Антонина ПИКУЛЬ: "Он был решительный во всем. Смелый и упорный..."

О своих встречах с этим известным писателем в конце 1980-х я повторно рассказал в июньском номере "Кругозора", в очерке под заголовком "Сладкая каторга Валентина Пикуля". В этом же выпуске - мое интервью с его вдовой. Напомню лишь, что 13 июля Валентину Саввичу Пикулю исполнилось бы 90 лет.

Еще при жизни Валентина Пикуля читатели его книг разделились по лагерям: из одного слышались клики "да здравствует", из другого - истошные вопли "долой". Мало что с той поры изменилось. Не примкнув ни к одному из "лагерей", я всегда воспринимал его творчество спокойно и ровно: что-то мне нравилось, что-то не очень, - и при встречах не упускал возможность сказать ему об этом. В начале 1970-х и в середине 1980-х любое произведение "русского Дюма" - будь то отрывок из нового романа или миниатюра в 10-15 страниц - заметно увеличивало подписку на периодические издания. Мне, в ту пору сотруднику литературного журнала в Киргизии, трижды довелось слетать в Ригу, чтобы получить из рук Пикуля "что-нибудь неопубликованное". Об этом я уже упоминал в "Сладкой каторге...", сейчас лишь замечу в порядке мелкого хвастовства, что не всякому изданию это удавалось, а вот "Литературному Киргизстану" писатель шел навстречу: передал для публикации повесть, серию миниатюр...

Антонина Пикуль много лет заведовала в Риге библиотекой Дома офицеров. Выйдя на пенсию, она приводит в порядок богатейший, уникальный архив покойного мужа, участвует в переиздании его книг, встречается с читателями. Нашему с ней знакомству - ровно тридцать лет.

- Антонина Ильинична, я намерен говорить больше о вас, чем о Валентине Саввиче: его известности от этого не убудет, а в моих глазах вы сами - личность незаурядная.

- Я себя незаурядной личностью не считаю. Пикуль - другое дело, о нем следует говорить. Если бы не встреча с ним, "личности" из меня бы не получилось: обычная биография.

- Ну так и расскажите ее обычными словами - пусть читатель сам решит.

-  Ой, это же неинтересно! Ну, родилась в Вологодской области, в селе Иваново. Отца не помню: ушел добровольцем на фронт и не вернулся. Нас у матери осталось четверо детей. Жили мы трудно, голодно. Выручали книги: их в доме было много, и я читала запоем: прозу, поэзию, историческую литературу. Потом - десятилетка, библиотечный техникум в Великом Устюге, диплом с отличием, Ленинградский библиотечный институт. Своего будущего мужа встретила в одной компании, где отмечали день рождения - его и мой. Мы с ним родились в один день, 23 марта, только он меня двумя годами старше. Я студентка, он - морской офицер-подводник, Ян Антонович Анджан, красивый латыш. Закончив институт, я вышла за него замуж, мы уехали сначала на Север, а потом на Дальний Восток, где Ян служил старпомом на подводной лодке. Прожили вместе восемнадцать лет, родили дочь и сына. Вы в курсе, как я от него ушла к Пикулю?

- Да я-то в курсе, но пусть читатели услышат от вас.

- Видите ли, семейная жизнь сначала мне улыбнулась, потом подставила ножку: муж еще во время военной службы пристрастился к спиртному. Но когда нас перевели в Ригу - влечение усилилось. Тут и пиво деревенское на его родине, и оставшиеся друзья, да и мягкость характера - все способствовало выпивке. Это же не жизнь! Неужели я рождена для того, чтобы каждую ночь нюхать винный перегар и табачный дух?! Поставила мужу условие: или  семья или выпивка. Но слишком далеко зашла у него болезнь. Пришлось расстаться. Развели нас не сразу, дали полгода сроку: вдруг передумаем - дети были еще несовершеннолетние. Вот в этот период Пикуль и сделал мне предложение. Меня, как руководителя профкома, обсуждали на партийном бюро Дома офицеров...

- Обвиняли в том, что бросаете мужа?

- Примерно в таком духе. Ян Антонович не считал, что я его бросила. Понимал, что сам виноват, дал мне разрешение на развод. Мы с ним сохранили хорошие отношения. Он добрый, порядочный человек. Ну, а раз любовь ушла, так чего ж мучиться...

- Одна ушла, пришла другая.

- Пришла, покорила, все затмила. Вообще-то к Пикулям я была вхожа с 1968 года, мы с Вероникой Феликсовной, женой Валентина Саввича, дружили. Я приносила книги Пикулю, если она не могла прийти в библиотеку. В феврале 1980 года Вероника умерла. В это страшно тяжелое для него время изо дня в день Пикуля "громила" пресса за роман "Нечистая сила", опубликованный в сокращенном виде в журнале "Наш современник" под названием "У последней черты".

- Как же, помню журнальную публикацию и ругань в газетах по адресу автора. Видно было, что сокращения сделаны с умыслом: выпятить "еврейскую" линию романа...

-...да, и Пикуля стали на каждом углу обвинять в антисемитизме, хотя он к этому позорному явлению никаким боком причастен не был, Боже упаси! Зато люди из брежневского окружения узнали в романе самих себя: как принято было при Николае II добывать через Распутина тепленькие местечки, так и при Брежневе, чтобы получить должность, действовали через подставных лиц. Не зря же Суслов и Зимянин вызывали Пикуля "на ковер", но он им ответил: "Я - беспартийный".

В августе 1979 года Пикуль пришел ко мне в библиотеку и попросил: "Хочу написать миниатюру о Карле XII "Железная башка" после Полтавы", ищу книгу шведского короля Оскара II о Карле и журнал "Киевская старина", там описано пребывание Карла в Бендерах. Помогите найти". Заказала я их в "Ленинке", пришел ответ, что они заняты, и только в марте 1980 года, когда мы перестали ждать, книги пришли. Звоню ему: "Подъезжайте, заберите". А он: "Чувствую себя неважно. Не могли бы вы их подвезти? Такси я закажу". А мне нужно быть днем на заседании общества книголюбов, вечером - в клубе друзей поэзии. Говорю: "Сейчас пошлю к вам сотрудницу". - "Нет, приезжайте вы", - сделал он ударение на последнем слове. Мне и самой хотелось повидать Пикуля, ведь после смерти Вероники я его не видела. Открыв дверь, он пригласил меня в кабинет, тот самый, в котором вы с ним не раз сидели: "Давайте попьем чайку". В кабинете стол накрыт: макароны по-флотски, сыр, бутерброды с икрой, коробка конфет, бутылка шампанского. Поняла, что он меня ждал. "Валентин Саввич, - говорю, - мне, право же, очень некогда". - "Ну, на несколько минуток-то можно". Присели мы к столу, и он стал говорить про свою нелегкую жизнь …

- Известно, как может овдовевший мужчина сетовать на судьбу...

- Сказал, что ему сейчас одиноко, тоскливо и тяжело, почти безысходно; не может найти себе места, забросил работу и вообще не знает, как жить. Показал рукой на стол: "В магазины ходить не приспособлен, макароны, тушенку - все это принес мой друг, капитан третьего ранга Уланов..." Я говорю: "Валентин Саввич, нас в библиотеке семеро женщин, мы возьмем над вами шефство, будем приносить продукты из магазина, с уборкой поможем..." Сама на часы смотрю, вижу: к книголюбам уже не попадаю, к друзьям поэзии успеть бы. "Погодите, - просит, - дайте выговориться". И вдруг, в конце монолога, произнес фразу: "Хочу, чтобы вы стали моей женой". Сказать, что это было для меня как гром средь ясного неба, - значит, ничего не сказать. Я испугалась, замолчала, не зная, что ему ответить, чтобы не обидеть его. А он курил одну сигарету за другой...

- Так ясно почему: нервничал, хотел вам в любви объясниться, искал нужное слово...

- В том-то и дело, что не было никаких слов о любви, о чувствах, о том, что я ему нравлюсь! А он продолжал: "Я знаю, что ты меня не любишь, но очень хочу, чтобы полюбила, пусть не сразу. Пойми, что даже без любви два человека могут связать свои судьбы и быть счастливы. А при взаимном уважении любовь придет..." В эту минуту пес Гришка (он по паспорту звался Григорий Ефимович, как Распутин) вскочил ко мне на колени, положил мне лапы на плечи и давай скулить и мои щеки лизать. У меня аж комок подступил к горлу! Сижу, слушаю, а в голове мысль: мне, какой-то завбиблиотекой, делает предложение писатель, чье имя у всех на устах, а я еще буду раздумывать?! Но вслух сказала: "Я не могу одна решить, должна спросить у детей..." Он вышел из кабинета, через минуту вернулся: "Такси сейчас будет, поедем и спросим у детей. Если они меня признают - будут моими детьми. С мужем разведешься". Пришло такси, мы сели, поехали ко мне домой, в Иманту. Детям я не могла сообщить заранее: Иманта - район новый, еще не был телефонизирован. Подъехали к дому. Пикуль остался в машине, а мне сказал: "Жду полчаса и уезжаю. Постарайся справиться побыстрее, чтобы я не волновался. Если дети согласны - пусть едут с нами, завтра отправим их в школу на такси. Ничего с собой не бери, мы все тебе купим новое, ты начнешь жизнь с чистого листа". Дети, когда я им все объяснила, сказали: ради Бога, выходи замуж за Пикуля. У них давно отношение было отрицательное к отцу, который выпивает. Да не выпивает, а пьет! И что, вы думаете, .я взяла себе в приданое?

- Ну что берет женщина, уходя от мужа? Только самое необходимое: шубку, деньги, драгоценности...

- Трехтомник Есенина и пятитомник Блока! Ушла в чем была, только смену белья прихватила. Все уместилось в небольшой сумке. Всю обратную дорогу проревела. Пикуль думал: я плачу, потому что не хочу с ним быть. А мне просто было страшно.

- Страшно - чего?

- Этот вопрос я себе задавала. И сама отвечала: сложная, трудная ждет меня жизнь…

- Тем не менее вы вскоре перешли на его фамилию, легко отказавшись от прежней…

 - Потому что фамилия Пикуль гораздо престижней, чем Анджан. Это естественно.

Валентин Саввич, Антонина Ильинична и автор этих строк. Рига, 1988 год, июнь.
Фотографировал Юрий Данилович Вовк.

- Дети, благословив вас на брак с Пикулем, остались с отцом?

- С нами ехать они не захотели, я через день приезжала в Иманту, готовила им еду, а по выходным они приезжали к нам с Пикулем. Марина после 10-го класса пошла по моим стопам - поступила в Ленинградский библиотечный институт. А с Виктором мы виделись каждый день: после занятий спортом он приходил ко мне на работу. Ян Антонович первое время жил с родителями, потом я дала ему денег на покупку дома на хуторе, недалеко от Резекне. Мы с ним сохранили добрые отношения, он мне часто звонил. Пока у него было свое хозяйство - присылал нам мясо, сметанку, творожок.

- Итак, приехали вы к Пикулю, но не в гости, как бывало раньше, а вроде к себе домой. Отметили это событие?

- Вошли в квартиру, Пикуль поставил на огонь чайник. Сели чай пить, он и говорит: "Давай познакомимся, расскажем друг другу о своей жизни". А что я могла рассказать? Что после войны жила в Северодвинске у брата, на Республиканской улице. Он: "Мы с отцом и матерью тоже там жили, в доме 36, я пятый класс заканчивал". Потом, говорю, училась в институте в Ленинграде, жила в общежитии, в Доме Плеханова. "Это, который, на 4-й Красноармейской? Около него стоял пивной ларек, я был в молодости его завсегдатаем. Что ж ты тогда ко мне не подошла, я бы  пивком бы тебя угостил!.."

- Признаюсь, в одну из встреч мы с Валентином Савичем потихоньку от вас дважды выпивали и один раз курили, хотя он сам сказал, что врач ему это строго-настрого запретил. Простите меня, если можете.

- Ну что вы, стоит ли об этом вспоминать! (Смеется ) Гости у нас бывали нечасто, но если приходили - на столе появлялся и тортик, и коньячок. А вы к нам приехали в трудный для Пикуля момент: "Наш современник" отклонил его повесть об Ольге Палем. Он был расстроен - а вы взяли эту вещь и напечатали у себя в журнале. Дело прошлое, но ведь Пикуль после смерти Вероники начал выпивать. Услыхав, что я вышла за него, кое-кто из знакомых говорил: "Одного алкоголика сменила на другого". Но я-то знала, что это совсем не так!

- О чем еще вспоминали в первый вечер?

- Я продолжала свой рассказ: в 1962 году мы с Яном приехали к его родителям в Латвию - справляли свадьбу. Пикуль заметил: "Я в том же году приехал сюда из Ленинграда". После свадьбы мы уехали к месту службы мужа на Северный флот: Оленья губа, Ягельная губа... Он: "Я же там воевал!.." Но более всего поразило то, что 23 марта, когда мы с Яном отмечали наш день рождения, у Пикуля в этот день была свадьба. Вот какую хитроумную косичку сплела для нас судьба! Теперь это, кажется, объясняют расположением планет во Вселенной.

- Если считать этот вечер праздничным, какими же оказались будни?

- Самое трудное время пришлось на первые дни. Мало того, что никакого переходного периода: ухаживания, цветов, объяснений в любви, - не было в помине, так еще не знаешь заведенного в доме порядка, характера мужа, его привычек! Он меня сразу предупредил, что жизнь будет совсем не легкая, нужно осуществить все задуманные планы, а они огромны. "Мне нужна не просто жена, а литературная жена. Нужен секретарь, референт, помощник и друг, который бы меня понимал и был со мной рядом. Так что всякие разъезды по курортам и заграницам - исключены. Но ты не расстраивайся - я заменю тебе весь мир". И ведь он выполнил свое фантастическое обещание! Наша совместная жизнь это доказала.

...Он долго не мог сесть за работу. Вы же помните, какой у него был распорядок дня: писал ночью, днем отсыпался. А тут все сбилось! Принесу из библиотеки книги - он просмотрит, прочитает, вернет. Но когда купила в букинистическом магазине три книги по истории Японии - схватил их, закрылся в кабинете, часа через два вышел - и заявил: "Поздравь меня, я сажусь за новый роман"...

- ...и это были, дайте угадать, "Три возраста Окини-сан"?

- Да. Сначала он хотел назвать - "Роман о гейше", потом родилось название "Три возраста..."

- Будем считать, что этот роман вывел Пикуля "из тупика". Это произошло при вашем участии, с вашей помощью. В последующие годы он написал вещи еще более яркие. Взять, к примеру, "Фаворит"... 

- А также романы "Крейсера", "Каждому свое", и "Каторга", два тома исторических миниатюр, романы "Честь имею!" и "Ступай и не греши", первый том "Барбаросса". Но началось, вы правы, с "Трех возрастов". Именно этот роман вернул Пикуля к рабочему столу.

- А вы - вернули читателям писателя.

- Нет, он сам вернулся, я лишь создала ему для этого необходимые условия. Вот когда я поняла, что жена писателя - это сложная профессия! На мои плечи легли переговоры с издательствами, редакторами и рецензентами, я должна была прочитывать основные исторические источники, которыми Пикуль пользовался. Когда ему нужно было проверить отношение к тому или иному историческому лицу или событию, он проверял на мне. Но самое главное меня ждало впереди. Закончив очередной роман, Пикуль клал рукопись на стол и говорил: "Садись, вычитывай, лови повторы, а самое главное - идеологические ошибки, материал ты знаешь…" У нас иногда мнения расходились, но он прислушивался к моим советам и был благодарен за обнаруженную ошибку. Зная заранее, о чем он готовится писать, я подбирала литературу в бибколлекторе, в букинистических магазинах, заказывала книги по межбиблиотечному абонементу, в том числе из-за границы.

- Вот так и выглядят браки по расчету...

- Какой мог быть с моей стороны расчет, если я полгода к нему обращалась по имени-отчеству, на "вы", не могла иначе?! Если и был мой расчет, то лишь в том, чтобы спасти талантливого писателя: я же видела, что он погибает. Пока жила Вероника, он был за ней как за каменной стеной. Считайте, что тот брак тоже был по расчету. Я всегда помнила, с кем нахожусь рядом, смотрела на него как на звезду первой величины. Кто знает цену писателю больше, чем библиотекарь? А у нас каждый второй посетитель спрашивал книги Пикуля!

- Десять лет вы прожили рядом с Пикулем, а личной жизни, похоже, не имели: на работе - читатели, сотрудники, дома - вторая рабочая смена. Разве не так?

- Так. Вернусь из библиотеки - Пикуль к этому времени только вставал, иногда спал. Сядем пить чай, он расспрашивает про мои дела на работе, потом читает страницы, написанные за ночь. После ночи за рабочим столом он мне оставлял записки. В одних сообщал, удачно ли ему работалось, в других - просил что-то купить, куда-то сходить, с кем-то встретиться. Боль или забота, успех или неудача, радость или печаль - все в них было. И, конечно, признания в любви. У меня таких записок - тысячи. Пикуль был очень открытый человек, потому и записки такие. Они еще ждут своей публикации. Не бралась за них, пока выпускала другие книги о Пикуле.

- Книг о нем вышло, насколько я знаю, шесть?

- Да, уже шесть. Первая, "Валентин Пикуль. Из первых уст" выдержала четыре издания. За эту книгу я была принята в Союз писателей России, членский билет мне прислала Санкт-Петербурская писательская организация, в которой при жизни состоял Валентин Савич. Кроме того, меня приняла в свои ряды Международная организация писателей баталистов и маринистов. Вторая книга, по письмам читателей, - "Уважаемый Валентин Саввич!.." издана дважды. В третьей собраны его рассказы о себе, интервью, выдержки из дневников, записки, - вышла под названием "Валентин Пикуль: Я мерил жизнь томами книг"; четвертая - "Живет страна Пикулия", издавалась два раза; пятая - альбом "Жизнь и творчество Валентина Пикуля в фотографиях и документах", он у вас есть

- У меня и все предыдущие есть, не сомневайтесь.

- Я рада. А в издательстве "Вече" вышла шестая книга - "Фарватер жизни и творчества Валентина Пикуля". С этим издательством есть договоренность, что я напишу о Пикуле книгу, начиная с его детских лет и до последних дней жизни. Уже готово страниц двести. Взялась за его картотеки, генеалогические выкладки, галерею портретов. Страшно, если это пропадет. Все, что он оставил, чем жил, над чем трудился, нужно занести на электронные носители, сделать достоянием читателей.

- Зная, что Пикуль мальчишкой попал в матросскую среду, где соленое словцо у каждого на устах, я все ждал, что он, рассказывая мне о своей жизни, ввернет матерок. Не дождался.

- Положа руку на сердце: за десять лет, что мы с ним прожили, я не слышала от него матерного слова. Если при нем начинали рассказывать неприличный анекдот, он краснел, как красная девица, и говорил: "Слышать этого не желаю". Матросский жаргон знал и любил, но мат - никогда. Он был чистый человек. В его книгах что-то иногда проскальзывало, но не напрямую, а в завуалированном виде. И не матерщина, а, скажем, туалетные подробности.

- Стригся он как матрос-первогодок: под ноль. Когда я спросил: почему? - объяснил: "Нет времени ходить по парикмахерским, меня Тося стрижет".

- Не стрижет, говорил, а "болванит". Залезал в ванну, садился на маленькую табуреточку, я включала машинку для стрижки и - в одно мгновение... Мне это занятие очень нравилось.

- Что там может нравиться? Остричь мужика наголо...

- Так интересно же: машинка сама стрижет! Он голову вымоет и сразу становится такой чистенький, красивенький... Посмотрит на себя в зеркало и скажет: "Я теперь прямо как огурчик..."

- Вы, знаю, даже верхнюю одежду ему покупали.

- Он в магазинах бывать не любил: там были всегда очереди, у него портилось настроение, и он говорил: "Пойдем отсюда". Пикуль был одного роста с моей дочерью - метр шестьдесят семь. И если нужно было ему купить костюм или  шубу, я ехала с Маринкой в чековый магазин одежды, если ей подходило, - мы покупали. Но зато Пикуль любил посещать базар.  Тетушки на базаре его знали, тепло к нему относились, отбирали для него хороший кусочек мяса, овощи посвежее. Перед тем, как выйти из дома, он клал в карман пару сотен рублей (кошелька не имел никогда!) - не на покупки, а чтобы раздать милостыню нищим, их много появилось  под конец Перестройки. Идем по городу, навстречу - плохо одетая старушка или пожилой мужчина, Пикуль достает не глядя купюру из кармана и дает этим людям.

Он пожертвовал крупную сумму на восстановление Христорождественского собора в Риге, жертвовал все присужденные ему премии: от Министерства обороны за роман "Из тупика" -  Рижскому военному госпиталю на лечение воинов-"афганцев"; материальное содержание Государственной премии России им. Горького - на нужды пострадавших от землетрясения в Армении; премию журнала "Смена" попросил перечислить в Детский фонд; премию им. М. Шолохова за роман "Нечистая сила", полученную после смерти писателя, я отдала в 1993 году на нужды Соловецкого монастыря. Благодаря ему я стала крестной матерью трех судов, названных его именем. Это - сухогруз (порт приписки Санкт-Петербург), морской тральщик (Новороссийск), пограничный сторожевой корабль (Каспийск, Дагестан). В их спуске на воду я принимала участие, а всем известно, что в момент спуска нового судна со стапелей, перед тем как ему выйти в открытое море, требуется разбить о его борт бутылку с шампанским. Как правило, исполнить этот символический жест поручают даме. Таким образом, благодаря Пикулю я приобщилась к старинному морскому обычаю.

- Вам повезло целых десять лет видеть этого человека вблизи, делить с ним житейские заботы, помогать в осуществлении творческих планов. Но согласитесь: все это произошло благодаря его решительности, с какой он попросил вас стать его женой.  

- Он был решительный во всем! Смелый и упорный. Брал быка за рога, ему требовалось все - и сразу. В писательстве - что задумал и начал, доводил до конца. Из крупных вещей у него только с "Аракчеевщиной" не получилось и с романом "Когда короли были молоды". Времени не хватило. Но я стараюсь, насколько возможно, завершить некоторые его задумки. Подготовила к печати и издала первый том "Площади павших борцов" - "Барбаросса", том незаконченных романов из рукописного наследия: "Псы господни", "Жирная, грязная, страшная и продажная …красавица" (роман о нефти); "Янычары". Собрала из черновых записок и издала как эпилог к роману "На задворках великой империи" - около 60 страниц для третьего тома "Судьба князя Мышецкого", а также третий том исторических миниатюр.

- Подведем итог вашему браку по расчету: хоть раз пришлось о нем пожалеть?

- Встретить такого человека на своем жизненном пути - Господи, да мне же невероятно повезло! Судьба меня вознаградила за трудное детство, когда  в трудные послевоенные годы я чуть с голоду не умерла. Что до Валентина Саввича, то он не раз мне говорил: "Не будь тебя, не знаю, что было бы со мной". Даже надпись есть похожая на книге "Богатство" издания 1981 года: "Моей роднушке и спасательнице Тонечке - с любовью и преклонением". А на романе "Три возраста Окини-сан", вышедшем в 1984 году, - автограф: "Моей любимой женушке - Тонечке. Если бы не было тебя, не было бы и этой книги. Целую нежно. Твой муж - Валя Пикуль. 28.01.85. Riga". 

...Он называл себя человеком, который выиграл жизнь и судьбу по трамвайному билету. Ведь вначале он был практически никем. Мальчишкой перенес блокаду, до конца войны служил юнгой на эсминце "Грозный", не пошел дальше официальных пяти классов средней школы, - а стал известным писателем, историческим романистом. У него, если разобраться, выхода другого не было: его никуда не принимали. Говорил: "Везде с меня требовали бумажку: аттестат, диплом. И только в Союзе писателей спросили рукопись. Я ее принес…" Это был двухтомный роман "Океанский патруль". С него началась  писательская судьба Пикуля. А сегодня готовится одиннадцатое по счету собрание его сочинений в 42-х томах.

Совместная наша жизнь отвела ему, слава Богу, еще десять лет для творчества. Он немало написал за эти годы. И я верю, что он был счастлив со мной. Как и я с ним...