Заколдованные

Жизнь некоторых людей бывает короче жизни многих памятников. Они уже стояли, когда человек родился, и будут стоять после его смерти. Я продлеваю жизнь памятника, не ожидая от него благодарности, но при этом не чувствую себя слугой, скорее врачом или добрым другом, с которым можно даже поговорить.

Показательным было мое сегодняшнее общение с Пушкиным.

- Нагадили на тебя, Александр Сергеевич.

- Да уж, постарались голубчики. Это все залетные, свои на меня не гадят, я как никак, а солнце русской поэзии.

- И памятник себе воздвигли нерукотворный.

- К нему не зарастет народная тропа!

- Зарастет, молодежь сейчас не читает, особенно стихи. Все в ютубе и соцсетях сидят.

- А как же мое - Мы все глядим в Наполеоны; двуногих тварей миллионы для нас орудие одно; нам чувство дико и смешно, – разве это сейчас для России неактуально?

- Никто эти строчки не помнит. Сейчас на слуху совсем другое.

- И что же?

- Вам этого лучше не знать, спокойней стоять будете.

Пушкин, похоже, обиделся и за все время, пока я его мыл, не произнес ни слова. А я размышлял о том, откуда у памятников такое самомнение. Может, потому что их возводят в ранг исторических идолов, начиная ценить больше живых людей?

Я частенько общался не только с Пушкиным. Увлекательные беседы вел с Петром I, Екатериной II, Суворовым, Ломоносовым, Дзержинским. Каждый из них был уверен, что сделал очень многое для России, потому и были возвеличены в памятниках. Я не перечил, хотя мою роль в их сохранении трудно было переоценить.

После Пушкина следующей моей точкой был Вечный огонь на Марсовом поле, частенько заливаемый водой или газировкой. В этот раз там толпилось несколько короткостриженых молодых людей с разноцветными флагами. Среди них я узнал только французский и британский.

Пока я подходил к Вечному огню, молодежь подожгла от него флаги.

- Вы совсем обалдели что ли? – Я кинулся топтать разгорающийся костер, но получил короткий удар под дых, который свалил меня на землю. Следующий ногой пришелся по ребрам, я инстинктивно сжался в комок, пытаясь защитить лицо.

Мой путь в вечность преградила полицейская сирена. Удары прекратились, но частокол ног по-прежнему окружал меня. Сквозь него я видел два пламени - Вечного огня и флагов. Они корчились и исчезали на глазах.

- Хватит лежать, вставай! – голос полицейского был грубым. - Кто такой?

- Я – хранитель памятников. Арестуйте этих людей, - я показал на молодежь, стоящую рядом. - Они – вандалы.

- Разберемся. В машину пошел!

- Почему я?

Молодые люди громко заржали, а полицейский взял меня за локоть и подтолкнул к машине. Больше вопросов я не задавал.

В кабинете отделения полиции сидел молодой майор.

- Проходите! – буркнул он. Я уселся на стоящий рядом со столом стул.

- Почему хулиганите? – с ходу ошарашил меня майор.

- Я хулиганю? Они жгли флаги, это - акт вандализма. Меня избили. Почему их не задержали?

- Они уничтожали не просто флаги, а флаги недружественных стран. Вы не видите в этом никакой разницы?

- Можно жечь на Вечном огне?

- Место выбрали, конечно, не совсем удачно, но понять истинных патриотов можно. Они пытаются защитить Россию от нацистов и сатанизма. Флаги были принесены в жертву.

«Он что, заколдованный?», - мелькнуло у меня в голове. Майор и дальше продолжал что-то говорить об истории, которую нельзя забывать, преемственности подвигов и роли России в современном мире, но я уже ничего не воспринимал.

- Вата! - перебил я майора.

- Простите, не понял?

- У меня в ушах вата, плохо вас слышу.

- Напрасно вы так шутите, скажите спасибо, что пожилой человек, а то бы мы с вами по-другому поговорили.

- Как молодчики на Вечном огне?
- Идите и больше не нарывайтесь. Разные майоры в жизни могут попасться, поэтому думайте, прежде чем совать свой нос в большую политику.

Вот о ней я думал меньше всего, но предпочел не вступать в дискуссию и убраться подобру-поздорову.

Меня, хранителя памятников, фактически истории России, опустил какой-то молодняк, а заколдованный майор прочитал лекцию о патриотизме. Да что сегодня за день такой. Ноги сами привели меня к памятнику Владимиру Ленину.

- Ильич, нравится, что дело твое живет?

Ленин мне не ответил, он задумчиво смотрел сквозь века. Почему-то вспомнилась фотография умирающего вождя пролетариата в коляске, где он выглядит очень жалко по сравнению с многочисленными памятниками ему.

Недалеко от молчаливого Ленина я увидел на скамейке девушку и парня, у которого в руках была открытая стеклянная банка с красной краской. Я замедлил шаг, пытаясь услышать, о чем они говорят.

- Нельзя так, это ж всего лишь памятник, - голос девушки звучал настойчиво.

- А как можно, если по-другому никак? – парень явно нервничал.

 «Покушение?» - я весь подобрался и сунул руку в карман за телефоном. 

- Ты пойми. история не памятник, ее отмыть невозможно, а ты пострадаешь…Дальше я уже ничего не слышал.

Никуда не позвонил, шел по аллее и думал о том, что оказался предателем. А вдруг парень все-таки решит облить Ильича краской? «Не впервой, - подумал я. – Отмоем».