехать в милицию, безбилетники попытались оттолкнуть ее и выскочить из автобуса, о чем свидетельствовали синяки на ее руке выше локтя.
Родители и супруга обвиняемого с ужасом слушали потерпевшую и свидетелей. Толик на ее выступление отреагировал в своем стиле. Несмотря на беседу и уговоры, он выступил с заявлением о том, что милиционеры избили его в СИЗО. Однако допрошенный в качестве свидетеля прилетевший из Москвы Витек полностью отрицал этот факт.
- Как, что ты говоришь, Витя!? - кричал обезумевший Толик. - Ведь и тебя били по почкам!
- Никто меня не бил! - настаивал свидетель.
Слушая вопли отчаявшегося найти правду сына, Дарья Тимофеевна побледнела, а потом и вовсе потеряла сознание. Судья объявила перерыв. Нора показала Толику кулак. Его судьба висела на волоске. Прокурор был чернее тучи. Теперь все зависело от ее выступления. И она не подвела.
Ее голос звенел, как натянутая струна, от волнения она заикалась, что еще больше усилило впечатление, которое она произвела на судью и прокурора. Присутствующие в зале слушали ее, затаив дыхание. Мама и Света плакали, когда она рассказала о том, какой прекрасный переводчик Анатолий Рожко. Как хорошо он работает с товарищами с братской Кубы.
Но на этом ее рассказ не заканчивался. Она позволила себе в общих чертах поведать залу о том, какое большое дело делают работники школы для победы коммунизма во всем мире. Как они трудятся не покладая рук, как гибнут в застенках чилийской хунты их выпускники, но те, кто остается на свободе, продолжают их дело. Кира слушал ее с открытым ртом. Откуда она взяла историю о любви аргентинской подпольщицы и чешского парня, которые были вынуждены расстаться, потому что она не могла предать своих товарищей и уехать в Чехословакию, а он - в Аргентину? Он недоумевал.
Прокурор, как и обещал, потребовал для Толика три года "химии". Адвокат настаивал на освобождении. Толик наконец, поумнел и раскаялся. Судья, с которой отец Толика тоже улаживал дело, не подвела. Дала полгода условно. Он был освобожден из-под стражи в зале суда. Родители и жена бросились к похудевшему сыну и мужу. Потом все кинулись целовать Нору. Ей с трудом удалось вырваться из их объятий.
Семья Рожко и московские гости долго сидели в беседке. Были приглашены соседи. Освобождение Толика отмечала вся улица. Поздно ночью гости разошлись. Нора ушла в свою комнату.
День пятый (ночь)
Он и не думал, что все так закончится. Проходя мимо ее комнаты, он приоткрыл дверь. Она лежала в постели. Но не спала. Он догадался, что она не спит. Кира тихо вошел в "душегубку" и закрыл за собой дверь.
- Нора, ты мое открытие! - прошептал он, лаская ее большую грудь. - Я не предполагал, что ты такая.
- Какая? - засмеялась она.
- Умная, красивая, веселая, смешливая, обаятельная! Такой женщины у меня не было никогда!
- И чем я отличаюсь от других в постели?
- С тобой все необычно. Я не взял с собой... - вдруг вспомнил он. - Не предполагал.
- Значит, будем без, - сказала она.
- А если...?
- Моя проблема!
- Ты что говоришь? - он не привык, чтобы женщины так легко брали на себя ответственность.
Они словно сорвались с цепи. Если ее поведение можно было объяснить долгим воздержанием, отсутствием мужчины в ее жизни, то сказать такое о себе Кира бы не посмел. И тем не менее он не мог насытиться. Ощущения были новые и необычные. Она и в постели оказалась не такой, как его предыдущие пассии. Не кривлялась. Ничего не изображала. Она наслаждалась тем, что так неожиданно захлестнуло обоих.
Оба прекрасно понимали,что продолжения не будет. Что как только поезд остановится на Курском вокзале, все закончится, что Нора никогда не будет донимать его звонками и умолять о встрече. Что он поведет себя так же. Она не захочет, чтобы в переводческой судачили об их связи, он - тоже. Потому что то, что происходит с ними, это не связь, а временное помрачение. Ни одной женщине он не был так признателен, как ей. Она, видимо, испытывала те же чувства. В перерывах между поцелуями и ласками они разговаривали. Он очень удивил ее своим вопросом:
- Норочка, скажи, зачем ты собралась вступать в партию?
- А ты чего туда поперся? - парировала она.
- Я мужчина. Мне надо семью кормить. Ты же знаешь, что без членства никуда на работу не принимают.
- Вот ты и ответил на свой вопрос. Мне тоже надо. Потому и вступаю.
- Знаешь, с другой стороны, это хорошо, что вступаешь именно ты. Пусть таких, как ты, в нашей партии будет больше.
- А какая я?
- Не такая, как Анька Салтыкова или Катя.
- Надо понимать, что ты знаешь их хорошо... Так я хуже или лучше?
- Во многом лучше. Ты искренняя. И к тому же у тебя там нет волос.
- Там?
- Внизу. Что ты с ними делаешь?
- Какая бестактность! - она улыбнулась. - Но я тебе отвечу. Сначала об истории вопроса. Когда я приехала на стажировку в Дамасский университет, меня поселили в общежитии. Я спустилась в подвал, чтобы принять душ. Пожилая уборщица, увидев меня голой, пришла в ужас. Дело в том, что арабки снимают волосы по всему телу. Не бреют, а снимают с помощью лепешки, изготовленной из меда, лимона и еще чего-то, точно не знаю. "Девочки будут над тобой смеяться, если ты не снимешь волосы! Хочешь, я сделаю это?" - спросила она. Я согласилась. Она изготовила у меня на глазах лепешку, которую раскатала, наложила на тело, а потом резко оторвала вместе с волосами. В Москве эстафету перехватили мои студентки. Они приходят ко мне домой.
- А это не больно?
- Кошмарно больно! Первый раз я орала благим матом. Особенно когда она удаляла мне волосы там, внизу!
- Бедняжка! Он поцеловал туда, где было когда-то очень больно. - А сейчас тоже больно?
- Да, но уже не так! Я привыкла.
- Даже не верится! - Кира провел рукой по ее телу. - Нигде не колется!
- В этом вся штука! После арабской процедуры волосы вырастают прежние, но если снимать их регулярно, со временем они перестают расти!
- Норочка, милая моя! Ты даже в этом другая. Ни одна бы женщина не рассказала мне такое.
- А вдруг это мой стиль? Я его придумала и живу по схеме?
- Тогда я в женщинах ничего не понимаю.
- Что да, то да.
- Уже светает... Я пойду? - спроси он.
- Не уходи! - раздалось в темноте.
- Видишь, я прав! Любая другая сказала бы "да". Ты же говоришь, что думаешь. А думаешь так же, как я. Я оторваться от тебя не могу. Иди ко мне!
День шестой (отъезд)
Толик в новом голубом батнике и синих джинсах в обнимку с женой и счастливыми родителями уехал рано утром. Семья спешила на самолет.
Утро было не менее прекрасным, чем ночь. Нора вела себя просто и естественно. После завтрака они собрали вещи и укатили на соседской машине в Евпаторию. Сосед, с которым Нора договорилась заранее, все время поглядывал на них. А они не могли остановиться. Целовались без остановки. До самой Евпатории.
У них остались общественные деньги. Кириллу бы никогда не пришло в голову возвращать их. Но Нора сказала, что неудобно. Придется вернуть или потратить в Евпатории на общественные нужды.
- Это какие еще общественные нужды? - не понял он.
- Обычные. Предлагаю пойти на рынок, купить овощи, фрукты и устроить вечеринку для всего коллектива.
- Ты же не с зайцами работаешь, а людьми. К овощам и фруктам нужны мясо, алкоголь.
- Дорогой, вино у нас есть, - она ткнула пальцем в бутыли, которые им подарила хозяйка дома. - Остальное купят наши переводчики. Мясо можно заменить сосисками и колбасой. Ребята позаботятся обо всем, я уверена.
- А где мы соберемся?
- Можно у меня. Я не против. От работы близко.
- Отлично! - обрадовался Кира. К себе пригласить ее он не решился бы. Впрочем, и на вечеринке, поскольку там будет Катя, он не сможет уделять внимание Норе. Хотя он не в силах сейчас думать о Кате, ведь он все еще чувствовал на своих губах ее губы, ее ласковые руки, которые подарили ему столько прекрасных мгновений.
Рынок в Евпатории был гораздо более красочный, чем город. У них разбегались глаза при виде фиолетовых гор лука, алых холмов помидоров, тяжелых черно-желтых кистей винограда, островков зеленого и красного перца. Они наполнили большую плетеную корзину доверху.
- Боже, какая красота! Будет жалко отдать ее на растерзание! Поставить бы на стол в кухне и любоваться неделю!
- Ты сама все придумала, так что теперь не жалуйся! Пошли звонить Ане. Пусть подготовит народ! - предложил Кира.
- Ни в коем случае. Мы везем им сюрприз. А организовать народ на пьянку - дело пяти минут! - услышал он в ответ. Кира купил немного овощей и фруктов для дочери. Нора помогла ему выбрать груши и виноград.
- Ты не ревнуешь? - удивился он.
- Не поняла.
- Тебе, может, неприятно покупать для моей жены и дочки.
- Нет, я ничего такого не чувствую. Я тебе благодарна за то, что было. И все.
- В каком смысле все?
- Больше у нас не будет ничего.
- Ты серьезно?
- Вполне.
- А в поезде?
- В поезде - другое дело! - рассмеялась она и поцеловала его прямо на рынке. На глазах у отдыхающих и местных граждан.
Они хотели посмотреть Сиваш, выйти на перрон в Джанкое, чтобы купить горячую картошку. Но ничего из намеченного ранее осуществить не удалось. Им было некогда. Он заплатил проводнику, чтобы тот не подсадил к ним до Москвы никого. В их распоряжении были сутки. И они старались не потерять из них ни минуты.
День седьмой (вечеринка)
На Курском вокзале он взял такси до школы. Их возвращение с громадной корзиной фруктов и овощей произвело в переводческой фурор. Все ходили вокруг нее и облизывались. Нора объявила, что корзину забирает домой, а вечером ждет переводчиков у себя.
Рэм даже не вызвал ее в кабинет. Дарья Тимофеевна уже позвонила ему и рассказала в подробностях о том, как прошел суд. Интерес к делу Толика проявили лишь переводчики, для которых она вечером у себя дома устроила настоящий спектакль.
Нора изображала адвоката, прокурора, обезумевшего Толика, Дарью Тимофеевну с ее "доедывайте". Все веселились от души. Нора включила магнитофон. Кассеты у нее были в основном с восточной музыкой. Под воздействием вина и коньяка народ с упоением танцевал под пение ливанской певицы Маджиды, обладательницы прекрасного сопрано. Музыка была призывная, будоражила воображение. "Хабиби!" - звала она. И от ее призыва вскипала кровь.
Кира сдерживался из последних сил. Так хотелось обнять Нору, почувствовать аромат ее духов. Таких же сладких и томных, как она. Но бросить Катю, пришедшую на вечеринку ради него, он не мог. Время от времени он обнимал ее за плечи, но глаза его были устремлены на Нору, которая даже не смотрела в их сторону. Посему ни у кого из присутствующих не возникло никаких подозрений относительно того, было между ними что-то или нет. Нора с переводчиками не спала. Об этом знали все арабисты, теперь об этом узнали остальные переводчики.
После...
Через пару недель она укатила с делегацией КМО СССР в Ирак. Поездка была очень напряженная. Она валилась с ног от усталости. Все время хотелось спать, потом стало воротить от запаха сигарет. Самое главное хозяева приберегли напоследок - показали гостям, каким мужественным растет юное поколение их последователей: на сцену вышел мальчик лет десяти-двенадцати с сусликом в руках и на глазах у всего зала сперва перегрыз ему горло, а потом напился его крови. Это на случай, если кончится вода в пустыне, пояснили организаторы, так сказать, школа выживания. Но Нора уже ничего не слышала: она потеряла сознание.
Поиски выхода
Нора не сказала, что беременна, не только Кире. Она скрывала свою беременность от бакинских родственников и друзей, поскольку не знала, что делать и как они отнесутся к такой новости. Если бы жива была мама! Хотя мама не посоветовала бы ей рожать без мужа! На работе Нора поделилась только с начальницей. И на вопрос Анны - заведующей бюро переводов и одновременно ее подруги - можно ли рассчитывать на поддержку отца ребенка, заявила, что ничего от него не ждет, поскольку он даже не в курсе.
- Слушай, а это случайно не Кира? - Аня не выдержала и задала вопрос, который интересовал ее больше всего.
- Нет, как тебе такое могло прийти в голову? - она была так искренна, что Аня поверила.
- Не ожидала, что ты решишься! Молодец! - завизжала начальница. - Любви ребенок не помеха. Влюбленный мужчина полюбит и твоего ребенка. По себе знаю! Главное, после загса ему еще одного родить, как я! Насчет жилья не беспокойся! Квартиру тебе дадут побольше и тронуть не посмеют. У нас матерей-одиночек с каждым годом становится все больше. Вот испанская переводчица Алена недавно родила от аргентинца. Хоть бы кто слово сказал! Продолжает трудиться как ни в чем не бывало. Стоит в очереди на квартиру. На подходе малыш у Тамары...
- Какой еще Тамары?
- Монгольской переводчицы. Говорят, от монгола.
- А я слышала, что от бурята.
- Все одно. Недавно Таня из французского метода призналась, что ждет ребенка. Но у нее другой случай. Она москвичка, мама обещала ей помочь. Дорогая, все понимаю, возраст поджимает! Надо же не только родить, но и вырастить, дать образование! Короче, беру тебя под свое крыло!
Вечером позвонил Кира. Но и ему она не сказала правды. Зачем? На чужом несчастье счастья не построишь. Разлучать его с женой и дочкой она не собиралась. К тому же Кира ей не нравился. Спустя неделю после возвращения в Москву их приключение уже казалось ей сказкой. До сих пор она не верила, что такое бывает в жизни. Что ж, спасибо за то, что было. И за то, что временное помрачение закончилось. Надо жить дальше.
Начальница обещала подумать и обнадежила Нору известием, что безвыходных ситуаций не бывает. Мол, сядем с тобой, пораскинем мозгами и выход обязательно найдется. А выход надо было искать незамедлительно, потому что у Норы в запасе оставался всего один год.
Хозяева квартиры, которую она снимала, с удовольствием продлили бы свое пребывание в Копенгагене, но желающих вкусить капиталистических прелестей было много и ни о каком продлении речи идти не могло. И тогда вставал вопрос: что дальше? Куда деваться с маленьким ребенком? Строительство нового дома, в котором ей обещали квартиру, застопорилось. Кто будет сидеть с малышом, если она выйдет на работу? Сестер и братьев у нее нет.
Оптимистка Аня после мозгового штурма пришла к выводу, что самым простым является вариант фиктивного брака. Он позволял решить вопрос с пропиской и, следовательно, с кооперативным жильем, но оставлял открытыми все остальные вопросы. В частности, за замужество надо было платить, иначе с какой стати холостой мужчина будет портить себе паспорт? Платить надо было немало. Таких денег у Норы не было.
- Слушай, может, Илью Тарасова попросить? Он в какой-то степени твой должник! - предложила начальница. - Я ему ничего не скажу. Устроим случайную встречу. У меня есть два билета в Театр на Малой Бронной на "Месяц в деревне" в постановке Эфроса. Правда, в разных рядах Я могу предложить ему один. А там вы встретитесь.
- Нет, Илью не хочу. Он же еврей!
- Ну и что? - Аня опешила. - Может, и еврей. Но по документам - русский.
- Похож на еврея, - вздохнула Нора. - Будут трудности с выездом за границу.
- Как знаешь! - Нору она понимала. В коллективе переводчиков многие скрывали свою национальность, брали фамилию матери, чтобы не портить себе биографию.
Жених
Холостяк, русский, с кристальной биографией нашелся не за тридевять земель, а в их коллективе. Переводчик французского языка, москвич, желавший уйти от родителей и построить собственное жилье. Денег он с коллеги не взял. Явился как-то вечером к Норе домой и сообщил:
- Аня сказала, ты хочешь выйти замуж. Так вот, я согласен.
- Митя, дорогой! - Нора опешила. - Ты согласен жениться на мне?
Мы ломали голову, опрашивали знакомых, а жених тут, рядом, в родном коллективе!
- Слава богу, ломали недолго! Хорошо, что Аня поговорила со мной одним из первых! Кстати, деньги я не беру! - гордо сообщил он.
- Тогда зачем женишься? - поинтересовалась Нора.
- Хочу иметь свое жилье. Предлагаю такой план: мы женимся, потом разводимся. И строим кооператив. Или нет, мы женимся, строим кооператив, потом разводимся и в том же кооперативе вместо двухкомнатной квартиры получаем две однокомнатные. Я свободен. Хватит, мне уже двадцать восемь! Сколько можно жить с мамой под одной крышей!
- Тогда давай обсудим детали, - робко предложила Нора. - Если ты, конечно, не против.
- Совсем не против, - улыбнулся Митя.
- Для начала спешу сообщить тебе, что я беременна, - выпалила она и покраснела.
- Беременна? - Митя присвистнул и задумался.- Мать, мне придется платить тебе алименты после развода!
- Митя, какие алименты? Ты даешь мне прописку и помогаешь с жильем, а я буду требовать с тебя алименты? - Нора возмутилась не на шутку. - За кого ты меня принимаешь?
- Я пошутил! - Митя смутился. - Но мне надо подумать. Ребенок все меняет. Давай я позвоню тебе завтра.
- Хорошо, - Нора поняла, что с Митей ничего не получится. А жаль.
Митя Вологдин был ей очень симпатичен. Хотя прежде они не общались. К тому же он нравился всем девушкам-переводчицам, не говоря о секретаршах и вахтершах. Митя Вологдин! Нора не могла поверить! Почему такой успешный и красивый парень хочет фиктивно жениться, когда может сделать это в любую минуту по-настоящему?
Стоит ему только свистнуть, и любая девчонка у его ног! А какие у него мозги! Какое произношение! И сколько он знает языков! А эти вьющиеся каштановые волосы и голубые глаза! И одет, как Ален Делон или Челентано! С ног до головы в иностранных шмотках, купленных не в Союзе, а за рубежом! И как небрежно он их носит! Словно родился в Париже или Барселоне! А как знает французский! Все переводчицы млеют, когда слышат его голос в наушниках. И этот парень, который к тому же гоняет на мотоцикле, хочет жениться на ней?
Вологдин позвонил в тот же вечер и сообщил, что согласен. Нора не могла прийти в себя от удивления.
- Согласен? - переспросила она.
- Да, предлагаю прямо завтра пойти в загс и подать заявление.
- Митя, где ты живешь?
- На Ленинском, над "Домом тканей". Знаешь, где это?
- Обижаешь, я в Москве уже больше трех лет.
- Слушай, ты согласна на районный загс или хочешь на Грибоедова?
- Ты шутишь, наверное, - засмеялась она. - Зачем мне на Грибоедова? Вполне достаточно районного. Да и очередь там меньше.
- Нора, предлагаю тебе взять мою фамилию, чтобы было правдоподобнее.
- Правдоподобнее для кого, Митя? - поинтересовалась она.
- Для меня, но в первую очередь - для моей мамы, которая сейчас лежит в обмороке. Да, кстати, завтра после загса мы идем знакомиться с моими родителями. Иначе мама меня убьет.
- У тебя неприятности?
- Да нет, у нее просто шок. Мама не верит, говорит, что я не похож на влюбленного. Считает, что ты меня охмурила. Или ждешь ребенка.
- Она в чем-то права, - заметила Нора.
- Вот именно, придется подтвердить ее подозрения. Завтра мы объявим о твоей беременности. И о том, что любим друг друга, кстати. Так что готовься. Буду тебя обнимать и целовать.
- Хорошо, - она решила, что он шутит. - Форма одежды парадная?
- Естественно. Встречаемся у входа на станцию "Ленинский проспект", что рядом с "1000 мелочей". Договорились? Часов в двенадцать тебя устроит?
- Вполне. Спасибо, Митя, - прошептала она.
- Нора, я это делаю для себя, поэтому не стоит меня благодарить, - он повесил трубку.
"Нет, здесь не все чисто. Он что-то от меня скрывает! - шептала Нора, сидя в ванной. - Зачем такому блестящему парню жениться фиктивно на беременной не известно от кого женщине? Мало того, он предлагает мне сменить фамилию. То есть, у моего ребенка будет отец! Какая жалость, что посоветоваться не с кем!"
Знакомство с родителями
Митя ждал ее у входа в метро. Она еще раз удивилась, как легко он согласился жениться на ней. И снова не поверила в то, что он делает это ради вступления в кооператив. Но времени для сомнений уже не было: он заметил ее и пошел навстречу.
- Нора, бесподобно выглядишь! Беременность тебе к лицу!- услышала она вместо приветствия. Она испуганно посмотрела вокруг, но никого из знакомых рядом не заметила.
- Идем, я уже все узнал, - поторопил он невесту.
Процедура подачи заявления заняла немного времени. Счастливые жених и невеста минут через сорок покинули помещение загса. Она принесла справку, что беременна. В связи с чем их обещали расписать через две недели. Покончив с формальностями, они отправились к Мите на встречу с его родителями.
Елена Захаровна встретила сына в прихожей. Она была приятно удивлена тем, как выглядит будущая невестка.
Проходите, Нора, садитесь, Сергей Дмитриевич скоро будет, -будущая свекровь пропустила Нору вперед.
Норе достаточно было одного взгляда, чтобы определить в ней профсоюзного или партийного работника. Аккуратная, подтянутая, в строгом платье с белым воротником и белыми манжетами, волосы короткие, ухоженная блондинка. Никакая. Но с претензиями. И очень властная.
Квартира у Вологдиных была просторная и красивая. Мебель в основном старинная, кажется, из карельской березы. В большой комнате стоял диван, обитый полосатым шелком, шторы на окнах были из такой же ткани. Норе очень понравился небольшой буфет, а также круглый стол на массивной ножке. А какая у них изумительная ванная, выложенная кафелем до самого потолка. И сколько красивых мелочей, иностранных шампуней, баночек с кремами и ярких полотенец! Она не скрывала своего восторга.
Елена Захаровна растаяла. Она сама показала будущей невестке свою спальню и комнату любимого сына. Так вот, где живет ее Митя! Нора даже не заметила, как назвала его "своим". Широкая тахта, книжные шкафы, телевизор, магнитофон, пишущая машинка "Эрика". И повсюду словари, энциклопедии, справочники. Единственная комната, в которую ее не завели,- это кабинет Сергея Дмитриевича, поскольку доступ в него чужим был закрыт. О чем ей поведала Елена Захаровна. Пришлась по душе Норе и кухня: большая и уютная.
За стол сели примерно через час, который она провела в комнате Мити. Ее тошнило, и он предложил ей прилечь. Мама вошла без стука. Нора поняла, почему он хочет уйти из дома. Увидев лежащую на диване Нору, она смутилась и покраснела.
- Простите, что врываюсь без стука. Но я не предполагала...
- Ничего страшного, - простонала Нора, у которой от неожиданности тошнота подкатила к горлу.
Она еле добежала до туалета, где провела минут десять. Вышла оттуда бледная и мокрая, в холодном поту. Митя ждал ее у дверей ванной с чистым полотенцем. Он помог ей умыться, после чего провел в столовую, где сидели притихшие родители.
- Мама, - вдруг произнес Митя, - скрывать больше нет смысла. Нора беременна.
- Слава богу! А я ломала голову, почему ты женишься. Теперь все стало на свои места! - она засмеялась. И папа тоже. Напряженность исчезла.
Папа сходу предложил Норе стать на учет в его центре и пройти там все обследования. А мама пригласила ее переехать к ним до свадьбы, чтобы она могла за ней ухаживать. Нора растерялась, не знала, что отвечать его родителям. Митя поспешил ей на помощь.
- Мама, мы пока не решили. Возможно, я перееду к Норе. У нее двухкомнатная квартира. Рядом с работой. Там нам будет удобнее.
- Как знаете, мое дело предложить, - было видно, что она обиделась.
И тогда вмешалась Нора, которой не хотелось, чтобы они ссорились из-за нее.
- Елена Захаровна, если хотите, Митя останется дома. Мы и так видимся каждый день на работе.
Реакция мамы была неожиданной.
- Как это дома? Разве супруги могут жить отдельно? Нет уж, живите, где хотите, только вместе.
Митя ее поддержал.
- Правильно, мама, Нора просто хотела тебе сделать приятное.
- Я так и поняла, - сухо ответила она и замолчала. Молчание длилось недолго. - Нора, расскажите о своей семье, если это, конечно, не тайна...
- Нет, охотно! Родителей уже нет в живых. Папа был патологоанатомом, мама - оперной художницей. Я - единственный их ребенок. Бабушки и дедушки тоже умерли. Есть тети и дяди, которые живут в Баку.
- Боже мой! - мама Мити всплеснула руками. - Я всю жизнь мечтала, чтобы Митя женился на сироте! Простите, Норочка, я не хотела сделать вам больно! Мы с Сергеем Дмитриевичем не сможем заменить вам родителей, но постараемся, чтобы вы чувствовали себя в нашей семье как дома.
- Спасибо! - криво усмехнулась Нора, а про себя подумала: "Даже не пытайтесь! Ни фига у вас не получится!"
Сближение
Митя поехал ее провожать и заглянул на минутку в квартиру, где собирался жить после свадьбы. Неожиданно он попросил разрешения остаться, чтобы мама поверила, что они действительно любят друг друга. Она разрешила. После чего он позвонил маме и сообщил, что ночует у Норы. Мама вздохнула, но промолчала. Ведь она сама этого хотела! А он спал в маленькой комнате.
Утром она позвала его завтракать. Они пили кофе и ели гренки с сыром. И вместе пошли на работу. Поскольку она снимала квартиру в доме, построенном для сотрудников школы, их увидели многие. По факультету в тот же день поползли слухи, что у Норы и Мити все серьезно. Переводчики стали поздравлять их.
Аня вызвала ее к себе в кабинет и устроила допрос: действительно они любят друг друга или прикидываются? Норе пришлось сказать правду. Между ними ничего не было. И нет. И тогда удивилась Аня. Что он задумал? Нора ответила, что сама ничего не понимает. Она рассказала, что была дома у Мити, познакомилась с его родителями, что ей там стало плохо и пришлось сказать будущим родственникам, что она беременна. Они были очень внимательны и любезны. Даже пригласили ее пожить у них. Но Митя отказался, так как решил жить у нее. И уже ночевал в маленькой комнате.
На следующий день он пришел снова. И опять остался на ночь... Опять принимал душ перед сном и утром. И даже привез из дома свои вещи. Попросил выделить ему место в шкафу. В ванной появились его крем для бритья, парфюм, полотенце. В прихожей - тапочки. Она не выдержала и спросила, что все это значит. Он объяснил ей:
- Мне надо жениться, чтобы поступить на курсы ООН, а там холостых не берут. И если даже возьмут, то в Нью-Йорк не пошлют. Это точно. А тут смотри: жена и ребенок. Мне просто повезло.
- А мне?
- И тебе. Если хочешь, поедем вместе. Нет, останешься тут. Будешь приезжать иногда, чтобы не вызывать подозрения.
- Но как мы будем жить там и здесь? - она не верила своим ушам.
- Как хочешь, все зависит от тебя.
- А от тебя ничего? Ты готов спать со мной, если я скажу "да"?
- Готов. Только скажи.
- Митя, ты меня убиваешь! Ты же меня не знаешь и уж точно не любишь!
- Не люблю, но ты мне нравишься.
- Так нельзя. Я не могу, - Нора не верила своим ушам.
- Хорошо, я подожду. Возможно, я тебе понравлюсь, когда ты узнаешь меня поближе. Или, не обессудь, я буду встречаться с другими женщинами.
- А потом возвращаться ко мне, в мою квартиру как ни в чем не бывало? - Нора была возмущена до глубины души.
- Я же мужчина. Мне нужна женщина.
- Просто женщина? Без чувств?
- Почему без чувств? Если женщина мне не нравится, я с ней не сплю, - Митя говорил совершенно серьезно.
- Ты не шутишь? - на всякий случай спросила она.
- Нет. Ты мне нравишься. И мы можем попробовать. А вдруг я тоже понравлюсь тебе?
- А если нет?
- Тогда буду спать с другой.
- Тогда не будешь жить у меня.
- Но мы же договорились, кажется, обо всем. Повторяю еще раз: ты согласна выйти за меня замуж и поехать в Нью-Йорк?
- Согласна.
- Тогда соглашайся и на то, что будем спать, - он был неумолим.
- Хорошо, - сказала она, - давай попробуем. А сама подумала, что стала совершенно бездушной. Что на самом деле она не любит никого. С Кирой была минутная страсть, то, что предлагает Митя - всего лишь эксперимент. Вероятно, все свои чувства она отдала Анару. И больше любить не сможет никогда. С Кирой было приятно и познавательно. Оказывается, она может быть раскованной и чувственной. А как будет с Митей? Красивым и успешным? Холеным и расчетливым?
- Тогда не будем тянуть, - предложил он. - И начнем прямо сегодня.
- Что начнем?
- Совместную жизнь, - засмеялся он.
Нора не знала, как вести себя. Отказать - значит остаться одной. И снова искать жениха. Но пока она найдет его, пока они подадут заявку, пока их распишут, - пройдет уйма времени. К тому же новый жених может потребовать деньги, которых у нее нет. А этот согласен без денег, просит взять его фамилию, усыновит ребенка и еще предлагает поехать за границу. И выдвигает только одно условие - она должна стать его женой, - не фиктивной, а настоящей. Хотя и не любит его, а он ее. Выхода нет. Надо попробовать.
Окончание следует.