РОЖДЁННЫЙ НА "ОСТРОВЕ СВОБОДЫ", НА ТАГАНКЕ

- Вениамин Борисович, в одном из опубликованных интервью, вы  сказали, что прошлое для вас интересней настоящего потому, что оно - защита от будущего. Ваше прошлое связано с целой эпохой в театральном мире бывшего Советского Союза - России. Вы со дня основания играли в театре на Таганке. Итак, что для вас сегодня власть прошлого?

- Не могли бы вы задать вопрос поконкретнее? Там много людей, которых назвать или случайно не назвать, - обидеть.

- Хорошо.  Мне посчастливилось знать вас не только благодаря славе в кино, не только  как  знаменитого Атоса в фильмах Юнгвальда-Хилькевича. В моей памяти вы на сцене Таганки в образах противоречивых персонажей:  Клавдия в "Гамлете", Глебова в "Доме на набережной", Воланда в "Мастере и Маргарите". Оставляя Москву перед отъездом в Америку в 1995-ом году, я пошла последний раз смотреть "Мастера и Маргариту" и увидела, как по-иному в сравнении с премьерными годами вы играли Воланда. Меня поразило с какой свободой и с какой печалью вы существовали на сцене. Словно вашего Воланда с неких пор наполняло сожаление о слабостях и пороках человеческого рода, и он стал скорбным…     

- Да, и театру, и этой роли  я принадлежал всецело. Что касается булгаковской дьяволиады, то она менялась с ходом жизни. И от издевки над советской властью и над советскими атеистами она обращалась ко всему земному кругообороту, к  всеведению. Театр на Таганке был прорывом. Его не очень понимали власть и начальство. Но это был Остров Свободы. Поэтому там так вольно дышалось!  

Своими художественными устремлениями создатель театра Юрий Петрович Любимов был обращен к авангардистсткому театру Мейерхольда и несомненно развивал его традиции. Отсюда и устремленность к определенной эстетике,  условности со знаменитым световым занавесом, трансформирующимися декорациями, которые создавал выдающийся художник театра Давид Боровский, трагичной гротесковой  музыке композитора Шнитке (Вспомним  "Ревизскую сказку" по Гоголю)… У нас было все не так, как у всех. Театр был уникален. Каждый наш спектакль становился не только художественным, но и общественным событием. И когда  долго запрещаемый роман Булгакова "Мастер и Маргарита" был впервые инсценирован и поставлен на Таганке Любимовым, это стало также завоеванием свободы. Наш театр был единым миром, все, кто в нем работали - артисты, художники, композиторы, рабочие сцены, осветители чувствовали себя сотворцами. Но нам пришлось пережить и тяжелое время, когда очередной запрет вынудил нашего главного режиссера на годы покинуть страну. Нам все время запрещали наши спектакли, запрещали правдивейший рассказ о деревне -спектакль "Живой"  по повести Можаева, где замечательно играл Золотухин...

- И Славина…     

- Запрещали спектакль памяти Владимира Высоцкого, запрещали поэзию Николая Алексеевича Некрасова, это мой телеспектакль,  как мы ее понимали, последний запрет коснулся  пушкинского "Бориса Годунова"… После общественного просмотра началось нечто в защиту спектакля, что можно назвать величайшей общественной  акцией. Отстаивая спектакль и убеждая чиновников из министерства культуры и обкома,  выступали Булат Окуджава, Владимир Лакшин, Дмитрий Покровский, Родион Щедрин,  Константин Рудницкий, Натан Эйдельман и многие другие выдающиеся  деятели искусства.

- Я находилась  в театре во время этой величайшей  гражданской акции и ощущала с горящим лицом, что присутствую при событии, которому не было равных. Ваш Остров Свободы  защищали лучшие умы и сердца России.

- Спасти спектакль тогда не удалось. Любимов уехал, а мы - актеры продолжали ждать его. Как дети ждут отца. Мы никого другого принять не могли. И когда к нам пришел, очевидно, по назначению ЦК - КГБ  выдающийся режиссер Анатолий Эфрос, возникло противостояние. Он уже ставил у нас "Вишневый сад", и это была великолепная постановка, но мы принять его на месте Любимова не могли, как и никого другого. Прошло немало лет прежде, чем Любимов вернулся. А опыт, относящийся к дьяволиаде, множился. И Воланд менялся. Как менялись жизнь театра и страны. Последний раз в роли Воланда я вышел на сцену десять лет назад.  А затем попрощался и с театром, и с этой ролью. И Юрий Петрович принял мой уход. Я написал об этом и об этом, и о многом другом две книги: "Та Таганка" и  "В жизни так не бывает", вышедшие в издательстве "Время" в 2008-ом году, и удостоенные похвальной рецензии в столичном уважаемом журнале "Знамя".

- И туда вошли очерки о коллегах-актерах: Владимире Высоцком, Алле Демидовой…

- Да, и о других. В Бостоне этот двухтомник продается в книжном магазине "Петрополь". Кстати, у вас в Бостоне живет  замечательный человек, которого можно назвать летописцем нашего театра. Это Марк Купер.

- О, знаю, он был причастен… Расскажите, как складывалась ваша творческая деятельность после ухода из театра. Колоссальный успех принесла вам изящно придуманная музыкальная сказка "Али- баба и сорок разбойников". Но ведь вы много занимались и занимаетесь режиссурой. В таганковском спектакле "Час пик" по повести Ежи Ставинского вы играли героя, которого развенчивали за стремление идти в ногу со временем при уступках и компромиссах. Как сейчас вижу мизансцену, в которой вы взлетали на стрелке башенных городских часов…Это ваша постановка? 

- Вы повторяете ошибку Александра Моисеевича Володина. Он любил наш театр, этот спектакль. Когда приезжал из Ленинграда, всегда приходил к нам. И однажды, после "Часа пик" я зашел в кабинет Любимова, а там сидит Володин. Он смотрел спектакль третий раз. И тут говорит Юрию Петровичу: "Это хорошо, что вы предоставили Смехову поставить спектакль".  Тот недовольно оглянулся. На самом деле спектакль ставил Любимов, а я в нем только играл.

- Но не ошибусь, назвав вашу давнюю телепостановку "Воспитание чувств" по роману Флобера, где Фредерика Моро играл незабвенный Леонид Филатов, госпожу Арну - Зинаида Славина… Какое  глубокое поэтическое настроение оставлял телеспектакль…

- Да, и мне этот спектакль дорог, в нем замечательно сыграл Ленечка Филатов, сейчас молодые артисты разыгрывают его сказку "Про Федота"…

- Но разве кто-нибудь может читать так виртуозно живо как он сам?

- Как он - нет, но по-своему неплохо.    

- Вы осуществили много собственных постановок в России и за границей, в жанре драмы и в жанре оперы…

- Да, и особенно важной для меня стала режиссура в опере "Пиковая дама".

- Это великая опера, но и камень преткновения. "Пиковую" ставил Мейерхольд, приблизив к Пушкину, и был ошельмован. "Пиковую" ставил и ваш Любимов в Париже, в союзе со Шнитке и дирижером Рождественским, за что пострадал в свое время. На вас, к счастью, теперь пора начальственных окриков не распространяется. И вы можете спокойно искать собственные решения. А что еще вы назовете?

- Я написал пьесу "Две сестры" о Лиле Брик и Эльзе Триоле.И поставил ее во Фпанции.

- Хотелось бы по крайней мере прочитать…  Однако  продолжим о вашей тяге к режиссуре. Скажите, вы ставили  фильм "Сорочинская ярмарка", посвященный Юрию Любимову?..

- Да, это был фильм в его честь. К его возвращению в 1985-ом году. Скорее, к его изгнанию в 1984-м, а не к ренессансу 1989-го. И к  юбилею театра. В нем пасечника Рудого Панько прекрасно сыграл Иван Бортник. С тех пор я осуществлял  театральные постановки в России, Германии, Чехии, Голландии,
 Франции, Израиле… Но ставил я и на родине: в Ленинграде - "Горячее сердце" Островского в театре Комиссаржевской, где завлитом - ваш замечательный Витя Новиков…

- О, он редкий умница.  Что неслучайно. Его отец был профессором философии, интеллектуальная атмосфера семьи наверняка повлияла…

- Ставил я   в Омске,  где высокая театральная культура, и в других городах России…

- У театра на Таганке было три юбилея: 15-тилетие, 25-тилетие и в апреле нынешнего года - 45-тилетие. Вы захотели пойти на последний юбилей?

- Да, я позвонил Любимову, и чтобы его подозвали, сказал, что говорят из театра, он взял трубку, я назвал себя. В ответ в трубке прокатилось:"А-а-а. Ну приходи,  но если места не найдется, сул тебе поставят". И все-же, когда я пришел, охранник преградил мне вход. У меня вырвалось: "Я здесь родился!" На его лице сформировалась какая-то морщинка: "Понимаю",- сказал он и отворил мне дверь. Конечно, теперь у театра своя мифология.

- И для меня театр на Таганке - миф. Ведь он был создан в 1964-ом году. А в апреле 1965-го он приехал впервые на гастроли в Ленинград. Дворец культуры имени Первой пятилетки все дни гастролей был переполнен. Новый театр своей страстной устремленностью, своим пафосом взбудоражил жизнь города, потряс интеллигенцию. Мой друг сказал о Зинаиде Славиной: "Так не стихи читают, так сердцем кричат". И я с тех пор стала навсегда человеком Таганки. И приезжала в Москву, чтобы с помощью  удостоверения студентки  Ленинградского института театра, музыки и кинематографии попадать на спектакли Таганки. Однажды администратор сказл мне:"Девушка, вы бы и в
другие театры пошли..." Но я с упорством отчаяния пробивалась исключительно в любимый московский  театр. А уж потом судьба в лице одного незаурядного и безвременно ушедшего из жизни человека предоставила мне возможность познакомиться с вами, Венечка. И ряд спектаклей я увидела благодаря вашей помощи.

- Да, я помню, случившийся в следующие гастроли в Ленинграде поход с вами  к Беньяш и вечер у нее в гостях (Раиса Моисеевна Беньяш - известный  ленинградский театральный критик, большинство ее статей  и книг было посвящено творчеству Г. А. Товстоногова и артистов  Большого драматического театра,  но в те запретительные времена ей удалось опубликовать в журнале "Звезда" статью о любимовской Таганке, и это тоже был "прорыв"- примеч. мои-А.Ц.)

-А я помню наше посещение Александро-Невской лавры, и как, побродив средь могил великих Глинки, Чайковского, Достоевского, вы сказали: "А теперь  пойдем к нашим". И мы пошли поклониться могилам  актеров Александринского театра 19-го века: Асенковой,  Давыдова, Дюра… А потом вы с нежностью говорили о своих крохотных доченьках, которых однажды я видела в колыбельках, побывав в Москве… А теперь какие выросли! Алика стала известной актрисой и певицей, Елена - литератор, недавно опубликовала первый роман.… Поворачивая известную поговорку наоборот, скажем, что природа не отдыхала на ваших детях. А вы всегда  были прекрасным отцом, хотя  уже много лет состоите в другом браке. Вашу жену  Галину Аксенову вы неизменно во всех интервью называете мудрой. И я верю, что вы оба счастливы. Не так давно в Москве я бежала на спектакль  МХАТа "Дыхание жизни" с моей любимой Теняковой и увидела вас обоих идущими по Камергерскому проезду в Москве с охапкой цветов и рука в руке…

- Галя преподает в Школе-студии МХАТа. А Наташа Тенякова и нами любима.

- Однако вернемся к вашему литературному творчеству…  Кстати, ветви вашей  театральной семьи переплелись с ветвями литературной…

- Брат Гали женат на дочери замечательного писателя Тендрякова, а мой отец после смерти моей мамы женился на его вдове, и мы все дружим. В 26 лет я получил право написать пьесу по стихам Маяковского "Послушайте", поставленную на Таганке. Это не афишировалось, но многие сценические композиции были написаны мной. У нас  не ставили пьесы, а ставили инсценировки или поэтические действа. Моя первая публикация в "Юности" была замечена и Вознесенским, и Володиным. Я написал очерки и воспоминания об актерах, с которыми выступал на одной сцене. Я  выпустил аудиокниги, в которых дал жизнь множеству персонажей, записана проза Хармса, роман  Булгакова "Мастер и Маргарита",  в котором я представил  80 персонажей, "12 стульев" Ильфа и Петрова, последняя запись - двухтомник: роман Дюма "Три мушкетера", он длится 21 час.  Компакт-диски, аудиокниги сейчас стали главными событиями в моей актерской жизни. Между тем,  на моем счету 21 фильм, где я снялся, и я часто  выступаю с чтецкими программами…  

- К слову, побывав недавно и в Санкт-Петербурге, я увидела афишу вашего предстоящего выступления в Малом зале филармонии. И порадовалась тому, что жанр художественного чтения, который всегда любила интеллигенция, и который перестал привлекать публику в тяжелые 90-е годы, вновь вернулся и востребован.

- В  Санкт-Петербургском Театре комедии я выступал с сольной программой под названием  "Вечер сплошного Смехова"…

- И с этой же программой, включающей классику, например, Пушкина и современные экстравагантности,  скажем,  сочинения Пригова, вы недавно покоряли Нью-Йорк…Что удивительного, вы всегда мастерски владели словом, интонацией, голосовыми модуляциями, в вашем исполнении сочетаются лирика и озорство импровизации, холодок наблюдателя и прорывающийся сердечный жар. Вы на эстраде не чтец-декламатор, а по-прежнему актер Таганки, существующий по законам театра, где действием правит острый ритм!  Ритм правит и вашим пером. Кстати, спешу сказать вам, что двухтомник ваш в "Петрополе" распродан. Всей душой я желаю вам новых свершений - воплощений на сцене, на экране и за письменным столом! Кстати, вы давно не выступали в Бостоне...