Украино-российская война дронов

Распиаренное на весь мир контрнаступление ВСУ провалилось, что и это признал даже официальный Киев. Но если для украинского руководства это лишь большая стратегическая неудача, то для украинского народа – настоящая трагедия. Потому что практически зазря, в тщетных штурмовых атаках, были убиты и покалечены тысячи солдат, замену которым теперь спешно отлавливают на улицах военкомы. Однако политикам важнее сохранить своё лицо, чем своих избирателей (которые им пока не понадобятся ввиду решения не проводить в Украине очередные выборы). Поэтому они больше озадачены поиском оправданий и виновных. Зеленский уже озвучил их: это минные поля, преградившие путь украинским войскам, и якобы недостаточная военная помощь Запада. Так ли это?

Многие западные эксперты не согласны с такими утверждениями, указывая, что ВСУ перед началом контрнаступления имели достаточно вооружения, в том числе бронетехники и средств разминирования. Тогда возникает вопрос, почему же Киев не смог эффективно применить их на поле боя, почему многое было утрачено еще в ходе первых атак? Но и тут у украинского руководства есть оправдания: дескать, предложенная Пентагоном тактика прорыва «бронированными кулаками» оказалась несостоятельной!

В итоге ВСУ перешли к «тактике Залужного»: точечным атакам небольшими пехотными группами. Но в отличие от тактики «Вагнера» при Бахмуте (волны пехотных атак при мощной огневой поддержке), эта затея изначально не могла рассчитывать на успех. Украинцы несли очень большие потери личного состава при мизерном результате или вообще не достигая оного. То есть, если даже согласиться с тем, что американская тактика была ошибочной, тогда нужно признать, что украинская тактика лишь усугубила ситуацию на фронте, доведя её до грани катастрофы.

Интерес мировых СМИ к теме украино-российской войны сейчас заметно упал. Те же, кто его еще сохранил, в основном задаются вопросом будущего Украины: нужно ли продолжать давать ненасытному Зеленскому оружие и деньги, которые он прожигает понапрасну, или же подталкивать его к политическому решению конфликта? И лишь немногие анализируют ход этой войны, ища причины её трансформации в кровавое окопное противостояние, аналогичное позиционному тупику Первой мировой. К сожалению, в рассмотрении этих причин незаслуженно мало уделяется внимание такому фактору, как массовое применение в украино-российской войне беспилотных летательных аппаратов (БПЛА). Между тем, они сыграли в данном конфликте куда большую роль, чем западная бронетехника или артиллерийские системы. И с каждым днем войны эта роль продолжает возрастать, как и численность используемых БПЛА. Они разведывают обстановку и выслеживают цели, уничтожают технику и живую силу противника, наносят удары по его инфраструктуре, доставляют боеприпасы и провиант на самые опасные участки фронта.  По словам самих военных, разведывательные дроны дают более 90% оперативной информации, а на долю ударных приходится до половины уничтоженных объектов в тылу противника и до 30% (у россиян до 50%) уничтоженной в полосе фронта военной техники. Ничего подобного ранее не было! Можно сказать, что на наших глазах развернулась первая в истории человечества война дронов…

История: от воздушных шаров до «Хищника»

Сама идея использования дистанционно управляемого оружия не нова. Впервые её реализовали еще в 1849 году австрийцы, во время осады восставшей Венеции. Из летательных аппаратов тогда существовали лишь воздушные шары – вот к ним-то лейтенант-артиллерист Франц фон Юхатик и предложил прицепить устройство с часовым механизмом, сбрасывающее бомбы с пороховым зарядом. Говоря современным языком, это были самые настоящие ударные беспилотные аэростаты, к тому же полностью автономные. Правда, их точность, сами понимаете, оставляла желать лучшего.

В 1944-м этой идеей воспользовались японцы, направив на территорию США в общей сложности 9300 аэростатов «Фу-Го» с подвешенными к ним фугасными и зажигательными бомбами. Сажать в воздушный шар живого камикадзе не стали, заменив его автоматическим автопилотом и таймером сброса. Поэтому «Фу-Го» скидали свой груз буквально наугад. К счастью, практически все удары пришлись по пустошам, и лишь один из шаров чисто случайно «угадал» по линии электропередачи. Еще шесть гражданских американцев погибли, неосторожно приблизившись к упавшему шару, бомбы которого взорвались. Однако ущерб мог быть намного больше, если бы к тому времени японцы успели закончить свои работы над биологическим оружием.

Во время АТО (2014-2021 г.г.) в Украине выдвигались предложения создать подобные ударные аэростаты для атак на территорию России. Но дело не пошло дальше обсуждения идеи в социальных сетях. Ведь то, что в XIX веке  было передовым достижением тогдашней техники, в XXI стало неэффективным анахронизмом. Впрочем, в наши дни Россия использует аэростаты для создания помех украинской ПВО, а Китай в неофициальных разведывательных целях (вспомним полет китайского воздушного шара над территорией США в январе 2023 года). Но в целом аэростаты имеют очень существенный недостаток: они полностью зависят от потоков ветра и ими почти невозможно управлять (только менять высоту полета). Поэтому все современные беспилотники — это летательные аппараты самолетного или вертолетного типа. А можно ли отнести к ударным БПЛА крылатые и баллистические ракеты? Исходя из принципа их работы – да, но все же они являются отдельными группами вооружений.

Современное огромное разнообразие военных БПЛА делится на три основных типа: разведывательные, ударные и универсальные многоцелевые - по сути выполняемых ими задач. Главное, что их объединяет – возможность появиться над полем боя или опасной зоной, не подвергая риску экипаж, которого просто нет. К тому же отсутствие пилотов позволяет экономить на массе и размерах этих летательных аппаратов. Сравните: самый маленький из боевых пилотируемых боевых летательных аппаратов это мотодельтаплан (вроде тех, которыми ХАМАС атаковал Израиль), самый же миниатюрный военный дрон размещается у человека на ладони. А чем меньше размеры, тем труднее его сбить!

Первенство в создании дронов принадлежит США. Еще во время Первой мировой американский изобретатель Элмер Амброуз Сперри создал ударный БПЛА Sperry «Flying Bomb». Взяв за основу принцип австрийских «ударных аэропланов» XIX века, он разместил в фюзеляже деревянного биплана 450 кг взрывчатки и автопилот собственной конструкции. Аппарат мог пролететь до 80 км и поразить цель с точностью плюс-минус несколько сотен метров. Хотя проект спонсировался ВМФ США, на вооружение его так и не приняли (в виду ряда недоработок). Но согласитесь, что Sperry «Flying Bomb» уступает современным БПЛА типа «Шахид» лишь меньшей дальностью полета и отсутствием электронного навигационного оборудования.

В годы второй мировой авиационное господство в воздухе играло решающую роль (особенно на Тихоокеанском театре военных действий), а потери авиации исчислялись десятками тысяч. Казалось бы, именно тогда БПЛА должны были стать очень востребованными, ведь уровень развития техники это уже позволял. Однако воюющие страны предпочли совершенствование и увеличение численности пилотируемой авиации. Беспилотные самолёты, конечно, разрабатывались, но выпускались малыми сериями или вообще в нескольких экземплярах (советский ТБ-3 4АМ-34-рн, американский Interstate TDR-1 и радиоуправляемый В-17). Исключением стали лишь американские тренировочные беспилотные самолеты-мишени OQ-2 Radioplane (выпущено около 15 000) и немецкие ударные V-1 (более 25 000), хотя «Фау» вообще-то-то считается первой крылатой ракетой.

Отдельно стоит отметить немецкий тактический разведчик Fw 189, более известный как «рама». Хотя не был беспилотным (экипаж 2 человека), но этот самолет сыграл в сражениях Второй мировой важную роль тем, что мог «висеть» над полем боя, сообщая подробную информацию о позициях и передвижениях противника, корректируя огонь артиллерии. В современных конфликтах такая информация стала ключевой, именно от неё в большинстве случаев зависит исход боя, а роль тактических разведчиков перешла к многочисленным малым БПЛА.

В период «холодной войны» интерес к ударным БПЛА упал. Вместо них ведущие технологические страны мира развивали производство управляемых ракет и планирующих бомб, позволяющих авиации дистанционно поражать цели, не входя в зону действия ПВО. И все же ударные дроны создавались, просто сегодня мы не вспоминаем о тех разработках. Так, в США в 60-х выпустили несколько сот единиц беспилотного вертолета-торпедоносца Gyrodyne QH-50. И хотя проект был очень перспективным (ведь его можно было модернизировать для решения ряда сухопутных задач), его свернули в пользу все тех же управляемых ракет. А в каком фильме о Вьетнамской войне вы увидите многоцелевой реактивный БПЛА BGM-34A, хотя их там применяли сотнями? О его эффективности говорит тот факт, что BGM-34A стал для вьетнамской и советской ПВО одной из приоритетных мишеней, вместе с истребителем «Фантом» и вертолетом «Ирокез».

А вот разведывательные БПЛА выпускались ударными темпами: в Соединенных Штатах Ryan Model 147 и Lockheed D-21, а в СССР семейство КБ Туполева (Ту-123 «Ястреб», Ту-141 «Стриж», Ту-143 «Рейс»). Но это были скорее стратегические разведчики, малоподходящие для менее масштабных, но очень важных задач координации действий на поле боя. Зато эту функцию успешно выполняли израильские БПЛА IAI Scout и Tadiran Mastiff, разработанные еще в начале 70-х и впервые показавшие себя в ходе Ливанской войны 1982 года. При массе менее 100 кг, оснащенные поршневым двигателем с толкающим пропеллером, они могли находиться в воздухе до 7 часов, выслеживая цели и передавая координаты. А главное, они были, по сути, первыми дронами, способными передавать своему оператору прямую картинку в весьма высоком разрешении. Таким образом, израильские военные получили в свое распоряжение «небесный глаз», могли видеть свои цели в реальном времени, успешно корректируя огонь даже по передвигающимся целям. Эти дроны и сейчас могут считаться вполне современными – если обновить их аппаратуру. Их успех произвел настоящий фуррор: уже в 1982-м в США, СССР и Западной Европе начались разработки аналогичных БПЛА. Среди них стоит отметить советские «Шмель-1» и «Пчела-1Т», американские RQ-2 «Pioneer».

Массовое использование дронов союзными войсками в ходе первой Иракской войны (операция «Буря в пустыне»), во многом обеспечившее ей ошеломляющий успех, вполне можно было бы называть первой в истории войной дронов – кадры которой увлеченно пересматривали миллионы телезрителей по всему миру. Вот только у режима Хусейна дронов не было, так что технологическое преимущество международной коалиции было абсолютным и односторонним, в отличие от нынешней «беспилотной гонки» между Украиной и Россией. 

Однако с 90-х годов всеобщий интерес сосредоточился на больших разведывательных и разведывательно-ударных БПЛА, такие как американские MQ-1 Predator (знаменитый «Хищник»), MQ-9 Reaper, RQ-4 Global Hawk, MQ-1C Grey Eagle и др. Именно они стали «героями» голливудских фильмов, в которых выслеживали врагов Америки в самых удаленных точках земного шара и уничтожали их высокоточными ракетами. В глазах всего мира эти дроны воплощали военное и технологическое превосходство Соединенных Штатов. Но как показала практика их реального использования, такие БПЛА эффективны лишь в отношении пассивного или вовсе «беззубого», не имеющего соответственной ПВО противника. Predator успешно охотился на афганских талибов и ближневосточных исламистов, а Global Hawk безопасно совершал полеты над Украиной и Черным морем только потому, что Россия не пыталась его сбить во избежание прямой конфронтации с США. Это создало ложную иллюзию всемогущества и неуязвимости таких БПЛА, которая привела Украину к стратегической ошибке.

Короткая слава «Байрактара»

Украине очень не повезло иметь политическое руководство, которое мало что понимает в военном деле. Это касается как президентов мирного времени (от Кравчука до Януковича), как и периода конфликта с Россией (Порошенко и Зеленский).  Впрочем, командование ВСУ оказалось ничем не лучше: оно лишь ставит задачу войскам и требует её выполнения, не заботясь о том, как и какой ценой это будет достигнуто. Эти требования спускаются по командной цепочке в самый низ, ложась на плечи солдат, сержантов и младших офицеров. Отсюда многочисленные неудачи и провалы, и еще более многочисленные потери. Но осознать и анализировать просчеты не в традиции украинского руководства, потому что признание своих ошибок грозит для политиков потерей рейтинга, а для военачальников - увольнением с пригретых должностей. Вот «подсидеть» кого-то, спихнуть на него все грехи, обвинить, добиться отставки и занять его место - это да! Поэтому руководящие и командные должности в Украине занимают в основном мастера популизма и интриг. Хотя, только ли в Украине? Но для воюющей страны это стало фатальным. Украинцам еще повезло, что в России ситуация практически такая же (просто ресурсов больше).

Именно это стало основной причиной того, что Украина серьезно отстала в области использования военных БПЛА и средств борьбы с ними. Вы сильно удивитесь, но этим вопросом в ВСУ всерьез занялись только к концу 2022 года. В большинстве бригад подразделения и группы «дронщиков» до сих пор еще находятся лишь на стадии формирования. А что было до этого, что есть сейчас?
 
На момент начала конфликта на Донбассе (весна 2014 года) Украина не имела собственного производства БПЛА. Лишь в паре КБ разрабатывались опытные модели малых разведчиков (М-7 «Небесный патруль», А-4К «Альбатрос»), но денег на их запуск в серию не было. Поэтому отправленные на АТО войска были почти «слепыми», что и привело к катастрофе под Иловайском и другим «котлам». Российская же армия уже имела на вооружении большое количество малых и сверхмалых разведывательных дронов самолетного типа собственного производства («Орлан», «Иркут», «Истра», «Пчела» и др.), которыми она оказывала услуги войскам сепаратистов. Помимо этого, в РФ выпускалось много моделей малых БПЛА гражданского назначения.

Но если кадровые военные привыкли «терпеть лишения» и обходиться штатной техникой, то добровольческие формирования Украины и ЛДНР проявляли инициативу, ограниченную только своими финансовыми возможностями и щедростью спонсоров (волонтеров). Не желая ожидать, пока вышестоящие штабы с запозданием передадут им разведданные, они решили проводить воздушную разведку сами – с помощью того, что можно было приобрести и быстро освоить. И вот летом 2014 года над линией фронта зажужжали туристические и даже игрушечные дроны.  Внезапно оказалось, что они могут вести не только тактическую разведку (позиций, сосредоточения войск и передвижения колонн), но и выслеживать отдельные цели – такие как замаскированный в посадке грузовик или даже сидящие в окопе солдаты. А набиравшие популярность БПЛП вертолётного типа (квадрокоптеры, гексакоптеры, октокоптеры) могут, при необходимости, зависать над полем боя, быстро снижаться или набирать высоту.

Активные боевые действия 2014-2015 г.г. подтвердили острую необходимость в беспилотной авиации – с чем соглашались все. Однако решение вопроса двигалось очень медленно, особенно в Украине. Все упиралось в вопрос финансирования, которое было ограниченным. Поэтому в ВСУ выбрали приоритетным направление тактической разведки и артиллерийской корректировки, закупая для них ограниченные партии дронов. Денег на беспилотники для батальонов и рот, тем более пехотных, не нашлось – и там военные либо выпрашивали их у волонтеров, либо покупали на свои деньги. Некоторым выходом из ситуации стали отдельные полуофициальные группы «дронщиков» (из добровольцев и волонтеров), которые перемещались по фронту, поочерёдно оказывая услуги то одному, то другому подразделению. Следует отметить, что именно волонтерские организации разработали для ВСУ всю современную систему разведки и управления БПЛА: электронные карты, шифрованные системы оперативной связи, программы управления и обучения операторов. Они же тестировали и модернизировали разные серийные модели дронов и создавали собственные, разрабатывали боеприпасы к ударным дронам и системы их сброса.  А что же держава? А политик и чиновники лишь хвалили их и одаривали почетными грамотами.

Как ни смешно, но в этом Украина тогда отстала даже от ИГИЛ! Ведь несмотря на то, что большинством обывателей исламистские радикалы воспринимаются как отсталые во всех отношениях «бородачи», в ИГИЛ всячески поощряли военно-техническую инициативу и не жалели на неё средств. В 2016-м ИГИЛ даже открыло школу операторов БПЛА, а его «кулибины» создали множество моделей боеприпасов для ударных дронов (переделанных из гражданских), в том числе печатая миниатюрные бомбочки на 3D принтерах. В виду нехватки тяжелых вооружений и отсутствия военной авиации, небольшие ударные БПЛА стали для ИГИЛ очень важным оружием – таким образом, «Исламское государство» стало первым, кто сделал  стратегическую ставку на дроны. Ему это, конечно, не помогло, но воевавшие в Сирии против ИГИЛ россияне усвоили этот урок, и активизировали разработки собственных ударных дронов -  в частности ZALA Lancet.

В Украине же воображение политического руководства занял многоцелевой БПЛА Bayraktar TB2. Выпускающийся с 2011 года, он представляет собой эдакий турецкий лайт-вариант американского MQ-1C Grey Eagle и израильского IAI Heron. Турция успешно применяла «Байрактар» против отрядов курдских сепаратистов, и вот в Киеве решили, что он будет столь же эффективен против сепаратистов Донбасса. В 2018 году Киев заключил контракт стоимостью 69 миллионов долларов, включающий покупку 6 «Байрактаров» и сопутствующей техники, а также обучения их персонала. Многие указывали, что Минобороны сильно переплатило (на мировом рынке стоимость одного аппарата составляла 5-6 миллионов долларов) и напоминали о традиционной украинской коррупции. В ответ власти запустили в СМИ мощную пиар-компанию новоприобретённого «чудо-оружия», которая стала более чем успешной. Миллионы украинцев поверили, что «Байрактары» помогут Украине разгромить сепаратистов и даже отразят грядущее вторжение России. Эйфория усилилась в 2020-м, после успешного использования турецких БПЛА в армяно-азербайджанском конфликте, и осенью 2021-го, когда один из «Байрактаров» уничтожил старую гаубицу Д-30 сепаратистов. Патриоты требовали закупок новых партий дронов, в их честь даже назвали нескольких родившихся мальчиков. Но звездный час «Байрактара» в Украине оказался недолгим.

В самом начале полномасштабной украино-российской войны эти дроны, казалось бы, подтвердили свою эффективность: украинские СМИ сообщали, что один «Байрактар» обстрелял наступавшую колонну российских войск, другой уничтожил зенитную установку, а третий успешно поразил передвижной штаб одной из российских частей. На фоне этих новостей общественники, волонтеры и просто какие-то проходимцы начали массовый сбор средств на закупку новых «Байрактаров». Деньги собирали через телемарафоны (проект Сергея Притулы «Народный Байрактар»), коробки для пожертвований с надписями «на Байрактар» стояли в каждом магазине, с ними ходили по улицам подростки, стояли в подземных переходах старики и инвалиды.

Однако к тому времени у Зеленского былой интерес к «Байрактару» уже пропал, и о закупках новых БПЛА (за бюджетный счет) в его окружении больше не говорили. Возможно, внимание переключилось на поставки американского вооружения (хотя среди них не было дронов такого класса), а возможно, в Киеве трезво оценили реальную эффективность «Байрактаров». Которая оказалась невысокой, особенно в качестве ударного дрона, а вот риск потери столь дорогой «игрушки» резко возрос с усилением российской ПВО.  В итоге имеющиеся «Байрактары» стали использовать чисто для разовых разведывательных операций на относительно безопасных участках фронта, а закупку новых отменили. Тут же угас и энтузиазм волонтеров, а собранные фондом Притулы 600 миллионов гривен (около 16,6 миллионов долларов) были потрачены на спутник слежения ICEYE.

Столь же малоэффективными оказались и российские разведывательно-ударные БПЛА большого и среднего класса (например, «Орион»), ранее использовавшиеся в Сирийской компании. Поэтому к концу 2022 года основную нагрузку украино-российской войны дронов в полосе фронта стали нести легкие и малые БПЛА, численность которых стремительно росла. А их более крупные собратья работают по глубоким тылам противника, ведя дальнюю разведку и нанося удары по его военным объектам, предприятиям и инфраструктуре. 

Дроны в бою

Чтобы лучше понять роль БПЛА в современной войне, представим себе ход украинского «контрнаступления» на отдельном участке фронта. Итак, к позициям противника выдвигаются бронетанковые подразделения в сопровождении вспомогательных и стрелковых. Казалось бы, все просто, ведь предварительно этот участок был разведан несколько раз. На уровне Генштаба и оперативного командования глубокие тылы противника мониторили, на предмет переброски и сосредоточения сил, среднеразмерные разведывательные БПЛА (типа «Байрктар»). Плюс поступала информация от союзных (американских) спутников и больших дронов-разведчиков (того же Global Hawk).  На уровне разведки корпусов и бригад легкие разведывательные БПЛА («Гор», «Сичь», «Лелека») «шерстили» полосу фронта и ближние тылы, корректировали артподготовку и наводили удары по технике и живой силе. Наконец, самые маленькие дроны (Mavic, Matrice, Autel и др.) были «глазами» наступающих подразделений, видевшими, что непосредственно происходит на позициях противника и подступах к ним. Оставалось только подавить его огнем, разминировать подступы и проходы, занять позиции и наносить удары по отступающим остаткам врага. Несомненно, план «большого контрнаступления» был таким. Почему же он провалился?

Потому что российская армия – это не талибы, не Курдская рабочая партия и не ИГИЛ. Пусть в ней бардака и дурости не меньше, чем в украинской, однако уровень технического оснащения намного больше. Имея преимущество не только в танках, авиации и артиллерии, но и в БПЛА, россияне точно также внимательно наблюдали за начавшим своё контрнаступление ВСУ, держа их на прицеле. И начали наносить удары. Под сокращающим огнем взрывалась техника разминирования и гибли саперные группы, ракеты и дроны-камикадзе поражали остановившуюся бронетехнику, которая в попытках развернутся подрывалась на минных полях. А когда украинское командование послало вперед пехоту (стрелковые и механизированные батальоны), то БПЛА засекали её еще во время движения. По колоннам била артиллерия, отдельные бронетранспортеры и небольшие группы стрелков поражались ударными дронами или наводящимися боеприпасами.

Столь же сложная ситуация сложилась в ходе сражений за города Донбасса (Бахмут, Авдеевка), где любое перемещение солдат по улицам сразу засекается висящими в небе дронами. Впрочем, там от  их камер можно хотя бы укрыться в зданиях, в поле же это почти невозможно. БПЛА свели на нет все вертикальные прикрытия (кусты, брустверы, бревна, деревья и высокую траву, стены, воронки) за которыми столетиями традиционно прятались солдаты. Теперь бесполезно вжиматься в землю – вас все равно видно сверху! Даже окопы не гарантируют безопасность, потому что малые дроны могут сбросить туда гранату. Россияне уже усвоили этот урок и стали накрывать свои окопы маскировочными сетками или просто чем придется (сам окоп при этом видно, но находятся ли в нем люди – нет), украинцы же до сих пор пренебрегают правилами фортификации.

При этом дроны не просто видят цели, их операторы тут же помечают их на электронных картах, отсылая данные артиллеристам или операторам ударных БПЛА. Поэтому от обнаружения до удара проходят считанные минуты, а в случае работы парами дрона-корректировщика и ударного дрона даже секунды.

Отдельно стоит отметить большую роль, которую играют в этой войне малые гражданские дроны вертолетного типа, «мобилизованные» военными Украины и России. Например, небольшие «мавики» (Mavic), стали невероятно популярными у батальонных разведок, они стали «глазами» стрелковых рот, обороняющих или штурмующих позиции – во время боя можно в реальном времени наблюдать, сколько солдат противника сидят в окопах и где именно (а они могут оснащаться и тепловизионными камерами). Штурмовать без них «вслепую» (как и обороняться) сейчас чревато большими потерями! Mavic-3 и Autel уже могут нести до килограмма боевой нагрузки (обычно модернизированный боеприпас ВОГ), а Matrice (прозванный «матрасом») способен поднимать кумулятивную гранату (от РПГ-7) и поражать ею бронетехнику. На сегодня это самые многочисленные БПЛА – по меньшей мере, в ВСУ, которые все равно остро нуждаются в дронах всех типов. И если на тактические разведывательные БПЛА держава еще находит какие-то средства, то 90% «мавиков»  в батальонах и ротах приобретены за счет волонтеров или куплены самими солдатами. А ведь стоят они недешево (как для зарплаты военного) и их потери достаточно велики, так что нередко приходится покупать новые – опять же, за свой счет.

Как теряются дроны? Вопреки расхожему мнению, что работа операторов БПЛА безопасна и комфортна, она сопряжена с большой нагрузкой и риском. Операторы дронов – одна из самых приоритетных целей противника, для ликвидации которой он использует весь свой арсенал. Во-первых, за дронами, с самого момента их старта, следят как с помощью радиолокационного оборудования, так и через системы GPS (и их аналоги). Поэтому перед отправкой дрона на боевое задание категорически рекомендуется отключать его GPS, а также программы самостоятельного возврата на место старта (такие обычно стоят на гражданских квадрокоптерах). Но тогда если дрон попадает под удар РЭБ (в том числе противодроновых ружей-глушилок) и связь с оператором обрывается, он автоматически садиться на землю (квадракоптер) или продолжает неуправляемый полет (самолетного типа) пока не закончится топливо (заряд аккумулятора). Это называется «посадить дрон», и таким способом обезвреживается большинство малых БПЛА (стрелковым огнем сбивается лишь малая часть). Более сложный способ – перехватить управление дроном, требующий наличия специального оборудования и специалиста.

Поскольку риск того, что ваш дрон попадает к противнику и он прочитает его карту памяти, довольно велик, «дроноводы» не включают камеры над своей территорией, ставят в программное обеспечение различные блокирующие утилиты.  Еще одно важное правило: дрон запускается с одной точки, а принимается с другой, находящейся на значительном удалении. В противном случае вместе с возвращающимся «мавиком» к вам прилетит вражеский снаряд. Всяких таких хитростей много, и их нужно соблюдать – оператор БПЛА, как и сапер, ошибается один раз.

Даже навскидку нетрудно прикинуть, что ВСУ нужны тысячи дронов для укомплектования всех подразделений и групп (и даже отдельных операторов при ротах и взводах), а потом еще тысячи для восполнения их потерь. Но вместо дронов, а также оружия борьбы с БПЛА противника,  Зеленский просил у Запада пушки, танки и самолеты – видимо, мысля категориями еще Второй мировой. О том, что «леопарды» и «абрамсы» просто бесполезны, когда небо кишит разведывательными «Орланами» и ударными «Ланцетами» россиян, он не догадывался.

А почему не удается так же «сажать» большие БПЛА, в первую очередь ударные? Потому что, в отличие от малых (в основном гражданских), они оснащены дополнительными системами навигации, позволяющими продолжать полет без связи с оператором. Оригинальное решение использовано в ирано-российских «Шахидах», ориентирующихся по GPS сотовой связи (отключить которую – значит оставить Украину без мобильных телефонов и интернета). Есть непроверенная информация, что украинские ударные БПЛА пользуются спутниковой навигацией. Поэтому куда проще и надежнее сбивать такие дроны из пулеметов и скорострельных зенитных пушек.

Арсенал используемых в украино-российской войне БПЛА очень широк, и теперь включает в себя почти «мирные» и очень важные транспортные дроны. В Европе такие дроны уже доставляют пиццу и посылки, а вот на передовую они подвезут еду и воду, боезапас, не боясь подорваться на минах или попасть под артобстрел. Дроны грузоподъемностью побольше испытываются в качестве эвакуационных, и уже есть идеи использовать их для переброски солдат. Действительно, если простреливаемые и заминированные подходы к позициям невозможно проехать и пройти, то возможно их удастся быстро перелететь? Сейчас такие дроны наверняка бы пригодились солдатам, находящимся в полуокруженных «городах-крепостях» Донбасса. Но Зеленский по-прежнему хочет от Запада только танки и F-16 (и деньги, деньги, деньги).

Как видите, БПЛА кардинально изменили весь ход современной войны, а ведь их массовое применение только начинается! Можно лишь пофантазировать, что будет дальше: заменят ли дроны авиацию и бронетехнику, а возможно даже многострадальную пехоту? В любом случае наши традиционные взгляды на военные конфликты нужно глубоко пересмотреть.