Без срока давности
Лазарь Фрейдгейм...Орудием была обычная опасная бритва "Нева", отслужившая свой век для бритвенного прибора. Бритвы были толстыми и вполне подходящими...
Футбол - тяжёлый наркотик. Андрей Вознесенский как-то азартно писал:
О, атака до угара!
Одурение удара.
Только мяч,
мяч,
мяч,
Только - вмажь,
вмажь,
вмажь!
"Наши - ваши" - к богу в рай…
Ай!
Эта одуряющая яркость притягивает к нему множество болельщиков и фанатов, делает тему футбола привлекательной для коллекционеров.
Хочу предстать перед вами в роли коллекционера, подсевшего на футбольную тему. Это как бы экскурс в далёкое прошлое, на три четверти века тому назад. Мой взгляд обращён в далёкий 1945 год. Война - победа. Многоцветный букет жизни: великие общемировые события, радость семейных встреч с выжившими в войне фронтовиками, тяжёлые заботы ежедневной жизни... Розовое с серым и сумрачным. Жажда радости, эмоциональной поддержки. Может быть, такую роль в тот момент сыграли и события первого послевоенного вояжа советских футболистов в Англию. Мои заметки по преимуществу не о футболе - это о времени, это о сладкой болезни коллекционирования...
Воспоминания, зарисовки былого в некоторой степени могут восприниматься как элементы коллекционирования. Такие зарисовки, как правило, очень конкретны. Бытовые воспоминания порой подсвечиваются какими-либо весомыми для этого времени событиями. Это всполохи ушедшей или уходящей жизни. Этим они всегда привлекательны. При этом зачастую читаешь о другом человеке, а видишь свои прошедшие дни. Воспоминания о жизни в большой степени схожи с музеем никому ненужных вещей. Не нужных - по требованиям бытовой полезности, но дорогих теплотой ассоциаций людям, соприкасавшимся с ними.
Итак, Москва, осень 1945 г., 19:9. Бьюсь об заклад, мало кто сразу представил бы, что за цифры 19:9 приведены здесь. Но если сузить круг людей до тех, которые прошли 1945 год, то таких может оказаться большинство. (Если, конечно, исключить фактор недремлющего Альцгеймера). Объяснение более чем просто: с таким суммарным счетом завершилась серия матчей футболистов московского "Динамо" с командами Великобритании - одного из самых заметных событий первой послевоенной осени.
Но я не только о спорте. Иначе было бы основание для победных реляций, а не для явки с повинной за прегрешения. Я о зловредном черве, который часто связывается с коллекционированием. Коллекционирование в веках оставляет великий след плодов цивилизации. Это - сохранение бесценных отметин времени. Но не только. На путях коллекционеров часто возникают сложные психологические проблемы, порой совмещающиеся с юридическими и моральными прегрешениями. У больших коллекционеров - с большими, у маленьких - менее заметными, порой сугубо личными проблемами...
Коллекционирование не всегда ограничивается приличными и правильными нормами. Оно имеет тенденцию сводить коллекционера с правильного пути, сдвигать рамки допустимого. Тот самый хищный посыл: цель оправдывает средства. Говорить о маниакальных устремлениях коллекционеров для пополнения своих собраний, это даже не тема. Это медицинский диагноз. Коллекционирование и пороки коллекционеров... Когда речь идет о болезни, трудно поставить пределы ее развития... Но что впереди, где телега, и где лошадь? Что чему предшествует? Болезнь коллекционированию или коллекционирование болезни?..
У моего знакомого умер дядя, известный московский филателист. Он был дружен со многими собратьями по увлечению (или профессиональной болезни), и охотно обсуждал с ними наиболее редкие экземпляры своей коллекции, собранные в отдельно хранимом кляссере. Это касалось особого круга избранных, которых он не отделял от своего уровня. Коллекционера не стало... Как же были поражены родственники, когда оказалось, что еще до дня похорон из дома исчез этот раритетный кляссер...
После столь серьезной рекогносцировки - вновь о счете 19:9 и явке с повинной.
Это уже не о солидных коллекционерах и их проблемах. Далее главный герой я, москвич, которому в то время только-только исполнилось 10 лет. Половина этой жизни прошла в военных условиях, а о предыдущей половине даже и говорить трудно... Май принес завершение войны в Европе. Сентябрь отметился капитуляцией Японии. И вот событие мирной жизни: футболисты московского "Динамо" едут в Великобританию.
Футбол в послевоенной Москве занимал особое место. То ли праздник, то ли народное гуляние. Главным и единственным большим стадионом Москвы был стадион "Динамо". Особую любовь на многие годы снискала "Футбольная песенка".
Но упрямо едет прямо на "Динамо"
Вся Москва, позабыв о дожде.
Билеты на матчи раскупались быстрей, чем на самые популярные спектакли. По 10 рублей стоили билеты на восточную и западную трибуны (за воротами) и по 15 - на северную и южную. По улице Горького (Тверской, ныне) к стадиону перед матчами популярных команд длинным строем важно шествовала конная милиция для поддержания порядка около стадиона. В памяти несколько очередей-боёв, в которых мы с братом отстаивали своё право на приобретение билетов.
Телевидения не было, но репортажи о матчах передавались по радио. Голос основного комментатора матчей Вадима Синявского был также узнаваем, как и голос Юрия Левитана при победных известиях. Магическая динамичность рассказов Синявского заставляла буквально следовать за словесным полетом мяча, втиснувшись в чёрный раструб домашнего репродуктора.
Визит футболистов московского "Динамо" за границу был потрясающей новостью. Команда летит в Лондон и сыграет серию матчей с английскими клубными командами. Впервые советские футболисты едут играть за границу да еще к основателям этой игры. Все ждали, и все волновались...
Первый матч состоялся 13 ноября 1945 г. в Лондоне с командой "Челси". Уже в те времена это была одна из сильнейших команд туманного Альбиона (та самая, которая сегодня украшает империю Романа Абрамовича). Матч складывался тяжело, и "Динамо" никак не удавалось забить гол. Футбол красен голами. Конечно, забитыми в чужие ворота. Такого момента пришлось ждать долго. Только в середине второго тайма Карцев, считавшийся лучшим бомбардиром, открыл счет. На радость советским болельщикам матч закончился со счетом 3:3.
В составе "Динамо" играли кумиры тех лет. До сих пор на слуху футбольных болельщиков имена Хомича, Семичастного, Карцева, Бескова. За команду выступал также несравненный Бобров, позаимствованный из армейской команды, носившей тогда название ЦДКА - Центрального Дома Красной Армии.
На снимке - команда "Динамо" перед началом первого матча с "Челси".
В субботу 17 ноября состоялся второй матч в Кардиффе с командой "Кардифф Сити", выигранный "Динамо" с разгромным счетом 10:1. Именно этот результат заметно приукрасил общий счёт матчей "Динамо". Советской команде противостояла команда не самого высокого легиона Великобритании. Она была в чемпионате Великобритании третьей, но в третьей лиге... (Затрудняюсь привести аналог в современной табели о рангах, например, российского футбола.)
Но и два последних матча не могли расстроить советских болельщиков. "Динамо" выиграло в Лондоне у "Арсенала" со счетом 4:3 и сыграло вничью (2:2) с "Рейджерс" в Глазго.
Многие годы потом звучало воспоминание о сражениях на футбольном поле:
И к британцам, и к шотландцам прямо в сетку
Из Москвы залетали мячи.
В Англии вратаря Алексея Хомича за эту знаменитую серию матчей прозвали "тигром". Великий вратарь отличился тогда не только на поле: на праздничном приёме он обратился к публике со словами: "Леди и гамильтоны". Воспитанные хозяева приняли это весело как шутку. Вторым вратарем команды был молодой Лев Яшин, увенчанный впоследствии всеми возможными лаврами. Но тогда, когда Синявский сообщал о замене в воротах Хомича на Яшина, вся страна издавала у репродукторов стон - большей потери трудно было представить, разве что замена Всеволода Боброва как центрального нападающего.
Радиотрансляция была в то время неотъемлемой частью быта. Репродуктор включен всегда, только на ночь делалось исключение. Его можно слушать или не слушать, но его голос здесь, в комнате с утра до вечера, член семьи. Среди постоянного безразличия к этому фону бывали моменты сосредоточения: что следующее? Но когда известно, что должна быть интересующая кого-то из членов семьи передача, остальным приходилось приспосабливаться (комната-то для всех одна). Молчаливо терпеть или делать вид, что их это тоже интересует. Тем более что никаких наушников, а также регуляторов громкости в репродукторе не было.
В дни матча таким всё останавливающим сигналом были позывные, предшествовавшие трансляциям матчей, и голос Синявского. Вот он... Сейчас начнётся...
Внимание сосредоточено, взгляд устремлён на репродуктор. Чёрная картонная тарелка раструба громкоговорителя, подобно тарелке нынешней телевизионной антенны, поддерживает контакт со стадионом. Неописуемая скорость словоизвержения ведущего захватывает. Куда там некрасовский "Балет"
Взвилася ножка влево -
Мы влево подались;
Взвилася ножка вправо -
Мы вправо... - Берегись!
Не вывихни сустава,
Приятель... "Фора! bis!"
Ты чувствуешь себя участником действа. То бьёшь по мячу до боли в суставах, то устремляешься молнией за летящим мячом, то радостно мысленно вливаешься в протяжное О: гоооол!
Но репортаж кончался. Движение растворялось в эфире, не давая фиксации последействия. Внутри ускользающе звучит напряженность спортивной борьбы, видятся взятые и пропущенные мячи. Газета следующего дня становилась единственным соучастником закончившегося события.
Газеты были компактные - 4 страницы любая. Они были не только (и не столько) источником информации, но и выполняли в домашних условиях множество функций. При очень дешевой для того времени цене - 20 копеек номер. Поэтому практически каждая семья выписывала какие-нибудь газеты, а иногда и много. Мы получали ежедневную "Правду", а также "Пионерскую правду" и "Медицинский работник".
На следующий день после матча сразу хотелось увидеть, что написано в газете о вчерашнем матче. "Правда" всегда помещала спортивную информацию на последней странице. От "Пионерской правды" было мало проку, ну а "Медицинский работник" вообще был абсолютно бесполезен в этом отношении.
Заметки из "Правды" мне было мало. Я лихорадочно пытался найти публикации других газет: "Известия", "Комсомольская правда"", "Красная звезда", "Гудок", "Красный спорт", только что появившейся газеты "Московский комсомолец"...
Киоски Союзпечати, в которых продавались газеты, были разбросаны по всему городу. Это были деревянные круглые павильончики с входом сзади и секторальным прилавком спереди. Они устанавливались на перекрестках, притулившись к одному из угловых домов. Днем редкий прохожий останавливался около них - найти там что-либо интересное было очень проблематично: пропагандистские политические журналы, маленькие пакетики с отдельными сериями советских марок да фотографии популярных артистов. Но по утрам в ожидании доставки газет около киосков выстраивались длинные очереди. Они вились чёрной лентой почти на квартал. Газеты были основным источником бумаги для всех хозяйственных целей.
Доставляемые пачки газет пахли бумагой и свежей типографской краской. Я хорошо помню этот запах. Киоскёр выкладывал на прилавке весь ассортимент газет стопками, как игрок карты, и начинал священнодействовать с раздачей их жаждущим. Каждый очередник передавал деньги, как правило, мелочь (рубль соответствовал стоимости 5 газет), и называл нужные ему газеты. Газеты поступали из типографии, сложенными попарно. Киоскёр мгновенно поддевал пальцем с шершавым самодельным напальчником одну из двух газет и складывал отобранные для покупателя газеты одну на другую. Когда заказ был полностью сформирован, киоскёр небрежно складывал газеты вдвое и передавал покупателю. Нередко покупатель просил дать ему по два экземпляра одинаковой газеты, в этом случае киоскёру не надо было "распаривать" газеты.
Второй матч в Кардиффе был в субботу вечером. Воскресенье - единственный выходной день на неделе. Воскресное утро - особые возможности для пополнения сведений о матче. С утра пораньше бегу-лечу в ближайший киоск на пересечении Малой Грузинской и ул. Красная Пресня. А дальше с надеждой по старым московским закоулкам к другому киоску - на углу Большой Грузинской и Расторгуевского переулка, что на полпути к знаменитому Тишинскому рынку. Он стал особенно известным несколько позже - после трогательной сцены с Фаиной Раневской из фильма "Весна", где она направлялась на этот рынок в шляпке с вуалью и романом Достоевского "Идиот" в руках.
Но даже большая резвость не могла обогатить меня большим ассортиментом газет. В тот момент я, конечно, не знал, что своих корреспондентов ни одна из редакций не могла послать в Англию. Каждый из спортивных обозревателей давал волю своей фантазии, основываясь на репортажах Синявского. Мы традиционно верили печатному слову, в 10 лет от роду - особенно. Каждая заметка - ценность!
Кроме продажи газет для индивидуального использования, по всему городу были стенды, на которых расклеивались газеты для чтения. Каждый стенд был рассчитан на 4 полосы газеты. Стенды на оживленных перекрестках не оставались незамеченными, люди порой в два-три ряда через плечо друг друга читали интересные материалы. Наибольшим успехом пользовались фельетоны и спортивные новости.
Рано утром расклейщик, оснащённый большой сумкой с газетами через плечо и ведром клея с кистью в руке, пешком обходил эти стенды. Ставил на землю около каждого стенда сумку и ведро. По контуру газеты мазал стенд клеем и прикладывал соответствующую газету одной и другой стороной. Обычно такую работу выполняли женщины средних лет. Стенды были открытыми без стекол и подсветки. Жизнь уличной газеты была короткой.
Именно вот эти уличные газеты и были резервом для начинающего собирателя-коллекционера. Здесь-то и звучит покаянная нотка преступного недоросля. Простейшее "техническое оснащение" и память о местах размещения стендов по намеченному московскому маршруту... Для москвичей, чей слух могут ласкать названия больших и маленьких улиц, назову свой маршрут. Начало от Малой и Большой Грузинских улиц через Тишинский рынок я уже назвал. Затем путь лежал к улице Горького (Тверской) до площади Маяковского (Триумфальной), затем по Садовой Триумфальной до площади Восстания (Кудринской), а оттуда по Баррикадной и уже вновь по Красной Преснее к дому. Память хранила нужные и не особо заметные стенды разных газет по всему пути.
Орудием была обычная опасная бритва "Нева", отслужившая свой век для бритвенного прибора. Бритвы были толстыми и вполне подходящими для вырезывания заметок на уличном газетном стенде. Не знаю уж, сколь соответствовала такая бритва главному целевому назначению: бриться мне было еще слишком рано.
Можно легко догадаться, что для такого "коллекционирования" наиболее подходили сумерки, когда читать уже было затруднительно, и люди особо не задерживались у газетных стендов. Представьте себе парнишку, идущего по улице в сумерках с лезвием, зажатым между пальцами. Коллекционер, ой ли? Бандит с небольшой дороги?..
Быстро пробежав глазами заметку о матче, оценив ее необходимость в домашней подборке, с полным внешним безразличием бросаешь взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что нет лишних свидетелей. (Знает кошка, на чье мясо зарится...). Пока всё "кошерно". Далее - миг агрессии...
Я лезвием с небольшим запасом вне пределов нужного текста очерчивал бритвой контур и пытался забрать выделенный клочок газеты. Иногда могло повезти, и заметка могла располагаться на части стенда, куда не мазанула кисть с клеем. Это был экстра материал, такой же по качеству, как в купленной газете. Иногда везло меньше, и заметка не без повреждений отделялась от стенда. Но бывали и особо тяжелые случаи. Интересную заметку, опередив меня, кто-то уже вырезал. Тогда требовалась особая смекалка: нужно было оценить место расположения этой заметки на обратной стороне газеты и попытаться её добыть в полуслепую. Удавалось порой...
Рабочий маршрут был немалым. Три- четыре километра... На этом пути можно было найти почти все важные газеты. Я не могу ручаться, что для выбора времени разбоя решающую роль играла невостребованность газет в вечернее время. Но сейчас для явки с повинной мне показался такой мотив смягчающим мою вину. Это были уже и сумерки, и закат газетного дня. Наутро газеты ждала смерть под слоем газет нового дня.
На 4 матчах побывало более 250 000 зрителей, - Великобритания приняла советскую команду великолепно. В СССР результат матчей с общим счётом 19:9 был подан как новая победа социалистического общества.
О поездке "Динамо" сообщалось в выпусках киножурнала "Новости дня", который в то время демонстрировался в кинотеатрах перед каждым фильмом, вышли документальные фильмы о матчах "Динамо".
"Молодая гвардия" издала книгу "19:9". Книга подробно описывала перипетии матчей. В ней приведено большое количество фотографий. Книга была увеличенного формата (почти квадратная) с привлекательной зеленой, как ковер поля, обложкой.
Никита Богословский написал оперетту "Одиннадцать неизвестных", - этим спектаклем открывался в свое время Львовский театр оперетты.
Проходят годы... Документальные фильмы погибают, оперетта не звучит на сцене, библиографической редкостью стала книга "19:9".
В небольшой коллекции "никому ненужных вещей" у меня на полке стоит книжка в зеленой мягкой обложке с вложенными в нее воровато собранными вырезками из старых газет...
За давностью лет, может быть, простятся мне эти прегрешения? И не последует возбуждения дела об административном нарушении и требования экстрадиции в Москву по месту совершения проступка. Срок давности, вероятно, истёк...
Но есть последствия, не имеющие срока давности. В старых и новых папках, хранящихся у меня, много-много всяких "ценностей": от фронтовых писем отца, проверенных военной цензурой, до трёхвековых откликов семейных генераций, от журнала "Огонёк", посвящённого дню победы, до подборки газет о деле врачей - этой последней человеконенавистнической отрыжки "вождя всех народов". Документы, бумаги, свидетельства разных событий и времён... Общее и очень своё. Множество всего, пережившего годы и межконтинентальные перемещения. По-видимому, на роду написано: собиратель, коллекционер, барахольщик...