Записки эмигранта
Василий Захаров; Марина Прозорова .…Когда Леночка вернулась из Европы, наши отношения разгорелись с новой силой. Мы поехали на дачу в Суйду и по дороге в районе Гатчины увидели цыганский табор. Мы приехали на дачу, переоделись, вернулись в табор и попросили разрешения поговорить с Бароном. Он появился, мы заявили, что хотели бы обвенчаться по цыганскому обычаю. Он согласился и сказал, что нам это будет стоить 100 рублей. Барон ударил в шпалу, служившую гонгом и вокруг нас собрался весь табор. Барон объяснил причину сбора, и все вокруг радостно зашумели. Откуда ни возмись появились гитары, и обряд начался…
______________________
САМ Я ИЗ ПСКОВЩИНЫ...
Я родился 8 октября. Это день рождения Сергия Радонежского и по всем канонам и законам меня должны были назвать Сергеем. Но на мое несчастье в дело вмешалась старшая сестра Машка, которая убедила отца, что меня будут дразнить в школе: "Сергей!"Хвост" держи ровней!"
Моя средняя сестра Катюша принесла меня из больницы не в отчий дом, а в баню. Это было единственное строение, которое осталось от зажиточного хутора, принадлежавшего моим родителям. Всё остальное коммунисты разобрали по брёвнышку и увезли. Увели стадо коров с быком, овец, свиней и кур. Меня ждало голодное детство. Трудно поверить, но это был 1948 год. Я не ходил до трёх лет, передвигался, как рассказывала мама, исключительно резво на мягком месте, упираясь руками в пол.
Родители перебивались как могли. Отец был деревенским кузнецом, выполнял кузнечные работы на заказ и гнул дуги для лощадиных упряжек. Мать ткала на ткацком станке холстину. Шила из нее юбки и станухи (ночные рубахи). Она также выделывала овечьи шкуры и шила из них полушубки. К моему рождению в семье уже было пятеро детей. Весной вся семья собирала по полям мерзлую картошку - тропанцы, затем молодую крапиву и щавель. Из этого варили похлебку. Отец ходил на охоту на зайца, куропаток и тетеревов. Это полуголодное, а иногда и голодное существование длилось до 1953 года, т.е. до смерти Сталина. Но я помню еще в 1953 году огромные очереди за хлебом.
Наш дом перенесли с плодородных угодий на край болота, поэтому в паводок, каждую весну, подвал с картошкой заливало водой. Но перед этим надо было сложить дом,т.к. ,когда его разобрали, то все бревна свалили на новом месте. Отец с матерью надрывались, складывая дом. Мама действительно надорвалась, потому что отец не понимал, что женщине нельзя таскать такие тяжести. Ее практически спас и выходил врач-немец.
Местная больница располагалась в сосновом бору на берегу живописного озера в трехэтажном бывшем помещичьем особняке. В больнице работали высланные немцы - врачи высшего класса. Такой заботы, такого ухода и профессионализма деревенские жители не знали ни до, ни после того , как их всех расстреляли. Потом здание больницы разворовали по кирпичику, и от бывшей службы настоящего милосердия остались лишь воспоминания очевидцев.
Так мы жили семь лет, до тех пор, пока одна пожилая женщина, оставив дом, не уехала из деревни к дочери в Ленинград. Колхоз разрешил нам перебраться в её дом, жизнь стала приобретать очертания относительной нормальности. Я пошел в начальную школу: два с половиной километра туда и столько же обратно, а затем в среднюю, вторую смену: шесть километров туда - столько же обратно. Школьные занятия всегда начинались с 15 сентября, так как 1 сентября всех школьников отправляли на картошку. Но мне и моим сверстникам очень повезло. Преподаватели в начальной и средней школах были все высланные интеллегенты из "бывших", недорезанных Сталиным, так что образование мы получили самое лучшее.
Я начал работать с девяти лет. Каждое лето, как только кончались занятия в школе, все дети нашей семьи начинали работать в колхозе, кто где. Я со старшим братом пас лошадей, овец и колхозное стадо, возил на телеге сено и навоз. Я помогал маме жать рожь, собирал рожь в снопы. Это была очень трудная работа, т.к. стержни ржи были очень колючими и резали босые ноги в кровь. ( О ботинках не было и речи). За каждое выполненное поручение я получал галочку в журнале, а в сентябре всем детям платили по 30 рублей за летние работы. Трудодни полагались только взрослым. Они состояли из мешка зерна, мешка муки и иногда полмешка сахара. Этого , конечно, не хватало на прокорм семьи, в которой к тому времени было уже 7 человек детей.
С этим периодом жизни связан один эпизод, который определенным образом характеризует моего отца. У наших соседей был сын - мой ровесник. Он, вероятнее всего, страдал клептоманией, т.к., появляясь в нашем дворе, никогда не мог уйти, не прихватив с собой хоть что-нибудь, вплоть до обычной палки. Так вот однажды он прихватил кожаный кнут старшего брата. Кнут по тем временам был богатством. Я, узнав об этом, серьезно отколошматил вора, что вызвало появление его отца в нашем дворе. Отец прохвоста заявил моему отцу:"Если ты, Матвей, не привяжешь своего щенка, то я его привяжу!". Меня не привязали и не наказали.Таким образом я узнал, что в мире существует справедливость.
Вооружившись этим знанием я впоследстии его применил на практике уже в более зрелом возрасте, учась в средней школе. В нашем классе училась дочка коммуниста. Каждый вечер и в дождь и в стужу мы топали по лесной дороге 6 км домой, освещая свой путь кадилами. Каждый вечер нас обгоняла упряжка саней коммуниста, который приезжал за своей дочкой. И ни разу он никого из нас не подвез! Мы решили его наказать и повалили здоровенное дерево поперек дороги. Он, видимо, провел немало часов в лесу прежде, чем добрался до дому.
РОДИТЕЛИ
Мой отец - Матвей Иванович Захаров остался сиротой в семь лет. Его отец умер, мать бросила его и ушла бродяжничать, старшая сестра отца и брат уехали в Петербург. Матвей остался работать пастухом у барина. Когда он подрос, он тоже уехал в город, где работал пекарем. По словам отца, работники пекарни были веселыми ребятами. Развлекались тем, что запекали пустую рюмку в булку. В результате химического процесса в течение выпечки рюмка наполнялась спиртом на радость менделеевым. Дырку затыкали куском теста и отправляли обратно в печь. Эта булка уже не имела никакого вкуса.
Матвею выдали справку о том, что он работает в пекарне. Эта справка давала право спать в ночлежке. Но так случилось, что справку у Матвея украли, и ему пришлось вернуться в деревню Захарьино, на свою родину. Вскоре он встретил мою мать, и они поженились.
К 1939 году у моих родителей уже было три дочери. Началась Финская война. Отец ушел на фронт. Зима 1939-го была знаменита страшными морозами. Очевидцы рассказывали, что птицы замерзали на лету. Матвей застудил легкие, спасался тем, что пил спирт с разведенным в нем сахаром. А потом все тело покрылось огромными нарывами, так что хлебнул Матвей Иваныч солдатской жизни сполна. Не успел он вернуться с фронта, как грянула Великая Отечественная. Опять фронт, окопы, тяжелейшее ранение в спину, плен, побег. Из плена Матвею удалось добраться до родной деревни. Первым его увидел бывший полицай, которыйнанес ему 7 штыковых ударов в спину. Он же и сдал отца в МГБ. Мать выходила отца, но его забрали и посадили в Таганскую тюрьму, в которой он просидел полгода. Отца отпустили только потому, что мама эти полгода собирала разные справки: в каком полку служил, при каких обстоятельствах получил ранение, что он не был дезертиром и т.д. и т.п. После войны полицаю дали 13 лет. Он вернулся в деревню, как ни в чем не бывало.
В результате всех мытарств, которые пережил мой отец, он стал раздражительным, суровым и злым. Не переносил посторонних шумов, плач детей и даже тиканье настенных часов. Но самое ужасное было то, что он бил мою мать. "Люби, как душу, колоти, как грушу" было чуть ли не законом деревенской супружеской жизни cо стародавних времен, а мама для меня была и оставалась всю жизнь святой.
Я ненавидел своего отца и в восемь лет при очередной расправе с мамой я пошел на него с кулаками. Я получил пощечину и валялся под столом, но был горд собой. Еще больше гордилась мной мама - у нее появился настоящий защитник, единственный из братьев. Мама меня любила больше всех остальных детей.
Моя мать Анна Семеновна Иванова была дочерью священника. В семье было 12 детей, из которых выжила она одна.Мама была великой труженицей. Она была очень набожной, доброй и светлой личностью. Она учила нас любви к ближнему, добру, пониманию красоты природы и уважению ее законов. Мама знала старославянский язык и в ее речи часто проскальзывали старинные слова. В доме у нас всегда были собаки и кошки, с которыми обращались как с членами семьи. Мама прожила 81 год. Ее смерть для меня была страшным ударом. Когда мама умерла, кошка Катя лежала на её груди и не желала покидать маму.
Отец понимал, что его психическое состояние вносит разлад в семью и он начал лечить себя травами и, в основном, валерианкой. Он был большим знатоком лекарственных трав, постоянно совершенствовался в своих знаниях и в конце концов справился с депрессией и раздражительностью.Побои закончились. Наступила нормальная, трудовая жизнь. Отец начал вызывать у меня безумное уважение своей работоспособностью и тем, что он владел огромным количеством разных ремесел, причем на высшем уровне мастерства. Зимой он валял самые лучшие в округе валенки и плел самые лучшие лапти и корзины. Кроме того, он замечательно играл на мандолине. На деньги, заработанные отцом, была куплена коза Роза. Роза была здоровенная и строптивая. При сдаче молока в колхоз было необходимо выдержать 3,7 процента жирности. Если жирность меньше, нужно было сдавать больше молока. У Розы молоко было очень жирное и мы добавляли его в коровье, чтобы не сдавать больше молока, чем возможно. Как известно, животным необходима соль, но соль в то время была дефицитом, поэтому я иcхитрившись, заменил соль собственной мочой. Роза была в восторге и давала рекордное количество молока. Как-то я забыл побаловать козу перед дойкой и она боднула меня так, что я летел через весь амбар, и молока не дала. А говорят, что у домашних животных нет ума! В подтверждении того, что даже у курицы ум есть, приведу пример.
Курица Седуха жила у нас 13 лет. За все эти годы мы не видели от нее ни одного яйца. После пламенного свидания с петухом она исчезала до осени. Осенью она появлялась с выводком 12-13 оперившихся цыплят. Вся семья искала летом ее гнездо, но все попытки остались безуспешными.
Когда мои родители вышли на пенсию, то получили от советского государства "Большое спасибо" за самоответженный труд: мама - медаль матери-героини и 45 рублей пенсии, а отец, ветеран двух войн - 29 рублей 50 копеек. Отец умер в возрасте 76 лет.
МОЖНО БЫТЬ ГЕНЕРАЛОМ, НО ТРУДНО ОСТАВАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ
И вот наконец настал переломный период в моей жизни. Я окончил среднюю школу и уехал в Ленинград поступать в железнодорожный техникум. Я мечтал быть машинистом. Остановился у младшего брата отца - Павла. Я прекрасно сдал все экзамены, у меня был хороший аттестат - ни одной тройки. Но на экзамен по математике вместо математика явился краснорожий пьяный чертежник, который сократил экзамен на 30 минут и я не успел закончить уравнение и получил тройку. Разъяренный Павел отправился в техникум и выдал декану все, что он думал. Мне предложили пересдать экзамен через день, но я сказал:"Значит не судьба" и сдавать не пошел. Это были уже десятые числа сентября, и набор во все техникумы прошел. Но муж моей сестры сказал мне,что в строительный меня наверняка возьмут с моим аттестатом. Так и случилось. Я учился в строительном техникуме полтора года - это был ускоренный курс обучения. Стипендия мизерная, прокормиться на нее было невозможно. Мы все подрабатывали на овощных базах, заодно воруя там помидоры и соленые огурцы, которые обменивали на картошку.
После окончания техникума я работал в разных строительных организациях каменщиком-монтажником. Я без конца ссорился с начальством, т.к. не желал с ним пьянствовать, и меня также раздражала советская система. Приходилось увольняться и переходить из одного строительного управления в другое. Набеги на овощные базы продолжались, как и картофельные пиры в общежитии, т.к. прожить на 100 рублей в месяц было абсолютно невозможно. Каждые выходные и в отпуск я ездил в деревню помогать отцу и матери. И в один такой приезд я получил повестку в армию. Перед этим я успел закончить восьмимесячные курсы шоферов.
С подросткового возраста я увлекался лыжным спортом. Придя в военкомат и будучи неопытным юнцом, я попросил, чтобы меня послали туда, где есть снег. Офицеры усмехнулись, переглянулись и сказали: " Будет тебе снег, причем много!" И меня отправили в Заполярье. 140 километров от Мурманска, шесть километров от границы с Норвегией, девять месяцев в году снег. Начались новые мытарства. Первые два месяца была ориентация. Суровые казарменные будни, муштра и в стужу и в дождь и прочие прелести солдатской жизни. Затем всех новобранцев рапределили по ротам. Я записался в автобронетанковую ремонтную мастерскую. Я заряжал аккумуляторы танков как в мастерской, так и в поле. Каждый аккумулятор весил 32 килограмм, а в танке их было четыре. По тревоге танкисты хватали аккумуляторы и неслись с этой тяжестью к танкам, т.к. их держали в мастерской, чтобы они не разряжались из-за лютых морозов. Как- то я сидел с капитаном Лукьяненко, командиром нашей роты, которого все наши солдаты очень любили. Мы вели очень задушевную беседу и я его спросил: "Товарищ капитан! Как так получилось, что вы, человек прошедший всю Великую Отечественную войну, не получили следующих званий?". На что я услышал ответ: "Дело в том, Василий, что можно быть майором, полковником или генералом, но очень трудно оставаться человеком. Я выбрал вторую карьеру". Я запомнил эти слова на всю оставшуюся жизнь.
ХАРАКТЕР МОЙ - ВРАГ МОЙ
Мой неугомонный характер постоянно являлся причиной неприятностей, которые я сам навлекал на свою несчастную голову. Я заснул под грузовиком, старшина нашел меня и разбудил сильнейшим пинком в зад. При этом я больно стукнулся головой о корданный вал. Я выскочил из под машины и врезал старшине сапогом в его толстый живот. Я уложил старшину на ближайший сугроб и лишился отпусков до конца службы. Затем на утренней поверке было приказано вывернуть карманы. У меня оказалась записная книжка, в которой были мои стихи, а также записки о Советской Армии, в которых я сравнивал ее с тюрьмой. В результате я лишился очередного звания и вернулся домой рядовым, что, в принципе, меня очень мало волновало. А вот то, что у меня в качестве наказания отобрали права шофера второго класса, меня разозлило. Но моя сестра Зина, которая жила в Таллине, прислала запеченную в домашний хлеб бутылку ликера "Вана Таллин". Это исправило положение, т.к.за эту бутылку мой приятель выкрал права, и я благополучно отправил их на хранение своему брату в Ленинград.
Я на этом не успокоился и решил отпраздновать свой день рождения. Поехал в солдатскую пекарню, обменял пачку сигарет на дрожжи, купил сахар. Поставил брагу на чердаке и ухаживал за ней, как за девушкой, укутывая телогрейками, чтобы не замерзла. Используя дистиллятор я перегнал 30 литров самогона. Рота напилась вусмерть. Все было задумано очень грамотно. Есть в столовой не стали, всю еду забрали с собой в сопки. И все было бы тихо и спокойно, если бы один солдат, пьяный до невменяемости, не стал приставать к часовому с требованием дать ему пострелять. Часовой терпел, терпел и выстрелил в воздух. Прибежал весь караул. Всех отправили в казарму и устроили разборку, пытаясь выяснить имя зачинщика безобразия. Все молчали. Тогда тех, кто был в состоянии двигаться, заставили мыть пол в казарме, испачканный нетренированными желудками. Потом на следующий день всех отправили на штрафные работы рыть траншею для трубопровода. Это был комариный сезон. Насекомые кусались как собаки, лезли в глаза и рот. Все молчали. Меня так никто и не выдал.
ПОСЛЕ ДЕМБЕЛЯ
И вот наступил благословенный день - дембель. Нам выдали по 30 рублей и чемоданчик с зубной и сапожной щетками и пастой. Первое, что мы сделали, как только тронулся поезд, выкинули чемоданчики заодно с комсомольскими билетами.Наступила долгожданная свобода. Да, забыл сообщить, что за годы службы в Армии я успел закончить десять классов и получить аттестат зрелости.
Приехав в Ленинград, несмотря на то, что мне полагался месячный отпуск после армии, я отправился в строительный трест и потребовал от Управляющего, чтобы меня трудоустроили, но не каменщиком, а шофером.
Меня направили в Громово возить начальника Передвижной Механизированной Колонны, которая занималась строительством в Приозерском районе. Мне дали комнату в двухкомнатной квартире. Во второй комнате жил чеченец - Марат. Он был замечательным парнем и мы быстро подружились. Навели уют в квартире, купили занавески, поддерживали идеальную чистоту. Марат кормил меня настоящим пловом, а я отвечал макаронами по-флотски и оладушками со сметаной.
Начальник ПМК - вор и сволочь. Мне нужно было вернуться в гараж, чтобы получить 60 рублей аванса, так как денег - ни копейки, а начальнику в это время надо было ехать в управление на партийное собрание. Он меня не отпустил, сказав, что аванс никуда не убежит, а я должен был сидеть и ждать, пока закончится собрание, чтобы отвезти его домой. Я его жестоко наказал. Начальник имел обыкновение рассказывать всем в управлении, какой он честный и порядочный человек. И вот однажды я подвозил его и главного инженера управления. Разговор зашел о воровстве стройматериалов и каким образом нужно с этим бороться. Начальник разошелся во всю, выдвигая одно предложение за другим. Я вмешался в разговор и сказал: "Вы не имеете права ничего говорить, так как к вам на дачу постоянно возят эти самые стройматериалы!" На прощание начальник сказал, что я уволен и на работу могу завтра не выходить. Меня не уволили, а пересадили в автобус, и я стал возить рабочих. Автобус, который я водил, был старой колымагой до того дряхлой, что мне приходилось забивать гвозди в потолок, чтобы он не рухнул на головы сидящих в салоне рабочих, а постоянно текущий, дырявый бензобак я замазывал хозяйственным мылом.
Но постепенно жизнь налаживалась. Сначала появилась "Колхида" - тягач Кутаисского автомобильного завода. После опыта работы на этом тягаче все наши шоферы единогласно решили, что грузинам следует заниматься тем, что они делали лучше всего в течение многих веков, а именно: выращивать фрукты и виноград и делать из него вино и коньяк. Потом появились МАЗы, а затем все пересели на КАМАЗы и я стал дальнобойщиком. Я очень хорошо зарабатывал по 600 рублей в месяц. Крутил баранку и днем и ночью, сутками не бывал дома. Исколесил весь Советский Союз. Встречался с огромным количеством разных людей, приобретал жизненный опыт. Однажды ко мне подсела проститутка. От ее услуг я сразу отказался и попросил вместо этого спеть. У нее оказался замечательный голос, она знала огромное количество песен, так что мой путь до следущей стоянки вылился в настоящий концерт, Я ей щедро заплатил, так как выяснилось, что у нее трое детей, и что она занимается древней профессией только для того, чтобы их прокормить. На трассе в те годы было очень много таких женщин, поэтому всех шоферов после рейсов отправляли в больницу сдавать анализы на венерические заболевания.
Я был бы вполне доволен, если бы не необходимость сражаться с советской системой, которая препятствовала нормальной работе. Все время проходило в борьбе с бюрократами, придумыванием неизбежных хитростей и моей способностью изворачиваться. От этого я страшно уставал.
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
В 1973 году я женился на женщине с двумя детьми исключительно из жалости, когда увидел, что у детей сквозь дырявые ботинки проглядывают голые пальцы. В 1975 году у нас родилась дочь Анна. Через 10 лет я ушел от семьи. Ушел, потому что мне надоели постоянные скандалы, необходимость оправдываться, доказывать, что я был на работе, а не у любовницы; а вдобавок - теща, которая вмешивалась во все дела. Но самое главное - я не любил свою жену. Я оставил семье квартиру и спал полтора месяца в КАМАЗе. В конце концов меня вызвал директор гаража и сказал, что я должен зайти в райжилотдел и оформить получить ордер на комнату.
Дело кончилось тем, что я разругался в пух и прах с бюрократами, которые потребовали, чтобы я пришел на официальный прием в костюме и галстуке. Я им очень популярно объяснил, кем я работаю, и сколько часов, и что мне некогда ездить по городу, чтобы переодеваться. На следующее утро директор вызвал меня, велел в жилотделе больше не показываться и сказал, что наш профорг сделает сама все, что нужно. Вскоре я въехал в свою комнату в двухкомнатной квартире.
Соседкой оказалась милейшая пожилая женщина, и мы соседствовали душа в душу.
Через несколько лет я встретил в трамвае свою подругу детства и любовь юности. Она рассказала, что ушла от мужа, который запил, и что у нее есть маленький сынишка. Мы стали встречаться, а затем сошлись и я переехал в ее двухкомнатную хрущёвку. Квартирку я перестраивал, улучшал и переоборудовал на радость хозяйке, ее маме и маленькому Миньке. Минька заикался, а я стал с ним заниматься, увлекал его посадкой деревьев и разведением огорода на приусадебном участке, проводил с ним все свободное время. Мы гуляли по красивейшим паркам Ленинграда, я рассказывал о зверюшках и природе. В конце концов Минька перестал заикаться. Мы прожили с моей возлюбленной вместе около семи с половиной лет. Минька до сих пор считает меня самым лучшим на свете отцом.
ДВЕ ВСТРЕЧИ
Еще в 1970 г. судьба меня свела с двумя интереснейшими людьми, которые сыграли главенствующую роль в моем интеллектуальном развитии. Как-то проходило общее собрание гаража, стоял гвалт, каждый цех валил все надостатки на другой. Как говорится, нормальная рабочая обстановка. Я не выдержал, вышел на трибуну и прочел свое очень критическое стихотворение по поводу взаимоотношений в гараже. После собрания ко мне подошел Владимир Константинович Всеволодов. Он водил у нас автобус, а до этого сидел за то, что был сыном московского князя; но время в заключении провел с пользой, поскольку сидел вместе с Солженицыным.
Мы разговорились, и он дал мне задание написать в стихах Сказку о Емелюшке-дурачке. То, что я написал, ему понравилось, и он велел мне написать в стихах историю Колоцкого монастыря во времена войны с Наполеоном. Так началась наша многолетняя дружба. Владимир Константинович был разносторонне образованным человеком. Большим книголюбом и букинистом. В его маленькой квартирке, где он жил с женой и сыном, неизвестно каким образом размещалось пять тысяч старинных книг. Выносить их из квартиры он не позволял, поэтому я запойно читал, сидя у него дома.
Я с интересом наблюдал, как Владимир Константинович воспитывает своего сына по японской силовой методике. Возражений от сына и непослушания не допускалось. В этом случае несчастный получал оплеуху и летел от одного угла комнаты в другой. Из него вышел замечательный человек и прекрасный хоккеист. Мы любили с Владимиром Константиновичем совершать длительные прогулки на велосипедах по берегу Финского залива до Соснового Бора. Там, отдыхая и жуя прихваченные с собой бутерброды, мы вели долгие беседы о прочитанных мною книгах. Наша дружба и мои чтения продолжались много лет вплоть до его выхода на пенсию и моего отъезда в Америку.
Другой знаменательной личностью в моей жизни была Генриетта Абрамовна. Фамилии я не знаю, она ее никогда не упоминала. О родственниках тоже никогда не говорила и жила в своей квартире одна за двумя металлическими дверями с бешеным количеством замков. Познакомился я с ней случайно. Сосед моего брата был водопроводчиком, как-то он мне сказал, что был в квартире одной женщины, у которой такое количество книг, какого он не видел ни в одной библиотеке. "Хочешь я тебя с ней познакомлю?" - добавил он, зная мое пристрастие к литературе.
Я с радостью согласился, и вскоре он привел меня к Генриетте Абрамовне. Она была адвокатом, и не просто адвокатом, а входила в пятерку самых лучших адвокатов Ленинграда. Друзей имела среди диссидентов, иностранцев и русских, живущих заграницей. Она давала мне книги, а при наших встречах прочищала мне мозги, засоренные советской пропагандой.
В июне 1970 года в Приозерском аэропорту под Ленинградом отказниками была предпринята попытка захвата самолета с целью эмиграции из Советского Союза. Это послужило началом жестоких репрессий властей по отношению к еврейскому населению. Генриетта Абрамовна получила письмо из Ленюрколлегии, в котором было написано, что она лишается статуса адвоката и таким образом - работы.
Она, недолго думая, продала собрание сочинений Бориса Пастернака и купила билет в Москву. В столице она направилась в министерство юстиции, где провела полтора дня в приемной соответствующего начальника. Когда ее пытались выгнать, она сказала, что не уйдет до тех пор, пока ее не примут. Генриетту Абрамовному приняли и сказали, что не могут ей ничем помочь, кроме как устройством на работу библиотекарем.
Но на этом не кончилось. Генриетту Абрамовну попытались упечь в психушку. Но она предвидела такой поворот событий, знала, что КГБ предпочитает это делать без свидетелей. Она попросила своего друга подежурить у нее во дворе, и когда за ней пришли "санитары", сказала, что во дворе стоит свидетель и на следующий день этот инцидент будет рассказан в "Голосе Америки". От неё отстали.
Многолетняя дружба с двумя такими разными и неординарными людьми поставила меня в довольно интересное положение: находиться одновременно по обе стороны баррикад, т.к. сын московского князя был не просто антисемитом, а ярым антисемитом. Но образование и воспитание, которое я получил от этих людей, позволили мне сделать свой собственный вывод: все народы и люди равны перед богом; если бы не евреи, мир не достиг бы такого высокого уровня наук и искусств.
ЛЕНОЧКА ВИНОГРАДОВА
Однажды летом 1987 года, в канун Троицы, меня вызвал к себе директор гаража, Юрий Исидорович Шехтер, и сказал, что на завтра есть большой заказ. Я отказался, объяснив, что завтра - годовщина смерти моего отца, и я должен везти всех родственников в деревню. Директор стал настаивать, просить, умолять. В конце концов он сказал, что заказ поступил от Главного балетмейстера Мариинки, где его, Ю.И.Шехтера, молодая жена поет в хоре. Нужно везти 60 000 кирпичей в Суйду. Там заказчик купил разрушенное до основания бывшее имение Ганнибала, так что об отказе не может быть и речи. Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Тем более, что Юрий Исидорович был, помимо всего прочего, замечательным человеком, и ссора с ним абсолютно не входила в мои планы.
Мне было велено подхватить клиента на ул. Галстяна, им оказалась Елена Виноградова, жена балетмейстера. Так мы познакомились. Мы заехали на кирпичный завод, Лена купила кирпичи и мы поехали в Суйду.По дороге она попросила остановиться, чтобы размять ноги, возле чудесной лужайки, на которой буйствовали полевые цветы. На этой лужайке Троица нас обвенчала.
Когда Леночка выходила в Ленинграде из машины, она подскользнулась и повисла на обручальном кольце на ручке дверцы кабины. Кольцо лопнуло под ее тяжестью и улетело в вечность. Мы посчитали это знамением, да и Лена уже давно не жила со своим официальным мужем. Я полетел в ближайшую больницу, где Леночке оказали необходимую помощь, так как был разорван палец и часть ладони.
Мы полюбили друг друга отчаянно. Часто встречались. Потом Лена предложила мне возглавить строительство дачи. Я начал строить дачу с моим младшим братом. Прекратил дальние рейсы и стал выезжать на работу внутри города. Леночка в скором времени уехала на целый год репетировать балетные спектакли в Шотландиюи Англию. Мы говорили по телефону каждую неделю в определенное время.
Леночку Шатрову привела за руку в Вагановское училище ее родная тетя - Елена Митрофановна Шатрова, в последствие артистка Малого театра, Народная артистка СССР. Леночку приняли. Тут, вероятно, сыграли свою роль гены, т.к. в неизвестно каком колене она была потомком Петипа. У Петипа было изрядное количество внебрачных детей, которых он не признавал и давал всем разные фамилии. Известен такой интересный факт: проработав в Мариинке 60 лет, он как-то пришел в театр, а швейцар, загородив своим телом вход, сказал: "Пущать не велено".
В 1958 году Леночка окончила училище и вместе со своим будущим мужем Олегом Виноградовым уехала в Новосибирск в Государственный Академический театр оперы и балета. Там они проработали вплоть до 1967года.
В 1985 г. Елена с Виноградовым ставили в Тбилиси "Витязя в тигровой шкуре". Сергей Параджанов приходил на репетиции. Он очень заинтересовался внешностью Лены, и провел с ней у себя дома целую фотографическую сессию. У меня хранятся фотографии и бесценная пленка великового мастера.
Откуда ни возмись появились гитары, и обряд начался. Табор запел приветственную песню и мы, взявшись за руки, вошли в круг. Барон достал кинжал и велел нам протянуть ему правые руки. Он уколол нас в ладони чуть ниже большого пальца. Появилась кровь. Барон взял наши руки и соединил их так, чтобы кровь смешалась. Он держал наши руки в течение 30 секунд, а когда отпустил, крови на них не было. Все это время табор пел обрядовые песни. Потом Барон сказал, что мы теперь муж и жена, и все запели свадебную песню.
Вскоре мы поехали к маме в деревню Иванищево на Псковщину. Мама была очень рада и благословила нас, сказав, что я наконец-то нашел хорошую женщину.
Мы безумно любили друг друга, когда Лене предложили поехать в Америку в 1990 году, она сказала, что контракт подписывать не станет до тех пор, пока не будет заключен контракт со мной.
АМЕРИКА, АМЕРИКА...
Я сидел в самолете и думал: что же я делаю? Я бросаю мать, свою родную Псковщину, где я мог бы быть успешным хозяином... Но я смотрел на Леночку и понимал, что я уеду куда угодно за своей любовью...
Мы летели в Америку, потому что было принято решение создать Академию балетного искусства. Спонсировал проект корейский миллиардер, основатель Церкви Всемирного Единения преподобный Сан Мюн Мун. Организационная работа выпала на долю доктора Пака, президента Корейского культурного фонда, и О.М. Виноградова. Была проделана очень большая работа по переоборудованию церкви, которую купил преподобный Мун. В здании было три этажа, шесть репетиционных залов, классы для проведения общеобразовательных занятий и пр. Академия до сир пор восхищает посетителей своим великолепным интерьером и богатым убранством. Позже было пристроено ещё одно здание,cрепетиционными залами и зеркалами - Академия расширялась.
АКАДЕМИЯ
В программе общеобразовательных предметов был русский язык. На занятия приходили не только студенты, но и некоторые сотрудники. В том числе мой лучший друг 60-летний Ральф Хофман, зав.постановочной частью. Он написал на русском языке такое сочинение:
Я старался помочь Лене, как мог. Полностью освободил ее от ведения домашнего хозяйства, кроме того я возил ее на работу и забирал с работы, т.к. она не водила машину. Она работала, как вол, с девяти утра до девяти вечера. Помимо основной работы Лене приходилось гасить конфликты, неибежно возникающие в таком большом коллективе. Она обладала необыкновенным даром дипломата и умела так поставить дело, что конфликтующие стороны утихомировались без обид.
В хозяйственном отделе я делал все, что мог, лишь бы она была спокойна за этот раздел работы. Но постепенно жизнь Академии налаживалась. В Академию приезжали известные танцоры из России и выступали вместе с учениками школы. Первый приз принесла в Академию в 1992 г. Мишель Уайлз (Wiles) с американского конкурса молодых талантов в Ланкастере (Пенсильвания). Она завоевала Гран-при. Ученики старших классов и выпускники Академии получали медали на балетных конкурсах во всем мире. Их стали принимать в лучшие балетные труппы. За семнадцать лет Леночкиной работы в Академии студенты получили 15 золотых, девять серебряных, шесть бронзовых медалей и большое количество гран-при. Ни в одной балетной школе не было такого потрясающего успеха.
Я тоже не остановился на месте, освоил профессию видео-оператора. Я снимал все репетиции, концерты и спектакли. Собрал огромный архив видеозаписей, который помогал учителям совершенствовать свою работу. Ко мне стали относиться с еще большим уважением, из хоз.работника я превратился в "своего", т.е. в работника творческого труда. Леночка очень мной гордилась.
Дочь доктора Пака, Президента балетного фонда Кореи, Джулия Мун была балериной. Она являлась художественным руководителем балетной компании в Сеуле. Два раза в год я выезжал в Сеул снимать на видео постановки балетных спектаклей компании (UBC). Мною были очень довольны. Джулия даже предлагала мне остаться в Сеуле.
В 1993 г. мы пополам с Виноградовым купили роскошный дом в Грейт Фоллз, в предместье Вашингтона. К нам приезжали знаменитые танцоры из России, нас приглашали на приемы, которые Леночка ненавидела. Мы не считали денег, вели безалаберный образ жизни. Единственной отдушиной были гости, давнишние знакомые и друзья: прелестная Ирочка Колпакова, Наташа Макарова, Костя Заклинский с Алтынай Асылмуратовой, Ира Якобсон, жена знаменитого балетмейстера. Володя Васильев с Катей Максимовой прожили у нас две недели. От этого визита я не получил большого удовольствия, т.к. мне было жаль очаровательную Катю, с которой Васильев обходился по-хамски. А она смотрела на него печальными глазами, пила водку и закусывала сигаретами. Так что не удивительно, что она ушла так рано.
Юрген Шнайдер подарил мне целый месяц замечательного дружеского общения. Мы были знакомы давно. Юрген был очень известным в балетном мире репетитором. Он окончил Вагановское училище. Будучи немцем, Юрген пешком перебрался через Финляндию в Германию. Он помог Рудольфу Нурееву остаться зарубежом. Репетировал его, оттачивая и полируя его необыкновенный талант, обеспечив ему всемирный успех. За это он получил от Нуриева в подарок футболку. Рассказывая об этом, Юрген смеялся. Он всегда был на моей стороне и на всех застольях отстаивал мое достоинство хозяина.
Кроме милых гостей нашу жизнь согревали две собаки. Аксель был помесью добермана пинчера с немецкой овчаркой. Был взят из приюта. Он выбрал меня, спал со мной, обняв меня лапами. Топочка пришла к нам сама и оказалась помесью пуделя с терьером. Она выбрала Лену и спала с ней. Так что на нашей постели спали мы и две собаки. За столом обедали четверо. Когда я играл на гармошке, Топочка пела, а Аксель удалялся из комнаты, т.к.терпеть не мог шума. Мы были сумасшедшими хозяевами. Аксель прожил 17 лет, а Топочка 18.
Многие годы до этого мы дружили с Виктором Алексеевичем Лопатниковым, который был культурным атташе СССР в Америке. В 2004 году мы совершили большое путешествие в Финляндию, Швецию, а затем в Ленинград. Виктор Алексеевич устроил нам потрясающий прием с личным шофером, квартирой и личными гидами во всех экскурсиях. В Ленинграде я встретился со всеми своими родственниками.
ГОРЕ. НА ОЗЕРЕ АННА. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ...
А в 2007 году разразилась беда - у Леночки обнаружили рак легкого. Была сделана операция, после которой Лена, оправившись, еще работала в Академии. Но потом стала слабеть, обнаружились метастазы в мозгу.
Работать так, как прежде, она больше не могла, ее перевели на полставки. Я ушел с работы, чтобы ухаживать за женой. 26 декабря 2007 года, после долгих дискуссий и мучений, нам пришлось усыпить собак. Мы плакали две недели. А ровно через полгода после этого - 26 июня 2008 года - Леночка умерла.
Я стоял возле могилы и думал о том, что жизнь моя без Леночки не имеет никакого смысла. Слезы ручьем лились из глаз и я завидовал мраморному ангелу на ее могиле, который теперь вечно будет охранять ее покой.
Прошло семь лет. Я живу в доме, который мы купили еще в 1996 году на озере Анна, в Вирджинии. Я посадил очень красивую Аллею памяти из 19 деревьев туи, потому что Леночка родилась 19-го февраля. Я создал маленький кусочек Псковщины с огородом, на котором растут замечательные огурцы и помидоры, а также маленький виноградник из винограда сорта "Изабелла". Перед домом стоит кормушка для птиц и прилетают мои пернатые друзья необыкновенной красоты. Отдельно висит кормушка с нектаром для калибри. В гости приходит заяц и олени перебегают лужайку перед домом, а однажды на веранду пришел опоссум, съел всех жуков-камикадзе и отправился по своим делам.
Я вспоминаю жизнь и благодарю Господа за годы счастья, которые выпали на мою долю. Моя жизнь продолжается.