РОЛАН БЫКОВ, ОБЫЧНЫЙ НЕОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Мне повезло: в моей журналистской жизни я несколько раз общался с этой уникальной Личностью. Сегодня я решил вспомнить его слова, мысли и рассказанные им истории, ничего в них не меняя, как будто Ролан Антонович Быков (1929-1998) всё ещё с нами. А он ведь и в самом деле с нами. В октябре этого года ему исполнилось бы 85… 

Беседа первая, 1990 г.

"ПОЧАВКАТЬ И - НА БОКОВУЮ?.."

…С ним невозможно было ходить по улицам, его все узнавали... Кто-то узнавал в нём Бармалея из давнего "Айболита-66", кто-то - актёра-разведчика Савушкина из "Мёртвого сезона", кто - гоголевского Акакия Акакиевича с его шинелью, кто - вороватого Кота Базилио, кто - Отца Фёдора из "Двенадцати стульев", кто - подозрительного и трогательного красноармейца из "Служили два товарища", а кто - может быть, всех сразу, а это значит - любимого артиста Ролана Быкова. Но я заметил, кого бы в нём ни узнали, какой бы даже неприятный, страшный образ он не всколыхнул в памяти людей, тут же при взгляде на этого удивительного человека все невольно... УЛЫБАЮТСЯ!.. Потому что - несмотря на всю его внешнюю насупленность - от него исходит  до- бро-та. Это видно невооружённым взглядом.

...Правда, со мной он поначалу был весьма строг, недоступен и даже колюч. Лет этак пятнадцать назад, на заре "Перестройки", я, тогдашний парламентский корреспондент, необдуманно смело подошёл в перерыве первого Съезда народных депутатов тогдашнего СССР к шедшему мимо меня тогдашнему же народному депутату СССР и, по совместительству, народному артисту СССР, классику детского кино, самому РОЛАНУ БЫКОВУ (!?) и на ходу попросил его... дать мне интервью. Для журнала "Крокодил".

- Для "Крокодила"? Не дам, не проси, - отрезал классик, продолжая идти куда-то по своим депутатским потребностям и не подняв на корреспондента головы...

- Но... - я растерялся, начал канючить. - Рола-а-ан Антонович... У меня ж задание...

- Не дам, сказал. Всё, привет. Понял?

- Понял, Ролан Антонович.

- Так. И что надо-то?

- Интервью...

- Ну, ты даёшь! Я ж сказал: "Крокодилу" - н е   д а м ! Уже один раз давал, плохо получилось, неудачно.

- На этот раз, Ролан Антонович, получится удачно, - самоуверенно пообещал я.

- Не у-ве-рен. Нет-нет, не дави на меня, не могу. Дел по горло, ты понял? - И, видимо, убедившись, что я не понял: - Ну, давай, спрашивай скорее. Задавай свои вопросы. Только потом чтоб - обязательно  дал мне текст, ясно? Категорически! Иначе - никаких интервью! Всё, давай, спрашивай, а то у меня времени в обрез...

...Мы проговорили тогда с ним около двух часов. В пустом коридоре Дворца съездов, за колоннами гардероба (все народные избранники разошлись на перерыв): великий лицедей и философ, к радости журналиста, хорошо разговорился, монологи его импровизационно зажигательны, по-актёрски темпераментны, гипнотизировали своей талантливостью...

Я сделал всё, чтобы ни в коем случае не исказить содержание и форму беседы, образ мыслей классика и человека. Показал, как и договорились, перед сдачей в набор текст Артисту и Депутату. Он сказал, что ему понравилось... Потом мы беседовали еще дважды. А это та самая, первая беседа, в 1990-м:

- Ролан Антонович, шестой год Перестройке, а жизнь как-то не становится лучше. Часто - даже наоборот... Как бы вы определили сегодняшнюю ситуацию в стране?

- Что, на мой взгляд, сейчас самое для нас характерное? Развитие демократии с явным отставанием культуры. А демократия без культуры - нонсенс! Она может оказаться кровавой. Демократия без культуры - это Шариков, это социальное развитие на уровне "у вас забрать и на всех разделить". Демократия без культуры - это Сумгаит, и Баку, и Тбилиси...

Самую главную проблему я сейчас вижу вот в чем: аппарат бюрократический, который дрогнул было в начале перестройки, сегодня укрепил свои позиции. Когда на третьем Съезде С. С. Алексеев сказал о параличе власти, то сам паралич он определил верно, но паралич какой ножки? Левой или правой? Он, помните, сравнил нас с Францией: там, мол, когда в 1958 году парламент начал буйствовать, пришлось ввести пост президента. Там ведь действительно каждые два месяца проваливали правительство... У нас же за все годы, которые существует институт депутатов, мы с превеликим трудом, краснея, исходя пятнами, "завалили" нескольких министров, в том числе министра культуры, и все! У нас в этом месте как раз паралича и нет!

А паралич власти у нас в другом. Это когда издано и подписано постановление правительства (как в случае с организацией нами Всесоюзного киноцентра для детей) и решено, казалось бы, на самом высоком уровне, что нам разрешена самостоятельность, однако... На меня смотрит референт одной из высоких инстанций, и на лице его я читаю удовольствие от того, что он... плевать хотел на это постановление Совмина. И получает он это удовольствие еще и от того, что приходит к нему Ролан Быков, народный депутат СССР, с разрешением, подписанным аж самим премьером, а он ему, Быкову, - не разреша-а-а-ет!.. На мое недоумение отвечает: "Ну, Ролан Антонович, мы ж с вами не дети, прекрасно знаем, что постановлений много, но не все ж они исполняются..." И все дела. А говорят - паралич власти...

И я не понимаю: что, опять будет у нас власть вместо Закона? Или все-таки когда-нибудь будет Закон, а власть будет только для того, чтобы этот Закон исполнялся? Ведь в противном случае это путь к троекуровщине, к глобальной всеобщей троекуровщине! И я, переживший новые выборы в Союз кинематографистов (я секретарь нового Союза), могу твердо сказать: система организации, придуманная Сталиным, подчинила себе нас прочно. И я не знаю, лучше ли он, этот новый Союз кинематографистов...

Смотрите: образована, например, Гильдия режиссуры. Еще неизвестно, чем она будет заниматься, но я уже должен подписать бумагу, в которой есть такой пункт: "Обязуюсь подчиняться всем распоряжениям руководства гильдии". Причем раньше в этой бумаге было пять или шесть пунктов, а сейчас все пункты вычеркнуты, а один остался - именно этот! Практически еще никакой гильдии нет, но я уже должен подчиняться распоряжениям! Значит, до сих пор мы понимаем Союз кинематографистов как некую бюрократическую структуру, какое-то руководство, начальство. У нас ведь такое понятие о демократии: все станем начальниками. А это уже было в Великом Новгороде. Там возник наш народный идеал в лице Васьки Буслаева: взять ось тележную и всех отлупить! Так долбануть крестному, чтоб у него глаза выскочили... И ему, Буслаеву, Новгород платил дань. Это я все к тому же - развитие демократии при отсутствии культуры.

В чем решение проблемы? По-моему, это вопрос времени, гигантских усилий и, несомненно, денежных вложений в культуру. Ведь мы когда-то были на 7-м месте в мире по капиталовложениям в культуру на душу населения. А сейчас на 60-м!.. И тогда у нас появился и Космос, и Королев, и кибернетика, и т. д. А сей-час... как в этих нищенских условиях ждать нового Королева?!

Мы до сих пор говорим со всех трибун: давайте накормим людей. Как будто мы здесь, в Верховном Совете, кого-то накормим... Люди накормить могут только сами себя. И с успехом это сделают, лишь бы им не мешали. А мешают здорово, в том числе налоговой системой. Эта система подогревает бескультурье: отношение к хорошему заработку, как к преступлению! Человек, который много заработал,- заведомо сволочь!.. Жулик!..

Один мой знакомый, известный артист, получил за 10 дней 60 тысяч рублей. Директор райфо тут же доложил об этом с возмущением первому секретарю райкома партии. А молодой секретарь говорит: "А вы можете за неделю заработать столько денег, чтобы на них можно было построить сельскую больницу?" Тот говорит: "Нет, я столько заработать не могу". А секретарь: "А вот артист смог". Вот где правильный подсчет денег!

У нас если кто много заработал - жулик. А я так считаю: один жулик, два жулика - жулики, а если тысяча "жуликов" вместе - это уже рынок! Уже значит, установились правила торговли. А как же иначе создашь рынок-то? "Жуликов" должно быть больше - ловких, предприимчивых, умелых, деловых людей, идущих на риск, пусть вначале слишком много зарабатывающих. Пусть!

У меня такое ощущение, что главные слова сейчас не "есть хочу", не "дай одеться", а "надоело", "обидно" и "стыдно". Надоело так жить, как живем. Обидно хорошо работать и ничего за это не иметь. Стыдно от того, что мы все это знаем, и все продолжается... Это основные три слова. То, что мучает нас сегодня больше всего. Когда мне стараются навязать мысль, что для советского человека главное - это почавкать и - на боковую, я отвечаю: это неправда!

- Вы упомянули о Всесоюзном киноцентре для детей. Расскажите, пожалуйста, о нем подробнее. И вообще, каковы ваши ближайшие планы, в том числе и творческие- артиста и режиссёра Ролана Быкова?

- Мои ближайшие планы связаны именно с этим киноцентром. Только, к сожалению, творчеством пока и не пахнет. Я уже четыре года никакой не актер, не режиссер Ролан Быков, а... хозяйственник, экономист, предприниматель, толкач - кто угодно!.. Совершенно ушел от творчества! Это ж моя беда. Я из-за этого умираю: у меня, как у всякого артиста, организм построен на компенсации. Я компенсируюсь, когда, например, у меня кусок роли получился, удовлетворение от этого дает мне силы для продолжения деятельности. Но 4 года я ничего не ставлю, ничего не играю, ничего не пишу! Я отказался от многого... От роли Луки в "На дне" - мечты своей жизни! Сейчас надо будет, чувствую, отказаться от таких ролей, как главный герой в "Самоубийце" Эрдмана, как Расплюев, и от других. От таких ролей!!!

- Ради чего, Ролан Антонович? Зачем вам все это надо?

- Это надо не мне... Проиллюстрирую мрачноватым случаем из моей жизни. Однажды ночью слышу в доме женский крик. Вышел на лестницу, вижу - выше этажом женщина плачет: "Муж заперся в туалете, помогите!" Я дернулся туда, открыть дверь не могу. Позвонил к соседям, попросил топор. Вышел сосед, под два метра ростом, принес топор, передал мне. Очевидно, как самому сильному... А рядом стоял еще офицер с погонами капитана. И еще кто-то. Ну, я топором взломал дверь туалета: муж ее висел под потолком... Я в шоке оглянулся - все "слиняли"! Как ветром сдуло!! Но когда остаешься последним, ведь не убежишь. И мне пришлось брать ножик, резать веревку, снимать его... и так далее.

Так вот и здесь: я остался чуть ли не последний в детском кино, когда оглянулся. Разбежались люди. А последний - не убежишь! Поэтому я остался и решил, что надо создавать настоящее детское кино. Но на детское кино, как известно, денег ни у кого в стране нет. Дети в нашей стране забыты. То, что произошло и происходит с нашими детьми, общество еще не осознало. Дети вы-пали из всех структур - партийных, советских, ведомственных. Кто занимается детьми в райкоме партии, горкоме, ЦК, Политбюро? Никто! А что же ждать от работника с окладом, который вдвое ниже среднего по стране?!

Если до войны лучшим кинотеатром Москвы был детский, то сейчас самые худшие развалюхи без фойе, которые уже нерентабельны, отдают детям... Когда я поставил вопрос перед правительством, чтобы нам отдали кинотеатр "Новороссийск", то чуть ли не со слезами на глазах сказал руководитель кинофикации: "Нельзя... Там сейчас, знаете, миллионные доходы..."

Понимаете, детское кино должно быть дорогим! И оно никогда не будет самоокупаемым! Сказка сегодня должна стоить примерно 5 миллионов, а мы получаем на нее... 400 - 600 тысяч! Значит, это и не сказка, и не приключение, и не фантастика. Нужно дорогостоящее кино, которое опирается на мощную технику.

Есть у нас Центральная студия детских и юношеских фильмов имени Горько-го. Так вот она в прошлом году из 125 выпущенных фильмов сделала всего... 7 детских! Нам удалось сменить руководство и... стало еще хуже. Они говорят, что им теперь невыгодно заниматься детским кино. Поэтому мы придумали систему коммерчеcко-производственных предприятий, имеющую благотворительный характер. Оборот этих предприятий (сейчас их 7, а будет около 700) приблизи-тельно составит два миллиарда рублей. Так вот, 10%, которые они должны нам отдавать, и будут 200 миллионов рублей, необходимых, чтобы снимать настоящее детское кино.

Я сказал государству: мы не берем у вас ни копейки, но дайте нам возможность развиваться самим. Мы создаем предприятия, которые смогут кормить наше детское кино. Они будут искать, вывозить и продавать отходы. Например, серный мазут, бросовый и бесхозный, которого скопилось в стране гигантское количество, перерабатывать его никто у нас не может и не собирается, а он из оврагов попадает в Волгу, вредит экологии, отравляет все и вся! Мы подсчитали: сейчас в стране на 4 миллиарда рублей таких отходов. Но как только инициативные люди начинают вывозить их и продавать, тут же кричат: "Караул! Вывозят наши ресурсы"!

Я с этим столкнулся лично: к нам обратились люди из Башкирии: "Помогите вывезти куда-нибудь серный мазут, слитый в овраге много лет назад". Мы готовы, но... не дают! Несмотря ни на какие решения Совмина (о чем я говорил выше), не регистрируют наши предприятия, и все тут! Ни в какую! Я уже собрал более 430 (!) виз и разрешений и буду собирать, чувствую, до посинения... Не желают регистрировать, а хотят разрешать или не разрешать! В чем же тогда наша самостоятельность?!

- Ролан Антонович, вы известны, кроме всего прочего, как коми-ческий актер, режиссер сатирических картин. Не изменяет ли вам в столь мрачных обстоятельствах чувство юмора?

- Думаю, что оно-то меня как раз еще и держит на плаву. Разве то, что я вам уже рассказал, не повод для смеха? Хотя, может быть, смеха сквозь слезы... Меня очень смешат некоторые мысли по поводу нашей экономики (видите, опять я про экономику!). И самое смешное - это то, что наша экономика развивалась и развивается до сих пор по формуле попа из "Сказки о попе и работнике его Балде". Помните формулу экономической деятельности попа: нужен мне, говорил поп, работник - конюх, повар и одновременно плотник. А где найти именно такого замечательного универсала, да еще чтоб и не очень дорогого? И Балда отвечал ему с укоризною: "Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною". То же происходит и в нашей экономике...

 

Беседа вторая, 1991 г.

"ОНИ ДАЖЕ МЫСЛЯТ НА КАНЦЕЛЯРИТЕ!"                         

 - Ролан Антонович, скажите честно - вы рветесь к власти?

- Ну... я думаю, что так вот прямо  "рвётесь" - нельзя сказать о 60-летнем человеке, о весьма удачливом актере, режиссере. Кроме всего прочего, о человеке, который очень много должен сам себе, понимаете? Мною ведь многое еще не сделано, не изданы мои книжки, а некоторые еще и не написаны, хотя почти готовы в голове. А какие-то из них - только отнести в редакцию - и всё. А при чем тут власть?

- Так зачем она нужна лично вам? Ведь если бы совсем не нужна была, вряд ли, наверное, вы стали бы депутатом, то есть как раз представителем власти, так ведь?

- Ну вот, например, сегодня у меня как у руководителя Всесоюзного центра кино и телевидения для детей и юношества - ничего нет. Ну абсолютно ни-че-го! Нет самого элементарного. Как вы думаете, если бы я не был не только президен-том Центра, но и народным депутатом СССР, мог бы я всерьез рассчитывать на то, чтоб хотя бы просто получить ТАКОЕ письмо на ТАКОМ бланке и с ТАКИМИ печатями?! Подписанное аж самим главой Правительства! И удостоверенное самим Управляющим делами Совета Министров СССР! Еще, правда, прежнего состава. Мог бы? Да никогда в жизни! И мечтать бы не мог.

- А что это за чудодейственное письмо?

- О-о! Это великое письмо. Это распоряжение не кого-нибудь, а самого премьер-министра страны о том, чтобы моему Центру для детей предоставили целое несметное богатство. Вот, читайте: предоставить Центру ЗИЛ-43-14 (3 шт.), ГАЗ-53-12 (3 шт.), "Урал" (2 шт.), ЗИЛ-131 (2 шт.), МАЗы (тягачи), автомобили "Волга" (2 шт.), УАЗ (2 шт.)... Представляете, на к а к о м уровне решаются эти вопросы?! Мы клянчили эти несчастные ЗИЛы очень долго, и вот наконец нам их дали! Теперь мы их должны мгновенно получить. Наши сотрудники бросят все свои дела и срочно займутся машинами... Для всего этого, конечно, мне нужна власть, несомненно!

Но не только для этого. Знаете, сегодня у нашей культуры - в период перехода к рынку - большие проблемы. А рынок-то, собственно, давно уже у нас сложился в стране: сейчас ведь все - на продажу! Буквально все стало продажным. Он уже, этот рынок, морально сложился, понимаете? Это раньше, в "Двух капитанах", если Каверин писал в первой главе, что Ромашка бережет деньги, то, естественно, в последней главе - в строгом соответствии с логикой тех времен - он становится предателем Родины. Сегодня в народе уже этого нет. Сегодня - наоборот, размылось понятие между Человеком и образом Зла. Сейчас наш нравственный ландшафт как бы скрыт под водой. У нас наводнение, понимаете, не видно гор, вершин. Лишь прорываются какие-то ре-е-едкие седины - сахаровские, лихачевские. А в целом-то мы залиты, наш нравственный ландшафт, конечно, еще существует, но он не виден. Хотя это вовсе не значит, что в России кончилась духовность. Она неизбывна.

Так вот, власть, я глубоко убежден, нужна только для того, чтобы существовала культура. Она, культура, ведь может существовать только под  охраной  власти! Только. В этом - новая роль государства, на которую наше с вами государство все почему-то никак не отважится. Вот некоторые говорят, что все, что у нас происходит с культурой, да и не только с ней, - это, дескать, от некомпетентности. Ерунда. Чушь собачья! Наоборот - от очень большой компетентности. Зачем мы все время врем самим себе? Я больше не хочу и не могу врать! И не желаю поддерживать вранье. Это именно компетентность.

Сейчас у нас, я это утверждаю, создан   механизм  перемывания  одного вида собственности в другой. На наших глазах происходит невиданное в истории криминалистики ограбление народа! За счет одного: за счет того, что у нас в стране до сих пор НЕ ОТДЕЛЕН ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЛУЖАЩИЙ ОТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ  СОБСТВЕННОСТИ. Не отделен от рынка, от коммерции.

- Что вы имеете в виду?

- А вот что. Сегодня, посмотрите, все председатели исполкомов, их помощники, заместители, их аппаратчики - все они странным способом оказались во главе каких-то ассоциаций, акционерных обществ, СП, кооперативов и так далее. Когда я слышу от председателя КГБ об этих "делягах" и "хапугах", творящих всякие безобразия, то безмерно удивляюсь: ведь все эти "деляги" и "хапуги" учреждены, и утверждены, и насаждены не кем-нибудь, а самим же государством, которое он, председатель, в какой-то степени представляет?! Освящены Советской властью, теми же исполкомами и Советами различных уровней, с Гербом Советского Союза. Они же, заметьте, признают и любят только гербовую печать, а никакую другую! Так вот, им милостиво разрешили перемывать собственность для верхнего эшелона власти. И весь секрет.

- Так что - значит, тупик? Что ж с этим теперь делать? Процесс-то пошел, и он, судя по всему, необратимый...

- Почему ж тупик? Никакого тупика. Лично для меня ясно одно. Я, кстати, написал уже дикое количество писем в Верховный Совет следующего содержания: "Огласите мое предложение по поводу Закона о госслужащем!" Дело-то яснее ясного: во всем мире он, этот самый госслужащий, отделен от госсобственности и всякой коммерческой деятельности. Это же нигде в цивилизованном обществе НЕ ПОЗВОЛЕНО! Категорически!

Надо уберечь государственную собственность от волевого, задуманного, организованного ограбления. И Личность уберечь, защитить ее всячески. Чтоб никто не имел права никого унизить, понимаете? А если всего этого не сделать - Союзный договор будет пустым звуком, еще одной бумажкой.

- Но бумажка иногда, Ролан Антонович, у нас большая сила. Вон сколько сделала для вашего Центра "бумажка" от Совмина.

- Да, еще какая сила! Понимаете, в чем тут дело. Когда русский народ заговорил на канцелярите, стал жить по канцеляриту, когда бумага приобрела в его жизни значение Существа Дела (а у канцелярита, как у всякого языка, имеется собственное мышление, своя эстетика в виде наглядной агитации, свое мировоззрение и безудержная трусость), - это стало нашей национальной трагедией.

Вспоминается такой случай. Когда созданная нами в Союзе кинема-тографистов модель кинематографа была основана на живом, нормальном языке, она была свежа и предполагала перспективные изменения. Но - стоило перевести ее на "грамотный" язык канцелярита, она... потеряла всякий смысл и стала концом всего, возвращением к тупиковому положению. Такова сила канцелярита! Вы, кстати, замечали, наверное, что чиновник, который в жизни разговаривает с вами на обычном живом языке, как только он садится за стол или выходит, не дай Бог, на трибуну, он начинает (почти автоматически!)... МЫСЛИТЬ на канцелярите! Понимаете, то, что они говорят на канцелярите, - полбеды, хотя и жаль. Но они же МЫСЛЯТ НА КАНЦЕЛЯРИТЕ, вот что страшно! Это мышление - бесплодно, оно рождено бездарностями. Это главное проникновение бездарности в современного человека.

- Что вас в этой сегодняшней тяжелой жизни держит на плаву? И что тревожит, чего, может быть, боитесь?

- Что держит?.. Любовь. Любовь к жизни, к людям. Я когда-то вообще думал, что люблю всех. Правда, я был в очень хорошей компании: у меня справа была Лидия Князева, слева - Константин Назаров, с одного боку - Ефремов, с другого - Евстигнеев, с третьего - Леонов, Смоктуновский. Тут же тебе и Бай-рон, и Пушкин, а там, как говорится, и до Христа недалеко.

А сейчас у меня компания совсем другая, в конце которой - Гитлер, Сталин... и так далее. Понимаете, в чем дело: компания другая...

Посему и тревожит, конечно, многое сегодня. А чего я боюсь в этой жизни? Знаете... я тут как-то недавно, сидя в зале заседаний среди депутатов, сказочку простенькую сочинил. Хотите, расскажу? Это и будет моим ответом. Опубликуете?

- Давайте попробуем. Слушаю, Ролан Антонович.

- Итак... Спросили как-то у Иголки: "Что, по-твоему, предпринять? В стране нет порядка. Что?" "Как - что? - говорит Иголка. - Шить, шить!" - "А что же шить, как ты считаешь?" - "Ну... можно шить свадебное платье, можно - саван, можно и то и другое на всякий случай"...

Спросили у Пивной Кружки: "В стране нет порядка. Что делать?" "Ну как... Выпить, конечно, выпить, - отвечала Пивная Кружка. - Только, ясное дело, не пиво надо сейчас пить, в таких случаях пиво не наливают. Откупоривай бутылку чего покрепче и выливай в меня ее всю. Тут, как говорится, без поллитры не разберешься"...

И спросили у Пистолета ТТ: "Что делать? В стране порядка-то нет как нет". "Как - что делать? Ясно что - стрелять, - сказал пистолет твердо. - Стрелять, стрелять надо"... Вот такая сказочка получилась.

- Да, мрачная сказка.

- Что поделать. Да это ведь уже и не сказка...

 

Последнее интервью Художника, август 1998 г.

" ЧЕЛОВЕК УСПЕХА ", или "ФАКТ ИСКУССТВА… НЕПРОСТИТЕЛЕН"

...Прошли годы. Мастер ко мне потеплел, и, когда я в последний раз (кто ж тогда знал, что в последний?…) снова попросил его об интервью, сразу же назначил срок, предупредив, конечно, что вообще-то у него на меня времени нет...

Поэтому, приехав к Ролану Антоновичу Быкову на службу, в огромный "сталинский" дом бывшего Министерства хлебопродуктов на Чистых прудах, на фасаде которого висит теперь солидная вывеска "ФОНД РОЛАНА БЫКОВА" (так и называется она во всех официальных бумагах, а если расшифровать, получится слишком длинно: "Международный Фонд развития кино и телевидения для детей и юношества под руководством Ролана Быкова"), сразу же, без всяких там вступлений, извинений, расшаркиваний да предисловий (он этого терпеть не мог) задал вопрос, чтоб, не мешкая, скорее с чего-то начать (а то Мастер, не дай бог, передумает и выгонит):

- Что такое этот ваш Фонд, Ролан Антонович? Какова его структура? Чем он  занимается?

- Во-первых, я понял: никаких старых, привычных нам систем линейного подчинения быть не может: никто не хочет работать "на дядю", и последние годы советской власти уже фактически не работал. Началось всё с организации 17-ти студий по всей стране. Я, надо сказать, вовремя успел перевести тогдашний наш всесоюзный Центр в международный, поэтому у меня сохранились позиции по республикам, когда Союз распался. У меня сегодня работает Минское, Украинское отделения, Киргизское, другие. Получается, что мы сейчас на этих развалинах сохраняем всё-таки единое культурное пространство. Идея сохранения республиками суверенитета превратилась в каком-то смысле в практику изоляционизма - одного из самых страшных явлений в культуре.

- Все ваши 17 студий занимаются только детским кино или это неважно?

- Нет, это очень важно. Они занимаются детским кино, преимущественно. Но, когда не могут - по экономическим соображениям, - то иногда занимаются и юношеским. Совсем редко - взрослым, всего пару фильмов сняли.

- За соблюдением этой специфики следите вы лично?

- Я ни за чем и ни за кем не слежу. Я лишь ПОДДЕРЖИВАЮ ТЕХ, кто снимает детское кино. А тех, кто детское кино НЕ снимает, я НЕ поддерживаю. Вернее, другие фильмы, НЕ ДЕТСКИЕ, не поддерживаю.

- Ваша поддержка - финансовая?

- Да, конечно. Я помогаю доставать им деньги на производство детских картин. У меня ведь не было ничего за душой, кроме моего доброго имени. А пока в России имя играет ещё определённую роль. И я, например, горжусь тем, что одной женщине, психологу, изучавшей психологию детей в экстремальных обстоятельствах, я выписал командировку в "горячие точки", подписанную просто - "Ролан Быков". И её всюду беспрепятственно пропускали и армяне ("Ролан Быков - наш", говорили они), пропускали и азербайджанцы ("Ролан Быков - наш"), и грузины, и абхазы, и чеченцы, её пропускали и в тюрьмы... и так далее. Имя доброе - моя неразменная монета до сего дня.

- У вас ведь и на вывеске этого здания написано - "Фонд Ролана Быкова"...

- Это  именное  название, между прочим, президент своим Указом утвердил. Говорю же вам, у меня больше ничего нет. Приходит человек: "Я - Свистодырочкин. Дайте мне деньги, чтобы снять картину". Не дают. А когда приходят и говорят: "Я - из студии Фонда Ролана Быкова... Дают тогда". Я ведь каким-то образом - опять же своим именем - за будущую продукцию этой студии отвечаю, верно?

- Итак, студии вашего Фонда сняли уже около 80 картин. Что ещё делается Фондом?

- Например, есть у нас школа-студия Кобрина, которая дала очень интересное поколение - 12 человек режиссёров детского кино, которых мы в прошлом году выпустили и они уже вошли в киношный процесс. Лаборатория истории и теории детского кино, выпустившая свою первую книгу, готовят следующую. Мы разработали федеральную Программу "Дети и культура", рассмотренную и одобренную Президентом. Я провожу детские фестивали кино по всей стране, по бывшему Союзу. Открыл региональные отделения Фонда - в 37 регионах России, в Болгарии, вот-вот откроем отделения в Италии, Германии.

- Помнится, когда мы с вами беседовали в первый раз, на первом Съезде народных депутатов в Кремле, вы только ещё мечтали о таком развороте дел с Фондом для детского кино. Когда вы всерьёз поверили в то, что такое в принципе  возможно  в стране?

-...Только после 5-го съезда Союза кинематографистов! Только тогда я поверил в какие-то возможности изменений в кино. И в обществе. А до 5-го съезда около ТРИДЦАТИ лет я не ходил ни на одно собрание в Союз. НИ НА ОДНО. Вообще!

- Как же это возможно, Ролан Антонович?! Вы разве не были в то время в руководящих органах Союза кинематографистов? В Правлении?.. В секретариате?

- Ни-ког-да. Никогда до этого я не был ни членом Правления Союза, ни секретарём, нигде и никем. Я вообще не ходил ни на одно собрание. Никуда! Не только в Союз кинематографистов. Ни на профсоюзные, ни на какие. Я исключил это для себя полностью в своё время. Я ж всю свою молодость потратил на общественную работу, я же был активный такой, мыслящий, я ж всегда  д у м а л  о чём-то, у меня были то и дело какие-то идеи, я добивался, чтобы они воплощались в жизнь. И в институте, и в театре... везде мы чего-то пытались добиваться и добивались, между прочим! Так вот, где-то к 1960-му году я окончательно понял, что вся эта моя общественная деятельность  бессмысленна, и бросил её. Тогда-то и перестал ходить на все эти сборища, чем сэкономил себе массу времени и внутренних усилий  - для искусства. И надо сказать, что вот эти самые тридцать лет, в течение которых я не посещал собраний, очень многое мне дали: я получил прекрасную возможность целиком заняться только искусством.

- Вы не страдали от того, что перестали заниматься общественной работой?

- Что вы, я был просто счастлив!

- Нет, я имею в виду - от окружавшего вас общества не страдали за это?

- От общества я страдал уже тогда по совершенно другим причинам... Ибо я тогда уже на себе убедился, что ФАКТ ИСКУССТВА.... непростителен. Очень здорово сформулировал этот закон мой отец тогда, когда я снял своего "Айболита-66". Понимаете, мне ведь после выхода этого фильма на экран стало очень трудно жить. И когда я пожаловался на это своему отцу, он спросил: "Ты, сынок, што-то новое зробив? Высунувся?"... Я начал ему объяснять, что это, мол, не то, что "высунулся", это совсем иначе называется, это, говорю ему, я сделал нечто первое в мире, это синтез искусств... в общем, я завёлся по молодости-то, но отец, не дослушав, говорит: "Ну, мне ясно, высунувся. Тут, сыночек, так: или не высовывайся, или не ной". Мне очень понравилась эта точка зрения. Я и не ныл.

- А поводы для "нытья" были?

- Ещё бы!.. Не люблю я про это... Про то, что меня всегда и во всём обделяли "сверху", долго не давали никаких званий, что я был самый  старенький  "заслуженный артист" в нашей стране, что не давали много лет снять НИ ОДНОЙ картины, запретили ВОСЕМЬ сценариев, запрещали мои фильмы, в которых я играл хорошие роли (одна семнадцать лет пролежала на полке, другая - восемнадцать лет: это я имею в виду "Андрея Рублёва" Тарковского и "Комиссара" Аскольдова)... Словом, начиная с упомянутого "Айболита", ВСЕ мои картины были запрещены. Даже... "Внимание, черепаха!". Про бантики, про черепашку, про собачку...

- А в ней-то что крамольное нашли бдительные комиссии?!

- А там, представьте, нашли ассоциации с событиями в... Чехословакии! Ни много ни мало... Говорили, что я "устроил парад советских войск в сортире"... Так же была запрещена "Телеграмма", она, кстати, так и осталась запрещённой, не вошла даже в Каталог наших картин... То же самое происходило и с фильмом "Автомобиль, скрипка и собака Клякса", не говоря уж о "Чучеле"... Меня не посылали на зарубежные кинофестивали. Мои фильмы на них получали первые премии, а я узнавал об этом... через десять лет! Так что всё это было, но я, честно говоря, об этом не очень и горевал. Не ныл.

- Ну, Ролан Антонович, никогда не поверю, что вам на это совсем уж было наплевать. По-человечески это, думаю, было довольно противно...

- Да, по-человечески это было противно. Я даже иногда вспыхивал: "Ай-яй-яй!", но...  по правде говоря, наутро уже об этом забывал. Был у меня, видимо, какой-то иммунитет от таких вещей. Психологически. А когда пришли всякие звания - и "народного России", и "народного Союза", и Госпремии... они уже не имели для меня того значения, как если бы всё это ко мне пришло тогда,  вовремя . Для меня уже почти ничего не определяло звание "народного", не помогало мне ни в чём, я уже к тому времени всего добился сам, без всяких регалий. А, кстати, ещё  до  всего этого, до  этих званий, когда я давал согласие на выступления в концертах, на афишах всё равно писали: "народный артист СССР". Я спрашивал, зачем они это делают, а они мне: "А что, разве вы - не "народный  артист"?... Никто не верил.

- Но всё же, Ролан Антонович, эти притеснения ведь касались вашей работы. Своеобразный запрет на профессию. А она, ваша профессия, кроме всего прочего, давала вам и средства на жизнь. Как это сказывалось на вашем материальном положении?

- Знаете - никак практически! Конечно, приходилось временами довольно туго, но я всё-таки ухитрялся зарабатывать, я был тогда достаточно обеспеченным человеком. Деньги у меня были. Я даже Тарковскому одалживал... Мне запрещали работать в кино (кстати, даже однажды запретили сняться в одном очень заманчивом для меня фильме на Западе) - я шёл на телевидение. Когда у меня было совсем трудно с деньгами, я шёл в... цирк. И там, между прочим, тоже стал лауреатом. Ха-ха-ха! Хотя, как вы понимаете, цирк - это своя, особенная специфика. Но я однажды про себя понял: я - ЧЕЛОВЕК УСПЕХА. Это моё открытие. Своим студентам я сейчас даже читаю курс "Успех" и думаю, что он не менее увлекателен и полезен, чем книжка Карнеги. Говоря так, я не рискую показаться нескромным: Я СЫГРАЛ 112 РОЛЕЙ И - НИ РАЗУ НЕ ПРОВАЛИВАЛСЯ! И всего ШЕСТЬ раз попадал в плохие картины. Что же это значит, как не успех?!

- Как вам это удавалось? Я имею в виду, избегать плохих картин? Конечный результат в кино ведь не всегда предсказуем, а актёр - зависимая профессия. Подписал договор - и всё, ты в кабале...

- Я ни-ког-да не подписываю договор до начала съёмок. Ни-ког-да! Разными методами, подчас весьма изощрёнными, выдуманными, я всячески уходил от подписания договора в подготовительный период. Если только это были не те редчайшие случаи, когда мне всё становилось ясно уже в подготовительный период: тогда я или сразу подписывал договор, или, наоборот, мгновенно уходил из картины. А тут ведь из многих составляющих факторов можно вычислить будущий успех или провал картины: состав постановщиков, актёрский состав, кто оператор, какой сценарий, каковы результаты проведённых проб - всё это вместе взятое и помогает определить вероятность успеха.

- Вы сказали выше вскользь, что вам однажды не дали сняться на Западе. Что это был за фильм?

- Как-то лет тридцать тому назад в Югославии, на фестивале, мне предложили сняться в главной роли в американо-немецко-югославском фильме по гоголевским "Игрокам". Сказочный для меня гонорар - 300 тысяч долларов... Не позволили мне. Запретило Госкино, лично тогдашний председатель Баскаков. Он сказал: "Пусть они нам сюда пришлют сценарий и, если мы его утвердим, разрешим вам сниматься"... Мы все понимали, что это бессмысленно, так эта затея с моими съёмками и закончилась ничем.

Но я не люблю об этом говорить, потому что сегодня обнаруживается... слишком много "жертв тоталитаризма", которые расчёсывают комариные укусы и выдают их за фронтовые раны...

Всё это скучно. Главное для меня, повторюсь, что в конце концов пришло такое время, в которое я вдруг поверил: начиная с 5-го съезда кинематографистов. Тогда у меня действительно затеплилась какая-то надежда на перемены. И всё, что я делал и делаю после этого пятого съезда - это ЛОГИЧЕСКОЕ продолжение.

- И ваше пребывание в народных депутатах СССР - тоже из этого ряда?

- Именно из этого! Я пошёл в депутаты как раз для того, чтобы претворять в жизнь то, что я начал тогда, на том поворотном съезде. Мне ведь там поручили детское кино, чем я и занимаюсь по сей день. Я - человек, который не меняет направлений, мест службы и т.д. Я ведь работал лишь в московском ТЮЗе, в Театре Ленинского Комсомола в Ленинграде и... на Мосфильме. Всё. И вот теперь - Фонд.

- Не летун, стало быть...

- Нет, не летун...  Так вот, возвращаясь уже к новому времени, надо сказать, что сегодня, на мой взгляд, неверно многие оценивают 5-й съезд, а кто-то вообще склонен его проклинать. Вся ошибка этих людей в том, что им кажется, что только с 5-го съезда, с "перестройки" всё и началось... А на самом-то деле как раз наоборот: этим кончалось... Этим 5-м съездом кинематографистов ЗАКОНЧИЛИСЬ УСИЛИЯ ШЕСТИДЕСЯТНИКОВ, которые впервые заговорили не на кухне, не в "самиздате", не в зарубежных издательствах, а - ОТКРЫТО, впервые произнесли всё это вслух, на всю страну, в Кремле! Вот это то, что произошло впервые на 5-м съезде. И я начинал это вместе со всеми, могу даже вам дать просмотреть видеокассету своего, например, выступления с трибуны съезда, которое, слава Богу, сохранила происшедшее как документ, на плёнке, в изображении. Вы могли бы воочию убедиться, как там воспринималось присутствовавшими всё, что говорилось с трибуны, какие лица в этот момент можно было видеть в зале... и т. д.

- Что же произошло с этими лицами сегодня, по-вашему? Они что, тогда заблуждались, а сегодня вдруг в очередной раз прозрели?

- Это, я бы сказал, не совсем... наивная и не совсем... неосознанная позиция. Дело в том, что "перестройка" привела, конечно, к определённому раскрепощению нашего сознания, но вместе с этой свежей струёй летело уже всё - в том числе шанс, который получили бездарные люди в новой политической обстановке, и проходимцы, и жулики, был достаточно серьёзен. Они им и не преминули воспользоваться. В этих условиях меня, пошедшего "во власть", в депутаты, интересовала вовсе не власть как таковая, а идея - СПАСАТЬ ДЕТСКОЕ КИНО.

- Не потому ли вы "пошли во власть", что перед вами открывались новые возможности влияния на процессы, на дело своей жизни - детское кино, - имея депутатский мандат?

- Нет, конечно, не поэтому. Хотя возможности, конечно, тоже появлялись, но, знаете... Я искренне верил во всё новое, что нарождалось в те времена, абсолютно честно пытался что-то сделать. И позицию, которую я тогда занял, я продолжаю занимать до сих пор.

- Но теперь уже как бы в ином, не совсем привычном для имиджа Ролана Быкова качестве? Ведь вы сегодня уже и не депутат, и не только режиссёр и актёр Ролан Быков, а... коммерсант и бизнесмен, плюс продюсер, плюс, как и прежде, - актёр и режиссёр? Когда вы пришли к необходимости этой трансформации?

- Это для меня абсолютно логичная трансформация. Я пришёл к ней совершенно естественно. Хотя, вы правы, для многих этот мой поворот в деятельности оказался весьма непривычным, они то и дело спрашивали, зачем мне всё это нужно... Во-первых, я понял: если я получил инфаркт, борясь за "Чучело", то это была моя цена борьбы за творческие принципы, за искусство против догм, идиотских идеологических запретов художнику. Это одно. А вот другое: я снял, на деньги одного из отделений ООН, маленькую картину о правах ребёнка (участвовал я в этой акции в качестве режиссёра - представителя России в солидной компании таких личностей, как Жан-Люк Годар, Джерри Льюис…). Это был цикл картин под общим названием "Так живут наши дети", а моя картина называлась "Я сюда больше никогда не вернусь". Так вот, после того как меня учили всю жизнь идеологи, как надо снимать кино, меня стали учить этому же ремеслу продюсеры, и я понял, насколько сурова эта школа (были угрозы, что мою картину снимут с производства, что я не смогу её завершить, так как не укладываюсь в смету)... Между прочим, после этой борьбы я получил... инсульт. Сейчас я ещё не оставил мысль решить дело судом, потому что мне так и не заплатили за эту маленькую картину, но очень серьёзную.

- Мы на экране её не увидим?

- У нас на её показ ПРАВ НЕТ!?.. Я могу её показывать в так называемых некоммерческих целях - на фестивалях, на конкурсах, в кругу друзей, сам себе дома... Это мне, по Договору, разрешено. На фестивале я получил за неё приз, она была представлена и хорошо оценена в Канне. Хорошая работа, но - инсульт!.. Такова цена этой маленькой картины уже в новое время. То есть если политические идиоты довели меня до инфаркта, то коммерческие идиоты - до инсульта... И если выбирать, кто из них лучше, я скажу: оба хуже... Художник одинаково страдает от того и от другого.

И когда я стал видеть, как в этой новой, коммерциализированной обстановке возникающего рынка "раздуваются" мои бывшие подчинённые - директора картин, продюсеры и администраторы от количества кооперативов, которые они стали спешно открывать, глядя на одного такого вот "раздувшегося" своего бывшего администратора, увидел в его глазах вместо прежнего подобострастия и смешанного чувства раздражения и страха, которые были ранее всегда, - этакое снисходительное ко мне отношение, чуть ли не покровительственное... И мне вдруг стало отчётливо ясно, что скоро не он у меня, а я у него буду служить... И я открыл для себя, что если я сумел сохранить свою независимость в те ещё времена царства идеологии, то сегодня мне угрожает уже впасть в зависимость от другого идиотизма - от рубля , что меня всегда очень оскорбляло... И я стал - просто вынужден был - искать пути обретения независимости от этого нового коммерческого идиотизма. Тогда-то я и организовал первый в Москве частный банк.

- Но вы же, насколько мне известно, уже ушли из этого банка? Почему же? Банковское дело стало для вас невыгодным? Несли убытки?

- Да, я стал терять деньги. Но ушёл-то я из банка не из-за этого. Я понял, что банковская деятельность - это никакая не низменная работа, а - творческая, интересная, даже захватывающая. Но - этим надо начинать заниматься с юности, учиться этому делу, как и всякому другому серьёзному занятию. Ты должен, как и в кино, работать с шести утра и до двух ночи и думать только о банке каждую минуту.

- То есть банковское дело - особая профессия и ею должны заниматься профессионалы, так ведь?

- Я бы сказал иначе. Банковская деятельность - это не профессия, это именно - ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, она похожа на искусство, на творчество. Как и твоя картина, барышня строгая, она не прощает, если вы заняты вроде ею, а думаете в это же время о ком-то другом... Тогда она от тебя отворачивается и уходит. То же самое и финансовая работа: ты начинаешь вдруг "почему-то" терять деньги.... И я, считаю, что очень вовремя остановился, ушёл из банка, и сейчас, на какое-то время, мне кажется, решил проблему своей финансовой независимости. Поэтому, часто до сих пор слыша, вопросы типа "Как это Ролан Быков - и вдруг "коммерсант", "финансист"?.., отвечаю: "Да, я и коммерсант сегодня, так как не хочу быть нищим, а собираюсь продолжать работать, как и прежде, в искусстве".

- Сейчас уже многие люди искусства поняли это, открывают собственные коммерческие дела и так далее.

- Это естественно. Когда я слышу, например, разговоры о том, что, смотрите, мол, Александр Розенбаум там где-то открыл свой ресторан или кто-то ещё из артистов, я говорю своей супруге: "Люди, особенно средства массовой информации у нас любят видеть актёра НИЩИМ... Вот, дескать, когда он нищий, тогда они согласны оказать ему уважение, а когда он, актёр, не нищий, то это уже, по их стандартам, как бы... нравственно не соответствует. Ну, это, по-моему, такой примитивный взгляд, на который не следует обращать внимания. Для меня совершенно ясно: человек, мужчина, должен обеспечить свою семью, свой дом, свою жену какими-то определёнными жизненными возможностями. Я не допускал мысли никогда, а тем более теперь, в новых экономических условиях, что я - Ролан Быков - должен быть нищим.

- И всё же - банк вы бросили. Как живёте теперь без него?

- Банк, повторяю, сыграл в моей жизни определённую позитивную роль, он мне, конечно, многое дал, дал в первую очередь независимость. Но, понимаете, занятие искусством, а также тем, чем я сегодня занимаюсь в Фонде, исключает напрочь все остальные занятия для меня. Поэтому и ушёл я из банка. Мне не нужно каких-то невероятных денег, я не ставлю перед собой такую задачу, но на жизнь, на свободу творчества мне хватает. Хотя... Если б я ещё имел деньги на фильм, было бы вообще идеально. Но... для этого я должен был бы оперировать такими вещами, в которых не слишком разбираюсь. 

- Что вы имеете в виду?

- Я ведь придумал необычный банк: по типу студенческой кассы. То есть банк, который не имел непосредственного общения с населением, а был организован для того, чтобы по очереди люди брали кредиты. И в результате - все разбогатели в моём банке! Все стали миллионерами!

- Ничего себе! А вы говорите, что вы не специалист...

- И сейчас говорю: никакой не специалист. Просто я устроил там всё так, как... САМ ПОНИМАЛ, вот и весь секрет. А вот дальше, когда уже этот мой банк стал настоящим банком, когда дело пошло на миллиарды, и я уже не понимал вообще, о чём идёт речь, я решил, что всё, я уже им дольше заниматься не в состоянии.

- Теперь, возвращаемся логично к началу беседы, у вас новое дело - "Фонд Ролана Быкова". Что практически вам здесь уже удалось?

- Ну... могу сказать определённо, кое-что удалось. На сегодня студии Фонда выпустили на экран 80 фильмов, приобретена студия видео, компьютерной графики, оборудование для кинопроизводства, проводятся фестивали детского и юношеского кино, выросли люди, кинокадры, мы воспитали студентов. В общем, можно сказать, нашли свою нишу.

- Ваша ниша - это...

- ...это ДЕТСКОЕ КИНО. Могу похвастаться: в прошлом году мы провели Фестиваль премьер детского кино! Я не думаю, что какая-нибудь страна может себе позволить Фестиваль премьер...

- Что это означает? Что на вашем Фестивале все детские фильмы были показаны публике  впервые? Или что-то иное?

- Именно так - ПОКАЗАНЫ ВПЕРВЫЕ. Показали впервые шесть полнометражных и несколько короткометражных лент. Так вот, из шести полнометражных картин пять фильмов сняты студиями нашего Фонда! А это уже результат, верно?

- Эти фильмы сейчас можно посмотреть на массовом экране?

- В том-то и дело, что нет!.. Нет проката. Мы, в своём Фонде, разработали федеральную Программу проката, сейчас разрабатываем московскую и… так далее.

- И, как вы думаете, что будет далее с этими вашими программами? Надеетесь, что они легко пройдут через инстанции и прокат у нас появится?

- Сами собой не пройдут, конечно. Что я, не знаю наших реалий? Поэтому я - не удивляйтесь - снова вернулся "во власть". И опять - в представительную.

- Значит, опять, как и девять лет назад, встретимся с вами в парламенте: тогда - в союзном, а теперь в каком? В Госдуме, что ли?

- Нет-нет. Ни в какой Думе не встретимся. Исключительно на районном уровне. Я недавно дал согласие стать советником управы, в маленьком районе Москвы. Депутатская должность на уровне района,  местной  власти.

- А теперь вы преследуете какую задачу? Спасать детское кино в одном, отдельно взятом районе города?

- Я ведь, кроме всего прочего, в прошлом году стал членом Президентского Совета по культуре и искусству, председатель которого - сам Ельцин, а я возглавил там Комиссию "Культура и детство". Так вот, мне показалось, что этого мало, нужно ещё и практически осуществить это на уровне самого низшего административного звена - района. В данном случае того района, в котором сам я живу, - Сокол, Северного округа. Это, кстати, не так уж и мало в масштабе Москвы - миллион жителей. Но на этом уровне, мне представляется, я смогу воплотить какие-то вещи уже вполне конкретно, не дожидаясь утверждения всей Программы.

- Но, значит, вряд ли вы сможете в прежнем объёме снимать собственные картины, играть в фильмах других режиссёров, для всех поклонников актёра и режиссёра Ролана Быкова наступят печальные времена?

- Конечно, работа, которую я взвалил на себя, очень большая, вы правы... Я, естественно, уже сократил количество фильмов, которые я снимаю сам, и число ролей, которые я играю, это так, но - всё равно продолжаю и ИГРАТЬ, и СНИМАТЬ.

- И даже сейчас снимаете фильм?

- Именно сейчас и снимаю. Глобальную картину.

- Детскую?

- Нет. Хотя она, конечно, очень и для молодёжи, и для подростков. Я же сказал - глобальная картина: об итогах ХХ-го века для всего мира. Я снимал её в столицах и маленьких городах Америки, Англии, Франции, Италии, Болгарии, Японии, Китая, Монголии, Германии... Я снимал в Берлине, в Потсдаме, я снимал уход наших войск из Германии... Меня возил по Германии один бывший советский немец, возил на своём автобусе. Я снимал сегодняшний Дахау, снимал в нескольких маленьких городках. Снимал весной, цветущую Германию. Снялась она с огромной любовью, и нашлись в Германии какие-то совершенно потрясающие люди. Но - буду там снимать ещё раз. Хочу показать проблему "германизма", не успел снять в первый раз - огромное явление: это Бах, Бетховен, Гёте, Гегель, Ницше, это Гейне.. Это очень серьёзно, и очень жаль, что после войны, когда он был похоронен Гитлером, не слишком активно восстанавливался немцами. Германизм - явление великое. 

Мне осталось ещё несколько стран. Этакое мировое обозрение, где говорится об итогах века. Полтора часа у меня уже практически готово, то есть смонтировано начисто.

- Это будет по жанру нечто художественно-документальное?

- Документальным этот фильм я отказываюсь называть, потому что документ - основная форма лжи, которая существует в конце двадцатого века. Информационный террор и факт - это есть основной материал и самая модная одежда всего мира, называемая у нас "лапша на ушах"... С "лапшой на ушах" ходит 90 процентов прогрессивного человечества, и это, как вы понимаете, очень и очень серьёзно. Поэтому я в качестве ДОКУМЕНТА предъявляю в этой картине ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ - мира, свои роли, свои фильмы, свои кадры и - чужие. Я даже многие из них лишаю цвета, превращаю изображение в чёрно-белое, что безумно сходится с хроникой... Хотя вся картина - цветная. Мне кажется, получается любопытный фильм. И везде, где я перехожу в подаче документального материала на образ, там это можно смотреть: потому что, когда я впервые смонтировал настоящую хронику, положенную на музыку Шостаковича (можно положить и на любую другую музыку, в данном случае это не столь важно), я вдруг понял, что эту картину я смотрю уже... пятьдесят лет.

- А стихи продолжаете писать?

- Конечно. Вот выпустил книжку. Так и назвал - "Стихи Ролана Быкова"... Я тебе её подарю и надпишу потом. Я и сказки продолжаю писать. Хочешь, прочту коротенькую?

- Конечно, Ролан Антонович.

- Слушай. Спрашивала внучка у дедушки: "Дедушка, что лучше - рожок или дудка?" "А всё - лучше", ответил дедушка. "Как так?", - спросила внучка. "А так, - сказал дедушка, - рожок лучше дудки, а дудка лучше рожка"... "Не понимаю", - сказала внучка. "А чего ж тут непонятного, - говорит дед. - Зима лучше лета: снега много. А лето лучше зимы: снега нет"...

Вторая сказка, одна из последних моих по времени: "В перчатке пальчик мёрзнет, а в варежке - нет. Почему? Потому что в варежке пальчики вместе, а вместе и тепло, и веселее"...  

Сейчас заканчиваю большую сказку. Я бы сказал, сказочную повесть, по мотивам Андерсена. Хотя там от Андерсена осталась лишь внешняя фабула. Замечательные иллюстрации нарисовал художник! Всё никак не хватает времени закончить... Ещё я написал сценарий о Персее. И я думаю, что мне удалось расшифровать мифы! В семнадцатом веке их начал расшифровывать Бэкон, и я считаю, что именно с этого времени родилась режиссура. То есть - искусство трактовки, чем на самом деле, по-моему, является режиссура.

 Но я кое-что понял, расшифровывая мифы. Например, то, что тогдашние "люди у власти" решили отобрать победу у Персея. Как это всё перекликается с нашими делами, а! У России ведь тоже во многом Победу пытались своровать. Между прочим, я и начинал-то снимать свою последнюю картину как фильм о войне. Я схватился за него как за пистолет, когда столько было лжи о нашей Победе. И с этим настроением протеста я приступал к съёмкам своего фильма, отправляясь по миру.

Но когда я проехал по миру, и мир мне... улыбнулся, моя агрессивность совершенно растаяла. Я понял, что я не хочу ничего никому доказывать. И вообще снимать фильм надо вовсе не о войне. Тогда-то сам собой у меня в фильме появился положительный герой, которого я предварительно не задумывал. Это - СТАРИКИ. Бывшие воины. Я снял таких роскошных стариков - немцев, англичан, французов, американцев, японцев, китайцев, монгол, русских!

- Старики - хорошая "фактура"?

- Ох, какие мужики! А самое главное - таких людей больше не делают! Это - люди прошлого. Они навсегда исчезнут из мира. Поэтому и есть в этой картине трагическое признание факта гибели культуры... И когда Освальд Шпенглер, великий немец-философ, в начале века написал, что цивилизация - есть... конец культуры, он оказался прав! И предположение Герцена - ещё в прошлом веке - об опошлении культуры, о победе мещанина (в русском, то есть в духовном, а не в классовом понимании этого слова), духовной ущербности мира, в котором вещь признана иконой, а икона - вещью...

Почему-то сегодня, говоря о ресурсах, не говорят о главном ресурсе - человеческом, духовном ресурсе планеты, ресурсе гения, таланта. По Библии, "в Начале было Слово". То есть - литература. Литература не как чтение, а как "жизнь человеческого духа", говоря словами Константина Сергеевича Станиславского. А сегодня литература - существует только в резервации средней школы и очень маленькой части высшей школы. Я недавно в Лос-Анджелесе спрашивал в школе: "Любите ли вы Сэлинджера?" "А кто это такой?", - спросили меня американские дети... Тот же вопрос задал мне и преподаватель литературы... Это про лучшего детского писателя Америки: "Кто такой?"...

- Может, они знают кого-то ещё? Лучшего, чем Сэлинджер?

- Нет, не знают. Правда, и мы не должны забывать о том, что наши дети сегодня на вопрос о том, что такое "Герой нашего времени", ответили, что это поэма Пушкина... И что Россия перестала быть "самой читающей страной". Самой читающей сегодня страной оказалась Швеция, это тоже надо нам знать. Если в других странах этот процесс идёт постепенно, в течение столетий, то у нас в России произошёл мгновенный паралич культуры.

- Вы сказали, что, намереваясь сделать фильм как разоблачение лжи о нашей Победе, растеряли весь свой "агрессивный" заряд, стоило вам приехать на Запад, который неожиданно для вас... улыбнулся вам. Что для вас это означало?

- Мир улыбнулся мне ЛЮДЬМИ. И потом я увидел, что мир - безумно красив! А всё-таки эстетическое начало во мне достаточно сильно, как правда. Я в этом смысле, видимо, древний грек: для меня "красивое - значит, хорошее". А мир оказался красив до такого моего восхищения им, которого я не переживал никогда в жизни! Я увидел панораму мира: я увидел столицы и провинцию, я увидел Монголию, где я снял кусок, как стоит японец, смотрит на все четыре стороны и - до горизонта - степь! И я вижу, что человек этот - весёлый. Стоит, вокруг - ничего вплоть до горизонта, а он... улыбается и не хочет уходить!

- Это действительно какая-то магия.

- Да. Магия пространства, сохранённого в мире! Прекрасно - до обалдения! Я снимал очень простых людей. Я почти не снимал великих, особых. Хотя сейчас уже снимаю и таких. Я до сих пор жалею, что не снял один эпизод в Америке: два человека - мужчина и женщина - работали в Вашингтоне живыми манекенами в магазине готового платья. И пока я ездил в Нью-Йорк за кинокамерой, да ещё задержался там на пару дней, их... уже уволили. Не понравилась их работа хозяину. А были, поверьте, потрясающие две живые скульптуры - мужчины и женщины! Как бы из бронзы, очень выразительные. В общем, Искусство уволили с работы даже в роли манекена...

Но вообще, расширение сферы обслуживания и сужение сферы культуры как таковой создало положение, когда Пушкину, Данте, Байрону стало очень трудно соперничать с рестораном, проституткой и шоу Лас-Вегаса. Это соперничество, которое Культура проигрывает. Когда говорят о гибели экологии, надо понять, что экология сначала погибла В ДУШЕ. Человечество должно понять, почему оно себя не изучает. Почему, например, детство остаётся загадкой? Почему нет Академии Человека?...

- Хотя есть вроде научные Институты Человека...

- Да, есть с таким названием два: у нас и во Франции - там изучают человека с общегуманитарной точки зрения. А так, чтобы изучались сам феномен ДЕТСТВА, сам ЧЕЛОВЕК - нет, не изучаются! Меня никто не изучает ДУХОВНО!

Чувство отцовства, к сожалению, уходит из жизни, из всего мира. Чувство отцовства в семье и чувство отцовства в государстве. Оно уходит, и это неправильно. Я знаю, что все идеи достаточно уже опошлены. Основная идея, которая движет человечеством - чувство мещанина, доведённая до чувства национальной гордости... И только "омещанивание" программы общественного переустройства общества привело к развалу этой попытки. И так же обветшала и обмещанилась идея прав человека...

Вы не подумайте, что я к нашей прошлой стране отношусь однозначно. Нет, у меня к СССР очень сложное отношение. Я готовлю Конгресс, в котором один из пунктов - "Анализ системы детства в СССР", которая, между прочим, до сих пор образец для всего мира...

- Ну, прежде всего эта система в СССР  была!

- Да, во-первых, она БЫЛА. А во-вторых, эта система при нашем социализме была детально разработана и функционировала. Я вообще отношусь к социализму особым образом. Для меня нет отличия этой попытки человечества от... алхимии. Алхимия пыталась искусственно создать "философский камень", Россия попыталась создать искусственно... справедливое общество. Но если достижениями алхимии мы воспользовались - развитие физики, химии, биологии, главное - методик точных наук и так далее, - то в СССР был единственный случай в истории человечества - лет тридцать по моим подсчётам, или даже чуть больше - когда сотни миллионов людей искренне чувствовали себя ВЫШЕ ДЕНЕГ... Это - идеал жизни, наверное. А как отвратительно чувствовать себя зависимым от денег, я знаю по сегодняшнему дню. Мне не нравится, что сидят русские девочки-погодки 16-17-18-ти лет в городе Гусь-Хрустальном и говорят, что им не за кого выйти замуж: богатые все - плохие, а в книжках говорилось, что выходить надо за хороших, а хорошие все - "лохи", они не зарабатывают денег... Противно зависеть от денег!

- Ваш Фонд нынешние финансовые передряги не особенно дёргают?

- Совсем не дёргают.

- И от властей вы практически тоже не зависите, как я понимаю?

- Абсолютно. Но, конечно, я с властью очень плотно сотрудничаю, потому что на детское кино негде денег взять сегодня. Я потому сейчас и занят созданием СИСТЕМЫ, позволяющей от них не зависеть материально. Я как раз и пытаюсь вернуть государство хотя бы к постановке вопроса о том, что в СССР была "система детства" и была соответствующая экономика. И комсомол, между прочим, если помните, был САМООКУПАЕМЫМ. А ничем не заменённый комсомол и пионерская организация - это ограбление века. Не косвенное, не фигуральное ограбление, а абсолютно ФИЗИЧЕСКОЕ, настоящее, осязаемое ограбление!

- Проделанное, кстати, самим государством...

- Нет, не так! Не государством, а ограбление - ОТЦАМИ своих собственных ДЕТЕЙ. Правители наши думают, что они собственных детей при этом не ограбили. Глубоко ошибаются! Что при этом ограблении ушло практически? Недвижимость (если взять все райкомы, горкомы, крайкомы, дома пионеров и комсомольцев, станции юных техников, натуралистов - это вам даже не на один город-миллионик хватит)... Надо только представить себе, сколько людей ограблено: детей, включая студентов, это - 50 миллионов человек. Это - Франция!.. Это - Украина! Деньги, а также сотни тысяч благородных и дивных людей, пионервожатых, которые искренне любили, чтобы их любили дети (это особое качество, дело тут не в профессии). Не шутка. 

- Ваш фильм, в котором вы, по вашим же словам, предъявляете в качестве документа времени свои собственные роли, - это не ностальгия?

- Ни в коем случае!  Я вообще человек не ностальгический. У меня тоска по будущему больше, чем тоска по прошлому. У меня есть львиная тоска по будущему!

- Красиво сказано. Но что вы вкладываете в это понятие - "тоска по будущему"?

- Тоска по ИДЕАЛУ. Который есть, по-моему, основная движущая сила художника, когда он понимает наконец, что дело не в личном успехе, а личный успех - дело техники... У меня есть довольно невесёлые стихи про тоску по идеалу, прочесть?.. Слушай:

Если можно - принципиальны,
Если нужно - беспринципны,
В нашей сущности моральной
Слишком много лейкоцитов.
Воспалённый дух болеет
Злой тоской по идеалу,
И на дне души лелеет
Чёрный флаг и вымпел алый.
Наши души - как старухи,
Как давно пустые ножны,
Наши духи - только слухи,
Наши демоны ничтожны.
Нам ничто святое слово,
И для нас на самом деле
Воскресение Христово
Только сладкий день недели,
Наша честь - сплошные дыры,
Износились идеалы,
И от слова "кум" - кумиры,
Как от слова "бак" - бокалы,
И от слова "друг" - приятель,
И от слова "вдруг" - предатель,
И от слова "иск" - искатель,
И от слова "писк" - писатель.
Оборотень - образ мира,
Оборотень - образ века,
Образ нового кумира,
Образ античеловека.

- Действительно, весёлого мало... Но поскольку вы "не ностальгический человек успеха", значит, оптимист, верно?  И не случайно же любезно подаренную мне книгу "Стихи Ролана Быкова" вы надписали: "В память о прошлом и с надеждой на будущее". Спасибо вам, Ролан Антонович, за книгу, за надежду и за эту беседу.

 

От автора. Случилось так, что я оказался одним из последних журналистов, с кем разговаривал великий Художник... Когда беседа уже была готова к печати, пришло известие, что Ролана Быкова не стало: "6 октября 1998 года после продолжительной и тяжёлой болезни на 69-м году жизни"...

(Окончание следует)