Украине отдавший здоровье и жизнь

Горе всегда сваливается неожиданно. И всегда оглушает. Так и в этот раз: после телефонного разговора из Филадельфии с только что ставшей вдовой (боже, какое страшное слово!) моего близкого многолетнего товарища, я битый час сидел в оцепенении...

Во второй половине прошлого века - во всяком случае с 1960-х годов - этого человека в Киеве знали. Когда на газетных полосах видели его фамилию, то читать номер начинали именно с его публикации, потому что не сомневлись: непременно будет не только интересно, но и предельно честно (это в советские-то годы!)...
Григорий Дмитриевич Пивоваров. Заслуженный журналист Украинской ССР, лауреат журналистской премии "Золотое перо". Многолетняя тяжёлая болезнь сделала свою чёрную работу - и не стало этой светлой и неординарной личности.

Коренной киевлянин, он родился 26 декабря 1936 года в семье талантливого киноинженера Дмитрия Пивоварова и химика-технолога Раисы Каган. После средней школы во Львове поступил на факультет журналистики Львовского университета, который окончил в 1959 году. Талантливый молодой журналист сразу проявил себя уже в районных газетах Львовщины, с которых начал путь в профессию. А через три года он целых шесть лет - в украинской столичной газете "Киiвський будiвельник" ("Киевский строитель").

То было необычное время. Залечив наиболее кровоточащие раны после войны, превратившей Киев в руины, столица Украины интенсиво застраивалась. Выростали крупные жилмассивы на левом берегу Днепра: Русановка, Березняки, Воскресенка, Левобережный, Комсомольский... Журналист киевской строительной газеты Гигорий Пивововаров писал не только о тех, кто их проектирует и возводит, но и об острых проблемах, этому мешающих.

А с 1968-го он более 30 лет в старейшей газете Украины "Киiвській правді" ("Киевской правде"): заместителем ответственного секретаря, заведующим отделом информации и спорта, а затем - экологии и науки.

Чернобыльская катастрофа, грянувшая в недоброй памяти 1986 году, оказалась роковой для журналиста. Отсиживаться в покое в крутую минуту - не в его характере. И с первых дней аварии на Чернобыльской АЭС он добровольно - там: где люди со всего тогдашнего Советского Союза вступили в единоборство с вырвавшимся на свободу радиактивным джином. И знал же, прекрасно знал Григорий, что при его здоровье контакт с неукрощённой радиацией опасен особенно. Так нет же - всё равно лез в самое пекло.

Чего стоила поездка в Припять летом того самого 1986 года, результатом которой стал репортаж "В 60 шагах от реактора". Заголовок говорит красноречиво: да, это в такой близости от разрушенного атомного реактора работали люди, занятые первыми - самыми опасными и сложными - работами по уменьшению последствий Чернобыльской аварии. Григорий Пивоваров был с ними... Потом - новые поездки в Припять - в места, где бронетранспортёры обшивли свинцом, чтобы уменьшить радиацию.

А между командировками - рутиная редакционная работа, с планёрками-летучками, ночными дежурствами в типографии... Пивоваров и тут всегда на передовой и всегда - лучший. Казалось, у него сутки особенные, куда более вместительные, чем у всех других. На самом-то деле он - патологический трудоголик - не позволял себе расслабляться, когда работал.

"Не от мира сего, ему больше других нужно", - говорили о нём. Правы. Ему действительно нужно было больше. Это "больше" - оставаться всегда собой, не идти против совести. Он говорил в глаза то, что думал, и тем, кому говорить такое -  себе во вред. К нему не прилипали сплетни и воообще ничто нечистоплотное. 

"Педант", - ещё говорили. Он действительно любил точность, обязательность и аккуратность. На его рабочем столе всегда было чисто и просторно - ничего лишнего. Время тогда ещё -  не повально "компьютерное", но Пивоваров и шариковые-то ручки, и пишущую машинку не очень жаловал, предпочитая чернильную авторучку, заправленную именно синими чернилами, которой любил писать на шершавой газетной бумаге.

"Сухарь, вечный пессимист", - твердили о нём другие. Тут он возражал и серьёзная насупленнось сменялась улыбкой:  "Какой же я пессимист? Я оптимист, просто информированный.". И напоминал один из любимых его анекдотов о разнице между пессимистом и опимистом. Пессимист сокрушается: "Хуже уже не будет". А оптимист задорно противоречит: "Будет, будет!.."

Вот таким "сухарём" и "пессимистом" был Григорий Дмитриевич.

В годы независимой Украины он был одним из первых журналистов, аккредитованных в  Верховной Раде, а также в Администрации президента Украины.

...Здоровье меж тем шло вразнос, Чернобыль бесследным не остался. Участились приступы, пребывание в больничных палатах и специализиованных здравницах... Ему была присвоена инвалидность, связанная с участием в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, что предполагало некоторую социальную и медицинскую помощь. Но чтобы хотя бы замедлить разрушение организма, требовалось куда больше.

И пришло решение: эмигрировать.

В США действительно удалось на 15 лет отодвинуть разрушительные процессы. Однако болезнь всё же победила.

... Хотя здесь, на Атлантике, жили мы в одной стране, но увидеться, не удалось. Несколько лет тому назад он собирался наведаться ко мне в Бостон, однако что-то помешало. Общались по телефону. Зная, что я поддерживаю связи с Украиной, всегда допытывался: ну, что там, как наши парни-девушки? И перечислял чуть ли не всех, с кем мы работали.

Григорий Дмитриевич очень переживал, узнав в позапрошлом году, что нашу "Киевскую правду" уничтожили. Закрыли старейшую газету Украины, выходящую с марта 1917 года. Газету, награждённую боевой медалью "За оборону Киева" (это помимо ордена Трудового Красного Знамени). Закрыли - чтобы "голосистой" чересчур не была во вред тем, кто всем ворочает. Словом, акция обычная для правящего тогда в Украине бал и донельзя коррумпированного режима Виктора Януковича.

- Что они натворили - это же часть истории Украины, - сокрушался Григорий Дмитриевич Пивоваров.

...Он завещал своё тело кремировать, а урну с прахом захоронить в родной Украине - возле отца, чья могила на Лычаковском кладбище во Львове.