ПИСЬМО ДРУГУ БОБКЕ ИЛИ ЖИЗНЬ НА МАКУШКЕ ДЕРЕВА (часть 1)

     Ты, ког­да-ни­будь жил на ма­куш­ке де­рева? Нет? Не со­ветую про­бовать. Толь­ко вот бе­да в том, что хо­чешь ты это­го или нет, но иног­да при­ходит­ся ко­ротать свои дни на вер­хо­туре. Но всё по по­ряд­ку.

     Мы с же­ной ус­пешно про­иг­ры­вали день­ги в оте­ле Це­зарь в Ат­лантик Си­ти, пи­тались в при­лич­ных рес­то­ранах – в об­щем от­ды­хали. Не­ожи­дан­но, в сре­ду ве­чером я по­чувс­тво­вал лёг­кое не­домо­гание, а ночью у ме­ня силь­но под­ско­чила тем­пе­рату­ра и мы ре­шили пе­рес­тать от­ды­хать на два дня рань­ше зап­ла­ниро­ван­но­го сро­ка, пог­ру­зили ма­шину и по­еха­ли до­мой. По до­роге я по­чувс­тво­вал, что у ме­ня на лбу мож­но жа­рить оладьи и же­на нап­ра­вила ав­то­мобиль в сто­рону боль­ни­цы в от­де­ление Ско­рой По­мощи. Соп­ро­тив­лять­ся сил у ме­ня не бы­ло и вот я уже на боль­нич­ной кой­ке в ок­ру­жении ре­зиден­тов и вра­ча. Ди­аг­ноз был пос­тавлен в мо­мент – вос­па­ление лёг­ких. Ме­ня сра­зу же на­чали пич­кать ан­ти­би­оти­ками, и тут я так скром­но за­метил, что у ме­ня очень бо­лит за­пястье пра­вой ру­ки, а по се­му пот­ре­бовал таб­летку бо­ле­уто­ля­юще­го. «Как он пос­мел!» - по­думал врач: «Это же нар­ко­тик!», но у ме­ня здо­рово бо­лело, и пер­вый док­тор поз­вал вто­рого. Че­рез пять ми­нут по­явил­ся бо­лее опыт­ный зна­харь и спро­сил, где имен­но бо­лит. Я по­казал. Он слег­ка по­щупал ру­ку в ука­зан­ном мес­те и при­казал ос­та­новить ле­карс­тва, ко­торые я уже съ­ел и наз­на­чил дру­гие. Док­то­ру, наз­на­чив­ше­му мне ан­ти­би­оти­ки и ре­зиден­там, про­дол­жавшим с ум­ным ви­дом ко­вырять в но­су, он объ­яс­нил, что у ме­ня ве­ро­ят­нее все­го скоп­ле­ние гноя в за­пястье и, воз­можное за­раже­ние кро­ви. Упс! Как го­ворят у нас в Аме­рике в та­ких слу­ча­ях. Как вы­яс­ни­лось че­рез па­ру дней, я мог «по­терять» кисть пра­вой ру­ки, ес­ли бы не ди­аг­ноз «зна­юще­го док­то­ра». Ко­выряв­ше­го в но­су вра­ча не уво­лили: цвет ко­жи – боль­шое де­ло! Ко­рич­не­вая ко­жа и ак­цент поз­во­лили ему за­кон­чить Ме­дицин­скую Шко­лу и пос­ту­пить на ра­боту в от­но­ситель­но при­лич­ную боль­ни­цу, где «ни­чего не зна­ние» бы­ло нор­мой.

     В этом гос­пи­тале, зна­ющие своё де­ло вра­чи-кон­суль­тан­ты, по­яв­ля­лись раз в не­делю, то есть я дол­жен был ждать два дня, до по­недель­ни­ка, по­ка при­дёт «зна­ющий врач». Док­тор но­мер два по­нимал, что за эти па­ру дней я, пар­дон, мог заг­нуть­ся, и му­читель­но ис­кал вы­ход из по­ложе­ния. Моя же­на, про­чувс­тво­вав си­ту­ацию, не­мед­ленно поз­во­нила на­шему сы­ну (он – врач ра­ди­олог) и че­рез пять ча­сов я был пе­реве­дён в нор­маль­ную боль­ни­цу, в ко­торой ра­бота­ли док­то­ра, зна­ющие своё де­ло. Ле­чеб­ни­ца эта на­ходи­лась в ча­се с лиш­ним ез­ды от мо­его до­ма. Да­леко­вато, но ни­чего не по­дела­ешь.

     Пер­вым де­лом вра­чи по­пыта­лись вы­яс­нить, где ис­точник за­раже­ния кро­ви. Об­су­див три воз­можных ва­ри­ан­та, они не приш­ли к сог­ла­шению, но по­реши­ли, без хи­рур­ги­чес­ко­го вме­шатель­ства я мо­гу от­дать кон­цы, да и ру­ку на­до спа­сать (пом­нишь, как у Рай­ки­на: «Дом зас­тра­хован? Да, на­до га­сить»). Суть да де­ло: при­вез­ли ме­ня в опе­раци­он­ную, где спе­ци­алис­ты с раз­ны­ми труб­ка­ми и ос­тро-ре­жущи­ми пред­ме­тами объ­яс­ни­ли мне, что со мной бу­дут де­лать. По­том ме­ня под­клю­чили к дю­жине раз­ных при­боров и ма­шин, не дать ни взять кос­мо­навт пе­ред стар­том кос­ми­чес­ко­го ко­раб­ля, да и толь­ко. Ког­да в опе­раци­он­ной по­яви­лось глав­ное дей­ству­ющее ли­цо: хи­рург, мне на нос на­пяли­ли мас­ку и ска­зали, что­бы я на­чал счи­тать от ста на­зад. Пос­ле де­вянос­то семь не пом­ню ни­чего. Оч­нулся я ча­са че­рез два от бо­ли в за­пястье пра­вой ру­ки. Я на­чал во­рочать­ся и из­да­вать не чле­нораз­дель­ные зву­ки, и мед­сес­тра вка­пала мне мор­фий от­че­го я впал в при­ят­ное за­бытьё…

     Че­рез три дня ме­ня вы­писа­ли из боль­ни­цы и от­пра­вили до­мой выз­до­рав­ли­вать – кой­ка нуж­на для сле­ду­юще­го па­ци­ен­та, но не тут-то бы­ло… Ана­лиз по­казал, что за­раже­ние кро­ви проч­но обос­но­валось в мо­ём те­ле и про­дол­жа­ет па­кос­тить, как толь­ко мо­жет. И вот я опять в том же гос­пи­тале, в той же опе­раци­он­ной, в ок­ру­жении той же ко­ман­ды вра­чей. Хи­рург объ­яс­нил мне, что не­об­хо­димо уд­ли­нить над­рез на ру­ке, сде­лав его сан­ти­мет­ров на пять длин­нее пер­во­го, что­бы луч­ше про­чис­тить внут­реннюю часть мо­его за­пястья. Я толь­ко ска­зал: «Ва­ляй­те». Всё пос­ле­ду­ющее пов­то­рилось, как при­пев пес­ни и на чет­вёртый день я вер­нулся до­мой. В те­чение со­рока дней, каж­дые во­семь ча­сов, моя же­на вли­вала в ме­ня ан­ти­би­оти­ки че­рез спе­ци­аль­ное прис­по­соб­ле­ние… По­мог­ло, но не сов­сем. А по се­му вра­чи взя­лись за ме­ня с дру­гого кон­ца: им не пон­ра­вил­ся ми­зинец на пра­вой но­ге… и вновь та же боль­ни­ца, та же опе­раци­он­ная, но дру­гая ко­ман­да док­то­ров – спе­ци­алис­ты по но­гам. Хи­рург объ­яс­нил мне, что он дол­жен уда­лить мой ми­зинец (ока­зыва­ет­ся, что уда­ля­ют не толь­ко зу­бы) по­тому, что кос­точки, сос­тавля­ющие фа­лан­ги мо­его паль­чи­ка, трут­ся друг о дру­га и рвут мою ди­абе­тичес­кую тон­кую ко­жу, как ту­алет­ную бу­магу. За од­но он дол­жен по-дру­гому при­со­еди­нить од­но из су­хожи­лий, что­бы ступ­ня на­ходи­лась в пра­виль­ном по­ложе­нии. Я от­ве­тил, что не воз­ра­жаю, под­пи­сал ку­чу бу­маг и ска­зал, что эта опе­рация сок­ра­тит на де­сять про­цен­тов мои рас­хо­ды на пе­дикюр и по­может мне здо­рово умень­шить вес, в борь­бе с ко­торым я про­вёл пос­ледние двад­цать лет мо­ей жиз­ни.

     Пять дней в боль­ни­це и… ме­ня пе­реве­ли в Дом Прес­та­релых, где я дол­жен был вос­ста­нав­ли­вать си­лы, учить­ся хо­дить без ми­зин­ца на пра­вой но­ге да пра­виль­но дер­жать вил­ки/лож­ки пос­ле двух опе­раций на пра­вой ру­ке. За­веде­ние это я ок­рестил «Там­бур». По­чему «Там­бур» - очень прос­то, у ме­ня бы­ло три вы­хода че­рез этот са­мый «Там­бур»: пер­вый – пе­реход в сле­ду­ющий ва­гон, то есть до­рога до­мой, вто­рой – там­бур за­перт и ты ос­та­ёшь­ся в этом ва­гоне нав­сегда, тре­тий – ты вы­ходишь в там­бур, от­кры­ва­ешь дверь ва­гона и пры­га­ешь на хо­ду по­ез­да, па­дая пря­мо на клад­би­ще. Что, друг мой, силь­но зак­ру­чено? Да, зак­ру­чено будь здо­ров, но, что де­лать, ког­да я имен­но так об­ду­мывал три воз­можных ва­ри­ан­та. Прав­да, где-то в моз­гу кру­тилась ещё од­на мыс­лишка – что док­то­ра мо­гут мне ещё что-ни­будь от­ре­зать, но я гнал её прочь.

     И так «Там­бур». Трё­хэтаж­ное зда­ние, рас­по­ложен­ное в ле­сопар­ке в юж­ной час­ти шта­та Нью Джер­си. Всё, что мож­но бы­ло ви­деть из ок­на – это вер­хушку де­рева, вот на этой са­мой вер­хушке я жил, зная все ве­точ­ки, лис­точки и пти­чек. Сте­ны До­ма Прес­та­релых гус­то уна­воже­ны кар­ти­нами ти­па «Вре­мена Го­да» и фо­тог­ра­фи­ями пе­редо­виков про­из­водс­тва. По­лы, за ис­клю­чени­ем за­ла фи­зичес­кой те­рапии, пок­ры­ты кар­пе­том, а об­слу­жива­ющий пер­со­нал раз­го­вари­ва­ет в пол­го­лоса. Ком­на­ты для древ­них оби­тате­лей это­го до­ма, вклю­чая ме­ня, об­став­ле­ны прос­той, удоб­ной ме­белью: две кро­вати, два пла­тяных шка­фа, две тум­бочки, два сто­лика и два крес­ла. Каж­дая ком­на­та рас­счи­тана на дво­их оби­тате­лей с за­наве­сом-пе­рего­род­кой по­сере­дине. Сес­тёр, ня­нечек и ад­ми­нис­тра­торов я раз­де­лил на три ка­тего­рии: хо­рошие – та­ких мно­го, не хо­рошие - та­ких не мно­го и гад­кие – та­ких ма­ло, но па­кос­тят они мно­го. Уди­витель­но, но эти па­кос­тни­ки, за что-то силь­но сер­дятся на нас – па­ци­ен­тов этой Во­ронь­ей Сло­бод­ки. Я про­был в этом за­веде­нии поч­ти че­тыре не­дели, но так и не по­нял, чем я пе­ред ни­ми про­винил­ся. Пош­ли даль­ше. При­вез­ли ме­ня на вто­рой этаж и раз­мести­ли в ком­на­те в тор­це од­но­го из че­тырёх крыль­ев. По­ка ме­ня «ка­тали» в ин­ва­лид­ном крес­ле я со­об­ра­зил (всё-та­ки ин­же­нер по об­ра­зова­нию), что, ес­ли пос­мотреть на это зда­ние с вы­соты птичь­его по­лёта, то оно име­ет фор­му крес­та. Не по­нимаю по­чему оно име­ет имен­но та­кую фор­му (на­мёк на клад­би­ще?), ведь этот дом пос­тро­ен на день­ги ев­рей­ских спон­со­ров – зна­чит дол­жен был бы иметь фор­му шес­ти­конеч­ной звез­ды. Ну, да лад­но, Бог им судья. 

     Моё мес­то в ком­на­те ока­залось у ок­на и это мне очень пон­ра­вилось: во-пер­вых, я обо­жаю смот­реть в ок­но, а во-вто­рых, кон­ди­ци­онер-ото­питель рас­по­лагал­ся у по­докон­ни­ка, что да­вало мне пра­во ус­та­нав­ли­вать тем­пе­рату­ру по сво­ему вку­су. В три ча­са дня ме­ня при­вез­ли в «но­мер». Мой бу­дущий со­сед по име­ни Ник, в со­от­ветс­твии с таб­личкой на сте­не, спал, бор­мо­ча при этом, что-то нев­нятное. Соп­ро­вож­давшие ме­ня стар­шая мед­сес­тра и де­жур­ная по эта­жу за­дали мне уй­му воп­ро­сов, не­кото­рые из ко­их по­каза­лись мне до­воль­но стран­ны­ми, к при­меру - не по­сеща­ют ли ме­ня мыс­ли о са­мо­убий­стве и, как я от­но­шусь к го­мосек­су­алис­там, и уда­лились. Я раз­ло­жил свой не хит­рый скарб, усел­ся в крес­ло и стал об­ду­мывать си­ту­ацию, в ко­торой ока­зал­ся. По­чему я име­ную это си­ту­аци­ей? Да по­тому, что мне ска­зали, что я про­буду здесь ми­нимум шесть не­дель. Шесть не­дель вне до­ма – для ме­ня очень мно­го. Нет, я мо­гу на­ходить­ся вне до­ма очень дол­го, ес­ли со мной ря­дом пре­быва­ет моя же­на, но в оди­ноч­ку – это пыт­ка! Эта чер­та ха­рак­те­ра впер­вые про­яви­лась у ме­ня, ког­да я по­сещал дет­ский сад: я не мог ку­шать, ме­ня рва­ло, я убе­гал до­мой, за что бы­вал на­казан. Ху­до-бед­но я на­учил­ся тер­петь ссыл­ки, но с го­дами не­нави­дел эту эк­зе­куцию всё боль­ше и боль­ше. Вот так сло­жилось, что, бу­дучи де­дом, я по­чувс­тво­вал се­бя ре­бён­ком в дет­ском са­ду. Жуть, да и толь­ко.

     Ос­та­ток дня про­летел уди­витель­но быс­тро, на­вер­ное, по­тому, что я ус­тал от хло­пот с пе­ре­ез­дом. В тот ве­чер я в пер­вый раз об­ра­тил вни­мание на де­рево, рос­шее за ок­ном, и пред­ста­вил, что жи­ву на его ма­куш­ке. Это бы­ло уди­витель­ное чувс­тво не­обык­но­вен­ности, ко­торое я не ис­пы­тывал с детс­тва, ког­да пред­став­лял се­бе, что я на­хожусь ря­дом со свер­ка­ющим на­конеч­ни­ком Но­вогод­ней Ёл­ки. Стем­не­ло. Да­вала се­бя знать пра­вая но­га. Пос­ле опе­рации ступ­ня бы­ла за­бин­то­вана и нас­ту­пать мож­но бы­ло на пят­ку, да и то толь­ко слег­ка. Я про­ковы­лял с хо­дун­ком в ту­алет, со­вер­шил ве­чер­ний мо­ци­он и в де­вять ча­сов уже ле­жал в пос­те­ли. Зас­нул я мгно­вен­но… вдруг яр­кий свет, шум, су­ета. На ча­сах один­надцать трид­цать. Что-то не так с мо­им со­седом: он вык­ри­кива­ет нев­нятные сло­ва и мы­чит, как бык. Его еле-еле удер­жи­ва­ют в кро­вати два дю­жих са­нита­ра, а мед­сес­тра пы­та­ет­ся от­ки­нуть ха­лат, в ко­торый он одет, что­бы сде­лать ему ус­по­ко­итель­ный укол. На­конец ей это уда­ёт­ся и че­рез па­ру ми­нут Ник впа­да­ет в за­бытьё. Са­нита­ры прис­тё­гива­ют спе­ци­аль­ны­ми брас­ле­тами его ру­ки и но­ги к ра­ме кро­вати. Мед­сес­тра по­вора­чива­ет­ся ко мне и спра­шива­ет не ис­пу­гал­ся ли я. На что я от­ве­чаю, что я вы­ходец из СССР и ви­дывал и не та­кое. Она улы­ба­ет­ся, оце­нив мою шут­ку, и за­дёр­ги­ва­ет за­навес меж­ду кро­ватя­ми. Свет в па­лате гас­нет, и я ос­та­юсь ле­жать в тем­но­те, быс­тро про­вали­ва­ясь в сон… вне­зап­но про­сыпа­юсь в два ча­са но­чи. Мой со­сед бе­седу­ет во весь го­лос сам с со­бой, обе­щая сво­ей же­не пот­ря­са­ющий секс, со все­ми под­робнос­тя­ми и из­ме­рени­ями дли­ны и вре­мени. С таб­лички на его кро­вати я знаю, что он док­тор и ему семь­де­сят один год. Упо­мянул я эту таб­личку по­тому, что ме­ня по­рази­ло его пот­ря­са­ющее зна­ние ма­тер­но­го язы­ка. Я по об­ра­зова­нию ин­же­нер сан­техник и по ро­ду мо­ей про­фес­сии мне по­ложе­но знать «ру­гатель­ный» язык, но поз­на­ния в нём док­то­ра, по­рази­ли ме­ня до глу­бины ду­ши. Он прос­то Шек­спир в ма­тер­щи­не. Удив­лялся я его «поз­на­ни­ям» в ан­глий­ском язы­ке до ут­ра… Ник за­мол­чал в пять трид­цать пять, как буд­то вык­лю­чили ра­дио – враз. Зас­нул я при­мер­но че­рез пять ми­нут, а прос­нулся че­рез шесть. Ник хра­пел, как не сма­зан­ные ко­лёса те­леги… В шесть ут­ра на­летел рой мед­сестёр и до се­ми трид­ца­ти они ме­рили тем­пе­рату­ру, дав­ле­ние, изу­чали цвет и из­ме­ряли ко­личес­тво мо­чи в «ноч­ных ва­зах», спра­шива­ли пом­ню ли я свой день рож­де­ния, где я и от­ку­да ро­дом и, что у ме­ня бы­ла за опе­рация. Ещё их очень ин­те­ресо­вало имел ли я стул и не боль­но ли мне бы­ло мо­чить­ся. Всё это они об­сужда­ли со мной веж­ли­во улы­ба­ясь, как буд­то мы го­вори­ли о том, ка­кой шо­колад я пред­по­читаю: чёр­ный или бе­лый. Во­семь ут­ра – зав­трак, один за­пах ко­торо­го уже вы­зыва­ет тош­но­ту. На под­но­се вмес­те с едой ле­жит лис­то­чек бу­маги, в ко­тором я дол­жен от­ме­тить, что я пред­по­читаю на ланч и обед. Хо­тел на­писать, что я пред­по­читаю нор­маль­ную еду, а не от­бро­сы, но прос­то пос­та­вил га­лоч­ки у на­име­нова­ний. Пос­мотрю, что при­несут, ес­ли не скон­ча­юсь от зав­тра­ка, ко­торый съ­ел.

     Прош­ла не­деля. Я пос­та­вил се­бе за­дачу – как мож­но быс­трее вос­ста­новить­ся, а по се­му по­тел в спор­тза­ле, про­дол­жая де­лать, как мож­но боль­ше уп­ражне­ний в сво­ей ком­на­те. Что­бы быс­трее наб­рать­ся сил, по­едал всю га­дость, что при­носи­ли три ра­за в день, за­кусы­вая её тем, что при­носи­ла же­на. В сво­бод­ное вре­мя чи­тал мо­его лю­бимо­го Пуш­ки­на и пы­тал­ся пи­сать. Каж­дый день с че­тырёх до вось­ми ве­чера к Ни­ку при­ходил сын и си­дел ря­дом с ним, ра­ботая на компь­юте­ре, по­ка мой со­сед спал. По­кор­мив от­ца обе­дом, он ухо­дил и с де­вяти ча­сов на­чина­лись мои стра­дания: Ник в бес­па­мятс­тве об­суждал с же­ной гро­мовым го­лосом сле­ду­ющий по­ловой акт. На тре­тий день мо­его пре­быва­ния в этом «у­ют­ном угол­ке», я поп­ро­сил мед­сес­тру пе­ревес­ти ме­ня в дру­гую па­лату, но, увы, мест не бы­ло. Тог­да я поп­ро­сил пе­ревес­ти, ка­кого-ни­будь «пси­ха» на моё мес­то, что­бы двум «муж­чи­нам» бы­ло, о чём по­гово­рить, а ме­ня раз­местить с ка­ким-ни­будь трав­ма­тиком. Сес­тра выс­лу­шала моё пред­ло­жение и, нак­ло­нив­шись шеп­ну­ла мне на ухо, что в дру­гих ком­на­тах ещё «ве­селее» и, что мой со­сед не са­мый пло­хой ва­ри­ант. Я поп­ро­сил её поз­вать ко мне стар­ше­го ад­ми­нис­тра­тора. Ми­нут че­рез двад­цать к мо­ей кро­вати по­дош­ла ин­те­рес­ная жен­щи­на лет со­рока и пред­ста­вилась, как ме­нед­жер До­ма Прес­та­релых и поп­ро­сила из­ло­жить мои проб­ле­мы. Я из­ло­жил, ска­зав при этом, что, ес­ли ме­ры не бу­дут при­няты не­мед­ленно, я на­пишу статью о том, как здесь из­де­ва­ют­ся над па­ци­ен­та­ми и ка­чес­тве пи­щи в Нью Й­орк­скую га­зету, где у ме­ня есть свя­зи. Ад­ми­нис­тра­тор­ша, не мор­гнув гла­зом, от­ве­тила: «Ко­вид», раз­верну­лась на сто во­семь­де­сят гра­дусов и выш­ла из па­латы. Я опе­шил… и про­дол­жал слу­шать сек­су­аль­ные ин­си­ну­ации мо­его со­седа, гля­дя на эк­ран те­леви­зора. Да, жизнь на вер­хушке де­рева име­ет свои изъ­яны.   

      То, что про­изош­ло че­рез день, до­каза­ло мне, что Бог есть. При­вез­ли ме­ня в крес­ле из спор­тза­ла, а мо­его со­седа и след прос­тыл. Мой фи­зико-те­рапевт/инс­трук­тор, да­ма лет трид­ца­ти и рос­том при­мер­но сто во­семь­де­сят пять сан­ти­мет­ров, по­мог­ла мне пе­реб­рать­ся в крес­ло и, прик­рыв дверь в ко­ридор, про­яс­ни­ла си­ту­ацию. Ока­зыва­ет­ся, что ад­ми­нис­тра­тор, при­ходив­шая ко мне, бы­ла прос­то де­жур­ная по эта­жу, и она бы­ла обя­зана до­ложить ме­нед­же­ру про «га­зету». Глав­ный ад­ми­нис­тра­тор сра­зу со­об­ра­зила, что «пах­нет жа­реным» и не­мед­ленно при­няла ме­ры. Ни­ка от­пусти­ли на три дня по­гос­тить до­мой – это де­ла­ют с пос­то­ян­ны­ми жиль­ца­ми бо­гаде­лен, как на­ша с тем, что, ког­да он вер­нётся его по­мес­тят в дру­гую па­лату. Мой гро­мад­ный инс­трук­тор от­но­силась ко мне с боль­шим ува­жени­ем за то, что я про­сил её да­вать мне пре­дель­ные наг­рузки, что­бы ме­ня вы­пер­ли из «Во­ронь­ей Сло­бод­ки» мак­си­мум че­рез три не­дели. Ну, а ког­да она уз­на­ла, что я был мас­те­ром спор­та по бас­кетбо­лу, во­об­ще рас­та­яла по­тому, что са­ма иг­ра­ла за свой кол­ледж. Я рас­ка­тал гу­бы – один в па­лате! Ура! Но не тут-то бы­ло.

     Ве­чером то­го же дня ме­ня из­вести­ли, что я по­лучаю но­вого со­седа. Вот она месть ос­кор­блён­ной жен­щи­ны-ад­ми­нис­тра­тора! Я жут­ко расс­тро­ил­ся… но, как поз­же вы­яс­ни­лось, нап­расно. Ночью, ча­са в два, в ком­на­ту при­вез­ли мо­его но­вого со­седа. Это бы­ла пер­вая спо­кой­ная ночь мо­его при­быва­ния на вер­хушке де­рева. Че­ловек за за­навес­кой ни хра­пел, ни раз­го­вари­вал со сна и не па­дал с кро­вати – он ти­хо спал. Спа­сибо, Бо­же! Мне под­ки­нули здо­рово­го боль­но­го! Ут­ром мы поз­на­коми­лись. Он был наш брат рус­ский ев­рей, мо­его воз­раста по име­ни Ми­ша. При­вез­ли его сю­да из боль­ни­цы вос­ста­нав­ли­вать­ся пос­ле проб­лем с кам­ня­ми в поч­ке. Зав­тра­кая, мы по­бол­та­ли ми­нут со­рок и нас раз­везли: его на про­цеду­ры, а ме­ня в спор­тзал. Уди­витель­но, но еда в это ут­ро по­каза­лась мне вкус­ней. По­ка ме­ня вез­ли на пер­вый этаж я ок­рестил сво­его но­вого со­седа «Швой па­рень без пре­тен­зий» или прос­то ШП. Есть у ме­ня, как у че­лове­ка пи­шуще­го, и поч­ти всег­да «ге­ни­аль­ные про­из­ве­дения», та­кая при­выч­ка – да­вать но­вым зна­комым, с ко­торы­ми ме­ня све­ла судь­ба, клич­ки и проз­ви­ща. Оба мо­их со­седа по ком­на­те «ви­нова­ты» в том, что я ма­ло на­писал: Ник – тем, что пос­то­ян­но про­паган­ди­ровал свои сек­су­аль­ные те­ории, а Ми­ша – в том, что мне хо­телось раз­го­вари­вать с этим че­лове­ком боль­ше, чем пи­сать. За­то ин­форма­ции я наб­рал пол­ный ко­роб. Люб­лю сло­во «клик­ну­ло». Так вот, по-мо­ему, у нас с Ми­шей «клик­ну­ло». Не мо­гу го­ворить за не­го, а ме­ня точ­но так и про­изош­ло. Че­рез па­ру дней мы зна­ли так мно­го о жиз­ни друг дру­га, что мне ка­залось я знаю это­го пар­ня по мень­шей ме­ре лет двад­цать. Мой сын, че­рез год пос­ле на­шего при­ез­да в Шта­ты, ког­да ему бы­ло две­над­цать лет, ска­зал мне, что ему очень оди­ноко в Аме­рике: у не­го нет дру­га по­тому, что, как он объ­яс­нил: «Все ре­бята его воз­раста уже ра­зоб­ра­ны». У ме­ня бы­ло два нас­то­ящих дру­га. Один ушёл из этой жиз­ни де­сять лет то­му на­зад, а дру­гой жи­вёт в ста ки­ломет­рах от мо­его до­ма так, что ви­дим­ся мы не час­то. Так вот, что я хо­чу ска­зать: «По­хоже, что я на­шёл дру­га, ког­да «мо­таю» уже вось­мой де­сяток».

     Го­вори­ли мы о мно­гом и вот од­нажды ночью, ког­да мы оба не мог­ли зас­нуть (это бы­ва­ет у мо­лодё­жи на­шего воз­раста) и смот­ре­ли в те­леви­зор, как вдруг, вык­лю­чив звук, Ми­ша спро­сил не хо­тел бы я пос­лу­шать од­ну ис­то­рию о семье его же­ны. Я – пи­шущий че­ловек, и но­вая ис­то­рия для ме­ня, как ма­на не­бес­ная.

Про­дол­же­ние: ПИСЬ­МО ДРУ­ГУ БОБ­КЕ ИЛИ ЖИЗНЬ НА МА­КУШ­КЕ ДЕ­РЕВА (Окон­ча­ние)