ИЗ АРХИВА ОТЦА

Архивный материал "Кургозора", май 2008.

Мой отец, Моисей Эдель, родился в Украине в начале века и попал во все передряги эпохи. Потянулся к революции, при белых стал «красным партизаном». Попал под военно-полевой трибунал деникинцев как курьер подпольного ревкома и партизанских отрядов. Отца приговорили к расстрелу, но как несовершеннолетнему заменили каторгой. Старших же казнили...

Служил командиром в Красной Армии. Потом окончил Литинститут, вступил в Союз писателей.

В 1939–45 годах – снова в военной форме, в газете фронта. Войну закончил в Китае.

Автор романов-фельетонов, сборников юмористических рассказов, переводов. С довоенных времён – внештатный сотрудник журнала «Крокодил». (Шарж выполнен другом отца, известным советским художником-карикатуристом Иосифом Игиным).

Вот один из рассказов, написанных отцом в 1943 году в действующей армии.

 

КАСТОРКА

Рассказ с улыбкой

Майор Моисей ЭДЕЛЬ

 На прощанье она сказала: «Если будете в районе нашего госпиталя, заходите! Я буду очень, очень рада».

Это сказала старшая медсестра, девушка в туго перетянутом халатике и с невероятно поэтическим именем – Маруся.

На станции я узнал, что поезд к передовой будет через несколько часов, а в ушах звучали нежные слова Маруси. И я решил вернуться.

В старинный особняк я проник через чёрный ход, сказав пожилому часовому, будто позабыл свой кардит*. Часовой согласился, что без кардита никуда.

А на чудесной резной лестнице... в косых солнечных лучах я встретил её. И ощутил: в госпиталь ворвалась сама чаровница Весна с ароматом фиалок и роз, с волшебной музыкой и щебетом пташек...

– Маруся! – промолвил я с волнением. – Ваши прощальные слова не дают мне покоя!

– Ну, какие особенные слова? – засмеялась Маруся. – Вы, фронтовики, для нас как родные. И...

Но вдруг подули холодные ветры и послышались начальственные баритоны. Как некстати нагрянула одна из комиссий, какие часто навещают медучреждения.

– Больной! Поч-чему вы без халата?! – строго воскликнула Маруся, вталкивая меня в палату. И подмигнула дежурной сестре. Моментально с меня сняли снаряжение и обмундирование, только медали звякнули. И уложили в койку.

А я взывал: «Где Маруся? Позовите Марусю!» Очевидно, выглядел я при этом довольно дико. В прикомандированной ко мне чужой истории болезни появилась интересная запись: «Больной бредит и зовёт каких-то родственников». Дежурная накрыла меня одеялом с головой, чтобы никого не пугал.

Вскоре вошла комиссия. «Что, больной спит? – послышался солидный голос. – Это хорошо. Приготовьте его к срочной операции».

Сосед обнадёжил: «Я тут две недели и порядки знаю. Профессор Сливинский по мелочам не режет. И у тебя серьёзную деталь отрежет. У одного сержанта в момент вырезал селезёнку и так она понравилась, что увёз её для показа в медицинском музее».

Возникла незнакомая медсестра с ложкой: «Больной, перед операцией примите касторку!» Я не хотел, но опытный медперсонал умеет обращаться с капризными пациентами. Касторку я проглотил со словами: «Где Маруся?!»

Но вместо старшей сестры появилась ещё одна девушка и вкатила... вторую порцию касторки! Я понял – это результат лёгкой паники и перестраховки из-за строгой комиссии.

На вопрос о Марусе, я услышал: «Вам перед операцией вредно волноваться. А старшая медсестра сменилась и будет только завтра».

Я понял, что погибаю. Не мог же я подвести Марусю. А тут двойная порция слабительного возымела своё действие и я совсем пал духом. Пусть берут что угодно для показа в музее и во славу военно-полевой медицины...

...Потом меня снесли вниз, вернули обмундирование, снаряжение и посадили в тёмную санитарную машину. Я ощутил на щеке лёгкое дыхание и услышал: «Вас довезут до станции и отпустят. Я предупредила. А если будете в районе нашего госпиталя, заходите, я буду очень, очень рада».