МОЙ БАГАЖ,
Алла ЦЫБУЛЬСКАЯМногие спрашивали
" Твоя профессия - театровед?" И заключали
"Это не профессия!" Да, конечно, для тех, кто следом спрашивал меня о том, сколько я зарабатываю, дело моей жизни понятным быть не могло. Зарабатывала я всегда немного…
Получение образования для моей профессии, а потом посвящение ей полностью заполняло не только все личное время, но и все мое существо и возносило в иные миры над тусклой погодой, скучной повседневностью, унылой унификацией советской системы. Иными мирами был Дорогой Театр - живой, со всеми премьерами и радостными их ожиданиями и все, что к нему имело отношение: чтение пьес русских и зарубежных, лекции по истории театра, семинарские занятия.
Мне повезло родиться в Ленинграде- городе волшебной архитектуры и очаге искусств.Мои первые эстетические представления- это идеально прямые улицы с высокими каменными домами, возведенными в ансамбле. Я жила поблизости от Невского проспекта, Казанского собора… В Малый и Большой залы филармонии ходила пешком, в Летний сад ничего не стоило пробежаться по набережной Фонтанки, мимо Михайловского замка, мимо памятника Петру Бартоломео Расстрелли, а там Нева и ослепительный вид набережной и мостов, и уже другой памятник горделивому Петру - знаменитый всадник Фальконе… И даже издали было ощущение, что "…летит на меня всадника длань в железной перчатке и два копыта его коня"! (Н. Гумилев).
А в Александро-Невской Лавре за Староневским проспектом кладбище, на котором покоятся под памятниками- надгробиями те великие, без которых невозможно представить нашу жизнь: П. Чайковский, Ф.Достоевский… А поотдаль спят вечным сном выдающиеся актеры - петербуржцы, среди них Варвара Асенкова, покорявшая на сцене Александринского театра в начале 19-го века мужские сердца и рано умершая… Я часто ходила поклониться их великим теням и помню памятники им, припорошенными легких снегом или засыпанными осенними листьями…
Самые ранние театральные впечатления- "Щелкунчик" и "Спящая красавица" на сцене Мариинского(тогда Кировского) театра. Ленинградская хореографическая школа уникальна, она создана совместными усилиями осевшего в Петербурге француза Мариуса Петипа , его учениками и продолжателями, а главным образом, ее достижения сформировались на балетах Чайковского. Во время моей юности на сцене театра была уникальная плеяда танцовщиков, назову самых мною любимых - Ирину Колпакову, Аллу Осипенко, совсем юную Наталью Макарову, Юрия Соловьева, Александра Грибова, Сергея Викулова, Вячеслава Кузнецова…
Хореограф-постановщик Юрий Григорович только поставил еще в ту пору "Каменный цветок", "Легенду о любви"… Молодые Н.Касаткина и В. Василев ошеломили постановкой "Сотворения мира" на музыку Андрея Петрова…
Как теперь говорят, это было в далекие 70-е годы… А в оперной труппе театра уже засверкало имя Ирины Богачевой - обладательницы уникального меццо-сопрано и большой драматической артистки. И казалось, что царить она будет всегда! А контраст с нею в постоянном контр-действии на сцене составляла другая чудесная певица - обладательница лирико-колоратурного сопрано Галина Ковалева, владевшая искусством бельканто. Богачева - Кармен, Ковалева- Микаэла, Богачева- Любаша, Ковалева - Марфа! Спектакли ставил Роман Тихомиров, и, право, это были хорошие спектакли!
В самом центре Ленинграда- (вновь Петербурга) напротив Русского музея воздвигнуто здание бывшего Михайловского театра.Его при советской власти и в Российское время несколько раз переименовывали. Малый театр оперы и балета - он в 20-30 - е годы считался лабораторией советской оперы. "Леди Макбет Мценского уезда" Д. Шостаковича была впервые поставлена Д. Смоличем в этом театре.Но здесь ставили и зарубежные оперы. Скажем, "Воццека" А. Берга впервые представил Н. Радлов на сцене именно этого театра. А необычную "Пиковую даму" осуществил В. Мейерхольд в 1936 - ом году.
В Ленинграде советская власть уничтожала и запрещала искусство, в котором ей мерещились признаки идеологического неподчинения и формализма. Даже в Москве было немного больше свободы. И все-же ростки талантливого и независимого, неподдающегося унификации и требованиям соответствия социалистическому реализму, пробивались вновь и вновь, в следующих на смену уничтоженным поколениях, в новых художниках.
В бывшем Александринском драматическом театре имени А.С. Пушкина, чей Карло Россиевский желто-белый фасад выглядывает на Невский, чуть заслоненный памятником Екатерине работы скульптора О. Микешина играли великие актеры: Ю.Толубеев, Н. Черкасов,Н. Симонов…
А если пройти мимо театра по несравненной улице зодчего Росси, минуя расположенное здесь хореографическое училище имени А. Вагановой, выйти на Фонтанку и повернуть вправо, то сразу оказываешься перед зданием Большого Драматического театра, руководимого Г.А. Товстоноговым, теперь театр носит его имя. С этим театром связаны мои самые ослепительные впечатления! Стоп. У меня отчаянно бьется сердце…
В Большой Драматический театр, как и в другие, меня в детстве привела мама. И я не пропустила ни одного спектакля из его репертуара до моего отъезда в Москву в 1980-ом году. Получается от "Безымянной звезды" до "Дяди Вани"… От 1957 до 1980…Боже, я видела великие спектакли и великих актеров в пору их расцвета! С. Юрский, К. Лавров, В. Стржельчик, О. Басилашвили, О. Борисов, И. Смоктуновский… Т. Доронина, Н. Тенякова, З. Шарко… "Идиот", "Горе от ума", "Шестой этаж", "Такая любовь", "Старшая сестра", "Пять вечеров","Три мешка сорной пшеницы", "Ханума", "Мещане", "Три сестры", "104 страницы про любовь", "Божественная комедия"…Называю первые, что вспоминаю и не в хронологическом порядке.На спектакли Товстоногова оглядываюсь всю жизнь. Такой выстроенности, выверенности, целостности я не встретила больше ни у кого. Даже в спектаклях москвичей, которых любила: А. Эфроса, О. Ефремова, Ю. Любимова… Товстоногов остается для меня непревзойденным.
Было бы несправедливо не сказать о театре Комедии уже после смерти
Н.П. Акимова, там оставалась своя блестящая труппа! А я все вспоминаю "Тень" - кажется, последнюю постановку Акимова пьесы Е. Шварца с Л.Милиндером в роли Тени и Г.Воропаевым в роли Ученого… Спектакль долго сохранялся в репертуаре, впоследствии на роль Тени был введен чудо-актер В.Гвоздицкий, трагически рано ушедший из жизни…
Было еще два драматических театра, любимых ленинградцами, - театр имени В. Комиссаржевской. В нем довольно долго играл замечательный артист Игорь Дмитриев, потом перешедший в театр Комедии(мир его памяти)… Общение с Игорем Борисовичем запомнилось мне богатством его артистических рассказов и восхитительным остороумием… В этом же театре начинала Алиса Фрейндлих, затем составившая славу театру имени Ленсовета, который вопреки всем серьезным установкам времени весело существовал руководимый И.Владимировым на Владимирском проспекте! А первой леди театра стала неповторимая Алиса Фрейндлих! Когда они шли к театру, он- импозантный высокий седой, она- изящная, молодая, со светлоголубыми сияющими глазами, не было головы, не обернувшейся вслед! Какая это была красивая пара!
Я жила в городе с разнообразной театральной и музыкальной жизнью, с уникальными музеями и с с неповторимыми интеллигентными воспитанными людьми!Это я говорю о круге интеллигенции, который несомненно формировал меня. Но и простой рабочий люд в Ленинграде вел себя и разговаривал прилично и достойно.Это не значит, что я никогда не слыхала мата.Но подобная ругань была делом каких-то переругавшихся, а не всеобщим узаконеным и бесстыдным явлением. Сосед по лестнице- запойный пьяница- говорил мне: "Не бойся, деточка, я тебя никому не дам в обиду".
Любовь к театру привила мне мама с детства, приобщила к нему, водила в ленинградский чудесный ТЮЗ, сама там работала много лет в административной части. Но, когда зашла речь о моем тяготении к театру и желании поступать в Театральный, она испугалась.Ненадежное дело! И убедила меня сначала получить твердую профессию, какой по ее мнению была музыка.
Я училась в музыкальной школе не то, чтобы очень успешно, но старательно и потому поступала и была принята на дирижерско-хоровое отделение Института Культуры, который и постаралась побыстрее закончить. Вндь надо было успеть до глубокой старости поступить в Театральный. Конечно, что можно ожидать от дипломированного человека в 22 года? Уже все поздно! Время стать актрисой упущено…
И я решила поступать на театроведческий.Пройдя все испытания, сдав экзамены, я стала студенткой вновь, но уже самого желанного высшего учебного заведения: Института театра, музыки и кинематографии.Там я встретила просвещенных, тонких, изысканно-ироничных и несокрушимо принципиальных педагогов, оказавших на меня огромное человеческое воздействие. Спасибо вам, мои дорогие Учителя - примите мой поклон издалека Галина Алексеевна Лапкина! И светлая память тем, кого я уже не увижу: Нине Александровне Рабинянц, Льву Иосифовичу Гительману, Моисею Осиповичу Янковскому, Анне Владимировне Тамарченко… Я со всеми своими статьями за целую жизнь и с лекциями о театре- дело рук ваших!
Мне очень повезло родиться и прожить часть жизни в Ленинграде!
Но не подумайте, что я идеализирую прошлое.Идеологический режим в Ленинграде был чрезвычайно жестким. И я испытала его давление в полной мере.
Однажды газета "Ленинградская правда" заказала мне статью о готовящейся премьере в Кировском театре.На генеральной репетиции у меня произошел странный разговор с редактором. Мое перо откровенно направляли в сторону полного осуждения спектакля. Мне было непонятно почему, спектакль был вполне хорошим по меркам тех лет. Выяснилось, что обком готовил снятие главного режиссера театра Романа Тихомирова, и требовалась статья, в которой бы партийное решение обосновывалось.
Я оказалась в тяжелейшем положении.Даже допустить возможность подчиниться - исключалась. Но у меня отнималась надежда в итоге быть принятой в эту газету на работу, в отдел искусств, как я мечтала, и как планировали две замечательные женщины- литературные сотрудницы, радовавшиеся, что вырастили молодой "кадр". В итоге искалеченную статью( все, что было со знаком плюс, перенесли со знаком минус, это я увидела, прочитав гранку) я отказалась публиковать. И мне пришлось еще несколько лет "трубить" в музыкальной школе, жить на свою "твердую" профессию и собирать публикации в других газетах для представления во Всероссийское Театральное Общество. Мое принятие в этот Союз произошло несколькими годами позже. Я осталась в мире со своей совестью- человеческой и профессиональной. И у меня легко на душе, что я себя не запятнала недостойным поступком. Кто понимает ситуацию тех лет, может оценить, что не всякий бы предпочел прозябание в школе творческой карьере.
Прошло время и судьба, переломившись, привела меня в другой великий город, который я тоже продолжаю любить, это Москва! Я попрощалась с могилами моих родных, припала к надгробному камню тому, кто был главной любовью моей жизни, потом уже спокойно и благоговейно посетила Литераторские мостки, где похоронен А. Блок… И засобиралась.
Если Ленинград дал мне образование, то Москва предоставила возможность профессиональной реализации! После нескольких лет усилий, показов и борьбы я была принята на работу в московскую государственную филармонию в должности- лектора-театроведа! Вот уж воистину, мечта стала явью! К тому же многое, что нельзя было по цензурным причинам написать, в лекции можно было сказать, это не каралось! У меня появилась возможность выступать и рассказывать в лекциях-концертах и о МХАТе, и о Булгакове, и о МХАТе 2-ом, закрытом распоряжением Сталина в 1936-ом году, и о Камерном театре Таирова, закрытого в 1948 -ом году, и об убитом Михоэлсе, создавшем Государственный Еврейский театр в Москве, и о загубленном Мейерхольде… Это значит, о тех талантах, чью жизнь и судьбу переехала машина репрессий. Я занималась просветительством со всем пылом души! Наконец, значение моих профессий поменялось местами! " Твердой" стала "ненужная"!
Но мне пришлось учиться еще и тому, что на театроведческом факультете не преподавали: как вести себя на подмостках, куда девать руки… Ведь я выходила на сцену, предваряя выступление "звезд". И тут нереализованная актерская жилка вдруг проглянула сквозь робость и помогла мне преодолеть зажатость. И актеры, которыми я восхищалась, и которых продолжаю любить, захотели со мной выступать, приняли меня в свой клан. И это было счастье. Оно длилось 15 лет. Получилось так, что когда я достигла пика, стала получать для выступлений прекрасные залы, как, скажем, Рахманиновский зал консерватории, Октябрьский зал Колонного дома Союзов, залы музеев- квартир имени М.Н.Ермоловой, имени А.Н.Скрябина, имени К. С. Станиславского, когда я прошла испытания не только худсоветами, но и оценкой ведущих артистов, без которой я не могла быть поставлена в концерт, в стране подняло голову националистическое движение. Помню, как ехала проводить концерт артистов театра Сатиры, интеллигентных образованных людей, и в автобусе, мчащем всех к какому-то Дворцу культуры, возник разговор об ужасе прежде не обнародывавших себя настроений. И я спросила: "Так, что в случае погрома вы будете меня прятать?" И они всерьез ответили: "Да!".
Я нашла свое прочное место в Москве и была признана уважаемыми людьми.
Мне доверяли вести монографические вечера всех театров Москвы. Выступала я и со своими тематическими программами, завоевала право по согласованию с редакторами и администраторами самой приглашать в свои концерты лучших артистов драмы и солистов оперы. Мое имя стали печатать в афишах. И все вокруг стало рушиться. Начало 90-х годов. Падение экономики. Ухудшение материального положения у всех, кто работал в бюджетных учреждениях. Очереди в магазинах и отсутствие продуктов. И самое страшное для меня: выбрасываемые на улицы, обреченные на голод и холод домашние животные.
Да, я знала, что есть цивилизованные страны, куда можно уехать, спастись. Но моя профессия связана со словом! С театром! Что мне делать в другой лучшей стране, если придется зарабатывать на хлеб насущный чем-то другим? Для чего я прожила первую часть своей жизни? Для чего положила столько сил для завоевания права заниматься своей профессией? Нет, нет и нет!
Роль сыграли личные обстоятельства. Именно они и побудили меня принять решение изменить свою жизнь. В 1995-ом году я оказалась в Бостоне. Очаровательный город! Но я без знания языка. Без работы. С больной мамой на руках. И с собакой, из-за которой невозможно было снять квартиру. Лендлорды не хотели нам сдавать. Так я оказалась в городке Ривир у самого океана. Три существа, любивших друг друга и абсолютно не ведающих, как выжить…
Эту труднейшую пору я описывать не буду. Я через нее прошла и осталась жива. И тогда еще оставались живы и мама, и наш четвероногий друг.
Первый этап - это всегда освоение языка. Мы все родом из закрытой страны, где учили хорошо всему за исключением иностранных языков. Боже, как унизительно беспомощное состояние человека, которому предлагают, если не говоришь по-английски, французский, испанский, наконец, немецкий! Увы, ты выброшен в мир, не будучи готов к встрече с ним! Скорее, скорее за изучение английского! Но быстро не получается. Для этого должны миновать годы упорного труда
Да, тем временем я связалась с русскими газетными и журнальными изданиями, стала писать о привозимых на гастроли русских спектаклях. И опять делала я это не из-за смехотворных гонораров, театр притягивал меня по-прежнему, я могла жить только в пространстве театра…
Постепенно я научилась посещать американские спектакли драматические, оперные и балетные. Начала писать о музыкальных спектаклях, языковой барьер здесь не мешал. Но стала дотягиваться и до драматических. Не удивительно, что текст по-английски на слух я ловить и сейчас не всегда могу. Но театровед перед посещением спектакля прочитывает пьесу. Найти ее по-русски бывает невозможно. И снова труд, и рубикон перейден: я могу все, что нужно, прочитать по-английски. Я учусь в Университете Массачуссетса. Получаю от него финансовую помощь за "хорошую успеваемость", как когда-то писали в школе при награждении за переход из класса в класс… Смешно! Но при выборе профессиональной ориентации вновь выбираю театр. И опять чтение пьес и написание курсовых, только по-английски, и нужно все время смотреть в словарь, я не могу проскочить мимо смысла того или иного эпитета…
Прибавляются занятия по актерскому мастерству, и я обретаю навыки умений, которых мне так не хватало в прежней концертной жизни! На сцене вдруг догадываюсь, как сыграть то или иное место, это происходит и интуитивно, природа отзывается на задачу педагога, и при помощи воспоминаний, ведь я очень много видела высокой игры, что-то застряло и вдруг вышло наружу! Да- поздно, да - нет второй жизни это проявить, но я радуюсь здесь и сейчас, и живу этими мгновеньями! И молодые студенты с замечательным вниманием смотрят на мои показы и аплодируют, и это дорогого стоит! И я привношу полученный опыт на английском в русские концертные программы.
Да, я постаралась профессию сохранить. Мне удалось напечатать множество рецензий и таким образом представить хронику русской культурной жизни в эмиграции. Не имея за спиной московскую государственную филармонию с ее возможностями, я все-же подготовила и представила публике программы с участием пианистки Розалии Шифрин и певицы Галины Никоновской, пианиста Бориса Фогеля, пианистки Татьяны Шраго. И они были хорошо приняты! Так были подготовлены и показаны программы: "Дама с камелиями на драматической и оперной сцене", "Героини А. Володина крупным планом", "Объяснение в любви", "Пушкин и музыка", "Пастернак и музыка", "Ахматова и музыка", "Три трагические актрисы", "Карточная игра в русском театральном искусстве", "Новелла о Шопене"…
Я сохранила свою "ненужную" профессию в эмиграции. Уже в Америке я частенько слышала от людей, что они в поисках работы исходили из того, на что спрос. Я за них рада. Им было легче. Я делала все возможное, чтобы спрос возник на мою профессию, и мне кажется, подытоживая 15 лет жизни в стране, мне это удалось. Мой багаж оказался в моей голове и моем сердце, и закончить исповедь о себе мне хотелось бы строками Анны Ахматовой:
"И если трудный путь мне предстоит,
Вот легкий груз, который мне под силу с собою взять,
Чтоб в старости, в болезни, быть может, в нищете
Припоминать закат неистовый и прелесть милой жизни".
ТЕЛЕИНТЕРВЬЮ С АЛЛОЙ ЦЫБУЛЬСКОЙ
Часть 1.
Часть 2.