Анна всея Руси

НОВЫЙ АВТОР "КРУГОЗОРА"

Коренная москвичка.  Окончила Московский авиационный технологический институт (МАТИ) им.  Циолковского.  Работала  во в Всероссийском научно-исследовательском институте авиационных матриалов ВИАМ.  Люблю  искусство  во всех  его  проявлениях. Особенно - камерную  вокальную  музыку.  Очень люблю путешествовать. "Мне с каждым днем милей природа и свобода."

Анна Ахматова.

Что же могу сказать  о ней,  об одном  из  четырех  великих  русских поэтов  20-го века, среди которых  Пастернак,  Цветаева,  Мандельштам?..   И она - Анна  Ахматова.

Ведь я не филолог, а просто  приросла   давным-давно к её  стихам. Скажу только то, что  сама  чувствую  и испытываю  от её  поэзии.

И  личность,  и  судьба   Анны  Андреевны  очень  неординарны.  Гениальны.

Пришла  ко мне Анна Горенко через её мужа Николая Гумилёва.

 Однажды папа принес самиздатовский сборник его  стихов - толстую,  небольшую по размеру самодельную и плохо отпечатанную  книгу.  А мне лет 14 примерно.  И - о, как  мы  читали  эти  стихи -  папа, мама и я!..  Был май.  Папа и мама сажали в балконные  кашпо  фасолинки будущих вьюнков, а я у открытого  окна  всматривалась  в  неясные буквы и читала им Гумилёва.

Николай Гумилёв.

Они поминутно отвлекались от  важного процесса  посадки  будущей  балконной  тенистой и весёлой  зелени, и мы обсуждали  только что прочитанное. Мы увлеклись и моментально влюбились в пленительный романтизм, открытый и  мужественный  поэтический  слог, пристальность  взгляда, очарование деталей, смелость и честность.   Мне ослепительно  понравились  "Капитаны":

…Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь…

Папа сказал тогда, что его  любимый Павел  Коган, да и Иосиф Уткин, да и  Давид  Самойлов вышли напрямую из Гумилёва. 

В  конце книги была биография поэта. Насыщенная,  яркая и  романтически-трагическая  жизнь основателя  Акмеизма  восхитила своей неординарностью,  а его  несправедливое  и  жестокое убийство  тогдашней  властью    еще более  усилило во мне  сомнение, уже, конечно, существующее,  во  всемирно- историческом  значении  В.О.С.Р., о чем нам  тогда  до тошноты твердили на уроках истории в школе.  

Заинтересовала, и очень,  его  жена - Анна  Ахматова, поэтесса.  Сразу  захотелось почитать.  В  шестидесятые  Ахматову  уже  издавали.  Стихи ее  оказались для меня  откровением, чем-то совершенно  новым,  невиданным, таинственно-манящим  и  загадочно-прекрасным, раскрывающимся, словно ночной цветок.  Поэзия молодой  Ахматовой очень  и очень женственно-нежна.  Это было для меня  тогда определяющим, наверное.

Понравилось  до  полного  восторга вот  это, конечно:

Любовь

То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке

 Несравненное  своеобразие  поэтического  мира  Анны  Ахматовой  пленяло,  будило  юное воображение,  но  я не вполне могла понять и оценить  их  тайные  влекущие  смыслы  в своем юном возрасте.  И, может быть, я многое  себе  сама  напридумывала и насочиняла.  Для меня  тогда  стихи  эти  волшебные, из  другого, не  школьного   мира, окутывал покров неведомой и непознанной тайны.

По мере увлечения  мне  стало  интересно  узнать  больше и больше  о  личности  и жизни Анны Горенко.

Ее муж  ( Николай  Гумилев, в которого  я была  тогда, безусловно, тайно  влюблена)  так написал о ней:

Она

Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.
Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое….

И еще:

Из  города Киева,
Из логова змиева,
Я  взял не жену, а колдунью…

Да, для меня  было  и в ней, и в её  стихах  что-то колдовское.

Таинственная татарская фамилия-псевдоним для русской  поэтессы.  Детство в  Царском селе, где всюду  девочке мерещилась тень Пушкина:

Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни…

Позже - тоненькая, высокая и загорелая,  она плавала,  как  русалка,  по целым дням  в  теплом море  в  Крыму.  Опаснейшая болезнь, которая, конечно, наложила отпечаток на стихи и придала и им, и самой жизни накал и экстаз последнего дня. Прабабкино мистическое чёрное кольцо, подаренное  ею  возлюбленному  и  затерявшееся  где-то  за  границей.  Все это  таинственно  влекло и будоражило мое  юношеское воображение.

И первое  ее,  Анны Горенко,  опубликованное  влюбленным  Гумилевым  в Парижском  "Сириусе"  стихотворение:

На руке его много  блестящих колец
Там ликует алмаз, и мечтает опал,
И красивый рубин так причудливо ал.
Но на бледной руке нет кольца моего,
Никому, никогда не отдам я его.
Мне сковал его месяца луч золотой
И, во сне надевая, шепнул мне с мольбой:
"Сохрани этот дар, будь мечтою горда!"
Я кольца не отдам никому, никогда!

Стихотворение  нежное, наивное, совсем  девичье и совсем простое.  Словно  специально  для моего  девического  ожидания и  предчувствия.  Для меня - тогдашней.

Время  шло, и за два - три года  Анна  Горенко стала Анной  Ахматовой, сделав невероятный  поэтический рывок.  Вышли   сборники стихов   "Вечер"  и  "Четки".  Сама  она в воспоминаниях  писала:  "В зиму 1910-1911 годов я написала стихи, которые составили книгу "Вечер". Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются тринадцатый раз. Сама девочка (насколько я помню) не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они должны были появиться, чтобы не расстраиваться.  От огорчения, что "Вечер" появился, она даже уехала в Италию (1912 год, весна), а сидя в трамвае, думала, глядя на соседей: "Какие они счастливые - у них не выходит книжка"".

В этих сборниках много любимых стихов - милых, трогательных, лаконичных, почти наивных, трагически-смиренных, часто красиво детальных, в мгновенном  достижении чувства и смысла. И это именно то, что  моей  юной  восторженности  и  романтической   мечтательности   тогда было нужно.  Живое  очарование.   "Сероглазый   король",  "Сердце к сердцу не приковано",  "Песня последней встречи",  "Высокие своды костела",  "Все мы  бражники здесь,  блудницы",  ….

Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.

Он мне сказал: "Я верный друг!"
И моего коснулся платья...
Как не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук.

Так гладят кошек или птиц,
Так на наездниц смотрят стройных...
Лишь смех в глазах его спокойных
Под легким золотом ресниц.

А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом:
"Благослови же небеса -
Ты первый раз одна с любимым".

Время шло, Судьба уготовила  Анне  Ахматовой  много  страданий и настоящих трагедий. И еще  - подарила много   любви,  и  радости  творчества,  и настоящую  громкую славу,   совсем еще  в юном возрасте.  Судьба  научила  "просто, мудро  жить",  научила настоящему  глубокому смирению,  пониманию  неизбежности  грехопадения  и  неизбежности  расплаты за него.   Стихи  рождались "когда б вы знали, из какого  сора".  Вышли  другие сборники -   "Белая стая",  "Подорожник",  "Anno Domini",  "Тростник",  "Нечет",  "Бег  времени".

Чернеет дорога приморского сада,
Желты и свежи фонари.
Я очень спокойная. Только не надо
Со мною о нем говорить.
Ты милый и верный, мы будем друзьями...
Гулять, целоваться, стареть...
И легкие месяцы будут над нами,
Как снежные звёзды, лететь.

И своим сыновьям  я  читала единственное  "детское"  стихотворение  Ахматовой.  Оно  не радостное, в нем есть  детское  одиночество и испуг.  И они мне  говорили, что  этот  ребенок не счастливый.  Так и есть.  Видимо - по  душевным  воспоминаниям  детства  поэтесса  и написала.

Мурка, не ходи, там сыч
На подушке вышит,
Мурка серый, не мурлычь,
Дедушка услышит.
Няня, не горит свеча,
И скребутся мыши.
Я боюсь того сыча,
Для чего он вышит?

Время рвется  вперед,  вокруг  происходит брожение, сумятица,  сужая  жизненное пространство.  И в стихах чуткого  поэта слышны пророческие  ноты:

Тот голос, с тишиной великой споря,
Победу одержал над тишиной.
Во мне еще, как песня или горе,
Последняя зима перед войной.

Белее сводов Смольного собора,
Таинственней, чем пышный Летний сад,
Она была. Не знали мы, что скоро
В тоске предельной поглядим назад.

Январь 1917, Петербург.

Перед  войной  Анна  Ахматова была принята  в Союз советских писателей.  В начале войны  специальным самолетом  вывезена  в числе других  деятелей культуры  в  Ташкент.  И там она продолжала  писать, выступать в госпиталях.  С надеждой   ловила  вести с фронтов.

Deprofundis …Мое поколенье

Мало меду вкусило. И вот
Только ветер гудит в отдаленье,
Только память о мертвых поет.
Наше было не кончено дело,
Наши были часы сочтены,
До желанного водораздела,
До вершины великой весны,
До неистового цветенья
Оставалось лишь раз вздохнуть.
Две войны, мое поколенье,
Освещали твой страшный путь.

Вернувшись  в Ленинград  в 1944 году,  она не узнала своего любимого  города.  Как  она написала,  " страшный призрак, притворившийся моим городом, поразил меня…".

Перед войной    произошли еще и  личные  страшные  беды  Анны  Ахматовой - арест мужа и сына. И она,  мужественная  женщина, пишет   поэму  "Реквием".   В 1938 году.  Тогда только  она одна, единственная во всей  стране,  посмела  и не  побоялась  возвысить свой  голос  против  кровавых  преступлений власти и в защиту  безвинно осужденных.  Она  о женщинах, которые приняли на себя  и разделили  смертные муки  своих  родных.  За это ей,  Анне Всея Руси, низкий земной поклон.  Эту  поэму  невозможно читать без  внутреннего  содрогания, без  сердечной  дрожи   сострадания,  без  слез.  Думаю,  что Реквием  - самое великое произведение  Анны  Ахматовой.  Конечно, поэма не была издана сразу после написания,  а мы смогли её прочитать, как и многие другие, в шестидесятые годы, опять же  -  в самиздате.

РЕКВИЕМ

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

- А это вы можете описать?

И я сказала:

- Могу.

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними "каторжные норы"
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна.
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный мой привет.

ВСТУПЛЕНИЕ

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь….

В 1946 году было опубликовано   специальное Постановление оргбюро ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград" - за "предоставление литературной трибуны" для "безыдейных, идеологически вредных произведений".  Вот  отрывок  из этого  постановления:  " Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, "искусстве для искусства", не желающей идти в ногу со своим народом наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе".  Поэтессу  исключили из  Союза писателей и перестали печатать.

А  мне  так  хорошо  и вольно было  с этим  ее  "аристократическим  эстетством,  декадентством,  искусством для искусства"  и т д….

Сама же  Анна  Ахматова  писала так:  "Я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных".

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,-
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем.
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!

Эти  торжественно-величавые  строки могли родиться только  в  глубоко  любящей и чувствующей душе поэта!

 Свою  главную поэму - "Поэму без  героя"  Анна  Ахматова писала более 20 лет и закончила в 1962 году.  Поэма - перекличка  с   молодостью,  с  прошлым -   из сороковых  годов.  Герои  поэмы, являющие нам в виде карнавальных масок -   это воспоминания  о друзьях и событиях  молодости,  о важном для Анны  Ахматовой 1913годе. 

…Карнавальной полночью римской
И не пахнет, - напев Херувимской
За высоким окном дрожит.
В дверь мою никто не стучится,
Только зеркало зеркалу снится,
Тишина тишину сторожит….
 И  напрямую - о  "Серебряном  веке"
.. И серебряный месяц  ярко
Над Серебряным веком стыл…

и обо  всем, что с ним было связано.  Это и философские рассуждения  о жизни и смерти,  о  грехе и об  искуплении.   Стиль и фабула  этой  своебразнейшей   провидческой поэмы не могут не восхищать - они  изысканно-  великолепны.   Читая, с упоением  погружаешься   в  загадочный мир  карнавального  пиршества   масок  на грани  смерти.  Здесь и предчувствие беды - войны.   Здесь  и  огромное количество символов и перекличек,  шифров,  которые необыкновенно интересно  попытаться разгадать.   Формально  главными героями являются друзья  поэта - Глебова-Судейкина и Князев.  Но  для меня  главными  героями  поэмы стали 20 век  и  бесконечно любимый  автором  Петербург - Ленинград.  И  сама  Анна  Андреевна,  каталог ее  жизни.

Ахматова бесконечно  любила  свой  город и писала о нем, как о живом  человеке.

Как люблю, как любила глядеть я
На закованные берега,
На балконы, куда столетья
Не ступала ничья нога.
И воистину ты - столица
Для безумных и светлых нас;
Но когда над Невою длится
Тот особенный, чистый час
И проносится ветер майский
Мимо всех надводных колонн,
Ты - как грешник, видящий райский
Перед смертью сладчайший сон.

И в последней  части  триптиха  "Поэма без  Героя"  такие  пронзительные  строки, словно  посвященные  любимому  другу.  Они потрясают:

...А не ставший моей могилой,
Ты, крамольный, опальный, милый,
Побледнел, помертвел, затих.
Разлучение наше мнимо:
Я с тобою неразлучима,
Тень моя на стенах твоих,
Отраженье мое в каналах,
Звук шагов в Эрмитажных залах,
Где со мною мой друг бродил,
И на старом Волковом поле,
Где могу я рыдать на воле
Над безмолвием братских могил.
Все, что сказано в Первой части
О любви, измене и страсти,
Сбросил с крыльев свободный стих,
И стоит мой Город "зашитый"...
Тяжелы надгробные плиты
На бессонных очах твоих.
Мне казалось, за мной ты гнался,
Ты, что там погибать остался
В блеске шпилей, в отблеске вод.
Не дождался желанных вестниц...
Над тобой - лишь твоих прелестниц,
Белых ноченек хоровод...

Ни в каких испытаниях  и трагедиях  Анна Ахматова не теряла  способность превращать  все, что ее окружало, в стихи.  Этим она себя и сохранила, став великим поэтом.  Триумфальное  шествие в конце жизни по Европе  было  победой и поэта, и  несломленного  духа женщины.  Она заслужила это, более, чем кто-то другой.

И сейчас, когда я смотрю в свой жизненный  путь издалека, я  вспоминая  вот  это  гениальное  и светлое   завещание  Анны  Ахматовой.

Приморский сонет

 Здесь все меня переживет,
Все, даже ветхие скворешни
И этот воздух, воздух вешний,
Морской свершивший перелет.

И голос вечности зовет
С неодолимостью нездешней,
И над цветущею черешней
Сиянье легкий месяц льет.

И кажется такой нетрудной,
Белея в чаще изумрудной,
Дорога не скажу куда…

Там средь стволов еще светлее,
И всех походе на аллею
У царскосельского пруда.

Стихотворение  о смерти, но  о такой  светлой  и даже  счастливой  готовности к ней.  Так она и умерла - от последствий инфаркта, но светло и достойно, как  и  предрекла себе в  "Приморском сонете".  И очень  хочется уметь  возвращаться  и  сейчас  к себе  пятнадцатилетней, как  это  умела делать  Анна Ахматова.

Анна  Ахматова   неимоверно   велика  и как поэт,  и как личность.  И Бродский сказал о ней так:  "Ахматова возглавляет первую строку русской поэзии".

Светлая  память   Анне  всея Руси  и наша вечная читательская благодарность  за то, что с ее  стихами , с их  правдой  и красотой   можно  повзрослеть,  понять  и  пережить в себе многое, многое  вспомнить  в любой период и своей  жизни,  и Родины.

"Не только умолк неповторимый голос, до последних дней вносивший в мир тайную силу гармонии, - с ним завершила свой круг неповторимая русская культура, просуществовавшая от первых песен Пушкина до последних песен Ахматовой".

Профессор-славист Никита Струве.