ЛЮБОВЬ

Ой, где был я вчера - не найду, хоть убей.
Только помню, что стены - с обоями,
Помню - Клавка была, и подруга при ей,
Целовался на кухне с обоими.

/В.Высоцкий/

Со своей будущей женой Валерка познакомился... в постели. Однажды он проснулся в неизвестной обстановке и обнаружил рядом с собой совершенно незнакомую женщину. Она мирно посапывала под тонкой простынкой, сквозь которую проступали пышные формы тициановских моделей. Перед его мутным взором предстала блондинка не первой свежести, с круглым привлекательным лицом, и взлохмаченными волосами вовсе не похожая на случайную  потаскушку. Валерку нисколько не смутило само пробуждение в чужой квартире, явление хорошо знакомое завзятым поклонникам Бахуса, когда тяжёлая попойка бесследно стирает из отравленного мозга происходившие накануне события. Он попытался напрячь непослушную память в надежде выудить хотя бы крохи из, по всей видимости, богатых событий вчерашнего вечера. Но мысли путались, и из похмельной сумятицы всплывал какой-то хаос. Последним был чудом зацепившийся в памяти эпизод, как он выпивал в каком-то неопрятном кафе, рядом располагалась весёлая компания, и он оказался за их столом. Дальше никакой информации не сохранилось.

По вискам стучало кузнечным молотом, мелко тряслись руки, и нестерпимо хотелось отлить. В щедро проспиртованных извилинах беспорядочно суетились путаные мысли, а душа настойчиво требовала утреннего похмелья. Он ещё раз окинул взглядом спящую Мадонну, и дух перехватило от увиденного великолепия, отчего даже про себя прихвастнул: "В полной невменяемости ухитрился закадрить такую ядрёную кралю!". Лежал гость возле стены, украшенной пестрым ковром и, чтобы выбраться на поиск клозета, необходимо было преодолеть аппетитную возвышенность. "Тут без альпинистской сноровки, да ещё с похмелья, не перемахнуть, - с тоской подумал он, - щас проснётся, психанёт, даст пенделя и выставит, как нашкодившего щенка".

Валерка напрягся, стараясь осторожно перебраться через выдающуюся преграду, но отравленный вестибулярный аппарат дал сбой, и он загремел, сперва на прекрасную незнакомку, а с неё брякнулся на пол. Плотно сомкнув веки, он ожидал чего угодно, но не того что последовало: "Лерочка, ты не ушибся?". Открыв глаза, и наведя их на резкость, он увидел перед собой симпатичную толстушку с заспанными и лучисто-шальными глазами. Она с немым обожанием смотрела на лежащего на полу, несчастного Валерку. Пухленький амурчик, витающий над постелью, заговорщицки подмигнул обалдевшему гостю, достал свой легендарный лук и выпустил стрелу в его любвеобильное сердце. Валеркино болезненное лицо, озарила та счастливая улыбка, которая прежде следовала только за утренней кружкой похмельного пива.

Новая знакомая скоропостижно откомандировала сынишку к своей мамаше и взяла отпуск за свой счёт. Целую неделю сладкая парочка прерывала объятья, только для того, чтобы пропустить по бокальчику Абрау-Дюрсо. Вулканическая страсть оказалась достаточным поводом для благополучного завершения отношений маршем Мендельсона, пиликавшим хмурым баянистом в том самом кафе, где, как выяснилось, состоялось их знакомство, и где новобрачная работала буфетчицей. Звали "молодую", в отличие от предыдущих пассий, будничным именем Зоя.

Семейная жизнь Валерки на отношение к выпивке существенного влияния не оказала. Он искренне считал, что выпивка служит смягчающим обстоятельством между гнусной реальностью и сладкой мечтой. Количество алкоголя в крови уже соперничало гемоглобином, и без похмелья организм отказывался функционировать. От частых запоев Валерка вскоре усох до подросткового изящества, и уже мог надёжно укрыться за древком флага, отчего в кругу своих собутыльников приобрел обидное прозвище Сухой. Новоявленный супруг обосновался на ПМЖ в Зойкиной однокомнатной хрущёвке, где запахло вкусной и размеренной жизнью. Отравляло идиллию наличие у жены шестилетнего сынишки, портрет которого он принял за амурчика. А лук со стрелой, по-видимому, почудились с похмелья.

Шкет был избалован до омерзения, он целыми днями бесился со своею маленькой пучеглазой сучкой, злобной и визгливой тварью, неистово ревновавшей нового жильца к своим любимым хозяевам. Но, всем на удивление, молодожены между собою славно заладили, хотя добрые отношения периодически смывались очередным алкогольным цунами, но Зойка проявляла чудеса терпимости. Как выяснилось гораздо позже от неё самой, он, вопреки своему сморчковому масштабу, обладал неутомимой мужской состоятельностью, и загадочной женской интуицией она с первого же взгляда почувствовала в нём гиганта гормональной индустрии. Похоже, что на этом сладострастном фундаменте состоялась их пылкая любовь.

Её мальчишка давно уже вырос из аистно-капустных баек, прослушав в полном объёме курс дворовых лекций об отношении полов, поэтому "молодые" зачастую были вынуждены, прихватив покрывало и бутылочку портвешка, отправляться "на природу", в расположенную невдалеке густую рощу, где предавались упоительным любовным утехам, наслаждаясь друг другом до полного изнеможения. Зойка была женщиной сильной, выносливой, особенно в том смысле, что обессилевшего от неистовств и вина, полуживого супруга Зойка выносила на себе, как санитарка раненного бойца с поля боя.
Бессменным спутником активно выпивающего мужика является хроническое безденежье. Они неразлучны и всегда рядом, как водка и цирроз. Новоявленный глава семейства лёг тяжёлым бременем на Зойкины плечи. Содержание не работающего и пьющего мужчины, требовало значительных расходов. Долги начали расти в геометрической прогрессии, и вскоре достигли чудовищной цифры. Пришлось познакомиться с ломбардом.

Как-то "молодые" крупно повздорили, после того, когда ветреный муженёк в очередной раз сорвался в штопор, и, пребывая в эпицентре запоя, покусился на святая-святых, Зойкин тайник, - деньги отложенные на долгожданное пальто с норковым воротником. Валерка с купеческим размахом спустил её заначку в вокзальном кабаке, в компании приятелей-алкашей. Когда миновала неделя непримиримого молчания, Зойка проснулась среди ночи от нежного прикосновения, муженёк осторожно водил ноготками по её шее, плечам и спине. Сердце забилось, как кувалда по наковальне, она часто и многообещающе задышала, обняла своего легкомысленного Буратино и впилась в его губы страстным поцелуем. Всё свершилось в полном соответствии с рекомендациями популярной брошюры "Брак и гармония". После завершения сладострастного безумия, умиротворенная Зойка, впервые после размолвки примирительно заговорила: "Лерка, зима на носу, ты не будешь возражать, если деньги на пальто я займу у мамы?". Валерка сердито засопел и холодно произнес: "Между прочим, мы с тобой не разговариваем!". Зойка обалдела: "Как же? А ЭТО?..". "Не путай, это - разные вещи!!!" - буркнул он, отвернулся к стене и захрапел.