"Продажа российских сокровищ"
Лиана Алавердова...Без сомнения, авторы-составители проделали колоссальную работу, за что им низкий поклон и благодарность. Они явно идут против течения: отбеливания и замалчивания российской истории. Благородно, но нелегко. Тем временем приближается очередная годовщина Дня Победы, когда некоторые наши бывшие соотечественники привычно будут кучковаться с портретами своего кумира - Сталина. Хорошо бы напомнить им еще...
_________________________
Без сомнения, авторы-составители проделали колоссальную работу, за что им низкий поклон и благодарность. Они явно идут против течения: отбеливания и замалчивания российской истории. Благородно, но нелегко. Тем временем приближается очередная годовщина Дня Победы, когда некоторые наши бывшие соотечественники привычно будут кучковаться с портретами своего кумира - Сталина. Хорошо бы напомнить им еще об одном подвиге своего идола - продаже национальных богатств России. Впрочем, он и тут шел вослед своему предшественнику - Ленину. Разграбление дворцов началось с первых же дней революции, сопровождаясь актами пьяного вандализма со стороны передовых отрядов солдат и матросни, которые не только бегали, "стреляя на ходу". Дело было поставлено на широкую ногу. Организационные меры большевиков, как то: учреждение Музейного отдела Наркомпроса, Гохрана, декреты, связанные с конфискацией имущества у церкви, аристократии, зажиточных слоев населения, - логически привели к сливу ручейков экспроприации в государственный карман, который в свою очередь был нацелен на разбазаривание сокровищ. Так, экспертная комиссия 1919 г. во главе с Горьким требовала конфискации имущества эмигрантов и разрешения советским дельцам продавать на европейских рынках российские предметы искусства и культуры. Марию Андрееву советская власть направила в Берлин организовать продажу предметов старины. Конфискованное имущество первоначально перетекало в музеи, а затем изымалось и оттуда, несмотря на робкие протесты со стороны музейных работников, и отправлялось для продажи за границу. Если читателям доведется посетить Алмазный фонд в Кремле, пусть вспомнят, что из восемнадцати диадем и корон в нем осталось только четыре. Из 773-х уникальных ювелирных изделий, принадлежавших Дому Романовыз, в России осталось 114. Судьба большинства распроданных ювелирных сокровищ неизвестна.
Из Предисловия: "Может ли быть правдой, что мы потеряли более 70 шедевров нового французского искусства Сезанна, Ренуара, Гогена, Матисса и Пикассо, приобретенных московскими коллекционерами, главным образом Сергеем Щукиным и Иваном Морозовым? Факт невероятный, но документы говорят сами за себя. Вожди Советского Союза были мало озабочены своими гражданами, которых они посылали сотнями тысяч в тюрьмы и лагеря. Не менее бесчувственны они были и по отношению к бесценным произведениям живописи и иконам, которые они распродавали тысячами". (Перевод Л.А.) Выясняется, что они буквально не останавливались и перед продажей людей. В 1930-1931 гг. родственники могли выкупить свободу членов своих семей, которые не успели эмигрировать. Интересная обратная пропорция: "чем менее пролетарским было происхождение, тем выше была цена".
Но все это бледнело перед настоящей катастрофой весной 1922 г. - оргией жестокости и воровства, получившей в советской историографии название "конфискация церковного имущества". В ходе этой кампании бесследно исчезли или были изувечены тысячи бесценных памятников старины. Конфискация церковного имущества проводилась с особой жестокостью, подстегиваемая кровожадными декретами Ленина, считавшего, что чем больше реакционеров погибнет в ходе этой операции, тем лучше, и что жестокие меры надо осуществлять быстро, когда есть оправдание - голод и разруха. Из изъятых икон и молитвенников выковыривались драгоценные камни, предметы старины по-варварски разрушались. Продажа церковного серебра 17-18 веков представляла проблему, так как на Западе на него не было спроса. Ну что ж? Серебро переплавили - и делов-то!
Ленин, Троцкий и Ко надеялись получить сотни миллионов или даже несколько миллиардов рублей от изъятого церковного имущества. В результате у них оказалась только тысячная доля от их расчетов.. Цифра вылилась в скромные 4 650 000 рублей. Миллион был истрачен на помощь голодающим, а остальные деньги - на кампанию по изъятию. Самое печальное, что западный рынок не был готов принять такое количество церковного добра. Русские иконы не были в столь высокой цене, как десятилетия спустя. Интерес к русским иконам как предметам искусства специально культивировался через выставки русских икон на Западе, которые стали устраивать в конце 1930-х гг., но и после выставок особо ценных предложений по покупке русских икон не последовало. Драгоценные камни продавались на вес, по бросовой цене, а ведь ради них разрушались предметы старины и поклонения. Интерес к русским иконам пытались подстегнуть через западных дипломатов и бизнесменов, работавших в 1930-е гг. в СССР. Советские власти продавали им иконы через организацию "Антиквариат" и Государственный музейный фонд. В то время, когда тиражировался лозунг, "искусство принадлежит народу" шла беззастенчивая торговля национальными сокровищами. Государство продавало не только оригиналы, опускаясь до подделки икон, каковые заказывало у соответствующих мастеров жанра.
Наивно было бы думать, что тридцатыми годами продажа российских сокровищ ограничилась. Государство торговало шедеврами и при Хрущеве, и после. В 1989 г. Министерство культуры СССР организовало продажу икон в Афинах. Продано было 300 икон, равно иные церковные принадлежности.
Теперь гобелены 18-го века из Павловского дворца украшают музей Гетти в Лос- Анжелесе, антикварные бронзовые сосуды из Петергофского дворца находятся в частной коллекции в Лондоне. Только из одного Павловского дворца в 1928-1932 гг. советские власти забрали половину картин (около 300), 290 предметов мебели и бронзы, 1168 обеденной утвари и посуды, 150 рисунков императрицы Марии Федоровны и ее домашних. Был разграблен Эрмитаж. Проданы бюсты Вольтера и Дидро работы Гудона, скульптура Дианы работы Гудона. Диптих Лукаса Кранаха Старшего "Адам и Ева" перекочевал в Калифорнию, несколько картин Рембрандта украшают Вашингтонский музей, Тьеполо - в Мельбурне, Ватто - в Нью-Йорке, "Рождение Венеры" Николаса Пуссена - в филадельфийском музее... Франц Хальс, Ван Дейк, Рубенс, Веласкес, "Альба Мадонна" Рафаэля... "Поклонение волхвов" Ботичелли, "Венера перед зеркалом" Тициана, "Благовещение" Ван Эйка, "Распятие с Богородицей, Святным Иоанном, Святым Иеронимом и Святой Марией Магдалиной" Перуджино. Из сорока полотен Рембрнадта Эрмитаж лишился двенадцати. Менее чем за пять лет экспортных операций в конце 1920-начале 1930-х гг. Эрмитаж утратил свыше 24 тыс. музейных экспонатов. Сочувствую вам, уставшим читать скорбный перечень, но продолжаю.
Ну что ж, скажете вы, западное искусство утекло на Запад. Туда и дорога! Тем более, что выкупавшие картины западные коллекционеры в подавляющем большинстве случаев пожертвовали свои приобретения для музеев. А уникально российское, помимо икон? В 1931 г. было продано 166 уникальных изделий так называемого "скифского золота" из коллекций Эрмитажа. Воистину: "Да, скифы - мы! Да. азиаты - мы, с раскосыми и жадными очами".
А книги, редкие книги?! Их постигла жалкая и ужасная участь. Три тысячи томов Строгановской библиотеки ушли на Запад, были распроданы библиотеки из других дворцов и имений. Книги из библиотек Зимнего Дворца и имений великих князей были проданы за бесценок. Советские представители торговали редкими книгами, словно дикари, не понимая значения того, чем они торгуют. Французские издания 18-го века, которые, без сомнения, держала в руках Екатерина Великая. Свод законов царя Алексея Михайловича, проданный за 45 долларов американской Библиотеке Конгресса. Девять тысяч томов из императорской библиотеки и дворцов были проданы американской Библиотеке Конгресса. Принадлежавшая Петербургской публичной библиотека копия Библии издания Гутенберга была безжалостно продана и ныне находится в Швейцарии. Библиотека в Петербурге владела Синайским кодексом, который представлял из себя самый ранний из известных науке текстов Евангелия. Англичане купили кодекс за 100 тыс. фунтов стерлингов. По прибытии покупателей встретила толпа, собравшаяся перед Британским музеем. Когда английский деятель антиквариата Морис Леон Эттингхаузен вышел из такси, держа книгу в руках, встречавшие его сняли шляпы.
Продажи шедевров происходили в обстановке секретности, чтобы не будоражить свой народ ("Родину распродают!"), а отчасти чтобы избежать судебных исков от прежних владельцев, некоторые из которых спаслись на Западе от большевистского террора. Печально, но правда: торговля шедеврами не принесла желанного экономического эффекта для огромной страны с нищим населением, вовлеченным в трагический социальный эксперимент. Вред же для национальной культуры невозможно оценить ни в какой валюте.