Невероятно, но факт: Сталину дали по башке прямо на трибуне Мавзолея. Часть вторая

Тут следует непременно уточнить, что латыши и литовцы не были первыми иностранцами-телохранителями большевистских диктаторов,  ведь до них эту роль выполняли китайские наёмники. Например, самый первый круг охраны Ленина обеспечивали 70 отборных китайских телохранителей, которые никогда не были солдатами регулярной армии, однако прекрасно владели многими видами огнестрельного и холодного оружия, и даже традиционными китайскими боевыми искусствами. Эти прекрасно подготовленные и натренированные китайские боевики  были бывшими членами жестоких китайских триад Петрограда, а также и двух других китайских тайных обществ,  на счету которых насчитывалось несколько тысяч террористических актов против представителей военной и гражданской администрации маньчжурской династии Китая. И что не менее примечательно в этом случае, точно  такие же прекрасно вооружённые и натренированные  китайские боевики-телохранители  из преступных и террористических тайных обществ обеспечивали днём и ночью охрану и безопасность Троцкого, Свердлова, Каменева, Зиновьева и других видных большевистских руководителей, неотступно сопровождая их повсюду. Для отвода глаз все они были экипированы по простому в военные формы рядовых китайских добровольцев-красноармейцев, однако это не отменяет того факта, что, на самом-то деле,  они были высокооплачиваемыми наёмниками из преступного мира китайских тайных обществ.

Невероятно, но факт: Сталину дали по башке прямо на трибуне Мавзолея. Часть 1.

В предыдущей части статьи Вы имели возможность ознакомиться с историческим контекстом и предпосылками этого совсем необычного для любого диктаторского режима инцидента, который, как Вы, наверное, помните, случился 7 ноября 1927 года, перед самым началом большого военного парада, посвященного десятой годовщине "великой октябрьской социалистической революции". К тому же, заглавие статьи напомнило Вам о том, что мощная затрещина по затылку и последовавшая за ней звонкая оплеуха по лицу (а по другим сведениям, несколько хороших лещей) были нанесены диктатору прямо на трибуне Мавзолея, на глазах у десятков тысяч собравшихся для праздничных торжеств москвичей, не говоря уже о том, что в опубликованных уже в годы хрущёвской оттепели статьях и мемуарах говорится о прилюдном избиении Сталина несколькими ударами кулаков. Столь противоречивые описания случившегося тогда инцидента, скорее всего, обусловлены тем, что это нападение на "пролетарского вождя" продлилось всего-то несколько секунд, попросту ошарашив всех присутствующих своей неожиданностью и внезапностью, тем более, что оно произошло в условиях обострившейся внутрипартийной борьбы за власть между преданными  кремлёвскому диктатору руководящими кадрами  государственного бюрократического аппарата и так называемыми "объединенными марксистскими оппозиционерами" во главе с Троцким, Зиновьевым и Каменевым.

 Тем не менее, как мы уже установили в прошлый раз, это не было заранее запланированным  нападением на "пролетарского вождя", ведь весь этот сыр-бор разгорелся по чистой случайности и буквально на ровном месте, скорее всего из-за антисемитских оскорблений в адрес очень чувствительного к подобным проявлениям красноармейца-еврея, который, на самом-то деле, был курсантом  Военной академии имени М. В. Фрунзе. При этом  следует иметь в виду, что предшествовавшее этому инциденту столкновение курсантов Военной академии имени М. В. Фрунзе с телохранителями диктатора стало возможным только благодаря маниакально-болезненной подозрительности бывшего криминального пахана, которому опять-таки померещился очередной разветвлённый троцкистский заговор, на этот раз с участием его ближайших соратников и придворных холуев.  Другими словами, Сталин, сам того не желая, посодействовал напавшему на него курсанту-еврею, распорядившись внести очень поспешные и ничем не обоснованные изменения в им же установленную систему повышенных мер безопасности на Красной Площади. 

Как Вы уже  знаете из предыдущей статьи, охрана и безопасность находящихся на трибуне Мавзолея партийных и государственных руководителей обеспечивались тремя последовательными оцеплениями силовых структур, первое из которых состояло из милиционеров, второе - из солдат Красной Армии, а третье - из тщательно отобранных сотрудников органов госбезопасности ОГПУ/НКВД. Кроме того, безопасность самого Сталина обеспечивали два отдельных отряда его личной охраны, первый из которых состоял исключительно из бывших элитных латышских и литовских стрелков, а второй – из наиболее доверенных и преданных ему грузин, большинство из которых были уроженцами Гори или же его бывшими боевиками-бандитами времён так называемых "эксов"  или "революционных экспроприаций" -- возглавляемых им вооружённых грабительских нападений на банки и охраняемые банковские транспорты золотых николаевских червонцев и  иностранной валюты. При этом все эти личные телохранители кремлёвского диктатора носили абсолютно одинаковые чёрные кожаные формы британских лётчиков  времён Первой Мировой Войны, однако у каждого отряда личной охраны был не только свой особый статус, но и отдельные, подчиняющиеся только ему одному командиры, дух соперничества между которыми всячески поддерживался и стимулировался во избежание возможного сговора между ними.

Тут следует непременно уточнить, что латыши и литовцы не были первыми иностранцами-телохранителями большевистских диктаторов,  ведь до них эту роль выполняли китайские наёмники. Например, самый первый круг охраны Ленина обеспечивали 70 отборных китайских телохранителей, которые никогда не были солдатами регулярной армии, однако прекрасно владели многими видами огнестрельного и холодного оружия, и даже традиционными китайскими боевыми искусствами. Эти прекрасно подготовленные и натренированные китайские боевики  были бывшими членами жестоких китайских триад Петрограда, а также и двух других китайских тайных обществ,  на счету которых насчитывалось несколько тысяч террористических актов против представителей военной и гражданской администрации маньчжурской династии Китая. И что не менее примечательно в этом случае, точно  такие же прекрасно вооружённые и натренированные  китайские боевики-телохранители  из преступных и террористических тайных обществ обеспечивали днём и ночью охрану и безопасность Троцкого, Свердлова, Каменева, Зиновьева и других видных большевистских руководителей, неотступно сопровождая их повсюду. Для отвода глаз все они были экипированы по простому в военные формы рядовых китайских добровольцев-красноармейцев, однако это не отменяет того факта, что, на самом-то деле,  они были высокооплачиваемыми наёмниками из преступного мира китайских тайных обществ.

Что касается самой идеи привлечения наёмных иностранцев для обеспечения охраны и безопасности новоиспечённых лидеров страны принадлежала вовсе не Сталину. И даже не  "товарищу" В. И. Ленину. В большинстве интернет-ресурсов утверждается, что эта идея якобы принадлежала  одному из довольно известных военачальников времён Гражданской Войны, которого звали Иона Эммануилович Якир и который стал  одним из  приближённых и доверенных лиц Льва Троцкого, вплоть до того, что ещё в начале мая 1917 получил от последнего большую сумму денег в иностранной валюте для продвижения идей революции в охваченной  солдатскими волнениями и мятежами Бессарабии, а также и в своём родном Кишинёве. 

Таким образом, по мнению этих авторов, именно Иона Эммануилович Якир  подал "товарищу" Ленину эту идею, ведь его же считают организатором и командиром первого так называемого ЧОП-а или Части Особого Назначения,  сформированной исключительно из китайских добровольцев, сбежавших из  австрийского концлагеря для военнопленных. И, что самое что ни на есть интересное и удивительное в этом случае, главную роль в организации и  формировании этой "китайской" Части Особого Назначения сыграл не сам Иона Эммануилович Якир, у которого ещё не могло быть никакого военного опыта (не говоря уже о том, что слишком занят другими неотложными делами Бессарабского губкома и ревкома), а его тогдашний  друг и заместитель по имени Яков Осипович Охотников. Если Вы ещё не догадались, это тот самый курсант Военной академии имени М. В. Фрунзе, который набросился с кулаками на И. В. Сталина прямо на трибуне Мавзолея. У него-то военный опыт уж точно имелся, причём немалый, ведь он успел повоевать ещё в годы Первой Мировой Войны, а в момент того злополучного нападения на диктатора ему было уже около 30 лет, следовательно он был уже не желторотым салагой-курсантом, а одним из героев гражданской войны и даже бывшим командиром крупного партизанского отряда в Бессарабии. 

 Однако, как говорится, в этом вопросе не всё так однозначно.  В других интернет-ресурсах утверждается, что идея использования китайских наёмников для обеспечения охраны и безопасности большевистских лидеров принадлежала не вышеупомянутому военачальнику Ионе Эммануиловичу Якиру, а куда более известному в то время революционеру и партийному деятелю Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу. И это действительно так, ведь первые достоверные  сведения о наличии китайских телохранителей и охранников в Таврическом дворце, Смольном, а также и в особняке балерины Матильды Кшесинской, где в это время жил и работал В.И. Ленин, стали появляться в столичной "буржуазной" прессе уже в апреле 1917-го, то есть через несколько дней после его прибытия из Швейцарии в опломбированном немецкими секретными службами вагоне. 

Таким образом, получается, что первые китайские телохранители большевистских вождей были наняты за те же "ленинские" золотые рейхсмарки ещё за несколько месяцев до так называемого "штурма Зимнего Дворца", которого, как мы уже установили в предыдущей части этой статьи, никак не могло быть на самом деле, ведь революционным матросам и солдатам даже не пришлось брать его штурмом. Как Вам уже хорошо известно из предыдущей части статьи, они просто смогли просочиться в очень плохо охраняемый Зимний Дворец по одному или же совсем небольшими группами, что они и сделали в течение двух-трёх часов, не встретив при этом абсолютно никакого сопротивления со стороны нескольких десятков запуганных юнкеров и около сотни "девиц"  женского батальона на Дворцовой площади. К тому же, в апреле 1917-го года Ионы Эммануиловича Якира никак не могло быть в Петрограде, ведь он в это время находился в своём родном Кишинёве и только-только решился вступить в РСДРП(б) по настоянию того же Троцкого. 

А вот сын подольского дворянина Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич был уже одним из ближайших помощников и друзей В. И. Ленина и как раз в это время возглавлял военную комендатуру контролируемого большевиками петроградского района Смольный-Таврический дворец-особняк балерины Матильды Кшесинской, так что  не удивительно, что именно ему и было поручено обеспечить личную охрану и  безопасность главных большевистских руководителей в Петрограде, а также и охрану этих трёх главных "штабов революционеров-ленинцев". К тому же, пользу этой второй версии говорит и то, что Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич был едва ли не единственным из ведущих большевистских деятелей, у которого имелись реальные долголетние связи с руководителями довольно замкнутых китайских общин Москвы и Петрограда, не говоря уже о том, что он научился говорить по-китайски ещё в подростковом возрасте, общаясь с детьми китайской прислуги своих куда более состоятельных соседей, среди которых завёл себе первых китайских друзей.

Как известно, Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич считал себя не только "профессиональным революционером-марксистом", но и "начинающим историком-востоковедом", "исследователем традиционного быта миноритарных китайских этнических групп в российских городах" и "специалистом по вопросам окультно-мистических течений русского религиозного сектантства". И это не было пустым бахвальством с его стороны, ведь Владимир Бонч-Бруевич был не только знатоком китайского языка, но и настоящим пассионарием истории азиатских стран, восточного религиоведения и этнографии, успев при этом очень значительно продвинуться в изучении и освоении всего, что было связано с китайской культурой и цивилизацией. Его тяга к науке и к продвинутым знаниям во всех этих областях была настолько сильной, что, вскоре после смерти В. И. Ленина 21 января 1924 года, Владимир Бонч-Бруевич ушёл со всех занимаемых им партийных постов и должностей, чтобы полностью посвятить себя научным исследованиям и литературе аж до конца своей жизни.

Тут следует непременно уточнить, что это пассионарное увлечение историей, этнографией и религиями восточных народов, а также и всем, что было связано с Китаем овладело им ещё в последние годы учёбы в московском лицее, особенно после того как ему удалось подружиться с детьми китайской прислуги своих соседей, которые и стали для него первыми учителями китайского. Однако реальная возможность всерьёз заняться изучением больших и обстоятельных  трудов по восточной истории, этнографии и религиоведению  в крупных университетских библиотеках появилась у него только в 1884 году, то есть после того как он, по настоянию родителей и по примеру своего старшего брата Михаила, стал студентом Константиновского межевого института. И следует отметить, что он преуспел во всём этом намного лучше своего брата Михаила, который в своё время тоже постарался овладеть китайским языком и всем что было связано Китаем и соседними азиатскими странами, хотя личные мотивы, побудившие его к этому, были совершенно другими, о чём мы ещё поговорим чуть ниже.

Тем временем, Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич не ограничивался тем, что очень прилежно учился, следуя при этом своему горячему сердцу, а также и своим главным интересам и увлечениям. Как явствует из сохранившихся документальных свидетельств царской охранки и жандармерии, он  принимал самое активное участие в революционном движении и в организации нескольких протестных выступлений студентов, за что и был исключён   из этого высшего учебного заведения всего за несколько месяцев до выпускных экзаменов и сослан под надзор полиции в Курск. Более того, за эти же пять лет учёбы в аудиториях Константиновского межевого института, он сумел очень значительно продвинуться и в изучении литературного китайского языка, наняв для этого доступного ему недорогого репетитора-китайца, который был всё-таки намного грамотнее китайских друзей его детства, благо после Айгунского Договора и Пекинской миссии графа Н. П. Игнатьева, а также и связанного с ними присоединения Россией левобережного Приамурья и всего Приморья по правому берегу реки Уссури, китайских иммигрантов в первопрестольной была уже довольно много.
 
Пассионарное увлечение восточной историей, этнографией, религиоведением и китаеведением не покинуло  Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и после того, как он был вынужден эмигрировать в Швейцарию, где, помимо своей  постоянной революционной деятельности по организации пересылки в Россию всякой крамольной литературы, запрещённых газет и полиграфического оборудования, он проучился и на естественном факультете Цюрихского университета. К тому-же, в эти же годы своего студенчества в Цюрихе,  Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич познакомился с В. И. Лениным, став его ближайшим помощником и другом, а также и активным сотрудником пропагандистской газеты "Искра". Их отношения были настолько доверительными и  близкими, что они стали активно переписываться после того как  Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич выехал в столицу Великобритании, а затем и 
в Канаду, на этот раз для прямого  участия в организации переселения этноконфессиональной группы русских духоборов с Кавказа в Америку, а также и для того чтобы как-то помочь им устроиться на новых местах. Примечательно, что, пребывая в Канаде, Владимир Дмитриевич  Бонч-Бруевич сумел найти время и для изучения тотемических традиций и быта проживающих  резервациях Саскачевана индейцев из этнических общностей кри и сото, а также и верований самых разнообразных канадских сектантов, в том числе и на предмет возможности рассылать этим сектантам пропагандистскую газету "Искра" на английском языке, а потом и такую-же англоязычную версию женевского социал-демократического журнала для сектантов "Рассвет", всё это для продвижения коммунистических революционных идей в этой стране и на всём американском континенте. 

Что касается связей Владимира Дмитриевича  Бонч-Бруевича с китайскими иммигрантами, они возобновились только в 1905 году, после того как у него появилась возможность вернуться в Россию для работы в социал-демократической газете "Новая жизнь", а также и для участия в подготовке большого вооружённого восстания в Санкт-Петербурге. По указанию В.И. Ленина  ему предстояло организовывать в столице подпольные  группы большевистских боевиков и тайные склады-схроны с оружием и боеприпасами, следовательно возобновление связей с китайскими иммигрантами было продиктовано отнюдь не его научно-познавательными интересами. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич считал, что глубоко законспирированные тайные общества Санкт-Петербурга могли бы ему реально помочь в подготовке вооружённого восстания в Санкт-Петербурге, которую требовалось сделать в условиях самой жёсткой секретности, ведь агенты царской охранки рыскали повсюду в поисках революционеров, не говоря уже о том, что их многочисленные сексоты-осведомители были внедрены в большинстве рабочих коллективов и организаций Санкт-Петербурга. 

Вот тут-то Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич и вспомнил о своих первых друзьях китайцах, которые ему очень-очень пригодились для налаживания столь  необходимых ему контактов в китайских общинах Москвы и Санкт-Петербурга. Тут следует уточнить, что на протяжении почти пяти лет учёбы в московском Константиновском межевом институте Владимиру Дмитриевичу  Бонч-Бруевичу приходилось бывать в Санкт-Петербурге довольно часто, проводя здесь, как правило, свои зимние и летние каникулы. Помимо своей ежедневной революционной подрывной работы против самодержавия, он не преминул воспользовался своим знанием китайского языка для того, чтобы завести новых необходимых ему друзей и знакомых среди уже довольно многочисленных китайских иммигрантов и релокантов в Санкт-Петербурге. 

Точных официальных сведений о числе проживающих в Санкт-Петербурге китайцев у него ещё не имелось, однако по оценкам его новоиспечённых азиатских друзей, их могло около трёх с половиной тысяч человек, в основном мужчин молодого и среднего возраста. Большинство из них проживало
 в столице Российской Империи нелегально и зарабатывало себе на жизнь честным физическим трудом, работая в небольших китайских мастерских
 и цехах по производству  всего, что только можно было производить их ловкими и умелыми руками, от филигранных гравировок по металлу, камню, нефриту (жаду), яшме или дереву ценных пород до традиционной китайской посуды и всякого рода безделушек и сувениров из фарфора. Менее умелые и квалифицированные из этих, так сказать, китайских гастарбайтеров работали грузчиками или носильщиками на вокзалах и в порту или же обслуживая более состоятельных домовладельцев в качестве дворников, в то время как большинство простых китаянок работали в китайских мелких фабриках и ателье по пошиву одежды, прачечных, ресторанах восточной кухни или в качестве домашней прислуги в домах богатых людей.

Однако китайская община Санкт-Петербурга состояла не только из нелегальных или полулегальных гастарбайтеров, зарабатывающих себе на жизнь честным трудом. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич прекрасно знал, что теневыми заправилами этой уже довольно многочисленной петербургской общины являются жестокие китайские триады - тайные преступные организации мафиозных кланов, с их средневековым патриархальным укладом и  строго-настрого соблюдаемым кодексом молчания, традиционными убеждениями и кровавыми ритуалами, с их особым, мало кому понятным тайным языком, многочисленными и страшными клятвами при вступлении в организацию и более чем странной верой в мистическое значение  цифры три, откуда, собственно говоря, и произошло их название. 

Главари этой тайной преступной организации были так хорошо законспирированы, что их  не знали даже её рядовые члены, ведь им было положено знать только своего непосредственного начальника, чьи приказы они должны были беспрекословно выполнять. Несмотря на это им принадлежала вся полнота власти  в китайской общине Санкт-Петербурга и даже контроль над доходами большинства её членов, чтобы таким образом как можно лучше наживаться за их счёт. Под видом небольших добровольных взносов и пожертвований в целях благотворительности и взаимопомощи, главари тайной организации облагали своего рода дифференцированной податью или данью бльшинсво членов китайской общины Санкт-Петербурга, будь они самыми простыми работягами или же мелкими и средними  предпринимателями. В то же время назначенные её теневой верхушкой  представители выполняли своего рода судебные функции, разбирая по своим понятиям справедливости всевозможные тяжбы и конфликты между китайскими работниками и работодателями, а также и между простыми членами этой общины, ведь для китайцев столичной общины было просто немыслимо обращаться для этого в российские суды.

  Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич прекрасно знал, что доходы китайских триад  Санкт-Петербурга не ограничивались этой своеобразной податью на большинство членов столичной общины. Львиная доля доходов этой тайной преступной организации поступала от строго запрещённых в Российской Империи видов деятельности: незаконного игорного бизнеса и ростовщичества, торговли наркотиками, сексуальной эксплуатации несовершеннолетних китайских, русских и других девочек в нелегальных борделях, оказание разных криминальных услуг, связанных с заказными убийствами, похищениями людей, ограблениями, рэкетом, вымогательствами и другими формами запугивания насилием или угрозами применения насилия. Другими словами, это
были едва ли не самые жестокие и опасные организованные преступники Санкт-Петербурга, и любая попытка проникнуть в их таинственный и строго-настрого законспирированный мир могла окончиться для него весьма плачевно. Тем не менее даже это не  убавило его решимости установить с ними прочные контакты для подготовки вооружённого восстания в Санкт-Петербурге. Более того, для её успеха Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич решил во что бы то ни стало связаться и не менее опасными вожаками двух других китайских тайных организаций, которые были смертельными врагами теневых законспирированных главарей триад и на счету которых насчитывалось несколько тысяч террористических актов против представителей военной и гражданской администрации маньчжурской династии Китая. 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.