Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть пятая

Император Николай I: «Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем!»

Коррупция или, как говорили в дореволюционной России – «казнокрадство», как известно, извечный бич российского общества. Бич, который давно уже стал «доброй» традицией в нашей многострадальной отчизне.

Увы, воровали в России всегда, везде и на всём, отчего-то упорно, веками полагая, что «казённое – ничьё, а значит, не грех его и украсть». И воруя безбожно (в прямом и переносном смыслах), тем не менее считали себя истинными православными христианами, ничуть не смущаясь того, что вполне осознанно и даже с удовольствием нарушают один из библейских смертных грехов…

История же, о которой пойдёт речь ниже, также напрямую связана с повсеместным, более того, тотальным казнокрадством в России в середине XIX века…

Один из исторических периодов в Российской империи, а именно: Крымская война 1853–1856 гг. во время правления Николая I, особенно сильно обнажил проблему чрезвычайной коррупции в «чиновничьем корпусе».

Крымская кампания, которая, как известно, задумывалась своего рода «лёгкой прогулкой» или «быстротечной военной авантюрой» с приобретением Российской империей как новых территорий, так и серьёзного военного и политического влияния в мире, по сути, обернулась, как для государства, так и для страны в целом чудовищной катастрофой.

Пожалуй, наиболее точным обозначением той кампании было бы название, одно время принятое во французской историографии, а именно: Восточная война (или как это звучало в оригинале «la Guerre d’Orient»), поскольку боевые действия с разной степенью накала разворачивались на огромной территории: в дунайских княжествах, на Кавказе, на Балтийском море, а также на Чёрном, Азовском, Белом и Баренцевом морях. Более того, та война затронула и территории нынешнего Дальнего Востока России: боевые действия велись в низовьях Амура, на Курилах и даже на Камчатке. Но поскольку пик боевых действий пришёлся именно на территорию Крымского полуострова, включая особенно жестокие бои во время обороны Севастополя, эта война в мировой историографии осталась под названием именно «Крымской».

Любой желающий может самостоятельно изучить ход той военной кампании и на её примере понять, насколько необдуманные и спонтанные политические решения, как и «шапкозакидательские» настроения, обильно сдобренные «ура-патриотическими» лозунгами, приводят к катастрофическим последствиям для любой страны. Как, увы, ведут и к серьёзным человеческим и экономическим потерям, на десятилетия погружая страну в экономический застой и международную изоляцию. И всё это на фоне того, как отмечали ещё современники тех событий, что усилия и средства, затраченные на развитие наук, повышение уровня всеобщего образования, экономические реформы могли бы дать для страны эффект гораздо больший, чем «необдуманное присоединение ближайших территорий».

Впрочем, история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Потому Крымская война осталась в нашей памяти с одной стороны примером мужества на полях сражений, а с другой – фактическим поражением Российской империи, как на военно-политическом, так и на экономическом «фронтах».

Ошибочно считается, что «победителей не судят». Тем более за «успешно» проведённые военные кампании. Но любая война наиболее ярко раскрывает, как пороки общества, так и слабые места экономики. При победах на недостатках предпочитают не акцентировать внимание общества. При поражениях обычно вскрывается такое, что в мирной жизни ещё годами «лежало бы под сукном» мало кем замеченное и со временем «за давностью лет» всеми благополучно забытое…

Крымская же война вскрыла настолько обширные хищения из Российской казны и слабости экономики государства, что в полнейшей растерянности находился и сам российский император, который не мог даже предположить такого обширного и повсеместного казнокрадства.

Как гласят легенды того времени, видя реальное состояние дел, к которому привели хищения в армии и всём экономическом блоке, работающем на армейские нужды, император Николай I в отчаянии обратился к сыну – фактически своему единственному союзнику и будущему наследнику российского престола – со следующими словами:

– Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем!

Екатерина Вторая: «Поторопитесь, государыня! Лес уже начали вырубать!»

История российская (как и история любого другого государства) полна забавных и часто нелепых курьёзов, которые и сохранились в «народной памяти» только благодаря своей нелепости и анекдотичности.

Масса подобных историй пришла к нам из времён царствования Екатерины Великой. Вероятно, из-за длительного периода её правления, а также из-за того количества дворцовых тайн, интриг и сплетен, которыми всегда была полна российская история. И где даже в то время многие слухи принимались современниками на веру и выдавались за бесспорные факты.

Впрочем, в истории, о которой пойдёт речь, не было ничего таинственного и тем более переломного для судьбы империи. В отечественном же «фольклоре» она осталась всего лишь в виде забавного «придворного» анекдота. А вся её уникальность заключалась в том, что её непосредственным участником стала российская императрица.

Известно, что Екатерина Великая всегда покровительствовала наукам и сама лично нередко интересовалась различными «новинками» или «диковинами», которые изобретал «мятущийся человеческий ум».

Говорят, однажды английский посланник при русском императорском дворе подарил Екатерине Второй телескоп для наблюдений за луной и звездами. И якобы подарок очень понравился императрице.

Вполне естественно, что в ночное время для «тестирования» новинки во дворце собралось много придворных, каждый из которых хотел посмотреть в телескоп, лично выразить восхищение «чуду научно-технического прогресса» и хоть чем-то польстить государыне.

Некоторые в откровенной и неприкрытой лести, пытаясь «перещеголять конкурентов», пошли намного дальше других, а именно: начали утверждать, что видят на луне даже горы.

Граф Львов, который славился своим остроумием и не терпел неприкрытой и примитивной лести, решил «переплюнуть» даже самых отъявленных льстецов и высмеять всех их «скопом»:

– Ваше Величество, я вижу на луне не только горы, но даже лес! – «удивлённо» произнёс он, отрываясь от телескопа.

Императрица, которая до того момента сидела в кресле и милостиво выслушивала восторженные отчёты придворной свиты, после слов графа Львова, начала приподниматься, чтобы лично убедиться в «удивительном открытии».

– Граф, вы возбуждаете мое любопытство! – изумлённо произнесла она.

– Поторопитесь, государыня! – с улыбкой произнёс придворный острослов, – Лес уже начали вырубать! Вы можете опоздать и не увидеть его!

А. С. Пушкин: «Да, ничего-с. Изволил ударить меня в рожу и вышел»

Как известно (а для кого-то, вероятно, это станет открытием) «Наше всё», а именно: свободолюбивый и часто откровенно противопоставлявший себя «бездушному государственному аппарату» А. С. Пушкин, сразу после учёбы в Царскосельском лицее, в возрасте 18-ти лет высочайшим указом был определён в Коллегию иностранных дел (которая впоследствии была преобразована в Министерство иностранных дел Российской империи). Более того, при поступлении на службу в чине коллежского секретаря Пушкин принёс даже обязательную письменную присягу верой и правдой служить самодержавному режиму и Российскому императору в частности.

Впрочем, глупо обвинять молодого человека 18-ти лет от роду в конформизме. Тем более в том, что было обязательно-формальным правилом в России при поступлении на государственную службу. Как и судить будущего великого поэта всего лишь через призму одного поступка, который, к тому же, прямо противоречил большинству его последующих жизненных убеждений…

История же, о которой пойдёт речь, лишь частично касается службы незабвенного «Алесан Сергеича» в Коллегии иностранных дел. И упоминание здесь пушкинского служения отечеству в чине коллежского секретаря является лишь обязательной «прелюдией» к самому забавному курьёзу, услышанному Пушкиным от одного из старших коллег.

Сам же курьёз, увы, не несёт в себе почти ничего нравоучительного, да и забавным назван только потому, что трудно подобрать какое-то иное слово к тому, что узнал Пушкин из воспоминаний своего пожилого сослуживца. И всего лишь добавляет небольшой штрих к нравам эпохи, которые и формировали чиновничье сословие с его лестью, чинопочитанием и отсутствием уважения к человеческому достоинству своих же соотечественников. Как и слепой верой в правоту «царя-батюшки», какой бы титул или звание тот не носил в отдельно взятый период отечественной истории и какие бы «нелицеприятные» поступки ни совершал…

Однажды молодому Пушкину пришлось дежурить с престарелым чиновником, который находился на службе в Коллегии иностранных дел уже не первый десяток лет и много повидал на своём веку. Любознательный Пушкин, желая извлечь для себя то ли некие сюжеты для будущих произведений, то ли просто жизненный опыт, начал расспрашивать чиновника про его многолетнюю службу и в числе прочего услышал и эту занимательную историю…

Пожилой коллега рассказал Пушкину, что ещё во время недолгого царствования императора Павла I произошёл с ним на службе один казус.

Сам чиновник дежурил тогда на том же самом месте, где и рассказывал Пушкину эту историю. Дело было за полночь. Неожиданно дверь кабинета распахнулась и в неё вбежал запыхавшийся сторож и объявил, что за ним следует государь-император…

Спустя несколько мгновений в кабинет вошёл Павел I и в волнении начал ходить по комнате из угла в угол. После чего приказал чиновнику взять перо и бумагу и записывать новый императорский Указ. Диктовал император с большим жаром, видимо, сильно увлечённый пришедшей ему на ум идеей (как известно из отечественной истории, идеи приходили на ум Павлу I достаточно часто и большинство из них немедленно оформлялись в виде царских указов, хотя многие из тех указов были более чем спорными как для государства в целом, так и для пользы населению Российской империи в частности).

Чиновник начал с заголовка: «Указ Его Императорского Величества», но от волнения капнул чернилами на бумагу. Поддавшись волнению самого императора и испугу, что натворил что-то ужасное, чиновник схватил новый лист бумаги и снова начал писать заголовок, а государь всё продолжал ходить из угла в угол и диктовать дальше. Чиновник растерялся совершенно и потерял саму нить мысли императора. После чего пришел в такое остолбенение, что сидел ни жив, ни мёртв и со страхом наблюдал за движением государя перед глазами.

Наконец Павел I остановился и потребовал документ для подписи. Уже дрожащий от страха чиновник подал государю бумагу, на которой был написан только заголовок: «Указ Его Императорского Величества» и больше ничего…

Заинтригованный историей Пушкин спросил задумавшегося и потерявшегося в воспоминаниях чиновника, возвращая того в реальность:

– Так что ж государь?

– Да, ничего-с, – ответил уже спокойно чиновник. – Изволил только ударить меня в рожу и вышел…

Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть шестая