РОКОВАЯ,

На­вер­ное, у каж­до­го эмиг­ранта хо­тя бы од­нажды воз­ни­кала мысль вер­нуть­ся ту­да, от­ку­да у­ехал. Не на­сов­сем, ко­неч­но! Прос­то, пре­одо­лев сом­не­ния, ког­да-ни­будь соб­рать­ся и от­пра­вить­ся пог­ла­зеть: а как оно там те­перь без ме­ня? И сде­лать это, по­вину­ясь ед­ва осоз­нанно­му им­пуль­су, что­бы уже раз и нав­сегда из­ба­вить­ся от нос­таль­гии или, не из­бе­жав её ре­мис­сии, ощу­тить но­вый му­читель­ный прис­туп. Прош­лое не за­быть. Вот и ос­та­ёт­ся гнать от се­бя вос­по­мина­ния, ес­ли они уг­не­та­ют или ле­ле­ять их как свя­тыню, ког­да те единс­твен­ный ос­тро­вок ра­дос­ти. Не го­воря уже о том, что прош­лым мож­но жить. Да и за­кан­чи­ва­ет­ся ли прош­лое, во­об­ще?
 
Алик был, по­жалуй, единс­твен­ным сре­ди сво­их дру­зей, кто пос­ле при­ез­да в Аме­рику так и не по­сетил ни ра­зу Одес­су. И это он - че­ловек, по­кинув­ший го­род с раз­би­тым сер­дцем и со сле­зами на гла­зах?  Ну, лад­но, ни­куда бы не вы­бирал­ся и си­дел бы сид­нем в Нью-Й­ор­ке. Так ведь нет!  Что ни от­пуск, так сра­зу за оке­ан - от­ды­шать­ся от аме­рикан­ской дей­стви­тель­нос­ти и глот­нуть ев­ро­пей­ско­го воз­ду­ха. При­чём, по­тяну­ло Али­ка на Ста­рый кон­ти­нент чуть ли не че­рез два го­да пос­ле то­го, как он бо­лее или ме­нее об­жился в Аме­рике. Вдруг зас­ку­чал по ста­рин­ным го­родам, ко­торых преж­де ни­ког­да не ви­дел, и обо­ложи­ло его ду­шу та­кой смер­тной тос­кою, что впо­ру бы­ло бро­сить всё к чёр­то­вой ма­тери. Хо­тя бы на вре­мя... Од­ним сло­вом, соз­рел к да­лёким пу­тешес­тви­ям, имея на ру­ках толь­ко грин­карту и раз­ре­шение на об­ратный въ­езд в стра­ну. И вро­де, опа­сать­ся тут не­чего, но без пас­порта пе­ресе­кать гра­ницу, всё же, как-то не­уют­но. Да уж, вот они стран­ности эмиг­рант­ской на­туры.

 - А че­го ты не по­летишь в Одес­су? - удив­ля­лись зна­комые в Брук­ли­не, встре­чая Али­ка пос­ле его оче­ред­ной вы­лаз­ки в Ев­ро­пу.
 
- Там сей­час класс! А с зе­ленью ты и по­дав­но вез­де же­лан­ный гость.
 Алик не без ин­те­реса слу­шал рас­ска­зы оче­вид­цев, улы­бал­ся, не воз­ра­жал, но, тем не ме­нее, ту­да не ехал. По­чему? По раз­ным при­чинам. Из бо­яз­ни ра­зоча­ровать­ся, нап­ри­мер. Так, во вся­ком слу­чае, он объ­яс­нял собс­твен­ные мо­тивы осо­бо на­до­ед­ли­вым зем­ля­кам и в том же ста­рал­ся убе­дить се­бя са­мого. Од­на­ко де­ло сос­то­яло со­вер­шенно в дру­гом. Алик эле­мен­тарно стес­нялся по­явить­ся в Одес­се бед­ным. То есть он не ви­дел для се­бя мо­раль­ной воз­можнос­ти  воз­вра­тить­ся на ро­дину обык­но­вен­ным не­удач­ни­ком. Ему хо­телось по­жало­вать по­беди­телем на бе­лом ко­не и с ве­сомы­ми тро­фе­ями, а не на­ведать­ся вти­харя не­замет­ным ви­зитё­ром - од­ним из ты­сячи му­равь­ёв-тру­жени­ков, по­меняв­ших, в ито­ге, ши­ло на мы­ло. Это ведь рань­ше, в се­реди­не вось­ми­деся­тых, лю­бой обор­ва­нец, при­катив­ший в Одес­су из Шта­тов, мог за­ливать ка­кой он там за буг­ром весь из се­бя ка­пита­лист. Сто­ило та­кому удаль­цу при­вез­ти в по­дарок оша­лев­шим от счастья родс­твен­ни­кам ви­де­омаг­ни­тофон и че­модан де­шёво­го тряпья, как о нём уже сла­гал ле­ген­ды весь квар­тал. "Мил­ли­онэр"! Да Алик и сам ещё сов­сем не­дав­но, от­крыв рот, гля­дел в Одес­се на ред­ких быв­ших со­вет­ских граж­дан, рис­кнув­ших от­пра­вить­ся на по­быв­ку в СССР.

В Аме­рику он по­дал­ся как раз на­кану­не раз­ва­ла Со­вет­ско­го Со­юза и сра­зу по­нял, что за оке­аном связ­ка - от­дель­ная квар­ти­ра и собс­твен­ная ма­шина, от­нюдь, не ин­ди­катор ма­тери­аль­но­го ус­пе­ха. Да­же рос­кошная шу­ба, ко­торую Алик при­купил же­не Люд­ми­ле к зим­ненму се­зону, не ста­ла сви­детель­ством проц­ве­тания семьи. В Одес­се его Лю­доч­ка смот­ре­лась бы в ней ба­рыней-бо­яры­ней, а здесь, где в на­тураль­ных ме­хах ще­голя­ла чуть ли не по­лови­на Брай­то­на, она до обид­но­го выг­ля­дела как все. И во­об­ще, са­мо­оцен­ка Али­ка в Аме­рике по­низи­лась, как ге­мог­ло­бин в кро­ви от неп­ра­виль­но­го и ма­лока­лорий­но­го пи­тания. От­то­го, ве­ро­ят­но, и врас­тал он в аме­рикан­ский быт с пре­вели­ким  тру­дом. Ко­роче, втай­не стра­дал. Не то, что его не­кото­рые при­яте­ли, не знав­шие как бла­года­рить судь­бу, да­ровав­шую им шанс ма­лярить не в Одес­се, а в Нью-Й­ор­ке. Один из них - До­дик, прос­ла­вив­ший­ся на всю миж­пу­ху по­ло­ум­ны­ми бас­ня­ми о дя­де юве­лире, из­го­товив­шим на за­каз серь­ги са­мой суп­ру­ге пре­зиден­та, чувс­тво­вал се­бя, не в при­мер Али­ку, аб­со­лют­но счас­тли­вым. А приз­най­ся ему Алик в смя­тении и рас­сте­рян­ности, так тот прос­то пок­ру­тил бы паль­цем у вис­ка:

- Ма­лахоль­ный!

Жизнь До­дика из­ме­нилась  ров­но в той сте­пени, что сви­ные бит­ки он по­купал те­перь не у "сво­его ру­баль­щи­ка" на При­возе, а шёл в "Ин­тернэ­шэнэл" и брал там от­борную вы­рез­ку. Впро­чем, не толь­ко. Ещё при зна­комс­тве тот, про­тяги­вая ру­ку, ны­не са­модо­воль­но ве­личал се­бя мис­те­ром.
 Алик мис­те­ром се­бя не ощу­щал. Как и во­об­ще, ни­кем. Его дни плав­но че­редо­вали друг дру­га, уны­ло-оди­нако­вые, как ра­зовые бу­тылоч­ки с пить­евой во­дой в плас­ти­ковом бри­кете. Ра­бота, дом да рус­ский рес­то­ран в дни име­нин мно­гочис­ленных родс­твен­ни­ков. Ни­каких дос­той­ных вни­мания со­бытий и сплош­ной гар­ми­дер в ду­ше - это всё, чем Алик мог пох­вастать­ся в тот мо­мент, ког­да его отыс­кал при­вет из Одес­сы. И как обыч­но бы­ва­ет, про­изош­ло это со­вер­шенно не­ожи­даным об­ра­зом.

В один прек­расный день в Нью-Й­ор­ке объ­яви­лась Май­еч­ка. С ней Алик был зна­ком ког­да-то близ­ко и да­же очень... Оче­вид­но, имен­но по­это­му та не уви­дела  пре­пятс­твий ему поз­во­нить.   

- Вот при­еха­ла на эк­скур­сию, так ска­зать, в час­тном по­ряд­ке, - про­щебе­тала она за­дор­но. - А за­од­но и  дру­зей на­вес­тить. Сос­ку­чилась за ни­ми.
 Пос­ледние сло­ва Май­еч­ка про­из­несла так, что у Али­ка как-то не­хоро­шо ёк­ну­ло сер­дце и пре­датель­ски коль­ну­ла пе­чён­ка.

- Ты мне не рад?

- По­чему же? Рад, - он, ед­ва сов­ла­дая с ох­ва­тив­шим пред­чувс­тви­ем че­го-то не­мину­емо­го, те­рял­ся  в до­гад­ках о це­лях её звон­ка.

- Как по­жива­ешь? - не­вин­но по­ин­те­ресо­валась Май­еч­ка. И хо­тя, они не ви­делись уже бо­лее двад­ца­ти лет, Алик лег­ко раз­ли­чил в её го­лосе сла­щаво-при­тор­ные нот­ки.

- Нор­маль­но. Как ты? На­дол­го в Нью-Й­орк?

- На не­дель­ку, дней на де­сять. Как по­лучит­ся. Хо­тела по­казать доч­ке её от­ца.
Май­еч­ка вдруг за­мол­ча­ла, вы­дер­жи­вая мно­гоз­на­читель­ную па­узу.

- И ты не спра­шива­ешь, кто он?

- А по­чему я об этом дол­жен спра­шивать? - Алик ощу­тил про­тив­ную су­хость во рту, как пред­вес­тни­цу не­гадан­но­го дур­но­го из­вестия.

- Ну... Я не знаю, - за­мялась его неж­данная со­бесед­ни­ца. - Ведь и у нас с то­бой те­оре­тичес­ки мог быть ре­бёнок.

- Майя, - жёс­тко пе­ребил её Алик. - Мы всё тог­да ре­шили. Не так ли?

- Ты ре­шил.

- Что ты име­ешь в ви­ду?

- А то, лю­ба моя до­рогая, что ты дал де­нег на аборт и прес­по­кой­нень­ко умыл ру­ки. Вот толь­ко аборт я де­лать не ста­ла.
 
У Али­ка на се­куду про­пал дар ре­чи, слов­но он по­пер­хнул­ся кус­ком от­варной ин­дю­шачей гру­дин­ки, не­делю про­лежав­шей в хо­лодиль­ни­ке. Ему мо­мен­таль­но при­пом­ни­лась нер­вотрёп­ка  тех дней двад­ца­тилет­ней дав­ности и со­путс­тву­ющее ей сквер­ное нас­тро­ение.

- Ты это серь­ёз­но?

Пред­ста­вить, что мо­лодая осо­ба, смыш­лё­ная и не­дур­ная со­бой, за­хочет ро­дить без му­жа не ук­ла­дыва­лось в его го­лове.

"И по­чему же она всё вре­мя мол­ча­ла, - мель­кну­ло ес­тес­твен­ное по­доз­ре­ние. - И че­го хо­чет до­бить­ся сей­час?"

- Да ты не нер­вни­чай, - Май­еч­ка, буд­то про­читав бес­по­кой­ные мыс­ли, воз­никшие у Али­ка, пок­ро­витель­ствен­но рас­сме­ялась в труб­ку. - Я без пре­тен­зий. Ири­ше, сла­ва бо­гу, де­вят­надцать ис­полни­лось Са­ма уж ско­ро не­вес­та. Кста­ти, за­хочешь её уви­деть, поз­во­ни. Я у под­ру­ги ос­та­нови­лась.

Майя нес­пе­ша и чёт­ко про­дик­то­вала но­мер, уве­рен­ная в рас­то­роп­ности  быв­ше­го ка­вале­ра ра­зыс­кать ка­ран­даш и бу­магу. А уж в его по­рядоч­ности и по­дав­но.
 Она ни на грамм не ошиб­лась. Алик су­дорож­но за­писал те­лефон и пре­бывал те­перь в не­опи­су­емой прос­тра­ции. Да и ка­кие ощу­щения по­сети­ли бы впол­не от­ветс­твен­но­го муж­чи­ну, в од­но­часье став­ше­го от­цом взрос­лой до­чери? Ко­торый, к то­му же, не злос­тный неп­ла­тель­щик али­мен­тов, а доб­ро­поря­доч­ный суп­руг, име­ющий в бра­ке то­же поч­ти взрос­ло­го ре­бён­ка?

Ночью Алик не сом­кнул глаз. Во­рочал­ся с бо­ку на бок и, пе­реби­рая в па­мяти ко­рот­кий ро­ман с Май­еч­кой, так ни до че­го не до­думал­ся. Ис­то­рия ему ви­делась край­не стран­ной. Его дав­няя под­ружка всег­да бы­ла хо­рошо се­бе на уме. Да­же по­об­щавшись с ней очень не­дол­го, Алик без тру­да раз­гля­дел, с кем име­ет де­ло. Майя от­но­силась к ти­пу тех жен­щин, ко­торые ни­ког­да не ждут счас­тли­вую слу­чай­ность, как бес­хитрос­тные де­вицы у окош­ка, под­пе­рев ку­лач­ком неж­ную щёч­ку, ис­то­мив­шись и взды­хая про се­бя:

- И где она  зап­ро­пас­ти­лась?

Нап­ро­тив, по­доб­ные Май­еч­ке прак­тичные осо­бы, от­кры­ва­ют во­рота по­шире, что­бы та, сер­дешная, не зап­лу­тала ча­сом и не ошиб­лась дверью:

- Эй, де­вуш­ка! Вам, дра­гоцен­ная, сю­да. Ну, ку­да, ду­ра, по­пёр­лась? Го­ворят те­бе - сю­да, зна­чит, сю­да.

Поп­ро­буй, от­ка­жись от та­кого приг­ла­шения? И вдруг вы­яс­ня­ет­ся, что бла­гора­зум­ная и де­ловая Май­еч­ка  -  мать-оди­ноч­ка? Ведь да­же про бе­ремен­ность та со­об­щи­ла тог­да со­вер­шенно не­воз­му­тимо, с твёр­дым на­мере­ни­ем иба­вить­ся от неё. И без вся­ких со­путс­тву­ющих си­ту­ации ко­леба­ний. Ска­зала, что есть на­дёж­ный док­тор и за двес­ти руб­лей спро­ворит аборт. Взя­ла день­ги, на том и рас­ста­лись.

Же­ну Алик ре­шил ни во что не пос­вя­щать. И хоть, Люд­ми­ла не рев­но­вала его к доб­рачным свя­зям, всё рав­но, за­ик­нуть­ся о по­доб­ном нон­сенсе Али­ку ка­залось пос­тыдным. Впро­чем, и Май­еч­ке он не по­верил бе­зого­вор­чно, но, тем не ме­нее, пред­ло­жил встре­тить­ся. На его счастье, Люд­ми­ла ра­бота­ла в бли­жай­ший у­икенд, что да­вало Али­ку удоб­ную воз­можность без ве­дома же­ны про­вес­ти па­ру ча­сов с но­во­яв­ленной доч­кой и с её ма­мой. А уж по­терять­ся от пос­то­рон­них глаз в Нью-Й­ор­ке про­ще прос­то­го. Ре­шили схо­дить вмес­те на ланч.

Май­еч­ка силь­но из­ме­нилась, прев­ра­тив­шись из смаз­ли­вой ба­рыш­ни в пред­ста­витель­ную да­му. И выг­ля­дела те­перь от­нюдь не ху­же той де­вуш­ки, с ко­торой по­яви­лась в италь­ян­ском рес­то­ране, ку­да Алик их приг­ла­сил. Обе, стиль­но оде­тые, на­мара­фечен­ные, они вов­се не про­из­во­дили впе­чат­ле­ние оби­жен­ных жизнью жен­щин. Да и в гла­зах юной осо­бы - по ло­гике ве­щей,  доч­ки,  Алик не за­метил тер­за­юще­го со­весть уп­рё­ка ре­бён­ка-бе­зот­цовщи­ны. На­обо­рот, в них от­ра­жалось, ес­ли не без­различ­ное лю­бопытс­тво, то уж на­вер­ня­ка не уко­риз­на или осуж­де­ние.

- Ну, вот, Ири­ша, мо­жешь с пол­ным пра­вом на­зывать это­го че­лове­ка па­пой, - пред­ста­вила Али­ка Майя. Тот сму­тил­ся и вдруг пой­мал се­бя на мыс­ли, что ищет в ли­це де­вуш­ки собс­твен­ные чер­ты. Свой фа­миль­ный нос с гор­бинкой или слег­ка ско­шен­ный под­бо­родок, дос­тавший­ся ему от ма­мы и от ба­буш­ки. Ка­кой-ни­будь внеш­ний приз­нак, ко­торый как опоз­но­ватель­ный знак под­ска­жет ему их кров­ное родс­тво. Вни­матель­но раз­гля­дывать де­вуш­ку Алик пос­теснял­ся, но по­том, вре­мя от вре­мени, бро­сал на Ири­ну прис­трастные взгля­ды, как бы при­меряя на се­бя но­вый ста­тус.

- Здравс­твуй­те, -  чин­но поз­до­рова­лась де­вуш­ка.

-  Имен­но та­ким я вас всег­да и пред­став­ля­ла, - теп­ло до­бави­ла она.

- Ка­ким?- на­конец, прер­вал нап­ря­жён­ное мол­ча­ние Алик, во­оду­шев­лённый её доб­ро­жела­тель­ным то­ном. 

- Им­по­зан­тным муж­чи­ной, с ко­торым мне хо­телось бы по­явить­ся пе­ред друзь­ми. Я на­вер­ня­ка ис­пы­тала бы гор­дость, пред­ста­вив вас как сво­его от­ца. -  ви­нова­то улыб­ну­лась Ири­на, не скры­вая со­жале­ния о том, че­го до сих пор бы­ла нес­пра­вед­ли­во  ли­шена.

Во вре­мя лан­ча ник­то ни­куда не то­ропил­ся. Для на­чала Алик за­казал бу­тыл­ку ви­на и кар­паччо. В пе­реры­ве меж­ду за­кус­ка­ми Май­еч­ка ре­шила не­надол­го от­лу­чить­ся. Она, слов­но на­роч­но ос­та­вила Али­ка и Ири­ну на­еди­не, а ког­да вер­ну­лась, наш­ла их под­ру­жив­ши­мися. Отец с доч­кой что-то жи­во об­сужда­ли. На про­щанье они да­же об­ня­лись.

Пос­ле­ду­ющие дни Алик про­дол­жал ос­та­вать­ся под неп­ро­ходя­щим вол­не­ни­ем от тро­гатель­ной  встре­чи, но ещё под бо­лее силь­ным от объ­яс­не­ния с Май­еч­кой:

- Ты так быс­тро тог­да сог­ла­сил­ся, - горь­ко ус­мехну­лась она, ког­да Алик за­вёл раз­го­вор обо всём про­ис­шедшем.

- Буд­то ис­пу­гал­ся, что я на­думаю ро­жать. Ах, Алик, ты да­же не пред­став­ля­ешь, нас­коль­ко пре­дуп­ре­дитель­ная го­тов­ность муж­чинны зап­ла­тить за аборт мо­жет быть для жен­щи­ны ос­корби­тель­ной. Мне по­каза­лось, что этим ты ме­ня пре­дал. А как я хо­тела ус­лы­шать твой про­тест. Ну, хо­тя бы од­но сло­во в за­щиту бу­дуще­го ре­бён­ка. На­шего ре­бён­ка!

В гла­зах у Май­еч­ки на­вер­ну­лись круп­ные тя­жёлые слё­зы.

- По­том уз­на­ла, что ты с кем-то встре­ча­ешь­ся. Да­же ви­дела те­бя с ней в го­роде. Не ста­ла ме­шать чу­жому счастью. Да и сер­дцу, как из­вес­тно, не при­кажешь. Ведь со мной ос­та­валась час­ти­ца лю­бимо­го че­лове­ка. Его плоть и кровь! Ну, как я мог­ла ре­шить­ся лечь под нож?

Алик слу­шал её, тер­за­ясь и нап­рочь по­забыв о преж­них сом­не­ни­ях. И пусть он уже дав­но ни­чего не чувс­тво­вал к этой жен­щи­не, его честь и дос­то­инс­тво сра­зу же под­тол­кну­ли пред­ло­жить Май­еч­ке по­силь­ную по­мошь.

- Ведь ты не бу­дешь воз­ра­жать? - пря­ча взгляд и крас­нея, спро­сил Алик её, рас­тре­вожен­ную вос­по­мина­ни­ями. - Я хо­чу это сде­лать для Ири­ны. По­жалуй­ста, не от­ка­зывай мне. 

Не­замет­но про­шёл ме­сяц и од­нажды ве­чером Люд­ми­ла за ужи­ном по­дели­лась с му­жем све­жими сплет­ня­ми, при­несён­ны­ми ею из "Мэй­си­са" - уни­вер­саль­но­го ма­гази­на, где та ра­бота­ла в от­де­ле по­суды.

- У ме­ня смен­щи­ца, то­же рус­ская. Да я те­бе го­вори­ла о ней. Лиль­ка! Одес­ситка. Пом­нишь? У её ро­дите­лей ещё да­ча бы­ла в Ар­ка­дии ря­дом с на­шей.

- Угу, - ма­шиналь­но кив­нул Алик без вся­кого ин­те­реса. К но­вос­тям о лич­ной жиз­ни  со­оте­чес­твен­ни­ков  он ис­пы­тывал пол­ное рав­но­душие.

- Слу­шай,  та­кое рас­ска­зала! У неё под­ру­га из Одес­сы гос­ти­ла. Не по­веришь, что выт­во­рила.  Ко­медия!

- Гас­тро­лёр­ша?

- Не то сло­во! И вро­де чу­дач­ке уже хо­рошо за со­рок, но за ка­кую-то не­делю та ус­пе­ла рас­кру­тить здесь сра­зу двух му­жиков. При­чём, по пол­ной прог­рамме.

- Спо­соб­ная, -  от­ме­тил Алик, про­дол­жая же­вать и слу­шать впо­луха.

- И чем же она их так прель­сти­ла? - он скеп­ти­чес­ки ус­мехнул­ся. - Или в Брук­ли­не уже не на ко­го по­ложить глаз?

- В том то и фо­кус, что не тем за­вет­ным лас­ко­вым мес­том, о ко­тором ты ду­ма­ешь. Она им ус­пешно ра­бота­ла рань­ше, - рас­хо­хота­лась Люд­ми­ла. - А те­перь всё боль­ше, баш­кой. Раз­ве­ла этих дур­ней муль­кой о взрос­лой до­чери.

- В смыс­ле? - Алик ощу­тил как у не­го в пи­щево­де на пу­ти к же­луд­ку  зас­трял ку­сок неп­ро­жёван­но­го го­луб­ца, по­доб­но лиф­ту, вне­зап­но ос­та­новив­ше­муся меж­ду эта­жами.

- Нап­ле­ла о се­бе ду­шещи­патель­ную ис­то­рию. Ну, вро­де то­го, что ког­да-то пе­рес­па­ла с  ни­ми, за­бере­мене­ла и по­том од­на рас­ти­ла ре­бён­ка.

- Чь­его ре­бён­ка?

- Алик, ты что, не вру­ба­ешь­ся? Прос­то как всё ге­ни­аль­ное. Ра­зыс­ка­ла те­лефон­ные но­мера быв­ших уха­жёров, с ко­торы­ми ку­роле­сила в мо­лодос­ти и каж­до­му пре­под­несла сюр­приз, мол, у те­бя, до­рогой то­варищ, ди­тё име­ет­ся. А най­ти в Нью-Й­ор­ке кад­ра с рыль­цем в пуш­ку, зна­комо­го по Одес­се - плё­вое де­ло. Уж где-где, а здесь осе­ла, счи­тай, чуть ли не вся Мол­да­ван­ка.

- И те по­вери­ли? - упав­шим го­лосом спро­сил Алик, уже до­гадав­шись, о ком кон­крет­но идёт речь.

- Как тут не по­верить, ес­ли и до­цю предъ­яви­ли в ка­чес­тве ве­щес­твен­но­го до­каза­тель­ства. Лиль­ки­на под­ру­га ка­кую-то мес­тную отор­ву на­дыба­ла и пла­тила ей столь­ник за сви­дание с лю­бимым па­пой. Ну, там сле­зу пус­тить для пу­щей убе­дитель­нос­ти или на шею, рас­чувс­тво­вашись, ки­нуть­ся к ро­дите­лю. В об­щем, дей­ство­вать по об­сто­ятель­ствам. И что ты ду­ма­ешь? Оба сха­вали. Как ми­лень­кие!  Ещё и в ка­баки во­дили. По­или, кор­ми­ли по пер­во­му раз­ря­ду.

В то­не Люд­ми­лы пос­лы­шалось не­воль­ное ува­жение к раз­битной ба­бён­ке, умуд­рившей­ся столь эле­ган­тно об­ла­пошить на­ив­ных прос­тачков. И хоть пос­ту­пила та до­воль­но под­лень­ко, сыг­рав на луч­ших муж­ских ка­чес­твах, сос­тра­дания к её об­ми­шурив­шимся жер­твам  Люд­ми­ла не ис­пы­тыва­ла.
 
- Я так по­лагаю, что эта на­ход­чи­вая кра­сот­ка и на аборт в своё вре­мя с каж­до­го по­лучи­ла. Ко­торый, кста­ти, ни­ког­да и не де­лала.

- Нет? - Алик по­теря­но смот­рел на пок­ве­цан­ный ос­тывший го­лубец у се­бя в та­рел­ке и на кон­чик лож­ки, уто­нув­шей в бан­ке с май­оне­зом. Ап­пе­тит у не­го про­пал на­чис­то.

- Ес­тес­твен­но! Лиль­ка зна­ет её как об­луплен­ную. Ещё со шко­лы. Для той по­доб­ные ман­сы бы­ли всег­да в по­ряд­ке ве­щей. 

- И где она те­перь? - пы­та­ясь ос­та­вать­ся бе­зучас­тным, по­любо­пытс­тво­вал Алик.

- Кто? Лиль­ки­на под­ру­га? Да на­мыли­лась уже бла­гопо­луч­но. По­гуля­ла вво­лю в Нью-Й­ор­ке, ску­пилась, от­би­ла по­ез­дку, бла­года­ря сво­ей со­об­ра­зитель­нос­ти, и  об­ратно до­мой. В Одес­су.