САМЫЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ О ВЛАДЕ ДРАКУЛЕ

Валашский князь-господарь и воевода Влад III Басараб, больше известный  широкой публике как Влад Дракула, является одной из самых сильных и ярких фигур европейского средневековья, человеком великой и трагической исторической судьбы, очень мощной, противоречивой и неоднозначной во всех смыслах и отношениях личностью. И, если вдуматься, это действительно так, ведь Влад Дракула был очень спорной и амбивалентной личностью, вызывающей двойственные и противоречивые чувства. С одной стороны, он был одним из великих военачальников своего жестокого времени,  безумно отважным и блестяще одарённым воином-полководцем, защитником христианской цивилизации от наступления тогдашнего агрессивно-воинственного ислама. Более того, он был самым ярым и непримиримым врагом величайшего османского падишаха Мехмеда II Фатиха, которого дико ненавидел ещё с самого детства, притом по очень личным для него причинам и мотивам, о которых мы ещё поговорим в следующих частях этой основательной статьи. 

А вот с другой стороны, мир запомнил его, как  одного из самых жестоких и кровожадных, даже по средневековым меркам, тиранов, вполне заслуженно получившего от своих же врагов столь мрачное и леденящее кровь прозвище - "Колосажатель". И, что особенно важно в этом случае, его, безусловно,  чудовищные деяния затмевают все его великие, добрые и великодушные для того времени дела и свершения, о которых мало кто сейчас вспоминает и о которых мы также поговорим в продолжении этой статьи. Ведь большинство современных людей видят в нём не отчаянно храброго и  выдающегося валашского воеводу, а чудовищно безжалостного восточного деспота, не говоря уже о том, что очень многие видят в нём всего лишь кровожадного и зловещего вампира Носферату, продавшего свою бессмертную душу предводителю демонов Бельзебуту и заключившего пакт с самим Сатаной.

 Другими словами, миллионы людей видят в нём не выдающегося героя антиосманской борьбы, а воплощение самой дикой и безрассудной жестокости, совсем не сочувствующего мукам и страданиям своих  жертв   дьявольского маньяка,  недочеловека, который просто наслаждался криками и стонами тех, кого он без единой капли жалости пытал и убивал. Вовсе не случайно, именно он стал историческим прототипом трансильванского графа Дракулы  или же зловещего вампира Носферату - внушающего мистический страх литературного персонажа, впервые появившегося на страницах известного готического романа ирландского писателя Брэма Стокера  в 1897 году.

Так, кем же он был на самом деле, несправедливо оболганным и оклеветанным героем всего христианства или же одним из самых зловещих деспотов мрачного и жестокого средневековья? И можно ли найти хоть какое-то логическое объяснение его ставшей притчей во языцех жестокости, а также и этому странному и удивительному парадоксу  восприятия всех его  деяний, от самых что ни на есть добрых, великодушных и даже очень передовых 
и прогрессивных, до самых ужасных, кровавых и жестоких даже для тех беспощадных времён? Давайте же разбираться с ответами на эти вопросы, но не обязательно по порядку.

Вне всякого сомнения, Влад III Басараб был далеко не ангелом во всех отношениях, ведь он был человеком беспощадно жестокого средневековья, когда даже самые страшные злодеяния были в порядке вещей, а большинство феодальных правителей действовали  только по праву силы, подавляя слабых и беззащитных всеми доступными им жестокими  насильственными средствами. И, если уж быть до конца  объективными и непредвзятыми  в наших оценках, следует признать, что  Влад Дракула преуспел на этом поприще жестокости и насилия не меньше своих куда более могущественных врагов и соперников, с той лишь существенной разницей, что он всего-лишь оборонял свою страну и никогда не захватывал чужих земель. Как говорил  известный румынский историк XIX века  А. Д. Ксенопол,  Влад Дракула  поставил свою жестокую натуру на службу своей униженной и раздираемой внутренними и внешними врагами Родине, и преуспел в этом настолько, что даже известный своей жестокостью Мехмед II Фатих обзавидовался по полной при виде почти двадцати трёх тысяч посаженных  на колья людей вокруг стен тогдашней валашской столицы. 

Как хорошо известно из многочисленных письменных источников, турецкий султан Мехмед II Фатих  был очень большим любителем колосажания, ведь он не побрезговал использовать это эффективное средство психологической войны под стенами осаждённого им Константинополя, приказав посадить на колья перед городскими стенами всех захваченных в соседних сёлах  христианских военнопленных. Правда, их было тогда совсем немного, согласно одним источникам - всего около 40 или 60 человек, а согласно другим - чуть больше сотни, однако на протяжении следующих недель беспощадной и сравнительно непродолжительной осады Константинополя эта же страшная участь постигла и остальных христианских военнопленных, захваченных во время их отчаянных дневных и ночных вылазок, а также и в морских боях с совсем немногочисленным византийским флотом, насчитывающим тогда всего 10  небольших хеландий и дромонов.

 И, что не менее важно, Мехмед II Фатих использовал это действенное средство психологического террора не только под стенами Константинополя, но и во всех войнах и осадах, в которых ему довелось принимать участие. При этом Завоеватель Константинополя не изобрёл ничего нового, ведь он всего лишь соблюдал испытанные его османскими предками  методы ведения войны и насильственного принуждения неверных к покорности. Более того, это же средство устрашающего  психологического воздействия на противника стало излюбленным развлечением по собачьему  преданных ему  акынджи - самых что ни на есть отчаянных и неистовых, свирепых и беспощадных   легковооружённых воинов-налётчиков  из  иррегулярной османской конницы, которых вовсе  не случайно называли "огненным бичом султана". 

 Нападая внезапно и без объявления войны, они лютовали и зверствовали вовсю, превращая населённые области в безлюдную и выжженную огнём пустыню, так что любое вторжение этих жестоких фанатиков становилось самым что ни на есть страшным и опустошительным бедствием для всех  разорённых ими европейских стран. Ведь после каждого такого нашествия, на месте процветающих мирных городов и сёл оставались одни руины и утыканные насаженными на колья  людьми пепелища. Чаще всего, эти  человекоподобные звери сажали на колья малоценный или ненужный им полон: слишком маленьких детей и пожилых людей, а также священников и тяжело раненных при их нападениях мужчин. И все эти массовые бессмысленные убийства и уничтожение всего, что невозможно было утащить с собой  за Дунай, делалось именно для психологического воздействия на противника, то есть для устрашения всего  христианского населения и подавления его воли к вооружённому сопротивлению. Ведь это именно  они, турецкие акынджи, превратили колья и даже  совсем небольшие острые колышки в локоть длиной в настоящие орудия османского террора против христиан, о чём мы ещё обязательно поговорим в следующих частях этой статьи. 

Итак, у Завоевателя Константинополя было достаточно мотивов для самой чёрной зависти к своему сопернику по части самой беспощадной жестокости к военнопленным, ведь, в отличие от своих акынджи, он сажал их на колья десятками, сотнями и только очень-очень редко по несколько тысяч за один раз. А вот "заклятый друг его детства", которого сам султан Мурад II отправил в самую жестокую школу  османского "спецназа-акынджи",  встретил его сейчас леденящим кровь многокилометровым "лесом" из тысяч посаженных на кол пленных турок. Согласно историческим документам, посаженных на колья пленных турок было не меньше двадцати тысяч, а их частью разлагающиеся, частью ещё не тронутые тленом тела были целиком обнажёнными   и измазанными с головы до пят свиным навозом и ещё  чем-то жирным. Более того, высокие острые колья на которых они были посажены были также вымазаны испорченным свиным жиром и таким же свиным навозом, а самая большая часть  обнажённых и зловонных трупов были исклёваны орлами, ястребами,  сороками,  воронами и другими плотоядными птицами. 

  Средневековые турецкие авторы утверждают, что великому падишаху и многим из его свиты стало плохо от нестерпимого зловония  разлагающихся тел, а также и от невиданного количества посаженных на колья людей, тем более, что абсолютное большинство из них были не гяурами-христианами, а самыми правоверными мусульманами, то есть офицерами самых разных чинов и званий, простыми воинами и даже самыми разными  чиновниками османской гражданской администрации в соседней Болгарии. И, как потом доложили турецкому султану, довольно большая  часть этих посаженных на колья мусульман были захвачены в плен ещё в 1458 году, то есть после возобновления  великим визирем Вели Махмудом-пашой Ангеловичем и  санджак-беями  Михалоглу Скендером-Пашой и Михалоглу  Али-беем  карательных и опустошительных набегов  на  Валахию.  Тем не менее та же  очень диференцированная степень разложения посаженных на колья турок указывало на то,  что  большинство из них были захвачены уже в ходе этой последней летней кампании 1462 года, вплоть до того, что некоторые из так называемых "шахидов" или мусульманских мучеников за веру были ещё живыми, что прямо указывало на то, что они были взяты в плен в последних столкновениях османского войска со стремительными  летучими  конными отрядами Влада Дракулы. 

Доложивший обстановку великий визирь Вели Махмуд-паша Ангелович не ошибся в своих выводах, ведь состояние разлагающихся от нестерпимой летней жары человеческих тел и тысячи остатков уже полуразвалившихся скелетов, большинство  из которых уже сползли  вниз аж до самой земли, свидетельствовали о том, что Влад Дракула начал сажать захватчиков на колья достаточно давно - скорее всего ещё с 1458 года, то есть уже после первых двух неудачных вторжений беслы-ев и сипахов Михалоглу Скендера-Паши и акынджи-ев Михалоглу Али-бея в Валахию. К тому же, об этом же свидетельствовало и просто огромнейшее количество растасканных  собаками, волками и лисицами  человеческих останков и костей, которые, по описаниям турецких авторов, валялись на земле повсюду, притом на многие десятки миль вокруг этого ужасного "леса" посаженных на колья людей.

 А ещё, великий визирь доложил  султану о том, что Влад Дракула, со столь свойственной ему жестокостью и даже с некоторым чувством чёрного  юмора, отказал высокопоставленным турецким пленным в их аристократическом праве на освобождение даже за большой выкуп, распорядившись, чтобы их казнили на самых высоких "позолоченных" и "посеребренных" кольях, каждого согласно его рангу, званию и  должности в турецкой армии или администрации. Об этом свидетельствовали самые высокие "позолоченные", "посеребренные" именные колья, с известными султану именами пашей, беев, сю-башей, йиналов, йаглызов, йугрушей, тарханов, мутасаррифов, аянов  и аг, а также и и окрашенные разными цветами  именные колья с неизвестными султану именами бёлюк-башей, беш-юз-башей, бин-башей  и других менее знатных сипахов-тимарлы . 
 
Как известно из исторических источников, турецкий султан Мехмед II Фатих приказал  великому визирю Вели Махмуду-паше возобновить карательные набеги на Валахию через полтора года после того, как Влад Дракула взошёл на престол и стал задерживать оплату ежегодной дани-хараджа в 10 000 золотых дукатов, пытаясь при этом оправдаться тем, что его маленькая страна очень сильно разорена предыдущими грабительскими правлениями и войнами претендентов за власть, следовательно не в состоянии платить такую большую для того времени сумму в золоте. К тому же, он позволил себе отнестись с пренебрежением к запрашиваемому султаном "налогу крови" - физически крепкими и выносливыми мальчиками для училища янычарского корпуса, а также  и самыми красивыми девушками, для гаремов османской знати. Более того, он не даже не удосужился  отправить за Дунай столь необходимое балканским войскам султана "захере" - съестные припасы, состоящие  из зерна, свежих овощей и больших стад овец для пропитания  гарнизонов придунайских крепостей и военных лагерей корпуса румелийских акынджи-ев. И, конечно же, он не удосужился отправить в османскую столицу Константинополь так называемый "закат" - дармовое угощение бараниной, говядиной и овощами для бедноты по случаю самых важных для мусульман праздников Ураза Байрама и Курбан Байрама. Согласно  мусульманской традиции, это дармовое угощение для бедноты  предоставлялось самим султаном, однако он это делал, как правило, не за свой счёт, а за счёт своих христианских вассалов, в данном случае господарей  маленьких румынских княжеств Валахия и Молдова. Дважды в год эти вассальные румынские правители отправляли в новую столицу Османской Империи по 20 0000 овец и по 5 000 бычков, и это в дополнение к тому, что они же обеспечивали пропитанием все гарнизоны турецких придунайских крепостей и корпус румелийских акынджиев.

Несмотря на то, что сбежавшие валашские бояре-изменники проинформировали его о всех военных приготовлениях Влада Дракулы, а также и о его тайных переговорах с королём Венгрии Матьяшом I Корвином, который и предложил ему принять участие в намечаемом через три-четыре года большом крестовом походе с целью вытеснения осман из Балканского полуострова и освобождения Константинополя, османский падишах полагал, что для свержения нелояльного господаря и его пленения будет достаточно двойного охватывающего рейда отборного шеститысячного отряда так называемых беслы-ев и сипахов под командованием Михалоглу Скендера-Паши, который был расквартирован в юго-западной части Болгарии и не менее отборного  пятнадцатитысячного корпуса румелийских акынджие-в под  командованием его брата Михалоглу Али-бея,  который был расквартирован в её восточной части. Самодовольный и самоуверенный  Мехмед II Фатих, считающий себя непобедимым и непогрешимым  вовсе не ожидал, что  правящий полтора года валашский господарь Влад Дракула окажется таким твёрдым орешком для его умелых и испытанных полководцев. И тем более не ожидал, что его вторгшиеся в Валахию отборные войска  получат два сокрушительных удара, причём более чем прекрасно запланированных  и скоординированных, в результате чего его доблестные сипахи и акынджи будут вынуждены накивать  пятками  с очень большими и тяжёлыми для них потерями.

А ведь этого первого крупного поражения турок от Влада Дракулы можно было бы избежать, если бы  Мехмед II Фатих и его, безусловно, испытанные и умелые полководцы не были столь самоуверенными и самонадеянными, полностью полагаясь на своё более чем пятикратное превосходство в силах и средствах  ведения войны. Ведь, согласно их данным,  Влад Дракула располагал всего тремя тысячами всадников, так как большинство крупных  бояр со своими дружинами его покинули, а преданных ему мелких дворян никак не могло быть больше полторы тысячи. И, что не менее важно, они даже не могли себе  представить, что  самый суровый и беспощадный из воевод и господарей Валахии, которого все  крупные бояре смертельно ненавидели,  сумел стать народным любимцем ещё много лет тому назад, то есть ещё с первых недель своего первого очень короткого двухмесячного правления, которое началось и кончилось осенью 1448 года. 

Вступив  тогда на престол в возрасте всего семнадцати лет,  Влад Дракула сразу же  затеял совсем неприемлемую для правящего боярского класса судебную и земельную реформу, при этом он начал  с того, что сразу же постановил очень значительно сократить все феодальные повинности зависимых боярских крестьян, дав самым молодым, сильным и храбрым из них возможность получать  более крупные наделы за его счёт, то есть за счёт принадлежащих ему свободных  земель государства. При этом он распорядился закупить где только можно всё необходимое оружие и  начать с этими выбранными им крестьянами военную подготовку на случай призыва на временную службу в так называемое Большое Войско Страны - пешее народное ополчение, мобилизуемое, как правило, только в случае большой военной опасности или оборонительной войны.

Оставшимся феодально зависимыми бедным крестьянам Влад III Басараб разрешил подавать жалобы против самых тяжких проявлений феодального гнёта, произвола и своеволия, и даже судиться со своими боярами в его присутствии, запретив при этом применять к ним те или иные формы давления или запугивания всякими там последствиями и всевозможными телесными  наказаниями, тем более самоуправно казнить любого провинившегося в чём-то простолюдина без законного приговора его княжеского суда. Другими словами, он начал своё правление с того, что очень значительно ограничил все формы произвола и самоуправство валашских бояр на территориях своих вотчин, строго-настрого запретив им незаконно повышать установленные его княжеской властью феодальные повинности, а также и измываться над своими крестьянами и  расправляться с ними по своему усмотрению. 

Согласно этому постановлению Влада III Басараба, вершение правосудия и вынесение смертных приговоров становились прерогативой княжеской власти, следовательно творить суд и расправу на территории Валахии не мог никто другой, кроме него самого или назначенных им княжеских судей. Более того, он пошёл дальше и полностью восстановил справедливые и гуманные для того времени нормы валашского права (Ius Valahicum), которые, неукоснительно соблюдались с самых древних времён и вплоть до конца самого долгого правления Мирчи Старого - прославленного своими победами воителя и  защитника простого народа, который, кстати, был не только его любимым дедом по отцовской линии, но и самым настоящим кумиром, на которого он постоянно равнялся в своих выступлениях перед "боярской думой", а также и властителем его дум, с которым он якобы "имел обыкновение советоваться" в своих ночных бдениях о судьбах страны и даже в своих так называемых "вещих снах".

Кроме всего этого, Мехмед II Фатих и его, безусловно, испытанные и умелые полководцы не учли одну очень важную деталь его более чем знатной и славной родословной. Другими словами, они забыли, что Влад Дракула  был внуком Мирчи  I Старого или Старшего, великого воителя, который первым и даже  единственным  из европейских правителей и полководцев сумел нанести крупное и очень тяжёлое поражение самому Баязиду  I Йылдырыму, одному из величайших султанов-полководцев в истории  Османской Империи, более известному европейски читателям, как Молниеносный Баязид. Более того, он ещё сумел полностью разгромить весь корпус румелийских акынджи-ев, притом вместе  с их самыми крупными укреплёнными лагерями и селениями. После всего этого турки "наградили"  Мирчу  I Старого более чем лестным прозвищем Эмирджи-Шайтан(то есть Мирча Дьявол), после чего и его незаконорожденного сына Влада Драгула, (отца Влада Дракулы) стали  называть не иначе как Шайтан-Оглу (то есть Влад Дьявол). 

Тут следует непременно уточнить, что человек, который доставил османам столько неприятностей на полях сражений и не только, является едва ли не единственным из европейских правителей средневековья, который не побоялся учинить аж две резни тогдашних смертельных врагов своей страны и всего христианства в священные для христиан дни рождественских праздников, притом каждая из этих совсем неожиданных для турок атак началась именно в рождественскую ночь, а их безжалостное избиение продолжалось в течение двух-трёх праздничных дней и ночей. Переправившись незаметно через покрытый толстым слоем льда Дунай, половина кавалерии Мирчи Старого, преимущественно тяжёлая, вооружённая и экипированная на манер западноевропейских рыцарей, застала врасплох первый придунайский корпус турецких акынджи-ев и почти   полностью его истребила, уничтожив при этом и постоянный зимний лагерь турок, и близлежащие турецкие селения, расположенные тогда в сербской Крайне. 

За несколько дней до этого, другая половина валашской конницы, преимущественно лёгкой, совершила очень глубокий рейд через заснеженные и обледенелые перевалы Балкан, нанеся такой же неожиданный и сокрушительный удар по укреплённому лагерю второго корпуса румелийских акынджиев, расположенного где-то в районе нынешнего Карнобата.  Таким образом, Мирча I Старый сумел нанести два крупных поражения самым мобильным на тот момент войскам султана, используемых именно для так-называемой  "устрашающей и изнуряющей неверных пограничной войны", то есть для постоянных набегов на Валахию и Венгрию, с целью их окончательного порабощения.

 При этом, к огромному удивлению султана, на каждый из этих двух корпусов, валахи напали именно в рождественнскую ночь, продолжая безжалостную резню в течении следующих рождественских дней.  Не удивительно, что после этих двух внезапных и мастерски нанесённых ударов, румелийские или балканские корпуса акынджиев  практически  перестали существовать, пока их не заменили анатолийскими, а торжествующие победу валахи вернулись с девятью тысячами захваченных у турок боевых коней и с очень большим количеством трофейного оружия и снаряжения. Учёные предполагают, что такой успех стал возможным только благодаря тому, что большинство турецких коней находились тогда в конюшнях и турки даже не сумели(или же им просто не дали)  ими воспользоваться момент нападения валахов. 

Несколькими месяцами позже, Баязид вторгся в Валахию во главе более чем пятидесятитысячного отборного войска, которое стало, однако, быстро таять под непрекращающимися ударами валашских летучих отрядов. 17 мая 1395 года, в решающем сражении с войском Мирчи Старого при Ровине, на руинах древнеримского укреплённого римского легионного лагеря-каструма, рассположенного в очень трудно проходимой и болотистой местности,  "непобедимый" до того Молниеносный Баязид потерпел сокрушительное поражение, и это несмотря на своё четырёхкратное численное превосходство в людях и в средствах ведения войны (40 000 турок и 8000 сербов-союзников против 10-12 тысяч валахов). В этой кровавой и продолжительной  битве, турецкий султан потерял около половины своей армии и был вынужден отступить, не достигши поставленных целей. Именно за эти три блестяще и безупречно выполненные военные операции  единственный на тот момент христианский  победитель турок был "награжден" Баязидом   таким метким и, в тоже время, почётным прозвищем "Емирджи-Шайтан" («Мирча-Дьявол»).