Во сне и наяву

Поезд по маршруту «Санкт-Петербург – Москва» отправился в путь поздним февральским вечером. В купе одного из вагонов вели оживленную беседу два известных человека, которые ехали в Москву, чтобы принять участие в большом мероприятии под названием «Литературный экспресс».

Одним из пассажиров был многолетний ведущий телевизионной передачи «Вокруг смеха» поэт-пародист Александр Александрович Иванов. Его попутчиком оказался поэт Николай Константинович Доризо. Такие песни на его стихи, как «На тот большак, на перекрёсток», «Давно не бывал я в Донбассе», «Огней так много золотых», до сих пор волнуют сердца тех, у кого они есть.

Неожиданно Николаю Доризо пришло на ум пошутить, и он сказал:

- Я вчера прочитал на тебя эпиграмму Фазиля Искандера. По-моему написано очень удачно, схвачена основная суть твоих пародий. Хочешь послушать?

- Давай, - согласился Александр Александрович.

- Скорбен лик у Иванова –
Хоть пиши с него святого,
Благодушен в скорби он,
Как весенний скорпион, - продекламировал Николай Константинович и рассмеялся.

Иванов решил не оставаться в долгу и сообщил:

- А я вчера написал новую пародию. Хочешь прочту?

- Конечно, хочу. Ты у нас, как бы сейчас сказали, звезда в пародийном жанре.

- Поэт Николай Доризо написал такие стихи…

После этих слов Николай Константинович насторожился.

А Иванов продолжал:

- Мне снилось, будто так я знаменит,
Что мне при жизни памятник отлит.
Стоит он на бульваре, на Тверском,
И вот к нему я подхожу тайком.
К его ногам несёт цветы народ.
Меня ж никто в лицо не узнаёт.

Пародия называется «А вдруг?».

Никто не знает, как я знаменит,
Как много памятников мне отлито.
Я – знаменитейший в Отечества пиит,
Но от народа это дело скрыто.
То безлимитная подписка на меня,
То годовщина смерти иль рожденья…
Журнал, газета, лист календаря –
Повсюду есть мои стихотворенья.
Я прихожу ночами на Тверской
И, подождав удобного момента,
С какой-то непонятною тоской
Кладу себе цветы у постамента.
У ног моих букеты круглый год,
Сюда народная тропа не зарастает.
Да, чтит мою поэзию народ,
Хотя в лицо меня никто не знает.
Такой вот сон приснился мне вчера,
И я подумал: «Ну, а вдруг? Ведь что мы знаем?
Недаром говорят профессора,
Что человек в себе непознаваем!
Вдруг Пушкин я, но в облике другом?
И предыстории моей друзья не знают?
И хоть я – Александр, но все кругом
Меня наивно Николаем называют».

- Ну ты и язва, Саша.

- Что, пародия не понравилась? – спросил Иванов и улыбнулся.

- Ладно, хватит, пора спать, - сказал Доризо и начал расстилать постельное бельё на своей полке.

Рано утром кондуктор, как его и просили, разбудил поэтов. Они привели себя в порядок и сели пить чай.

- Ты знаешь, - сообщил Иванов, - мне ночью приснился интересный сон.

- Что за сон? – поинтересовался Доризо.

- А вот расскажу. Будто нахожусь я в Москве возле Большого театра, где проходит Всероссийская конференция писателей и читателей на тему «Есть ли будущее у русской литературы?» И самое интригующее, что в конце дня участники должны голосовать по этому вопросу. А в зависимости от результатов голосования, государство будет или не будет оказывать серьезную финансовую поддержку писателям, литературным журналам, книжным издательствам, да и читателям путём снижения цен на художественную литературу. И проводит это серьёзное мероприятие не кто-нибудь, а Государственная Дума, и, говорят, что в счётной комиссии будут только депутаты. Мол, дело пахнет большими деньгами, - и доверять решение этого вопроса самим писателям и читателям никак нельзя.

- Действительно интересно и главное – актуально, - согласился Доризо.- Ну и что же дальше было?

- Каждый участник конференции, - продолжил Иванов, - входя в зал, получает бюллетень, в котором всего один волнующий меня вопрос: «Есть ли будущее у русской литературы?» И при тайном голосовании надо будет зачеркнуть графу «да» или «нет». Но весь фокус в том, что в театр, чтобы сохранить нужную пропорцию, пускают по два человека: члена союза писателей и не члена. Заходят два человека - и один из них должен показать членский билет одного из писательских Союзов, которых у нас, по моим подсчётам, уже где-то штук двадцать; а может, я и не все посчитал. А некоторые писатели привели с собой своих главных литературных героев. По мнению устроителей, это делается для того, чтобы получить объективную картину после голосования.

Я - обычный рядовой читатель - мечусь возле колонн и никак не могу найти писателя с членским билетом, чтобы проникнуть в зал, послушать выступления писателей и читателей и самое главное - проголосовать. Да, проголосовать! Потому что я заядлый читатель, и мне хочется проголосовать за то, чтобы русская литература жила и дальше и радовала нас своим художественным Словом. Уже десять часов утра, в зале начались выступления, а я всё бегаю вокруг колонн в надежде добиться своей цели. Суечусь, а толку нет. Таких, как я – пруд пруди, а людей с удостоверениями – как рыбы в реке, гораздо меньше. Я уже начал думать, что не попаду в зал, что это – тупик. Но иногда ясно видимый тупик – лишь обман зрения.

Неожиданно ко мне подходит интеллигентный мужчина средних лет с аккуратной бородкой и спрашивает:

- Извините, вы писатель?

- Нет, - отвечаю, - к сожалению, читатель. – И спрашиваю. –

А что?

А он мне:

- Я писатель. И если вы хотите в зал, то пошли.

Эх, если бы ты знал, как я обрадовался! А он меня тактично поторапливает, мол, там уже выступления начались. В фойе я увидел множество знакомых лиц: депутатов Госдумы, главных редакторов литературных журналов, таких известных писателей как Михаил Шолохов, Александр Фадеев, Константин Федин, Владимир Карпов. Промелькнули лица Твардовского, Симонова, Евтушенко, а самое интересное – я увидел Андрея Болконского, князя Мышкина, Клима Самгина, Григория Мелехова, генерала Серпилина и ещё кого-то из числа главных литературных героев.

При входе в зал получили мы бюллетени и сели на свободные места.

Вижу, Михаил Жванецкий стоит за трибуной и, видимо, заканчивает свою речь:

- … Либо наша жизнь станет лучше, либо мои произведения будут жить вечно.… Такое впечатление, что власть из кожи вон лезет, чтобы обеспечить меня работой на десятилетия вперёд.… К современному юмору отношусь отрицательно. Уровень его резко снизился в последние годы. Чувствуешь отторжение на физическом уровне. На мой взгляд, всё это происходит не случайно. Власти удобно иметь дело с «шариковыми», поэтому она и поощряет исключительно примитивный юмор. Я в эту схему не вписываюсь, и слава богу… Ребята, если мы уж по горло в дерьме, возьмёмся за руки.

Когда на трибуну вышел Владимир Жириновский, зал, оживлённый выступлением Жванецкого, стал ещё оживлённее. Никого не поприветствовав, Владимир Вольфович начал «рубить с плеча»:

- Возьмите того же Гоголя, «Мёртвые души» - у нас что, чичиковых нет сегодня, которые скупают не мёртвые души крепостных, а акции обанкротившихся предприятий? Под эти акции получают кредиты, а потом покупают валюту и вывозят в оффшоры. Вот вам сюжет – дарю бесплатно.

«Горе от ума» давайте осовременим.… Почему между умным Чацким и дураком Молчалиным Софья выбирает Молчалина? Потому что у него постоянная зарплата – он чиновник, он коррупционер. Покажите это, чтобы было понятно, что и сегодня у нас есть кому-то горе от ума.

Или Тургенев… Я спрашиваю молодёжь, школьников: кто главный персонаж «Муму» Тургенева? Говорят – собачка. Как может быть собачка, щенок главным героем – с кого брать пример? Или Герасим – глухонемой дворник, в чём героизм? Барыня главная героиня – о ней писал Тургенев. А миллионы школьников думают, что герой – это собачка или глухонемой дворник. Осовременить нужно, показать, кто эта дама, может, Васильева, которая там по Министерству обороны проходит, а глухой Герасим – какого-то мигранта взять из Средней Азии, Муму найти.

Вот Достоевский почему стал великим писателем? – Десять лет каторги! Какой вывод я делаю? Надо сажать. Если будут сидеть три, четыре, пять лет, появится Достоевский…

В то время, как Жириновский извергал свою речь, в зале периодически слышался смех. А мой сосед-«спаситель» просто гоготал над моим ухом.

Пока он вытирал платком рот и усы, на трибуну вышел главный редактор литературного журнала «Двина» Михаил Попов и сказал следующее (вступительные приветствия всех ораторов я не воспроизвожу, они однотипны и потому малоинтересны):

- Умерли навсегда «Континент», «Литературная учёба», «Новая юность», «Октябрь», «Москва» (в лучшем случае, остались только куцые интернет-версии), на грани краха «Дружба народов», «Новый мир» (да, да, не удивляйтесь, почитайте последнее интервью Василевского), «Подъём», «Сибирские огни», «Урал». Кто продержится ещё максимум пять лет? «Вопросы литературы (эти дольше всех, научное издание и талантливый менеджер-литератор Шайтанов, таким был Игорь Иванович Виноградов, светлая ему память), «Новое литературное обозрение», «Молодая гвардия, «Иностранная литература», «Знамя», «Юность», «Роман-газета», «Звезда»…

В зале нарастал шум, и уже трудно было понять, что говорит оратор. Потом на трибуне появился главный редактор литературного журнала «Молодая гвардия» Валерий Хатюшин:

- «Либеральные» журналы русскому человеку читать вообще не нужно и даже вредно для психики. Не нужно ему читать ни «Новый мир», ни «Октябрь», ни «Знамя». Потому что ничего, кроме вреда, от них он для себя не получит. А читать русскому человеку нужно русские журналы. Какие? Это обязан знать каждый грамотный русский человек.

Выкрик из зала:

- А какие журналы нужно читать не русскому человеку?!

Не обращая внимания на помеху, Хатюшин, пригладив усы, продолжал:

- Если не знает, он – безграмотный.… К примеру, не читая «Молодую гвардию» и не зная того, что публикуется на её страницах, просто глупо и бессмысленно судить о состоянии нынешней прозы и поэзии, так как в «Молодой гвардии» печатаются лучшие русские авторы. Не раз я писал о том, что государство нынешнее, в лице президента, очень сильно любит спортсменов и артистов и выделяет на спорт, театры и кино миллиарды рублей. А вот русские писатели у него и, тем более литературные журналы, существуют в качестве никчёмных пасынков, на которые можно вообще не обращать внимания. И вполне возможно, что лет через десять, а то и раньше литературные журналы погибнут. Кому от этого станет лучше?

Когда Хатюшин закончил свою речь, послышались жидкие аплодисменты, которые быстро испарились. И было видно, что он недоволен реакцией зала на своё выступление.

Потом на трибуну поднялся Дмитрий Мережковский и начал читать по бумажке:

- Публика наша до сих пор с младенческим недоумением внимает философскому языку. Она или чувствует, или рассуждает, но не научилась мыслить. Самая глубокая и страстная поэзия мысли ей почти недоступна. Наши критики не умеют отличить рассудочность риторики от выстраданной идеи поэта-философа…

Чем дольше говорил Мережковский, тем сильнее среди слушателей нарастал шум. А вскоре из зала полетело:

- Предатель! Гитлеровский прихвостень!..

И тут же на сцену выбежали два молодых человека и грубо вытолкали Мережковского со сцены. Впрочем, в 1941 году он это заслужил: отпуская язык на волю, берёшь ответственность за его поступки.

Выступил и главный редактор газеты «День литературы» Владимир Бондаренко. Он сказал следующее:

- Почему сегодня русская литература не в чести у власть имущих? Почему по телевидению нет ни литературных вечеров, ни дискуссий с писателями и поэтами? Почему давно отменены поездки писателей по стране с выступлениями и концертами через Бюро пропаганды? Почему нет государственной поддержки ни художественным журналам, ни издательствам, почему по всей России закрываются книжные магазины и библиотеки?

В своё время император Николай I после встречи с Пушкиным сказал своим придворным: «Сегодня разговаривал с умнейшим человеком». С каким из умнейших писателей хоть раз беседовал Владимир Путин; не спеша, один на один: с Валентином Распутиным, с Василием Беловым, с Юрием Бондаревым, с Александром Прохановым, с Андреем Битовым?

Много чего полезного сказал Владимир Бондаренко, но умом Россию не пронять.

Затем на трибуне появился главный редактор литературного журнала «Москва» Владислав Артёмов:

- Падение общего культурного уровня происходит везде, во всех сферах. И в материальной, и в духовной. Это очень заметно в последнюю четверть века. Сравниваю уровень совещаний молодых писателей, скажем, в семидесятые-восьмидесятые годы и в нынешнее время… Деревья и вправду «были выше!» Или просматриваю то, что пишут некоторые выпускники Литературного института, и мне становится грустно. С таким уровнем в наше время выгоняли со второго курса «за творческую несостоятельность»… Понизился уровень требовательности к себе и у самих писателей. Молодые часто пишут абы как, поспешно, второпях.… Вообще литературное творчество в наше время требует некоторого душевного подвига, отречения писателя от страстей сребролюбия и тщеславия.

А потом выступил главный редактор роман-газеты Юрий Козлов:

- Большинство российских толстых литературных журналов находятся на грани остановки издания. Это наглядно иллюстрирует отношение общества к литературе, наконец, состояние самого общества, принявшего «за основу» существования вульгарную, описанную ещё Марксом модель капитализма времён первоначального накопления, когда одна – меньшая – часть населения безоглядно ворует и потребляет, а оставшаяся – выживает и деградирует. Потребляющему и ворующему классу нужна лёгкая, развлекающая литература, типа «женских» детективов, эротических фантазий в духе «Пятидесяти оттенков серого». Выживающему и деградирующему населению вообще литература не нужна. Ему книги не по карману, хватило бы денег на еду и оплату услуг ЖКХ…

Из выступающих поэтов запомнился Роман Эсс. Вот что он сказал:

- Царствует полнейшая безвкусица, кривлянье, пошлятина, мнимый ум, корявые строфы и мелкотемье!.. Новый русский литературный журнал, свободный от членов СП-протекционистов, без единого из них, нужен теперь как воздух всем русским авторам, вынужденным провисать в безвоздушной Сети. Ни СП России, ни МПС, ни Союз российских писателей, догматически замшелые, воняющие тухлятиной, покрытые грибами плесени, гоняющиеся за премиями и должностями в литературе, сухие, безжизненные, формалистические, новой литературы не понимают. Так – они всё больше бронзовеют, ржавеют… и, заметьте, все уходят в небытие, на свалки. Графоманы с билетами СП. Так что истинная новая русская литература сейчас, вероятно, пребывает только в Сети. И в столах.

Было немало ярких выступлений и читателей, в основном с претензией к современным писателям и литературным журналам. Но больше всего мне запомнился один. Он, не скрывая своих эмоций, высказался так:

- Я слежу на протяжении нескольких лет за творчеством Дмитрия Быкова, просмотрел десятки его выступлений, прочитал много его стихов, статей и пришёл к выводу, что его творчество многогранно. Он чертовски талантлив. Я получаю удовольствие от его творчества, вижу его неординарность, наличие гражданской позиции. Я бы даже сказал, что он – гений!

Из зала громко:

- Гением может объявить только Время!

- Всё это впереди. И мой вывод подтверждается вот чем. Открыл в ютубе первый попавшийся ролик со стихотворением Дмитрия Быкова (его читает бесподобный Ефремов) и вижу 1миллион 600 тысяч просмотров…

Из зала:

- У Донцовой ещё больше читателей! Она тоже – гений?!

- Я говорю не о Донцовой. Я хочу спросить у вас: у кого из писателей, сидящих в этом зале, столько поклонников?

Шум в зале. Выкрики:

- Это всего лишь показатель деградации населения!

- Быков – это пятая колонна!

- Не надо тут пиарить Быкова!

Выступающий:

- Надо «бить по шарам, а не по игрокам», а шары – это его творчество. Прочитайте его басню «Рубль и Член»!

Из зала:

- Пошлость никогда не была признаком гениальности!

Выступающий:

- И ещё я хочу сказать вот о чём. Многие со мной не согласятся, но я считаю людей из так называемой «пятой колонны» патриотами покруче многих «записных» типа барина Михалкова, чудаковатых, мягко говоря, прохановых, прилепиных, кургинянов, киселёвых, соловьёвых, востребованных сегодняшней властью в качестве пропагандистов. Их конёк – враньё и право хамить противникам режима. Время поменяется, к власти придут другие, - и они на сто восемьдесят градусов изменят свою риторику. Сегодня они за огромные деньги натравливают народ на эту самую «пятую колонну». Может, благодаря именно литераторам из этой колонны и жива русская литература. Дмитрия Быкова я считаю единственным из сегодня живущих гением от литературы в России.

Выкрики в зале:

- Сколько он вам заплатил за пиар?!

- Выключите микрофон этому!.. – и неожиданно полетела нецензурная лексика.

- Дайте договорить! – не сдавался мужчина у микрофона - Человек умнейший, энциклопедических знаний во многих отраслях и точно профи в литературе. Есть и другие литераторы, которые не позволили встроить себя в вертикаль власти, - поэтому и попали в опалу. А все эти «лауреаты» и «патриоты» в кавычках не настолько талантливы, насколько проворны. У нас, об этом здесь уже говорилось, к сожалению, власть не интеллигентна. Путин не замечен в любви ни к театру, ни к поэзии. Во всём, оказывается, враги виноваты! Вернёмся, однако, к поэзии. Был у них там министр Улюкаев, печатали часто, а потом посадили. Ещё у одного министра любовница долго находилась под домашним арестом и всё стишки кропала. Я хочу спросить вас, да, вас, кто допускает выкрики в мой адрес, эти люди способны изменить что-то в экономике, литературе, в мире к лучшему?! – оратор отчаянно махнул рукой и покинул трибуну.

От его выступления у меня осталось двойственное впечатление. И я ещё раз убедился, что борцы за правду часто действуют по наущению лжи. Хотя в чём-то он и прав.

И что особенно интересно, выступали даже литературные герои. Особенно меня поразил Василий Тёркин. Он вышел на трибуну и сразу стал обвинять Твардовского в том, что тот написал поэму «Василий Тёркин на том свете», которая, по его словам, является клеветнической, фактически пасквилем на советский строй. А в конце своей речи Тёркин обвинил поэта: что, мол, пока солдаты миллионами умирали на фронте, Твардовский все четыре года прятался в тылу. Причём Тёркина поддержал Алексей Толстой, который сидел в президиуме и вёл собрание. И даже спросил Твардовского, что тот может сказать по этому поводу?

Александр Трифонович (он сидел в первом ряду) встал с места и сказал:

- Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В том, что они – кто старше, кто моложе –

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, не сумел сберечь, -

Речь не о том, но всё же, всё же всё же…

Не вовремя я проснулся - когда голосование ещё не началось.

Всё-таки интересно было бы узнать: каковы итоги голосования?

- Да-а… Что только не приснится, - сказал Николай Константинович, взглянул в окно и добавил: - Ладно, пора собираться. Вон уже окраины Москвы. Скоро выходить…