"Сюрприз"

НОВЫЙ АВТОР "КРУГОЗОРА" О СЕБЕ

Живу в Минске, 59  лет, пишу недавно.

Голос из глубины комнаты, его обладателя я не вижу:

- Лена, пиво принесла?..

Вот вы появляетесь в своей квартире, где оставили жену, сына. Летите на крыльях - сделать сюрпрприз, обнять, прижать. Подарки в сумке. Открываете дверь с ожиданием чего-то домашнего, близкого. И вдруг - мужской голос, в девять утра…

И пауза. Длинная, до сверчков в голове.

…Тем летом меня отправили в лагерь сопровождать институтские мероприятия. Работа такая - художественный руководитель. Еще играю на аккордеоне, гитаре, пою слегка и, конечно, командировочные. Они уж точно не лишние. Я поупрямился для приличия. Оставлять своих не такое уж и счастье. Но руководство настаивало. Не так, чтобы в наглую, но уговаривали сухо, отрывисто, разрешая говорить сколько угодно и не слушая меня.

Аккордеон поехал отдельно, с помощницей, которая - и массовик - затейник. Я же отправился позже, своим ходом, выторговал несколько счастливых домашних дней.

Два месяца предстояло провести в студенческом лагере. К концу смены я сумел договориться об отдыхе для своих. Негласно, почти на халяву, с небольшой доплатой. Вот об этом и спешил сообщить.

Я прошел в комнату, именно прошел, как делаю это обычно. Не побежал, не начал искать рубяще-колющее или молоток. А мог бы, если по справедливости. Те мысли, что возникли сразу, уже не помню. Свалка каких-то клише из фильмов, книжных нарезок и дворовых историй. А еще сердце билось сильно. Груди не хватало, будто огненный стержень глотнул, как в цирке.

В комнате - друг, на постели, худой задницей в простыне запутался, и ребра торчат противные. Старый товарищ. Сначала он был только мой. Учились вместе, в театральном. Потом стал другом семьи. И вот теперь - друг жены, индивидуальный. В мире все связано, перманентность какая-то.

Так думал я, глядя, как тот натягивает носки. Он был в плавках, и это меня ужасно беспокоило - был он в них до моего появления или успел напялить, почуяв неладное? Будто в этом глубинный смысл изменения истории.

- Потерялся? - спросил я.

- Немного, - сказал он.

- А Лена где?

- Повела малыша в сад.

И все бы ничего, но это "повела малыша"... Какой, сука, он тебе "малыш"? Ты что-то попутал, дружок, ты давно что-то попутал...

Но вслух протянул:

- А-а-а…

Как поющая собака.

Потом пошел на кухню и включил телевизор. Шла какая-то передача, куклы скакали, делали рожицы, и весь зал, что в телевизоре надрывался от смеха. И мне было всё равно, что там и не все равно, потому что здесь. Непонятный космос. В этот момент я мог бы написать книгу, но лишь крутил пальцами подвернувшийся карандаш.

Он ушел быстро, на цыпочках.

Слышна чуть прикрытая дверь. А я встать не могу.  Будто камень сверху опустили. Ноги ватные, не тянут, и в комнатах противно: все теперь чужое, брезгливое.

Я решил, что пора ставить точку. Закрывать позор. Ладно, если бы с незнакомым, случайным, которого первый раз видишь. Может, тогда легче. А этот - селедка костлявая…

 Жалко сына, а еще - родителей, каково им бует узнать про такое. Еще - родственники, с которыми нужно общаться: - папина прихоть. Типа - традиции, так у них заведено.

И вся эта толпа на свадьбе.  Им придется сообщить. А те уже начнут. Но больше - жалкосебя . Рвутся связи прошлого с будущим. Планы исчезают. Грандиозные.

В общем, забрал я сумку. А там - подарки и трусы грязные с носками, что накопились. Осторожно прикрыл дверь. Несколько раз подбросил ключи, которые вдруг стали чужими. Не понимал, как с ними. Потом сунул в карман и пошел. Главное - не застать её или соседей. Даже выглянул из подъезда, покрутил головой.

Возле кафе решил остановиться, подумать и набрать телефон друга. Не по улицам же шляться.

К родителям - точно нельзя. Зачем давление разгонять себе и им. Те сразу начнут: а мы говорили... Да, они говорили. Если бы молчали - то пошёл бы. А так...

И неприятно, что правы оказались.

Нострадамусы.

Типа - знали наперёд какая она.

А какая она? Обычная. Очень обычная.

- Привет, - сказал я.

- Ты в городе?! - удивились на том конце провода, - приехал?

И было в этом удивлении что-то неприятное, подкожное, будто все уже знают. И говорить перехотелось.

- Нет, - сказал я, - Звоню узнать, как дела. Может халтурка наклёвывается.

- Нет, сказал Паша, - Первая - в августе, в середине. Я тебе говорил. Если что, сразу позвоню.

- Да, лучше заранее, - сказал я.

- Я же понимаю, командировочный.

И на том конце провода неприятно засмеялись.

Сейчас бабу какую зацепить, любую - можно страшную, даже толстую. Напиться - и к ней, утонуть в телесах. Лучше нормальную, но сгодится любая. Лишь бы с квартирой. Хотя месть - глупо.

 Разобраться бы в себе. Приземлиться без приключений.

 И не месть это вовсе, отдушина.

Из придуманного получилось лишь двести водки и кофе до изжоги.

Потом в сквере смотрел на проходящие фигуры. И странно было: они спешат, пролетают задумчивые.

А здесь - тоже задумчивый, но с дорожной сумкой как на вокзале, ещё улечься плашмя...

И я подумал, что сейчас - время главное, эти самые часы и минуты, что летят по циферблату. Что лучше что-то делать, чем сидеть просто так. Прятаться глупо. Вроде, как от самого себя. Так ничего не решишь.

…В этот раз я подошел к двери осторожно и позвонил. На всякий случай. Кто-то посмотрел в глазок, потом быстро заработали замки. Потом она сказала:

- Приехал!? А почему не ключами?..

А я всё читал в её  глазах.
- Да, - сказал я коротко.

- Я тебя не ждала, - удивилась она.

Это ясно. Я же в курсе. Но вслух - другое:

- Вот такой я оригинал, - улыбнулся.

В её  глазах бегали чертики, и движения неуверенные, руки лишние. Чтобы их спрятать, прижалась ко мне. Тогда я стал доставать грязные носки, майки. И она успокоилась.

После завтрака я спустился вниз - сказал, что за почтой и сигареты надо купить.

Потом набрал "друга" и сказал:

- Моя ничего не знает.

- Понятно, - ответил он.

А я подумал: хорошо, когда люди понятливые.

И, вроде, всё налаживается, одно осталось - как в постель:

получится или сослаться на усталость? После двух недель разлуки. Начнёт подозревать. Даже смешно как-то - подозревать. Просто - выпить и пересилить внутренний винегрет. Сделать вынужденную необходимость.

И смотрел, как она перестилает прошлое, меняет белье на предательском ложе.

А потом пришел сын. С мамой. И крикнул с порога:

- Папа!

И я начал доставать подарки, что привез. Машинку и набор солдатиков. Он жался ко мне, потом устроил битву на ковре.

И подошла жена, положила руку на мое колено.

И я понял, что мы снова семья. Обычная, рядовая семья.

Чуть запутавшаяся.