С ДОЛГОЛЕТИЕМ!..

Ког­да при­ходят оче­ред­ные лет­ние или зим­ние Олим­пий­ские иг­ры, мир пес­трит их сим­во­ликой - пятью раз­ноцвет­ны­ми коль­ца­ми: по чис­лу на­селен­ных кон­ти­нен­тов Зем­ли. Ме­ня всег­да нем­но­го удив­ля­ло, что, нап­ри­мер, Авс­тра­лию на­зыва­ют "зе­леным кон­ти­нен­том", по­тому что она изо­билу­ет раз­но­об­ра­зи­ем фло­ры, Азию - "жел­тым", по­тому что там об­ширные пус­тынные прос­транс­тва, Аме­рику - "крас­ным", по­тому что это их лю­бимый цвет и т.д. Аф­ри­ку тра­дици­он­но при­нято на­зывать "чер­ным кон­ти­нен­том", по­тому что ее на­селя­ют чер­но­кожие лю­ди. О лю­дях ос­таль­ных кон­ти­нен­тов речь по­чему-то не идет. Я не мо­гу сог­ла­сить­ся с этим, по­тому что Аф­ри­ка не­веро­ят­но пес­тра.

Я имею в ви­ду не при­вязан­ность к цве­товой гам­ме. По ко­личес­тву и пло­щадям пус­тынь и са­ванн Аф­ри­ка не ус­ту­па­ет Азии, а джун­гли в про­цен­тном от­но­шении зна­читель­но пре­вос­хо­дят авс­тра­лий­ские лес­ные ана­логи. Очень труд­но обоз­на­чить Аф­ри­ку ка­ким-то од­ним цве­том. Но ес­ли бы я имел хоть ка­кое-то от­но­шений к вы­бору сим­во­лов и наз­ва­ний, я бы внес на рас­смот­ре­ние пред­ло­жение пе­ре­име­новать  Аф­ри­ку в "ве­селый кон­ти­нент".

За те шесть лет, ко­торые про­вел здесь, не бы­ло ни од­но­го дня, что­бы я не улы­бал­ся, вре­мя от вре­мени не сме­ял­ся, а иног­да и не хо­хотал до слез. При­чем, нич­то не про­ис­хо­дило спе­ци­аль­но. Все рож­да­лось са­мо, без вся­кого мо­его учас­тия. Мо­ей за­дачей бы­ло толь­ко лю­бопытс­тво­вать, наб­лю­дать и ана­лизи­ровать.     

Я хо­чу про­ил­люс­три­ровать ска­зан­ное все­го нес­коль­ки­ми мес­тны­ми ис­то­ри­ями. Смею за­верить, что в них нет ни те­ни вы­дум­ки. Об этом пи­сали га­зеты и по­казы­вало те­леви­дение. Что-то мне из­вес­тно из рас­ска­зов оче­вид­цев, а кое-че­му вы­далось быть сви­дете­лем са­мому.
Гос­пи­таль, в ко­тором мне до­велось ра­ботать в Зам­бии, на­зывал­ся "Хил­лтоп", по­тому что был рас­по­ложен на по­катом скло­не не­высо­кого хол­ма. Наз­вать его круп­ным бы­ло бы боль­шим пре­уве­личе­ни­ем. Ра­боты там бы­ло не очень мно­го, по­это­му мне ни­чего не ос­та­валось, как раз­го­вари­вать с людь­ми и поз­на­вать их мен­та­литет.

За пер­вые че­тыре ме­сяца я во­лей-не­волей приг­ля­дывал­ся и к са­мому гос­пи­талю, и к его сот­рудни­кам. Мно­гое ка­залось стран­ным, а по­рой и не­лепым, но я от­но­сил это к об­ра­зу жиз­ни, по­это­му не выс­ка­зывал­ся, пос­то­ян­но пом­ня зна­мени­тую по­говор­ку о "чу­жом мо­нас­ты­ре". Но в кон­це кон­цов не вы­дер­жал.  

В пос­ледних чис­лах и­юля 2005 го­да про­фес­сор при­нял на ра­боту ад­ми­нис­тра­тора. Я с удив­ле­ни­ем уз­нал в нем м-ра Тем­бо - че­лове­ка, ко­торый был мед­консу­лом и все­го за ме­сяц до то­го вы­давал мне сер­ти­фикат на пра­во ра­боты в стра­не. Ви­димо, от­пра­вили на тос­кли­вый зас­лу­жен­ный от­дых, но тут по­дос­пе­ла "па­лоч­ка-вы­руча­лоч­ка" - но­вое пред­ло­жение, и он, как ста­рый бо­евой конь, при зву­ке тру­бы не удер­жался и "под­нял хвост", ра­дос­тно зар­жав в пред­вку­шении бит­вы. И еще од­но, че­му я был не­мало удив­лен: за­чем про­фес­со­ру по­надо­билось взва­ливать это­го се­миде­сяти­лет­не­го "ко­ня" на свои пле­чи. Он и два его взрос­лых сы­на прек­расно справ­ля­лись с  ра­ботой са­ми. Да еще при та­ком ее объ­еме. Для че­го столь не­боль­шо­му час­тно­му гос­пи­талю пот­ре­бовал­ся ад­ми­нис­тра­тор? 

За ра­боту м-р Тем­бо при­нял­ся су­перак­тивно. Сво­им по­веде­ни­ем он на­поми­нал биль­яр­дный шар, по ко­торо­му с раз­ма­ху стук­ну­ли ки­ем, зас­та­вив ме­тать­ся по сто­лу от бор­та к бор­ту. Це­лый день ад­ми­нис­тра­тор но­сил­ся по тер­ри­тории с ка­кими-то бу­мага­ми, за­бегая в раз­ные ка­бине­ты, иног­да по нес­коль­ку раз, тща­тель­но все за­писы­вал, сис­те­мати­зиро­вал. Его ка­бинет за две-три не­дели на­пол­нился го­рой па­пок с бу­мага­ми. Я ос­тро со­чувс­тво­вал это­му по­жило­му че­лове­ку, ко­торый, су­дя по его нес­конча­емой бе­гот­не, вы­нуж­ден был "раз­гре­бать" то, что "Мун­конге и сы­новья", как я вы­вел для се­бя, без­на­деж­но за­пус­ти­ли за мно­гие го­ды.

Я у м-ра Тем­бо из па­мяти еще не стер­ся. Ког­да при­ходи­лось ез­дить к не­му в хло­потах о сер­ти­фика­те, он каж­дый раз встре­чал ме­ня с улыб­кой, очень ожив­лялся и не­из­менно вста­вал при мо­ем по­яв­ле­нии в две­рях. Встре­тив ме­ня в гос­пи­тале, м-р Тем­бо ки­нул­ся ко мне и, де­монс­три­руя пол­ный на­бор все еще креп­ких зу­бов, дол­го тряс мне ру­ку, од­новре­мен­но ис­крен­не ин­те­ресу­ясь мо­ими де­лами, мо­им здо­ровь­ем и здо­ровь­ем чле­нов мо­ей семьи. Да­же приб­ли­зитель­но не пред­став­ляю, чем мне уда­лось выз­вать в нем столь тре­пет­ное чувс­тво люб­ви.

Од­нажды он при­бежал ко мне в офис, сел ря­дом со мной за стол и стал ме­ня за­писы­вать. Я по­нача­лу уди­вил­ся - за­чем? Пап­ка со все­ми мо­ими ак­ку­рат­но скреп­ленны­ми до­кумен­та­ми ле­жала в же­лез­ном шка­фу у сек­ре­тар­ши. Но по­том ре­шил, что ад­ми­нис­тра­тору вид­ней. Ес­ли он это де­ла­ет, зна­чит так нуж­но.

Че­рез нес­коль­ко дней он при­шел вновь. И сно­ва пов­то­рилось то же са­мое. Опять он все тща­тель­но за­писал, скре­пил и унес. Ког­да он при­шел в тре­тий раз, я ос­то­рож­но по­ин­те­ресо­вал­ся, не по­теря­ли ли они мои до­кумен­ты. Он как-то удив­ленно на ме­ня пос­мотрел, что-то про­бор­мо­тал и прис­ту­пил к сбо­ру све­дений обо мне вновь. Толь­ко с чет­верто­го ра­за я со­об­ра­зил, что пе­редо мной ти­пич­ный кли­ничес­кий слу­чай глу­боко­го скле­роза на гра­ни ма­раз­ма, ле­чить ко­торый уже не име­ет смыс­ла. В ме­дици­не он на­зыва­ет­ся "син­дром Аль­цгей­ме­ра". Та­ких боль­ных уже не ле­чат. Они нуж­да­ют­ся толь­ко в  круг­ло­суточ­ном наб­лю­дении, что­бы, не дай Бог, че­го не нат­во­рили. Я по­нял, по­чему он, как пчел­ка, тру­дил­ся с та­ким усер­ди­ем, бе­гая из ка­бине­та в ка­бинет и прис­та­вая ко всем по мно­гу раз. Он со­бирал свой "нек­тар" ин­форма­ции, скла­дывал его в ка­кие-то "со­ты" сво­ей дав­но ут­ра­чен­ной па­мяти, но вспом­нить - в ка­кие, не мог. И не най­дя, в от­ча­янии ки­дал­ся сно­ва.

К кон­цу дня он вы­маты­вал­ся до пре­дела, но за­кон­чить ра­боту был не в сос­то­янии, чувс­твуя, что что-то не до­делал. Гос­пи­таль­ная ма­шина, ко­торая раз­во­зила сот­рудни­ков по до­мам, сто­яла без дви­жения в ожи­дании его. Жуя собс­твен­ные гу­бы, все уг­рю­мо наб­лю­дали за его бро­унов­ски­ми пе­ред­ви­жени­ями, но тер­пе­ливо жда­ли. Иног­да ми­нут по со­рок. Все их на­мечен­ные на это вре­мя пла­ны ле­тели в тар­та­рары.  

Од­нажды про­фес­сор соб­рал кол­лектив на соб­ра­ние, по­вес­ткой дня ко­торо­го был все­го один воп­рос: по­чему гос­пи­таль те­ря­ет свою по­пуляр­ность и ка­кие уси­лия на­до пред­при­нять, что­бы под­нять его прес­тиж хо­тя бы до преж­не­го уров­ня. Выс­ка­зыва­ний бы­ло мно­го. Шеф приз­вал и ме­ня. Мне бы­ло уже что по­сове­товать, но пос­коль­ку столь­ко ска­зать на ан­глий­ском в то вре­мя мне бы­ло еще зат­рудни­тель­но, я от­ка­зал­ся, сос­лавшись на то, что еще ма­ло зна­ком со струк­ту­рой ра­боты час­тных гос­пи­талей.

Но вер­нувшись пос­ле соб­ра­ния к се­бе в офис, я сел и из­ло­жил на бу­маге все, что на­копи­лось. А по­том на­чер­тил схе­му пе­редис­ло­кации не­кото­рых ка­бине­тов и ми­нималь­ные ре­мон­тные ра­боты. Весь мой труд сос­та­вил  9 лис­тов тек­ста и схем. Скре­пив эти лис­ты, я от­нес их в при­ем­ную про­фес­со­ра и сдал сек­ре­тарю.

Не­кото­рое вре­мя ни­чего не про­ис­хо­дило, но че­рез не­делю ко мне в офис при­шел м-р Тем­бо. Вой­дя, он поз­до­ровал­ся, сел ря­дом со мной, вы­тащил из при­несен­ной пап­ки и по­ложил на стол мое пись­мо, ря­дом - стоп­ку чис­тых лис­тов бу­маги и, при­гото­вив руч­ку, стал по пун­ктам пе­реби­рать все, что я на­писал. Раз­го­вор по­лучил­ся при­мер­но в та­ком ду­хе:
 
- Вот здесь вы на­писа­ли, что ла­бора­торию на­до пе­ремес­тить вот в это по­меще­ние, - по­казы­ва­ет на схе­ме, - так?
- Точ­но так, - от­ве­чаю.

- Что вы име­ли вви­ду? - спра­шива­ет и вни­матель­но смот­рит мне в ли­цо, пы­та­ясь уло­вить мой взгляд.

Не ме­нее вни­матель­но гля­дя на не­го, от­ве­чаю:

- Я имел вви­ду, что ла­бора­торию на­до пе­ремес­тить вот в это по­меще­ние, - ты­чу паль­цем ту­да же.

- По­нят­но, - го­ворит на­рас­пев, про­дол­жая смот­реть мне в гла­за, как бы вы­ис­ки­вая в са­мой их глу­бине ис­тинный смысл на­писан­но­го. А по­том, спох­ва­тив­шись, ки­да­ет­ся за­писы­вать что-то в свою бу­магу. За­кон­чил - и опять спра­шива­ет:

- Вот здесь вы на­писа­ли, что двор на­до пок­рыть ас­фаль­том, пред­ва­ритель­но за­сыпав все ямы, так?

- Так.

- Что вы име­ли вви­ду?

- Я имел вви­ду, что на­до за­копать ямы по все­му дво­ру и пок­рыть его ас­фаль­том.

- По­нят­но, - не­боль­шая па­уза, и опять за­писы­ва­ет.

Вот так, дой­дя че­рез два с по­лови­ной ча­са до пос­ледне­го пун­кта, он фак­ти­чес­ки снял точ­ную ко­пию мо­его пись­ма и, поб­ла­года­рив, смыл­ся.
"Ну, - ду­маю, - пош­ло де­ло. Бог с ним, с этим ад­ми­нис­тра­тором и его скле­розом. Гля­дишь, что-то нач­нет ме­нять­ся к луч­ше­му". 

Пе­реме­ны на­чались не сра­зу и в ка­ком-то стран­ном нап­равле­нии. Че­рез ме­сяц про­фес­сор, мяг­ко отод­ви­нув свою пле­мян­ни­цу, взял на ра­боту мат­ро­ной оче­ред­ную свою родс­твен­ни­цу - по­жилую да­му с та­ким же как у ад­ми­нис­тра­тора скле­розом и дав­но за­бытым ме­дицин­ским об­ра­зова­ни­ем. По­том пе­ресе­лил ад­ми­нис­тра­тора в мой офис, а ме­ня - в его, хо­тя в мо­ем пись­ме об этом не бы­ло да­же на­мека. На этом пе­реме­ны за­вер­ши­лись.

Но в де­каб­ре про­фес­сор по­ручил ад­ми­нис­тра­тору еще раз про­вес­ти соб­ра­ние  кол­лекти­ва с той же по­вес­ткой  дня. Оно очень на­поми­нало на­ши от­четно-пе­ревы­бор­ные соб­ра­ния из со­вет­ской жиз­ни за ис­клю­чени­ем то­го, что ни­кого ни­куда не вы­бира­ли. Прос­то под­твер­ди­ли, кто и кем ра­бота­ет. Опять да­ли воз­можность выс­ка­зать­ся всем же­ла­ющим, кто хо­тел бы улуч­шить сос­то­яние гос­пи­таля. И опять все тща­тель­но за­писа­ли. Я выс­ка­зать­ся от­ка­зал­ся прин­ци­пи­аль­но. Нес­мотря на оби­лие со­ветов и на этот раз, ни­каких дей­ствий так и не пос­ле­дова­ло. Толь­ко лишь пол­го­да спус­тя двор на­чали пок­ры­вать све­жим сло­ем... гуд­ро­на.

То­мимый поч­ти пос­то­ян­ным без­дель­ем, я стал ис­кать се­бе хоть ка­кое-то за­нятие. И пер­вое, что сде­лал, это вып­ро­сил у гос­пи­таль­но­го шо­фера нем­но­го мас­ла для дви­гате­ля. Что­бы не ро­нять се­бя и гос­пи­таль в це­лом в гла­зах по­сети­телей, я на­лил мас­ло в шприц и хо­дил с ним по тер­ри­тории, сма­зывая все пет­ли на жут­ко скри­пев­ших две­рях. Скрип и стук две­рей - это то, что ме­ня страш­но раз­дра­жа­ет всю жизнь. Во­об­ще не вы­ношу лиш­них и гром­ких зву­ков. В Зам­бии по­рывис­тый ве­тер ду­ет прак­ти­чес­ки круг­лые сут­ки. Из-за это­го пло­хо по­дог­нанные две­ри бес­пре­рыв­но пос­ту­кива­ют. Что­бы не слы­шать это­го сту­ка, я как-то вы­резал из губ­ча­того по­роло­на нес­коль­ко по­лосок и прик­ле­ил их к двум две­рям на те мес­та, ко­торые из­да­вали слиш­ком уж неп­ри­лич­ный стук. Нас­ту­пила бла­жен­ная ти­шина. Я пох­вастал­ся  про­фес­со­ру сво­ей изоб­ре­татель­ностью. Он был не­мало удив­лен и об­ра­дован. Но че­рез день я ус­лы­шал преж­ний стук вновь. Ока­залось, что де­жур­ная са­нитар­ка от­скоб­ли­ла от двер­ных рам то, что по ее пред­став­ле­ни­ям ни­как не со­чета­лось с са­мим смыс­лом две­рей. Ник­то и ни­каки­ми средс­тва­ми в гос­пи­тале с лиш­ни­ми шу­мами боль­ше не бо­рол­ся.

Пер­вым, чем за­нима­лись сот­рудни­ки гос­пи­таля, при­ходя по ут­рам на ра­боту, бы­ло иг­рой с пог­ре­муш­кой. В ре­гис­тра­туре сто­яла плас­тмас­со­вая ем­кость, от­да­лен­но на­поми­нав­шая то ли цве­точ­ную ва­зу, то ли боль­ших раз­ме­ров ста­кан для ру­чек и ка­ран­да­шей. Она бы­ла сан­ти­мет­ров 10 в ди­амет­ре и око­ло 15 вы­сотой. А ус­трой­ство ее на­поми­нало прис­но­памят­ную чер­ниль­ни­цу-"неп­ро­ливаш­ку" из на­шей древ­ней ис­то­рии. Гор­ло ее бы­ло нас­толь­ко уз­ким, что про­сунуть ру­ку не пред­став­ля­лось воз­можным, про­леза­ли толь­ко два паль­ца. Сколь­ко ни нап­ря­гал­ся, я так и не со­об­ра­зил, ка­ково же ис­тинное пред­назна­чение это­го "ве­дер­ка".

Вот в эту ем­кость сот­рудни­ки и скла­дыва­ли клю­чи от всех по­меще­ний пе­ред тем, как ра­зой­тись по до­мам. К ут­ру вся эта мас­са же­лезок ту­го спле­талась сво­ими ве­рев­ка­ми и бре­лока­ми. Тя­нешь один ключ - пол­зет вся ку­ча. Про­бу­ешь выт­ря­сать. Гро­хот на весь гос­пи­таль. С гре­хом по­полам дос­та­ешь, на­конец. А пос­коль­ку на ра­боту все при­ходят поч­ти од­новре­мен­но, то по­ка ты этим за­нят, за то­бой выс­тра­ива­ет­ся оче­редь и тер­пе­ливо ждет. Ког­да трес­котня смол­ка­ет сов­сем, это зна­чит, что все уже на сво­их мес­тах и мож­но прис­ту­пать к ра­боте.

Тог­да  же, еще в и­юле, я ска­зал сот­рудни­кам, что го­раз­до про­ще при­бить к сте­не до­щеч­ку с гвоз­дя­ми  и раз­ве­сить на них клю­чи. Уди­витель­но, но на мои сло­ва ник­то и ни­как не от­ре­аги­ровал. Тог­да я по­шел к плот­ни­ку и оза­дачил его. Но объ­яс­нять ему это мне приш­лось нес­коль­ко раз.

- А где взять до­щеч­ку? - смот­рит на ме­ня с ис­крен­ним удив­ле­ни­ем.

- Выс­тру­гать из дос­ки под­хо­дяще­го раз­ме­ра, - от­ве­чаю.

Про­дол­жа­ет смот­реть на ме­ня, пе­рева­ривая ин­форма­цию. По­том опять спра­шива­ет:

- А где взять гвоз­ди?

- Ес­ли у те­бя нет, то ку­пить.

Но­вая па­уза для ус­ва­ива­ния.

- А кто ку­пит? - оче­ред­ной воп­рос.

- Гос­пи­таль. Ес­ли гос­пи­таль от­ка­жет­ся, я сам куп­лю, - про­дол­жаю го­ворить спо­кой­но.

- А кто к сте­не прибь­ет?

"Ре­шил про­верить ме­ня на чувс­тво юмо­ра? О'кей, сей­час изоб­ра­зим".

- Ты, - от­ве­чаю.

На его лбу по­яв­ля­ют­ся две вер­ти­каль­ные склад­ки. Но не очень глу­бокие.

- А к ка­кой сте­не?

- Я по­кажу.     

Дней че­рез де­сять раз­го­вор пов­то­ря­ет­ся поч­ти сло­во в сло­во. С тем же ко­неч­ным ре­зуль­та­том. Ме­сяца че­рез два при­хожу к не­му в мас­тер­скую. Сколь­ко угод­но и под­хо­дящих до­щечек, и гвоз­дей.

- Ну? - го­ворю.

- Ой, я как-то за де­лами сов­сем за­был.

"Да, дел у те­бя нев­про­ворот, сов­сем сог­нулся. По од­ной дос­ке на од­ной кро­вати ме­нять один раз в ме­сяц. Лад­но, по­дож­дем, ког­да ос­во­бодишь­ся", - ду­маю.

Про­ходит еще ме­сяца два. Ос­во­бодить­ся у это­го "тру­дяги", ви­димо, не по­луча­лось. В но­яб­ре сно­ва при­хожу к не­му, опять спра­шиваю:

- Ну?!
 - Я не мо­гу без раз­ре­шения ад­ми­нис­тра­тора, - сок­ру­шен­но гля­дя в пол, раз­во­дит ру­ками.

- Что ж ты рань­ше мол­чал? Бу­дет те­бе раз­ре­шение, - твер­до обе­щаю и, по­вер­нувшись, ре­шитель­но нап­равля­юсь в офис ука­зан­но­го дол­жностно­го ли­ца.

Бла­го тот ко мне от­но­сит­ся хо­рошо, так что ни­каких проб­лем воз­никнуть не дол­жно. При­дя и соб­лю­дя все фор­маль­нос­ти с при­ветс­тви­ями и воп­ро­сами о здо­ровье, объ­яс­няю ему проб­ле­му и путь вы­хода из нее. Не­надол­го за­думы­ва­ет­ся, а по­том как бы в оза­рении вос­кли­ца­ет:

- Это очень хо­рошая идея! Но вы дол­жны на­чер­тить схе­му ва­шего изоб­ре­тения с ука­зани­ем раз­ме­ров дос­ки, рас­сто­яний меж­ду гвоз­дя­ми и мест для ды­рочек, че­рез ко­торые она дол­жна быть при­бита к сте­не. Мы с про­фес­со­ром это рас­смот­рим, и ес­ли он ут­вердит, я под­го­тов­лю спе­ци­аль­ное рас­по­ряже­ние с при­ложен­ным ва­шим чер­те­жом ему на под­пись.

"Это уже не шут­ки, а ка­кое-то из­де­ватель­ство!".

Но ре­шаю ид­ти до кон­ца.

- Так да­вай­те я ее луч­ше сам сде­лаю. Это не труд­но. Вся ра­бота зай­мет не бо­лее по­луча­са, - го­ворю.

- Ну что вы! - на ли­це вы­раже­ние ужа­са. - Это не со­лид­но. У нас для это­го есть спе­ци­аль­ные лю­ди.

"О'кей! Ва­ши "спе­ци­аль­ные лю­ди" рвут спи­ны, нап­рягшись".

Но на­чер­тить чер­теж для ме­ня ни­ког­да проб­ле­мой не бы­ло. Пять ми­нут. На­чер­тил. Тща­тель­но обоз­на­чил все де­тали. Прос­та­вил раз­ме­ры в мил­ли­мет­рах. Да­же тол­щи­ны до­щеч­ки. По­думал нем­но­го, по­том стрел­кой ука­зал на до­щеч­ку - "wood". На­рисо­вал гвоздь, ука­зал стрел­кой - "nail". На­писал его раз­мер и ди­аметр в мил­ли­мет­рах. На­рисо­вал еще один гвоздь, чуть по­боль­ше, опять обоз­на­чил - "another nail" (Еще один гвоздь). Опять раз­мер. Пи­шу текст о том, что вот этот гвоздь для под­ве­шива­ния клю­чей, а вот этот для при­бива­ния до­щеч­ки к сте­не. За­думал­ся: что еще? О, осе­нило! Пи­шу: "до­щеч­ка - 1 шту­ка, гвоз­дей..." и т.д. Опять за­думал­ся. Все? Нет, не все. На­рисо­вал мо­лоток и обоз­на­чил: "A hammer for attaching the wood up to the wall with nails". ("Мо­лоток для при­бива­ния до­щеч­ки к сте­не гвоз­дя­ми"). До­бав­ляю: "1 шту­ка". Что еще? Ну, те­перь вро­де все. Плот­ни­ка и сте­ну, так же, как и чер­теж гос­пи­таля, ри­совать не стал, ина­че кон­чи­лось бы ге­ог­ра­фичес­кой кар­той ми­ра или схе­мой Га­лак­ти­ки.
"Хох­ма­чи, со мной ре­шили по­иг­рать. Сей­час я те­бе ус­трою свою ма­лень­кую хох­му. Пос­мотрим, кто ко­го пе­ре­юмо­рит".

От­нес, сдал:

- Мо­гу я по­лучить рас­писку?

- За­чем? - на его ли­це на­писа­ны му­читель­ные по­пыт­ки по­нять.

- Мне на­до от­чи­тать­ся пе­ред плот­ни­ком, ина­че он мо­жет не по­верить.

Дол­гая па­уза с раз­гля­дыва­ни­ем ме­ня. По­том:

- Да, вы пра­вы, - са­дит­ся за стол и пи­шет.

"Ус­рать­ся мож­но!".
 
По­лучил рас­писку, иду к плот­ни­ку.

- На, - го­ворю, - по­читай. Свою часть ра­боты я вы­пол­нил. Те­перь твоя оче­редь.

Тот про­читал, сло­жил лис­ток и за­сунул в щель меж­ду дос­ка­ми на вер­ста­ке, где тор­ча­ло уже нес­коль­ко ка­ких-то бу­мажек. На ли­це ни те­ни улыб­ки, ско­рее ка­кая-то об­ре­чен­ность.

Всю жизнь счи­тал, что с чувс­твом юмо­ра у ме­ня по­рядок. Юмор выс­ше­го ка­чес­тва - шу­тить без ис­корки сме­ха в гла­зах, нес­мотря на по­валь­ный хо­хот вок­руг. Я по срав­не­нию с аф­ри­кан­ца­ми лишь жал­кий ско­морох, спо­соб­ный выз­вать вмес­то сме­ха или хо­тя бы улыб­ки, толь­ко кри­вую снис­хо­дитель­ную ух­мылку. Вот что зна­чит нас­то­ящее мас­терс­тво! Ев­ре­ев к ним на пе­репод­го­тов­ку от­прав­лять на­до.

В фев­ра­ле, че­рез семь ме­сяцев от на­чала мо­ей борь­бы с "пог­ре­муш­кой", до­щеч­ку, на­конец, из­го­тови­ли и тор­жес­твен­но при­били. В зад­ней ком­на­те-кла­дов­ке, где сто­ял ог­ромный сейф, а у сте­ны бы­ли сло­жены ре­гис­тра­ци­он­ные и про­чие жур­на­лы за мно­го лет. Кро­ме од­но­го че­лове­ка, ту­да вой­ти не мог ник­то. Я наз­вал это по­меще­ние "ин­тимная ком­на­та".

- А по­чему вы по­веси­ли ее здесь? Здесь же тес­но.

- Что­бы во­ры не уви­дели.

"Ло­гич­но. А в ва­зе, сто­ящей на сто­ле для все­об­ще­го обоз­ре­ния, они бы­ли спря­таны на­деж­но, как в бан­ков­ском сей­фе". 
До­щеч­ку не сов­сем го­ризон­таль­но при­били на вы­соте двух мет­ров. Что­бы по­весить или дос­тать ключ, боль­шинс­тву при­ходи­лось вста­вать на стул, ко­торый каж­дый раз нуж­но бы­ло вно­сить и вы­носить с со­бой, ина­че ни от­крыть, ни зак­рыть дверь воз­можнос­ти не бы­ло. Прав­да, для это­го на­до бы­ло ра­зувать­ся, а по­том сно­ва обу­вать­ся, что­бы не пач­кать стул. Са­ма до­щеч­ка по­лучи­лась за­нозис­той и, нес­мотря на тща­тель­но раз­ра­ботан­ные мной па­рамет­ры, при­мер­но в пол­то­ра мет­ра дли­ной. Ред­кие и раз­ные по раз­ме­рам ста­рые гвоз­ди на ней бы­ли при­биты вол­на­ми. Для кра­соты! Но че­рез не­делю на этой до­щеч­ке пе­чаль­но бол­та­лись толь­ко два клю­ча - мой и еще один, от ка­бине­та на­шего дан­тиста. Все ос­таль­ные, ви­димо, ис­тоско­вав­шись, вер­ну­лись к сво­ей "пог­ре­муш­ке". А, мо­жет быть, им прос­то на­до­ела иг­ра со сту­лом и обувью.

С са­мых пер­вых дней сво­ей ра­боты я за­метил в гос­пи­тале од­ну стран­ность. Ком­прес­сор для ра­боты зу­бов­ра­чеб­но­го ка­бине­та был ус­та­нов­лен в спе­ци­аль­ной буд­ке во дво­ре, за кор­пу­сом, пря­мо нап­ро­тив окон ка­бине­та. Шланг для по­дачи воз­ду­ха шел нап­ря­мую че­рез дыр­ку в сте­не под по­докон­ни­ком. А вклю­чатель-вык­лю­чатель был в са­мой буд­ке, ря­дом с ком­прес­со­ром. Пос­коль­ку во­ры мог­ли унес­ти и этот аг­ре­гат, буд­ка зак­ры­валась тя­желой ре­шет­кой на три мас­сивных ви­сячих зам­ка.

Ког­да наз­ре­вала ра­бота, мед­сес­тра с клю­чами выс­ка­кива­ла из ка­бине­та, бе­жала вок­руг кор­пу­са, от­кры­вала зам­ки, вклю­чала ком­прес­сор, вновь зак­ры­вала буд­ку на все три зам­ка и, пов­то­ряя по­лук­ру­говой за­бег, воз­вра­щалась в ка­бинет по­могать вра­чу. По окон­ча­нии ра­боты с од­ним па­ци­ен­том все пов­то­рялось в об­ратном по­ряд­ке: опять она бе­жала, от­кры­вала, вык­лю­чала, зак­ры­вала и нес­лась на­зад. И так весь день. А па­ци­ен­тов бы­ва­ет и по двад­цать на дню. К ве­черу эта бед­няжка уже еле во­лочи­ла но­ги.

По­наб­лю­дав за ней, я как-то ска­зал элек­три­ку, что мол не мое это, ко­неч­но, де­ло, но нель­зя ли пе­ренес­ти вык­лю­чатель ком­прес­со­ра не­пос­редс­твен­но в ка­бинет. Это же так прос­то, все­го три мет­ра дву­жиль­но­го про­вода. И мед­сес­тре кру­гами бе­гать не при­дет­ся, и вре­мя, ко­торое, как из­вес­тно - день­ги, бу­дет сэ­коном­ле­но, и да­же элек­тро­энер­гия. Он со мной сог­ла­сил­ся, но де­лать это по­чему-то не ри­нул­ся. Не мо­гу ска­зать, что он был пе­рег­ру­жен. Ос­новная его ра­бота зак­лю­чалась в за­мене по ме­ре на­доб­ности лам­по­чек во всех по­меще­ни­ях гос­пи­таля. Пос­ледняя его серь­ез­ная "опе­рация" бы­ла не­дели за три до то­го раз­го­вора - он ре­мон­ти­ровал чей-то ста­рый утюг.

Нес­коль­ко раз я воз­вра­щал­ся к этой те­ме, но с тем же ре­зуль­та­том. Че­рез три ме­сяца, в пред­две­рии се­зона дож­дей, из-за че­го я за­ранее вып­ла­кал по мед­сес­тре все сле­зы сос­тра­дания, я заг­ля­нул в кап­терку к это­му мас­те­ру, вып­ро­сил у не­го ку­сок под­хо­дяще­го про­вода и сде­лал про­вод­ку сам.

Мое не­пос­редс­твен­ное мес­то ра­боты - опе­раци­он­ная - сво­ими раз­ме­рами на­поми­нала при­хожую в на­ших со­вет­ских "хру­щев­ках". Не счи­тая анес­те­зи­оло­га с нар­козным ап­па­ратом и сто­ла с ле­жащим па­ци­ен­том, там мог­ло умес­тить­ся мак­си­мум че­тыре че­лове­ка. Боль­ше да­же на од­но­го мож­но бы­ло уже без пре­уве­личе­ния наз­вать тол­пой. Опе­раци­он­ная в со­от­ветс­твии с пра­вила­ми бы­ла поч­ти гер­ме­тич­ной. Ре­гули­ровоч­ный винт ма­лень­ко­го вен­ти­лято­ра, сто­яв­ше­го в уг­лу на сто­лике, был сло­ман, по­это­му он, пе­чаль­но све­сив го­лову, дул в пол. Пол­ная аму­ниция хи­рур­га по все­му ми­ру сос­то­ит из кол­па­ка, мас­ки и сте­риль­но­го ха­лата, оде­того по­верх уни­фор­мы. Го­лых хи­рур­гов, оде­ва­ющих та­кой ха­лат, я не при­поми­наю ни в од­ной стра­не, где мне вы­далось по­бывать. Для тех, кто ни­ког­да не оде­вал­ся по­доб­ным об­ра­зом, по­яс­ню: в та­кой фор­ме, да еще с нап­ря­жен­ной ра­ботой, это жар­ко, душ­но и мок­ро. Не­воль­но вспо­мина­ют­ся кад­ры из раз­ных филь­мов, где мед­сес­тра вы­тира­ет пот с ли­ца утом­ленно­го хи­рур­га. А те­перь пред­ставь­те се­бе, что де­ло про­ис­ходлит в Аф­ри­ке. А кон­ди­ци­оне­ра нет.

- По­чему? - спро­сил я про­фес­со­ра.

- Там есть кон­ди­ци­онер, - от­махнул­ся он от ме­ня.

Я тща­тель­но об­сле­довал все по­меще­ния опер­бло­ка. По­копал­ся для пол­но­ты по­ис­ка в му­сор­ном ба­ке, заг­ля­нул под опе­раци­он­ный стол, в ма­тери­аль­ную, в кла­дов­ку. На­шел! В ав­токлав­ной. Ну пра­виль­но, в ней же жар­ко, хо­тя мед­сес­тра про­водит там ми­нут пять-де­сять за весь день, а сам ав­токлав ра­бота­ет не боль­ше по­луто­ра - двух ча­сов.

Я не стал пе­ре­убеж­дать про­фес­со­ра. Он - про­фес­сор и хо­зя­ин, ему вид­ней. Но стал ис­кать ка­кой-то дру­гой вы­ход. И вдруг об­на­ружил кон­ди­ци­онер, под­ве­шен­ный вы­соко под по­тол­ком, в "пред­банни­ке" у дан­тиста.

- А он не ра­бота­ет, - ска­зал мне элек­трик, в от­вет на мою сер­дечную прось­бу пе­ренес­ти его в опе­раци­он­ную.

- По­чему?

- Да кто ж его зна­ет? Не вклю­ча­ет­ся, - по­жал он пле­чами.

- Так да­вай сни­мем его и пос­мотрим, мо­жет быть, там пре­дох­ра­нитель сго­рел, или кон­такт ка­кой-ни­будь от­па­ял­ся.

- Се­год­ня не мо­гу. Зав­тра.

"Зав­тра" про­дол­жа­лось око­ло че­тырех ме­сяцев, пос­ле че­го он ска­зал мне, что не мо­жет тро­гать его без раз­ре­шения ад­ми­нис­тра­тора. Я по­нял, что это ту­пик, по­тому что на­чер­тить схе­му сня­тия кон­ди­ци­оне­ра со сте­ны я бы не су­мел да­же при са­мом су­мас­шедшем раз­гу­ле сво­ей фан­та­зии. Приш­лось  сми­рить­ся с тем, что этот тур я без­на­деж­но про­иг­рал.
                   
В пер­вые же две-три не­дели по мо­ем при­бытии в Зам­бию у ме­ня там по­яви­лось нес­коль­ко при­яте­лей из чис­ла та­ких же, как я при­ез­жих. Они жи­ли в Аф­ри­ке уже дос­та­точ­но дол­го и зна­ли о мес­тной жиз­ни не­из­ме­римо боль­ше ме­ня, По этой при­чине я слу­шал их рас­ска­зы бук­валь­но рас­крыв рот.

Как-то в раз­го­воре у нас по­явил­ся по­вод по­гово­рить об аф­ри­кан­ском мен­та­лите­те. Я с пе­ной у рта бо­рол­ся за аф­ри­кан­ское пра­во иметь свой собс­твен­ный взгляд на про­ис­хо­дящее, на что один из со­бесед­ни­ков рас­ска­зал мне по­каза­тель­ную ис­то­рию, ко­торой ока­зал­ся сви­дете­лем сам.

По его рас­ска­зу, это про­изош­ло нес­коль­ко лет на­зад, ког­да он жил в Кон­го. Од­нажды там во всем го­роде по­гас свет. Бо­гатые фир­мы и го­суч­режде­ния быс­тро при­об­ре­ли ди­зель­ные ге­нера­торы, но вклю­чали их толь­ко в ра­бочее вре­мя. По ве­черам для ос­ве­щения ис­поль­зо­вались све­чи. Пос­коль­ку при­род­но­го га­за в Аф­ри­ке нет, в лю­бой кух­не ус­та­нов­ле­ны элек­троп­литки, ко­торые в воз­никшей си­ту­ации друж­но "вы­мер­ли". Еду ста­ли го­товить на кос­трах. Во­да из ар­те­зи­ан­ских сква­жин в Аф­ри­ке то­же по­да­ет­ся элек­тро­мото­рами, по­это­му не ста­ло и ее. И вот это бы­ло уже ка­тас­тро­фой, по­тому что во­ду ста­ли брать где по­пало. По го­роду на­чались от­равле­ния и эпи­демии. За­гади­ли все, что бы­ло еще не за­гажен­ным. Кро­ме то­го, воз­росла и без то­го вы­сокая прес­тупность. Все это про­дол­жа­лось це­лый ме­сяц.

А при­чиной "сти­хий­но­го" бедс­твия ока­залось то, что жи­тели ка­кой-то де­рев­ни по­тихонь­ку от­пи­лива­ли кус­ки же­леза от нож­ки од­ной из бли­жай­ших опор вы­соко­воль­тной ли­нии элек­тро­пере­дач для то­го, что­бы де­лать се­бе ме­бель и про­чие до­маш­ние на­воро­ты. Ког­да эта гро­мади­на рух­ну­ла, ко­го-то при­шиб­ло, еще ко­го-то сож­гло то­ком, но это бы­ло ме­лочью, толь­ко лиш­ним по­водом по­петь да поп­ля­сать на по­хоро­нах. В от­ча­янии им прос­то за­дали воп­рос: по­чему они пи­лили толь­ко од­ну нож­ку и толь­ко от од­ной опо­ры? Объ­яс­не­ние бы­ло ге­ни­аль­но прос­тым: от од­ной нож­ки по­тому, что у опо­ры ос­та­валось еще три, а тре­нога - это ус­той­чи­во. Тем бо­лее, что са­ма она еще и удер­жи­валась про­вода­ми. А от од­ной опо­ры, пос­коль­ку до дру­гих по обе­им сто­ронам очень да­леко - мет­ров 150.

- Вот те­бе и весь их мен­та­литет, - за­кон­чил при­ятель свой рас­сказ.

С од­ним из мо­их но­вых дру­зей мы час­тень­ко ко­рота­ли сво­бод­ное ве­чер­нее вре­мя в од­ном из ба­ров в пя­ти ми­нутах не­тороп­ли­вой ходь­бы от до­ма. Бе­лые лю­ди в аф­ри­кан­ском ба­ре всег­да прив­ле­ка­ют к се­бе вни­мание ок­ру­жа­ющих. А ког­да вы­яс­ни­лось, что мы рус­ские, очень быс­тро наш­лись два ал­ка­ша, ко­торые, оту­чив­шись ког­да-то у нас или по­рабо­тав с со­вет­ски­ми ра­ботя­гами в са­мой Зам­бии, еще не за­были наш язык. Но пос­коль­ку они об­ща­лись в те го­ды толь­ко со сво­ими сверс­тни­ками или "кол­ле­гами" - сту­ден­та­ми или про­лета­ри­атом - их ма­нера выс­ка­зывать­ся име­ла очень сво­еоб­разный стиль.

Один из них, уже поч­ти пол­ный дег­ра­дант, пом­нил толь­ко два цен­зурных сло­ва: "ба­буш­ка" и "боль­шой", все ос­таль­ное бы­ло су­пер­скаб­резным. Он по­яв­лялся на по­роге ба­ра в ста­рой рва­ной и гряз­ной май­ке-фут­болке, из­на­чаль­ный цвет ко­торой оп­ре­делить бы­ло уже не­воз­можно, в "се­мей­ных" тру­сах, ко­торые он при­нимал за шор­ты, и в бе­лых, яр­ко блес­тя­щих ре­зино­вых са­погах.

Ос­та­новив­шись на вхо­де, он ог­ля­дывал по­меще­ние и, най­дя нас, на­чинал гром­кую де­монс­тра­цию сво­их об­ширных поз­на­ний в инос­тран­ных язы­ках, пред­назна­чен­ную не столь­ко нам, сколь­ко сво­им зем­ля­кам, до­казы­вая им свое пре­иму­щес­тво и ис­клю­читель­ность. Не прек­ра­щая свой мо­нолог, он пос­те­пен­но приб­ли­жал­ся к на­шему сто­лику. Ес­ли бы ок­ру­жа­ющие по­нима­ли его вы­раже­ния, его бы выш­вырну­ли из ба­ра уже на вто­рой ми­нуте. У нас за это да­ют пят­надцать су­ток. Пуб­ли­ка, ко­торая зна­ла его са­мого не пер­вый год и не по­нима­ла, к че­му он их при­зыва­ет, не толь­ко не прис­лу­шива­лась к его пла­мен­ной ре­чи, но и не об­ра­щала на не­го ни ма­лей­ше­го вни­мания. А мы вы­нуж­де­ны бы­ли по­купать его ис­чезно­вение бу­тыл­кой пи­ва и си­гаре­той. Иным спо­собом ос­та­новить этот "фон­тан" бы­ло не­воз­можно.

Од­нажды я как-то по­пытал­ся вос­про­тивить­ся это­му его наг­ло­му и бес­ко­неч­но­му вы­мога­тель­ству, но он на­тол­кал мне столь­ко "фа­ков", сколь­ко я не слы­шал ни в од­ном аме­рикан­ском бо­еви­ке. Я хо­тел дать ему в мор­ду, но мой при­ятель ме­ня опе­редил: дал ему и пи­во, и си­гаре­ту.

Дру­гой, оде­тый всег­да в стро­гий чер­ный кос­тюм с бе­лой ру­баш­кой и гал­сту­ком-"ба­боч­кой" (за что по­лучил от нас проз­ви­ще "ма­эс­тро"), пря­миком шел к на­шему сто­лику. Ни сло­ва не го­воря, он хва­тал бли­жай­ший сво­бод­ный стул, сте­пен­но уса­живал­ся, под­пра­вив стрел­ки на брю­ках и одер­нув пид­жак. За­тем, так же мол­ча, он вы­тас­ки­вал си­гаре­ту из од­ной из на­ших па­чек, ле­жав­ших на сто­лике, при­кури­вал от бли­жай­шей за­жигал­ки и, ки­нув ее на стол неб­режным жес­том, от­ки­дывал­ся на спин­ку сту­ла, за­киды­вал но­гу на но­гу, и толь­ко пос­ле это­го ри­ту­ала здо­ровал­ся по-рус­ски:

- Доб­ри вэ­чи, ёту мат!

Да­лее сле­довал тро­гатель­ный рас­сказ о сво­ей жиз­ни в Рос­сии и "друзь­ях-од­но­пол­ча­нах". Вско­ре мы уже зна­ли всю его ис­то­рию поч­ти на­изусть, по­тому что его по­вес­тво­вание каж­дый раз пов­то­рялось, как му­зыкаль­ная фра­за на ис­порчен­ной грам­плас­тинке. Уго­щать пи­вом и си­гаре­тами сво­его "зем­ля­ка" для нас, с его точ­ки зре­ния, бы­ло са­мим со­бой ра­зуме­ющим­ся.
 

В этом ка­фе я впер­вые уви­дел пь­яных зам­бий­цев. Их бы­ло трое. Вна­чале я не­наро­ком от­ме­тил мо­мент их по­яв­ле­ния. Они бы­ли еще трез­вы­ми. В ру­ках у них бы­ло по бу­тыл­ке пи­ва. Они се­ли в от­да­лении от нас, но уже ми­нут че­рез де­сять-пят­надцать на все ка­фе бы­ли слыш­ны их гром­кие го­лоса, заг­лу­шав­шие все ос­таль­ные зву­ки и ме­шав­шие спо­кой­ной бе­седе.

- Вот су­ки, - ска­зал мой при­ятель. - На­соса­лись, те­перь спо­кой­но по­гово­рить не да­дут.

Я прис­мотрел­ся к ним и по­нял, что все трое уже бу­хие  вдре­бадан. Они сме­ялись, ора­ли что-то друг дру­гу на сво­ем язы­ке, раз­ма­хива­ли ру­ками с за­жаты­ми в них бу­тыл­ка­ми, в каж­дой из ко­торых бы­ла еще доб­рая по­лови­на со­дер­жи­мого. А бу­тыл­ки-то по 375 грамм. Как же мож­но бы­ло так наж­рать­ся с од­но­го ста­кана обык­но­вен­но­го пи­ва?! Я во­лей-не­волей стал сме­ять­ся вмес­те с ни­ми.

В один из та­ких ве­черов я рас­ска­зал о за­бав­ной сце­не, ко­торую наб­лю­дал в гос­пи­тале в тот день. Там за­води­ли ма­шину "с тол­ка­ча".

Во­дитель, при­ехав на­вес­тить ко­го-то, ос­та­вил ее сто­ять за­дом к скло­ну. Са­ма ма­шина за­водить­ся не же­лала, и он поп­ро­сил на­ших тех­на­рей тол­кнуть. Мне бы­ло не­понят­но, за­чем тол­кать, ес­ли ма­шина сто­ит на спус­ке. Ка­залось бы, сни­ми с тор­мо­за, и она са­ма очень быс­тро на­берет дос­та­точ­ную ско­рость. Бла­го мес­та пре­дос­та­точ­но и да­же есть ку­да по­вер­нуть.

Но ни во­дитель, ни тех­на­ри та­ким воп­ро­сом за­давать­ся не ста­ли. На­ши втро­ем по­дош­ли и, нап­рягшись до по­сине­ния, ста­ли тол­кать ма­шину... вверх по скло­ну хол­ма, ту­да, ку­да она сто­яла но­сом. Я опе­шил и не мог вы­мол­вить ни сло­ва. Боль­шую не­лепость труд­но бы­ло да­же се­бе пред­ста­вить.

Ра­зуме­ет­ся, ра­зог­нать ма­шину до нуж­ной ско­рос­ти у них ни­как не по­луча­лось. Тог­да они ста­ли ее... раз­во­рачи­вать! В нес­коль­ко при­емов, по­тому что до­рож­ка в этом мес­те бы­ла не­широ­кой. Мет­ров на пять вы­ше по очень по­лого­му скло­ну на­ходи­лась ши­рокая го­ризон­таль­ная пло­щад­ка, где мож­но бы­ло бы и раз­вернуть­ся, и да­же ра­зог­нать­ся. Тем бо­лее, что они ту­да эту ма­шину и тол­ка­ли. Но они это про­иг­но­риро­вали и с ту­пым уп­рямс­твом про­дол­жа­ли ма­нев­ри­ровать на мес­те.

На­конец им уда­лось ее раз­вернуть. И толь­ко тог­да они тол­кну­ли ее уже под гор­ку. На сей раз у них по­лучи­лось. Ско­рость ока­залась бо­лее, чем дос­та­точ­ной, и во­дитель лег­ко за­вел мо­тор. Но из-за той же ско­рос­ти ему не уда­лось вов­ре­мя за­тор­мо­зить и ма­шина, сколь­знув по гра­вию, вле­тела пе­ред­ни­ми ко­леса­ми в ка­наву.

Во­дитель вык­лю­чил дви­гатель, вы­шел и ус­та­вил­ся в то мес­то, где проч­но си­дела ма­шина. Те­перь ее на­до бы­ло вы­тас­ки­вать от­ту­да, а это опять в гор­ку. По­доз­ва­ли дво­их чу­жих. Впя­тером они, на­конец, спра­вились. Но из-за заг­лу­шен­но­го дви­гате­ля все приш­лось пов­то­рять. На сей раз, прав­да, им бы­ло лег­че, по­тому что они бы­ли уже впя­тером, а не­об­хо­димость раз­во­рачи­вать ма­шину от­па­ла. Они прос­то нем­но­го сдви­нули ее вверх по хол­му, а по­том по­вер­ну­ли "мор­дой" к во­ротам и вы­тол­ка­ли со дво­ра вон.
Про­ез­жая ми­мо ме­ня, во­дитель скор­чил мне сви­репую ро­жу, по­тому что я в го­лос сме­ял­ся все вре­мя, по­ка они со всем этим во­зились.

Я ска­зал тог­да при­яте­лю, что эта ис­то­рия на­пом­на­ет мне  гру­зин­ские ко­рот­ко­мет­ражные ко­медий­ные филь­мы из прош­ло­го ве­ка, и по­ведал ему со­дер­жа­ние пос­ледней из ви­ден­ных мной лент. Там спа­сали од­но­сель­ча­нина, ко­торый заб­рался на столб, и не мог са­мос­то­ятель­но слезть. Ему бро­сили ко­нец ве­рев­ки, при­каза­ли об­мо­тать­ся, а по­том дер­ну­ли.

- Как же так? - удив­ленно че­сал за­тылок ор­га­низа­тор "спа­сения", скло­нив­шись над без­ды­хан­ным те­лом. - Мы не­делю на­зад од­но­го че­лове­ка из ко­лод­ца так вы­тас­ки­вали и все бы­ло нор­маль­но.

Мой со­бесед­ник толь­ко слег­ка ух­мыль­нул­ся:

- Ты рас­ска­зыва­ешь мне о ки­но. Здесь по­хожий слу­чай был в жиз­ни.

По его рас­ска­зу один мес­тный жи­тель заб­рался на са­мую вер­хо­туру пят­надца­тимет­ро­вой ре­шет­ча­той ра­ди­оан­тенны и стал орать от­ту­да, что на­мерен бро­сить­ся вниз, пос­коль­ку ре­шил свес­ти сче­ты с этой по­ганой жизнью, где его все об­ма­ныва­ют, осо­бен­но - же­на. Ког­да а­уди­тория соб­ра­лась при­лич­ная, все на­пере­бой ста­ли его от­го­вари­вать. Ес­ли бы он всерь­ез ре­шил "за­вязать" и со сво­ей же­ной, и с со­зер­ца­ни­ем это­го ми­ра в це­лом, он прос­то мол­ча, без вся­ких объ­яс­не­ний, прыг­нул бы мор­дой вниз, за­жав в ку­лаке про­щаль­ную за­пис­ку. Но у не­го ис­те­рика, он свое гнет: мол, бро­са­юсь, и все тут.

Кто-то выз­вал по­лицию. Стра­жи по­ряд­ка при­лете­ли, вник­ли в си­ту­ацию и один из них ку­да-то быс­тро сго­нял и вско­ре вер­нулся, прих­ва­тив с со­бой ве­рев­ку с "кош­кой" на кон­це и один мат­рас. До­гадать­ся при­вез­ти же­ну это­го му­дака у не­го ума не хва­тило. По вы­соте ан­тенны они ша­гами рас­счи­тали мес­то, ку­да пред­сто­яло при­зем­лить­ся пре­тен­денту на веч­ную па­мять, и рас­сте­лили мат­рас. По­том ос­во­боди­ли тро­сы-рас­тяжки и, за­кинув "кош­ку" по­выше, дер­ну­ли. Ан­тенна, па­дая, сде­лала по­лобо­рота той сто­роной кни­зу, где в нее вце­пил­ся мер­твой хват­кой этот бе­дола­га. Он не до­тянул сан­ти­мет­ров двад­цать до мат­ра­са и грох­нулся на зем­лю, а свер­ху его хряк­ну­ло всей тя­жестью этой ме­тал­ло­конс­трук­ции. Что­бы не от­ползал.

- Ох, черт! Чуть-чуть ошиб­ся, - ска­зал ав­тор ге­ни­аль­ной идеи спа­сения "са­мо­убий­цы", на­маты­вая ве­рев­ку на "кош­ку".

Пос­ле мо­его пе­ре­ез­да в Тан­за­нию жизнь бы­ла для ме­ня по­нача­лу не столь на­сыщен­ной за­бав­ны­ми ис­то­ри­ями, пос­коль­ку здесь я ока­зал­ся в пол­ном оди­ночес­тве. Ни зна­комых, ни, тем бо­лее, при­яте­лей. Ког­да я нем­но­го встал на но­ги, я при­об­рел не­боль­шой те­леви­зор и ма­лень­кую "та­рел­ку", ко­торая поз­во­ляла смот­реть мно­го ин­те­рес­но­го из раз­ных аф­ри­кан­ских угол­ков и из не­кото­рых стран ос­таль­но­го ми­ра. Ве­чера­ми бе­лым гу­лять по ули­цам здесь нас­то­ятель­но не ре­комен­ду­ют, по­это­му мне ни­чего боль­ше не ос­та­валось, как та­ращить­ся в "ящик". 

В один из ве­черов ме­ня по­заба­вил по­казан­ный по TV рас­сказ об аф­ри­кан­це, ко­торо­му ис­полни­лось 106 лет. За свою жизнь он имел 30 жен, при­чем мно­гих из них од­новре­мен­но. У не­го на тот день бы­ло бо­лее 250 де­тей, и од­на из школ, в ко­торой они учи­лись, це­ликом сос­то­яла из его по­томс­тва. А са­мому млад­ше­му его сы­ну бы­ло все­го 4 го­да. Не­кото­рых сво­их де­тей он не мог вспом­нить, а вну­ков и не знал.

Мне бы­ло ин­те­рес­но, есть ли у не­го "кон­ку­рент" на Кав­ка­зе? По воз­расту на­вер­ня­ка, а вот со всем ос­таль­ным, ду­маю, что вряд ли.

Еще од­на пе­реда­ча, нес­мотря на свою тра­гичес­кую из­нанку, не­мало ме­ня нас­ме­шила. Это был ре­пор­таж из ка­кой-то тан­за­ний­ской де­рев­ни. Од­но­го из ее жи­телей ута­щил кро­кодил. Об этом воз­бужден­но рас­ска­зыва­ли, по­казы­вали то мес­то, где всё про­изош­ло. От­дель­но по­каза­ли ры­да­ющую вдо­ву с деть­ми. Пе­реда­ча за­кон­чи­лась разъ­яс­ни­тель­ной бе­седой с жи­теля­ми де­рев­ни, ко­торых нес­коль­ко раз пре­дуп­ре­дили об опас­ности приб­ли­жения к ре­ке. Это пре­дуп­режде­ние сыг­ра­ло роль рек­ламно­го ро­лика.
На­зав­тра жи­тели и этой, и со­сед­них де­ревень вы­сыпа­ли на бе­рег ре­ки, пос­мотреть на кро­коди­лов. В ре­зуль­та­те не­дос­чи­тались еще пя­терых. 

Жизнь в Аф­ри­ке пес­тра и си­ту­атив­но раз­но­об­разна для тех, кто при­ехал из­да­лека. Для са­мих аф­ри­кан­цев она - се­рая ру­тина, ибо с юмо­ром у них не­важ­но. Под­ход и трак­товка его в Аф­ри­ке со­вер­шенно иные. Они сме­ют­ся не тог­да, ког­да смеш­но, а ког­да че­му-то ра­ды.

У них пе­чата­ют­ся в га­зетах и жур­на­лах юмо­рис­ти­чес­кие рас­ска­зы. Там же мож­но най­ти и мас­су ко­мик­сов на по­нят­ные им бы­товую, спор­тивную и сек­су­аль­ную те­мы. Они мо­гут "ущип­нуть" внут­реннюю по­лити­ку, но "на­руж­ная" для них неп­ри­кос­но­вен­на. Ни­чего ве­село­го во всех этих пи­суль­ках и кар­тинках я ни ра­зу не на­шел. Боль­шинс­тво из них пред­став­ля­ет из се­бя гру­бо сли­зан­ный пла­ги­ат, нас­ко­ро пе­реде­лан­ный на мес­тный лад, а дру­гие - чес­тная пе­репе­чат­ка из за­пад­ных из­да­ний.

А вот по­нятия "анек­дот" в Аф­ри­ке не су­щес­тву­ет. Я мно­го раз пы­тал­ся пе­рево­дить для них и рас­ска­зывать на­ши ше­дев­ры это­го ви­да ис­кусс­тва. При­чем, не зат­ра­гивая ни по­лити­ку, ни чьи-то на­ци­ональ­ные осо­бен­ности, ни эле­мен­ты бы­та. Толь­ко на чис­то ней­траль­ные, об­ще­чело­вечес­кие те­мы. То, что это ше­дев­ры, мож­но не сом­не­вать­ся, про­вере­но мно­гок­ратно. Ис­ка­жение при пе­рево­де или рас­ска­зе то­же ис­клю­чено, не раз ап­ро­биро­вано на дру­гих ан­гло­языч­ных "то­вари­щах". Аф­ри­кан­цы в луч­шем слу­чае зас­тенчи­во улы­бались из чис­то­го же­лания не оби­деть чувс­тва рас­сказ­чи­ка.

Они мо­гут пос­ме­ять­ся над ки­но- или те­леду­рач­ка­ми, ти­па мис­те­ра Би­на, луч­ши­ми шут­ка­ми ко­торых, кро­ме при­род­но­го уме­ния стро­ить от­вра­титель­ные ро­жи, яв­ля­ют­ся пос­то­ян­ные па­дения, швы­ряние тор­тов в чье-то ли­цо, по­яв­ле­ние без шта­нов в са­мый не­под­хо­дящий мо­мент или ак­компа­ниро­вание се­бе "мол­ни­ей" сво­ей ши­рин­ки. Вы­ход­ки глу­боко про­вин­ци­аль­ных кло­унов. Тем бо­лее, что в кли­пах или те­лепе­реда­чах с их учас­ти­ем вре­мя от вре­мени зву­чит за­писан­ный кол­лектив­ный смех в тех мес­тах, где ре­комен­до­вано сме­ять­ся. Та­кие спек­такли на­учи­лись ра­зыг­ры­вать и са­ми аф­ри­кан­цы.

Их мо­жет рас­сме­шить че­ловек, ко­торый по не­ос­то­рож­ности на что-то сел или к че­му-то прис­ло­нил­ся и ис­пачкал­ся, или пред­стал пе­ред их взо­ром с ка­кой-то оп­лошностью в сво­ей одеж­де, но сам это­го не за­метил. Они ни­ког­да не под­ска­жут бе­дола­ге его кон­фуз, не объ­яс­нят при­чин сво­его ве­селья, но бу­дут от ду­ши сме­ять­ся са­ми, и поз­во­лят ему и даль­ше бес­плат­но сме­шить дру­гих.

Но за­то они бу­дут вдум­чи­во дис­ку­тиро­вать над вне­зап­но всплыв­шей ис­то­ри­ей о том, что чья-то же­на из­ме­нила сво­ему му­жу с "фут­боль­ной ко­ман­дой" или "сим­фо­ничес­ким ор­кес­тром", из-за че­го он от­ру­бил ей но­ги, а се­бе це­лых двад­цать сан­ти­мет­ров то­го, из-за че­го все это, собс­твен­но, и про­изош­ло. Аф­ри­кан­цы бу­дут всерь­ез об­суждать эту "кош­марную тра­гедию" и ни­чего смеш­но­го в ней не най­дут. Ее им жал­ко, по­тому что она те­перь ни­куда не смо­жет "сбе­гать", а ему бу­дут глу­боко со­чувс­тво­вать, по­тому что он с ос­тавши­мися трид­цатью сан­ти­мет­ра­ми стал та­ким, как все, и уже ни­кому не ну­жен то­же, да­же ей са­мой. От­ру­бил бы сан­ти­мет­ров де­сять, проб­ле­ма бы не воз­никла, и во­об­ще об этой ис­то­рии ник­то бы не уз­нал. Аф­ри­кан­цы бу­дут об­суждать эту ис­то­рию, сок­ру­шен­но ка­чая го­лова­ми, и не улыб­нутся, да­же ес­ли кто-то из них иг­рал "ле­вым край­ним по­луза­щит­ни­ком" или ис­полнял "со­ло для вал­торны".

Или, нап­ри­мер, над дру­гой ре­аль­ной ис­то­ри­ей, про­ис­шедшей с од­ним биз­несме­ном, бан­ков­ским слу­жащим, лю­бите­лем бей­сбо­ла. При­дя од­нажды до­мой пос­ле тре­ниров­ки рань­ше обыч­но­го, он об­на­ружил свою же­ну в объ­яти­ях ис­полня­юще­го обя­зан­ности му­жа. Дать ей  би­той по яго­дицам, а ему меж­ду ко­лен он не до­гадал­ся. Ему да­же не приш­ло в го­лову под­пе­реть дверь. При­дя в не­опи­су­емое бе­шенс­тво, он выс­ко­чил из до­ма, нас­ко­ро об­лил его бен­зи­ном и под­па­лил. Не­везу­чие лю­бов­ни­ки, слег­ка при­одев­шись, выс­ко­чили из до­ма и скры­лись в не­из­вес­тном нап­равле­нии. Дом сго­рел дот­ла вмес­те с ме­белью, одеж­дой, до­кумен­та­ми и де­ловы­ми бу­мага­ми, вклю­чая день­ги. Сго­рела и сто­яв­шая ря­дом ма­шина это­го рев­нивца. Лю­бов­ни­ки ско­ро по­жени­лись, и в по­ложен­ный срок ро­дили пер­венца. А этот без­домный и обор­ванный ни­щий при­дурок, по­теряв еще и ра­боту, спит на ули­це и тор­гу­ет во­дой. Та­кая ис­то­рия для аф­ри­кан­цев - жут­кое го­ре. Ни­чего, что­бы пос­ме­ять­ся, в ней для них нет.

Или еще над од­ной ис­то­ри­ей, ког­да сре­ди бе­ла дня, в час пик, на од­ной из цен­траль­ных улиц сто­лицы с очень мед­ленным дви­жени­ем, из-за "од­но­го" ду­рака це­лу­ет друг дру­га в зад под­ряд де­вять ма­шин! Это для них то­же не смеш­но. Они бу­дут ос­тро со­чувс­тво­вать пос­ледне­му в этой "оче­реди", по­тому что де­нег на ре­монт всех ма­шин у не­го не бу­дет ни­ког­да, и ему пред­сто­ит про­вес­ти ос­та­ток сво­ей жиз­ни в тюрь­ме, хо­тя он все­го-нав­се­го стал "жер­твой нес­час­тно­го слу­чая". Ста­рая ис­ти­на, как "прит­ча о стре­лоч­ни­ке": кол­лектив­ная глу­пость ин­ди­виду­аль­но на­казу­ема.

Все это толь­ко ма­лая часть аф­ри­кан­ской жиз­ни. Каж­дый день здесь про­ис­хо­дят де­сят­ки мел­ких за­бав­ных ис­то­рий, ко­торые и не упом­нишь. И ес­ли ве­рить кры­лато­му вы­раже­нию: "Час сме­ха за­меня­ет ста­кан сме­таны и прод­ле­ва­ет жизнь на один день", то я уже мо­гу рас­чи­тывать ес­ли не на бес­смер­тие, то уж на дол­гую жизнь на­вер­ня­ка. Толь­ко без сме­таны. Так что с дол­го­лети­ем!..