Здрасьте, кума Настя, Америка!

27 июня 1987 года мы приземлились в Америке.

Это был перелом. Надо было начинать все сначала. Кроме того, дни стояли такими жаркими и душными, что, перебегая от одного аэро кондиционера к другому, я грешно подумал: «За что мне такая удачная жизнь в Америке?»

Постепенно до нас доходило: денег нет, работы нет, языка нет и, главное, никто не собирается нам ничего давать. Америка нам ничего не должна. Оказалось, что в Америку каждый год прибывают на постоянное место жительство тысячи людей из разных стран, и мы лишь одни из них.
 
   Первые еврейские беженцы из России сразу в Америку не попадали. Их туда не пускали. Началось это более ста лет назад. Всех привозили на Эллис Айлэнд- небольшой остров, расположенный недалеко от Нью-Йорка. Здесь были не только евреи, но и итальянцы, украинцы, поляки. Основная цель начальной изоляции – карантин, проверка документов, изучение языка.  Люди проводили там по нескольку месяцев.

Сегодня там музей, музей эмиграции. Туристам не понять. Туристам там скучно. Ну, приехали, пожили, уехали. Но нам представлялась картина скопления новых людей в новой стране, бросивших все ради свободы. Широко открытые глаза, новый язык, новые законы, как оно будет, найдем ли работу, как родители? как дети? - становилось жарко.

А рядом на другом небольшом острове стоит светло-зеленая Статуя Свободы:

«…Всех жаждущих вздохнуть свободно, брошенных в нужде,
Из тесных берегов гонимых, бедных и сирот.
Так шлите их, бездомных и измотанных, ко мне,
Я поднимаю факел мой у золотых ворот!»

Неужели эти слова и о нас? Мы привели детей сюда года через три после приезда в Америку. По лестнице поднялись до самой головы Статуи Свободы. Не уверен, что наши дети почувствовали значимость момента, значимость того, что мы сделали для них, увезя из антисемитской страны.

Через год нам выдали Грин карту – право на постоянное проживание в Америке. А еще через 8 лет (можно было через пять, но мы были так заняты, что не получалось) мы стали полноценными гражданами Соединенных Штатов Америки.
 
…В большом зале Бруклинского колледжа собрались сотни людей. На сцене звездно-полосатый флаг Америки. Секретарь суда произносит торжественную речь:

- От имени американского народа и правительства США поздравляю вас, новых американцев, с получением американского гражданства. Мы гордимся тем, что вы приехали к нам и верим, что и вам и нам от этого будет лучше. (Естественно, это моя свободная интерпретация). Посмотрите друг на друга. Мы все разные, но отныне мы все свободные граждане великой и свободной страны. Принимая эту присягу на верность Америке, вы освобождаетесь от всех остальных присяг, данных другим правительствам и народам. Отныне вы живете по американским законам и обязаны хранить верность только Америке.

«Настоящим я клятвенно заверяю, что я абсолютно и полностью отрекаюсь от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти, подданным или гражданином которого я являлся до этого дня; что я буду поддерживать и защищать Конституцию и законы Соединённых Штатов Америки от всех врагов, внешних и внутренних; что я буду верой и правдой служить Соединённым Штатам; что я возьму в руки оружие и буду сражаться на стороне Соединённых Штатов, когда я буду обязан сделать это по закону; что я буду нести нестроевую службу в вооружённых силах США, когда я буду обязан делать это по закону; что я буду выполнять гражданскую работу, когда я буду обязан делать это по закону; и что я произношу эту присягу открыто, без задних мыслей или намерения уклониться от её исполнения. Да поможет мне Бог».

Все хором повторяли слова присяги, а потом поворачивались друг к другу, черные, белые, азиаты, пожимали протянутые руки, поздравляли. В конце, прижав правую руку к сердцу хором пели Гимн Америки.

…Это звёздный наш флаг! И он будет всегда
Там, где дом храбрецов, где свободных страна.

Многие плакали…

Вспомнил слова присяги, данные мною в Советской Армии: «…Клянусь до последней капли крови защищать Советское государство и правительство СССР…Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».

Чувствуете разницу? До последней капли крови (кому в голову пришел такой оборот речи?) защищать правительство!

«We the people - Мы народ!» - первые слова американской Конституции.
 
   Свой первый День Независимости Америки, отмечаемый 4-го июня, мы встречали в Бруклине. Коротко это можно было назвать войной. Настоящие военные действия со стрельбой из пушек, орудий разного калибра, взрывами. В итальянском районе Бенсонхерст это явление было особенно выделяемо. Папа – итальянец выкатывает пушку на средину улицы, детки, молодые бойцы, подносят снаряды. Пальба ведется по всем направлениям. Машиной проехать невозможно. Светло, как днем. Шум – не перекричать. Стрельба велась всю ночь. Последние удары канонады затихали к четырем утра. Однажды, уже живя на Стейтен Айланде – другом районе Нью-Йорка, я стоял допоздна со шлангом в руках, защищая свой дом от пожара. В это время мои дети вместе с друзьями гоняли по нашим переулкам и стреляли купленными мной заранее снарядами.

Сегодня все по-другому. Все причесано и контролируемо. Стрелять можно в строго отведенных местах до 10 часов вечера. Оно понятно – не те времена.
 
   Я не согласен с тем, чтобы нелегалов, пробравшихся в сегодняшнюю Америку, называли нелегальными эмигрантами. Эмигранты – это мы и такие, как мы, приехавшие законно, сдавшие экзамены, ждавшие в очереди люди. Слово эмигрант не подразумевает: перелез через забор, приехал по туристической визе и остался, проскользнул, проскочил…

Понимаю, что многим на Земле живется плохо, и было бы хорошо, чтобы весь мир превратился в Америку, но, к сожалению, некоторые приезжие хотят изменить не свою страну исхода, а Америку. Нет, нет, сочувствуя и понимая нелегалов, в том числе из сегодняшней России, говорю, закон есть закон. Принимать беженцев без проверки нельзя. Нелегалы, не пройдя проверку, не учив законы и Конституцию США, не уча язык Америки, одной ногой оставшись в стране исхода, не любят и не понимают Америку.
 
Сколько раз слыхал: «Ох и глупые, эти американцы-лопухи, провести вокруг пальца ничего не стоит. Жуют свою огромную пиццу у телевизора, пьют пиво, не знают даже, где Россия, где Африка…»

Одна соседка по первому дому, дама, сидевшая на вэлфере и подрабатывавшая за наличные в местной русской аптеке, сказала: «Американцы – это дураки, ничего не понимают. Если бы я знала английский язык, я бы смогла стать президентом Америки…»
Ни эта дама, ни я, ни мой сын не могут стать президентом США. Мы не родились на американской земле. Может быть мой внук? До сих пор ни один еврей не стал президентом США. А тем, кто думает, что американцы –это ничего не понимающие простаки, советую сравнить Америку с любой страной мира. Надо сначала благоустроить свою страну, а потом можно жевать пиццу, пить пиво. В России, по-моему, начали с другого конца.
 
   Очень быстро на работе, на улице нам дали понять, что мы новые американцы, многого не знаем и не понимаем. Рашен! Не евреи, мы все «рашен», новые «рашен». Матрешки, балалайки, коммунизм – «рашен»!.. Согласен- не согласен – «рашен».

Первую квартиру, студию на шестом этаже, мы сняли через неделю. В Бруклине, где жила моя сестра, в шестиэтажном доме и было наше первое американское жильё. Район назывался Бенсонхёрст, итальянский район, плавно превращающийся в русский. Хозяин квартиры подписывал с нами контракт на проживание. Фамилия его была Ландау. На руке из-под рукава выглядывал синий номер, который ему вытатуировали в немецком концлагере. Он уцелел. Шесть миллионов - нет, включая моего дядю Лазаря с шестью детьми.

- Четыре человека не могут жить в студии, - сказал верующий еврей старик Ландау. Потом, посмотрев на нас из-под очков, сказал:

- Ладно. Будем считать это жильё временным. Через три месяца ты должен перейти хотя бы в односпальную квартиру. – Еще раз посмотрев на нас, - И даю тебе скидку в 50 долларов…

Мебель? Знакомые подарили два неработающих аэро кондиционера. Они гудели исправно, но не давали холод. Родственники привезли нам раскладные диваны с металлической перемычкой, от которой утром ты вставал перегнутым в обратную сторону. Четыре разношерстных стула я подобрал на улице.

- Вставай, - посреди ночи разбудил я жену, - Спать на этом диване невозможно. Будем спать на полу.

Через три месяца мы переехали в односпальную квартиру. Купили первую в Америке свою кровать. А через год и два месяца купили двуспальную квартиру. Пусть разбитую, но свою. Ремонт делали сами. Удивлялись: краски есть в магазине, за мебелью не надо стоять в очереди, телефон получили через день после заказа.
 
Америка затягивала в новую жизнь очень быстро. Страна, из которой мы уехали, СССР, казалось, осталась в каком-то другом мире…