Сирень и розы Александровского сада. Сталинская катастрофа

Продолжение. Начало

 

    Счет за эти жизни никогда не был предъявлен Сталину, советскому руководству и политическому образованию, которое называлось Советской властью.

    В другом месте Воронов писал, что противовоздушная оборона создала специальную карту, где детально были показаны все нарушения немецкой авиацией нашего воздушного пространства.

    Эти данные немедленно сообщались Генеральному штабу. "Очень часто мы получали один и тот же ответ: "Мы это уже знаем. Не беспокойтесь об этом".

    Воронов пишет: "Нам категорически было приказано не открывать огонь по немецким самолетам. Как только мы замечали немецкие самолеты, нашим летчикам приказывалось не преследовать их, а предлагать им сесть на наши аэродромы… Конечно, немецкие летчики не принимали наши предложения, а спокойно улетали на свою территорию, помахав нам и прощаясь с нами". Почти то же самое еще раньше писал Кузнецов.

    Воронов сообщает также: "По приказу (генерал-полковника) Ф.И. Кузнецова, командующего Балтийским военным округом, города и важные военные объекты стали затемняться. (Я упоминал об этом несколько выше. Ф.И.Б.) Я немедленно позвонил об этом Жукову, начальнику Генерального штаба, для того, чтобы получить разрешение принять те же меры в других приграничных округах. В ответ я услышал брань и угрозы в адрес Кузнецова. Вскоре командующего Балтийским округом  обязали отменить приказ".

    Это был однофамилец Николая Герасимовича Кузнецова - генерал-полковник Ф. Кузнецов, который отдал приказ ввести светомаскировку. Это происходило 21 июня 1941 года. По приказу Ф. Кузнецова "бойцы дивизий, стоявших на границе, получили боекомплект и начали минировать определенные пограничные участки. Двадцать второго июня в 3:15 начнется война, меньше, чем за один день до этого предлагается ввести светомаскировку, не густо времени осталось.

    Кроме того, ещё в середине июня было приказано эвакуировать семьи военнослужащих из приграничных гарнизонов вглубь страны. Генерал посильно готовился отражать возможное нападение". Но Сталин уже грозил расстрелять Тимошенко. Поэтому смотрите, что происходит.

    "Уже 20 июня 1941 года нарком обороны Тимошенко отдал приказ немедленно вернуть все семьи военнослужащих в пограничные гарнизоны. Жен офицеров с детьми принудительно снимали с поездов и возвращали назад. У большинства из них уже не было шансов эвакуироваться во второй раз. Также было запрещено минировать стратегические пути, приказано отвести части от границы и даже разоружить красноармейцев. 11-я армия отчиталась: "Вместо ускорения сосредоточения частей армии в оборонительных районах штаб округа дал указание вести обычные учения в лагерях, и ещё 21 июня вечером у красноармейцев отобрали патроны". Через несколько часов произойдет война, а у солдат отбирают патроны. Не слабо.

    Все следовало теперь вернуть обратно на склад. Это было 21 июня 1941 года. За несколько часов до начала войны. Это происходило в Прибалтийском Военном Округе. Эти приказы отдавал Министр Обороны Семен Константитнович Тимошенко. А Жуков угрожал Ф.Кузнецову в разговоре с Вороновым.

    Дорого обошлась России и всему советскому пространству жизни сталинско-советская тоталитарная система!

    Теперь вернемся к другому Кузнецову, к адмиралу Николай Герасимовичу Кузнецову, который всеми своими силами стремился быть готовым к нападению Германии. Он делал то, что должен был делать мужественный честный человек: в условиях сталинизма постоянно рисковал своей жизнью.

    И Тимошенко, и Жуков, конечно, знали о приказе Николая Герасимовича Кузнецова ввести боевую готовность №2 загодя. Ничего с ним не смогли сделать, внутри себя сильно боялись ослушаться Сталина, хотя и понимали, что Кузнецов прав, не было времени, слишком быстро началась война. Советский тоталитаризм и советская бюрократия не поспевали за скоростью времени: планеты вращались слишком быстро в 1941 году. Такое могло только случиться, если Сталин самоустранился от руководства страной. Это подтверждает тот факт, что Кузнецов не был расстрелян Сталиным.

    Такое могло только случиться, если он в это время несся в экспрессе на юг, в Сочи, в полной панике.

    Хрущев в докладе на 20 съезде заявил, что Сталина не было с 18 до 30 июня. Конечно, это был не кастрированный доклад Хрущева, который напечатали в "Правде" для простого советского (как говорили в мою бытность в Москве - совейского) человека.

    Далее из мемуаров Кузнецова.

    "В Москве рассвет наступил несколько раньше. В три часа было уже все видно. Глуховатый звонок телефона поднял меня на ноги. (Это все происходит 22 июня 1941 года на рассвете. Ф.И.Б.)

    -Докладывает командующий Черноморским флотом. По необычайно взволнованному голосу вице-адмирала Ф.С. Октябрьского уже понимаю случилось что-то из ряда вон выходящее.

    - На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город.

    Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось... У меня нет сомнений-война!

 

    Сразу снимаю трубку, набираю номер кабинета И.В.Сталина. Отвечает дежурный.

     - Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно.

(Здесь хотелось бы прокомментировать: дежурный офицер, который для того и поставлен, чтобы заниматься коммуникациями между Сталиным и генералами, ничего не знает. Такая ситуация возможна только в момент полной паники: полная растерянность и никто ничего не знает, где кто находится).

А как же разговор 21 июня между Тимошенко и Сталиным, между Жуковым и Сталиным в 17 часов вечера? Какие-то важные решения должны были бы быть приняты еще раньше, чтобы остановить вторжение Германии. То есть в 17 часов вечера. Ведь в 11 вечера и Тимошенко и Жуков как бы вынуждены что-то делать, а Сталина поблизости не предвидеться. И всегда слышится голос из сталинской утробы: на провокации немецких генералов не отвечать. Интересно, что война, по Жукову, началась в 3:15. Это же сообщает Кузнецов. В 3:30 Жуков звонит Сталину, см. выше).

Звоню маршалу С.К. Тимошенко. Повторяю, слово в слово то, что доложил вице-адмирал Октябрьский.

    - Вы меня слышите?

    - Да, слышу.

В голосе Семена Константиновича не звучит и тени сомнения. Он не переспрашивает меня. Возможно, не я первый сообщил ему эту новость. Он мог получить подобные сведения и от командования округов... Еще несколько минут не отхожу от телефона, снова по разным номерам звоню И.В.Сталину, пытаясь добиться личного разговора с ним. Ничего не выходит".

А что же сказал ему Тимошенко? Кузнецов не сообщает этого. Ясно, что ситуация не разрешена. Иначе не нужно было бы снова Кузнецову дозваниваться Сталину. Кузнецов опять пытается дозвониться до Сталина. Кузнецов беспокоится. Во-первых, он сам ввел готовность №2 еще раньше. Вполне возможно, не сносить ему теперь головы. Во-вторых, сейчас нужно уже отвечать на вторжение на полную катушку. Игра в противостояние окончилась, уже льется кровь. А, как всегда долдонили советские, "кровь людская не водица". Оказывается - водица: все вокруг Сталина разбежались кто куда, во главе с гением всех времен и народов, а кровь уже льется рекой.

Отмечу здесь, что слово "кровь" в советское время было запретным, редакции советских журналов, заполненные сотрудниками, которые сначала заканчивали школы КГБ, а потом - филологические институты, строго цензурировали всяческие запреты. Запрещалось печатать слово "кровь" (слишком много крови было пролито советским режимом: "не трожь рабоче-крестьянскую кровь, она и так пролита!" Эти слова были в какой-то пионерской клятве верности советскому режиму. Никто тогда не думал, что это они сами говорили о себе, это советской властью была пролита эта кровь), запрещалось печатать евреев и т.д. Таким были, например, журналы "Молодая гвардия". "Наш современник", "Новый мир", "Октябрь" и другие. В "Литературной газете" подсчитывали, сколько евреев было на странице. Заместитель ответственного секретаря газеты Сырокомского Юрий Синяков как-то сказал мне: "старик, у нас подсчитывают количество евреев на странице. Если норма выполнена, даже Чака печатать не будут". Чак - это Главный редактор "Литературной газеты", Чаковский. Сырокомского звали Сыр в редакции, это он предложил Андропову создать псевдокоррпункты газеты заграницей, которые в действительности будут центрами ГБ.  Сырокомский был скрытым евреем. Мой родственник А.П., который учился с Сырокомским в одной группе в МИМО, сказал мне: "Они как-то сделали, что его родной отец, еврей, как бы усыновил его". В этой же группе учился Гриша Мороз, муж Светланы Аллилуевой, поменявший фамилию по требованию Сталина на Морозов, дочь Жукова, и дочка Молотова.

    "Опять звоню дежурному:

    - Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!

    - Доложу кому следует, - отвечает дежурный. Через несколько минут слышу звонок. В трубке звучит недовольный, какой-то раздраженный голос:

    - Вы понимаете, что докладываете? - Это Г.М. Маленков. (Кличкой у Маленкова в окружении Сталина, была Меланья. Ф.И.Б.)

    -   Понимаю и докладываю со всей ответственностью: началась война.

Казалось, что тут тратить время на разговоры"! Война!!! Маленков не отзвонил обратно Кузнецову. Не поразительно ли это!?

В тексте, как его описывает человек-свидетель, увидевший его 23 июня (по Делбарсу) содержаться психологические доказательства, что так оно и было на самом деле. Сталин считал себя всегда большим крупным философом и стратегом.

Вот и сейчас, в Сочи, он рассуждает, говорит об антисемитизме, советском антисемитизме, который он сам всячески поддерживал, будто не о чем больше было говорить, - о том, что Гитлер будет использовать эту тему, чтобы победить в этой войне. Россия истекает кровью. Войска отступают по всему фронту, горят города и села, немцы, как нож в масло, входят в Россию, идет настоящая кровавая война! а он, "великий стратег", говорит об антисемитизме. Очень психологически точно для Сталина. И он сам, "крупный философ современности" говорит о глобально важных вопросах, на которые следует обратить внимание, именно сейчас, когда весь мир охвачен пожаром войны,- вопросы, которые, как бы даже важнее того, что происходит именно сейчас, в эти дни в России и во всем мире, когда немцы через две недели могут оказаться в Москве.

Потерпев полное катастрофическое поражение в предсказании развития событий ("войны не будет!"), от которого зависит судьба, может быть 200 миллионов людей, и всячески ублажая Гитлера, он рассуждает на тему об использовании Гитлером проблемы антисемитизма и кулаков, сидя в Сочи!

Очень близко к портрету маньяка-убийцы, каким и был Сталин, и потому автору кажется описание встречи Сталина в Сочи весьма достоверным.

К тому же, это был полный сталинский идиотизм: Гитлер убивал евреев, сжигал их в печах и, при этом, чтобы Гитлер использовал карту сталинского антисемитизма в борьбе против Сталина? Это как раз и говорит о достоверности этого обозрения, сделанного неожиданным сочинским свидетелем. Вторая часть разговора, о котором рассказывает этот пришедший к Сталину человек, это о старых кулаках. Эту тему Гитлер также может использовать по Сталину. Знает кошка, чье мясо съела. Сталин все помнил, как убивали так называемых кулаков, помнит продналог, продразверстку, как сам организовал голод, как все забирал под дулом винтовки, каждое зернышко для построения социализма в отдельно взятой стране! и вот, этот "мудрец" считает их сейчас главными вопросами.

Петр Столыпин гениально придумал: создать сильный независимый класс, основу жизни - фермерское хозяйство, задолго до Америки, класс, который кормил бы всю Россию. А Сталин убивал этот класс и вместо него создал колхозы.  Колхозы были его изобретением. Правда, опять же, украл эту идею у Троцкого. Но у Троцкого это называлось ТОЗ - товарищество по обработке земли. Тоже каторга, но чуть полегче (читай Авторханова).

    Утром 22 июня Молотов обратился к народу. Он выступил по московскому радио. Сначала Левитан своим громоподобным голосом, всегда содержащим высочайшее достоинство нашего нового советского человека, отличающее этого человека от любого другого, проживающего на территориях тлетворного запада, сообщил: "Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!.."

Потом выступил Молотов.  А почему не Сталин? Такой честолюбивый человек и дал возможность вместо себя выступить Молотову? Получалось, что Молотов стал главным человеком в стране?

    Почему же Сталин не сказал ободряющих слов русско-советскому народу? Народ был изумлен, что выступал Молотов. Родной и любимый Сталин молчал. Он же был выше Александра Невского, Петра Первого, Кутузова и Суворова, всех русских царей и цариц вместе взятых. Он был гений всех времен и народов! Почему же он молчал? Что же с нами будет? Может быть его уже нет в живых? Может быть его уже убили или отравили враги народа? Где же наш родной отец?

    Вэй из мир! Это на идише означает: что же будет с нами, здесь подразумевается обращение к Богу: "Что же будет с нами, Господи!"

    Сталин был более, чем честолюбив, его комплекс человеческой неполноценности прорвался и в эти дни страшной войны: он звонил в "Правду" главному редактору, почему о Коневе упоминали в газете несколько раз?! Это произошло в первую неделю войны. Коневу дают много места в газете. "Вы достаточно писали о Коневе". И при таком уровне честолюбия, он добровольно уступает место Молотову? Невозможно. Если по радио выступит его двойник, народ узнает, что он убежал из Москвы. Все-таки двойник несколько отличался от него. Двойник должен сидеть в Кунцево и отмалчиваться.

    Вся информация о начале войны тотчас же представлялась Сталину: "он отправился в свой ежегодный отпуск в Сочи 18 июня, не показывая никакой видимой реакции на все полученные сведения". "Между тем армии были отданы им строжайшие приказы, чтобы избегать любые фронтовые инциденты и провокации". Поэтому так осторожен Жуков и Тимошенко. Сталин уже грозил раньше, что расстреляет Тимошенко.

    Это было за 9 дней до начала войны, 13 июня 41 года. С 13 до 18 июня оставалось еще 5 дней.

    Здесь я покажу, что происходило с 9 до 18 июня в Москве и в некоторых столицах остального мира.

    Девятого июня Тимошенко и Жуков представили Сталину секретную информацию о нападении немцев на СССР. Он злобно бросил им в лицо их листки: "А у меня другая информация!" Никакой другой информации не было. Это было элементарное сталинское вранье загнанного в угол человека, концепции которого рухнули и никакого таланта ума и предвидения-провидения они не отражали. Полностью рушится концепция о его гениальности, поддерживаемая сонмом советских пропагандистов, историков, академиков, писателей и других страстных поклонников тирана, включая толпы русского народа. Договор 39 года ссср с Германией помог только Гитлеру легко захватить Европу и начать войну с Англией.

    Сталин высмеял Зорге, который прикрывал свою разведывательную деятельность сетью публичных домов, которые он, по-видимому, не без удовольствия и сам посещал.

    Сталин выкрикнул свое возмущение так: "И эта сволочь, которая по всей Японии устроила сеть бардаков осмеливается даже назвать мне точный день нападения, 22 июня!  Ви что же хатите, чтобы я поверил в это?" Бардаки, бардаками, но Зорге сообщил точную дату начала войны.

    Мнение автора: Сталин бежал из Москвы 18 июня 41 года.

    В этот день он обычно уезжал в Сочи на суперсекретном поезде. Время сейчас было другим, и Сталин знал об этом, через несколько дней должна была начаться самая страшная война.

    Поэтому он и метался, распыляя злобу и месть вместе со своей слюной.

    Поезд его летел по всей территории России без всяких остановок, скидывая по стрелкам на запасные пути все самые важные, попадающиеся по дороге поезда, лишь бы пролет гения всех времен и народов был бы по стальным рельсам через всю Россию беспрепятственен и в полной безопасности.

    Летать на самолете Сталин боялся. Молотов тоже боялся летать на самолете. На встречу с Гитлером, в ноябре 1940 года, он поехал на поезде.

    С ним было 60 человек, а в кармане его костюма лежал пистолет. Зачем он взял пистолет неясно, в Гитлера стрелять он не собирался, воевать с Риббентропом, тоже.

    Этот факт бегства Сталина был открыт и сообщен французским писателем Делбарсом, который тщательно отбирал и перепроверял материал.

    Западные авторы весьма осторожны. Делбарс пишет, что Сталин уехал в отпуск. То есть, 18 июня 1941 года, он уехал в отпуск.

Это было за 9 дней до начала войны, 13 июня 41 года. С 13 до 18 июня оставалось еще 5 дней. За пять дней в военное время можно сделать очень много.

В июне, 13 дня, на советской границе, с другой, немецкой стороны, была небывалая активность.

13 ИЮНЯ В ЛОНДОНЕ 

    Не зря Иден вызвал посла Майского сначала 13, а потом, 18 июня.

    Иден возобновил свой пост Министра Иностранных дел в правительстве Черчилля 13 июня 1941 года. В этот же день он вызвал советского посла в Англии Ивана Майского.

    Иден предоставил Майскому детальную информацию о последней концентрации германских войск на границах Советского Союза. В случае немецкой атаки, Иден предложил сразу же послать в Советский Союз британскую военную миссию.

    Майский ответил, со свойственной советским дипломатам спесью, что Англия преувеличивает германскую концентрацию войск и что Германия не намерена нападать на Советский Союз. Такая линия поведения спасала жизнь Майского в глазах Сталина.

    Хотя, еще раньше, 10 июня, Майский телеграфировал в Москву сообщение о концентрации немецких войск на советских границах, которое он узнал от заместителя министра Иностранных дел Сэра Alexander-а Cadogan-а.

    Он считал, "что это даст товарищу Сталину пищу для размышлений".

    Свидетельства Майского чрезвычайно важны, поскольку они показывают, что происходило в первые дни войны, после 22 июня, когда в Москве была полная паника. Майским после войны были опубликованы мемуары. Они выходили трижды, дважды при Хрущеве и Брежневе. Соответсвенно, цензурные купюры отражают время публикации. Автор пользуются книгой, вышедшей в Англии, с надеждой, что она более правдива.

13 ИЮНЯ В МОСКВЕ. СООБЩЕНИЕ ТАСС.

    Советский ТАСС в тот же день, после разговора Майского с Иденом, сделал заявление, переданное по московскому радио (советских умников не проведешь, мы не лыком шиты! Кроме того, мы все помним Маяковского: "у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока".)

     Это сообщение по московскому радио передал всемирно знаменитый московский человек Левитан (одно время он был любовником самой красивой женщины Москвы, ей оказалась моя двоюродная сестра Чара Осиповна Бейгелман, ставшая потом Карташовой) "Говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза..."

    Оно было приблизительно таким (дается в моем переводе с английского): "и Германия и Советский Союз с точностью до буквы выполняют условия Советско-Немецкого соглашения о ненападении. Официальные советские круги считают, что распространяемые слухи о намерении Германии разорвать Пакт о ненападении и атаковать Советский Союз совершенно не имеют под собой никакого основания, в то время как последние передвижения немецких войск, которые закончили свои операции на Балканах, в восточную и северную часть Германии, могут быть объяснены другими причинами и не имеют никакого отношения к Советско-Германским отношениям.

    Немецкие круги объясняли советским, что движение вермахта в сторону советских границ объясняется тем, что они выводят свои войска из-под удара английской авиации на восток и к северу.

    Будущий фронт с Россией протянется на 1800 километров с севера на юг. Но этого сам гениальный Сталин и сталинские рабы-умники не понимали.

    А выводить войска на восток, означало концентрировать их на границах с Россией.

    Все элементарно просто и непостижимо умом товарища Сталина.

    Страх был в советской России самой мощной управляющей силой. Это было всегда, все 74 года власти, главным свойством советской власти: всеобщий страх.

Продолжение следует.

©Copyright by Philip Isaac Berman.