ПРО БУРУНДУКОВ И НЕ ТОЛЬКО

Если бы мне сказали, что я соберусь написать о зверушках, я бы очень удивился. Нет, я не противник живой природы, но и к любителям не отношусь. Пришвина любил, но подражать ему не хотел. Мы, выходцы из Союза, хорошо помним: любой человек, особенно горожанин, там тосковал по дикой природе.  Случайно увиденные ёжик или белочка вызывали море эмоций, а о чём-то более крупном и думать забыли.

Вдумайтесь: какой же градус безжалостности и наплевательства в обществе надо было иметь, чтобы почти полностью извести дикую живность на территории в одну шестую земного шара, несмотря на почти полный запрет оружия и охоты! Под мудрым партноменклатурным руководством от живой природы в достатке там остались воробьи и вороны, да ещё голуби, гадившие на наш балкон с такой интенсивностью, что не то, чтобы на нём посидеть - даже выйти туда было совершенно невозможно. Скудость дикой природы была частью привычной общей скудости, и мне даже в голову не приходило, что где-то, в развитой и густонаселённой стране  дикая природа может стать чуть ли не помехой нормальному существованию.

В России это, конечно, звучало бы смешно, но в Америке, как вы знаете, многое по-иному… Здешние манеры поселяться в частных домах в пригородах уже предопределяют некую близость к природе, а местный воинственный гуманизм вообще всё доводит до карикатурного состояния.

Помню, по приезду мы с супругой удивлялись, что при всей зелёности нашего города в нём  мало цветов. Причину поняли, когда сами поселились в доме на тихой улочке, и супруга их посадила. Как только после немалых усилий растения стали подрастать, пришли кролики... и всё сожрали.

Тут, вероятно, мои российские знакомые прийдут в восторг и закричат: "Ах, дикие кролики, как здорово, охоться прямо на на своём участке!" Это, конечно, только от незнания. Потому что один вид этого мелкого гадкого животного отобьёт любой аппетит. Пришлось отдать участок на разбой этой пакости, огородив сеткой только крошечную грядку, на которой супруга продолжала свои нескончаемые огородные эксперименты.

Через некоторое время по причинам, далёким от любви к природе, нам понадобилось перебираться за город. Участок земли, который мы купили, был повреждён эрозией, и надо было спешно сажать деревья. Чтобы как-то сэкономить, мы ещё в городе начали собирать на соседских участках крошечный  молодняк - только что проросшие дубочки, кленочки и прочее. Это всё равно гибнет под косилками неутомимых американских домохозяев, много десятилетий назад начавших, и не могущих остановиться, в негласном, но яром соревновании - у кого трава ровнее.

Вся эта молодь была любовно пересажена моей супругой в горшочки, полита, удобрена, и выставлена на открытой веранде за домом в ожидании посадки.
Не только у супруги - даже у меня чуть не появились слёзы, когда через несколько дней утром мы увидели жуткое зрелище. В моём российском мозгу мгновенно возникла картина: пока мы спали, на веранду влез какой-то пьяный мерзавец, которому мы  чем-то крупно насолили. Горшки с деревцами были разбросаны, земля рассыпана, многие растеньица поломаны.

Мысль найти и удавить подлеца не давала дышать. И тут сочувственно вздыхавший сосед указал на виновника. Высунувшись на полтуловища, и, как мне показалось, сложив лапы на груди, из угловой водосточной трубы торчал матёрый бурундук, с недовольным видом наблюдая за нашей суетой. Сдавленно застонав, я подхватил каменюку и, подкравшись, швырнул с такой старательной ненавистью, какую  наверно вкладывают  только в последнюю гранату по вражескому танку. Но мерзавец исчез за четверть секунды до подлёта камня, оставив меня ещё и с развороченной трубой. И это - за неделю до продажи дома.
Весь  день прошёл в эмоциях по поводу собственной глупости - мы ведь так обрадовались, обнаружив несколько недель назад, что бурундуки поселились в нашем гараже, даже обсуждали - не стоит ли подкармливать милых животных...

Через несколько месяцев мы начали обживаться за городом.  И тут мне совсем не хочется создать у вас впечатление этакого брюзгливого горожанина, для которого в природе только комары, колючки и мерзкие грызуны. Нет, когда к вам в гараж влетает привлечённый красной бумажкой колибри, а во дворе на кормушках начинается толчея всех этих щеглов, кардиналов и зябликов, которых в России можно было видеть только на страницах детских книг - невозможно не размякнуть душой. Но природа, увы, доставляет не только умиление... В особенности если у ваших близких имеется такое неразумное для Америки хобби, как садоводство и огородничество.

Довольно быстро мы поняли что кролики - далеко не единственная живность вокруг. Куда большей проблемой оказались олени. Этот непременно положительный персонаж сказок и старых  мультфильмов никогда не смог бы стать таковым в современной Америке. Горожан они донимают частыми авариями на дорогах, а пригородную публику - тем, что грызут всё подряд и лезут всюду, игнорируя любые ограды. (Когда я в местном зоомагазине по наивности спросил об этом, местные охотнички, вежливо поухмылявшись, посоветовали не тратиться на заборы - голодный олень берёт два метра без разбега). Бороться с ними практически невозможно, т. к. местные граждане обложили себя кучей запретов и ограничений: вне сезона не стреляй, больше одного не убивай, и т. д. Реально помогла бы дворовая собака, но по нашему стилю жизни такое лекарство оказалось бы хуже болезни, поэтому, повздыхав, мы смирились и с оленями, тем более, как оказалось, они лишь в редких случаях уничтожают дерево полностью: как правило, обглоданное деревцо, поболев, выживает.

Всё это, однако, меркнет перед созданиями, вредительские действия которых иногда просто отрицают всякую возможность неразумности и непреднамеренности. Знающие люди, конечно, поняли, что я - о енотах. (Так и слышу из советского далека: - "Ух ты! Вот повезло: еноты!" Чтоб вам всю жизнь так везло.)

Когда наши эмоции улеглись после нападения бурундуков, проишествие стало в общем понятно с точки зрения здравого смысла: шустрилы эти ищут жёлуди, вот проросшие дубочки их и соблазнили. Что ищут еноты - не знает никто. Но у наблюдателя складывается уверенность что они ищут как бы навредить по-основательнее.

Как только двор был приведён в порядок и супруга посадила свои любимые цветочки и кусточки, произощло нападение, по сравнению с которым  шкодство бурундуков выглядело детской шалостью. Свежепосаженные кустики и цветы были вырваны и разбросаны, на месте посадок остались безобразные ямы. Но что окончательно потрясало, так это абсолютная иррационалность вредительства. Как ни горько было нам убирать последствия бурундучьего нападения, там была хоть какая-то логика - зверушки в конце концов добывали еду. Зачем были вырыты и уничтожены свежепосаженные кусты и цветы, корни которых не были съедобны ни для кого, оставалось только гадать. Точнее, объяснение оставалось только одно: вред ради самого вреда.

Не успели мы прийти в себя от нападения на посадки, как последовало нападение на птичьи кормушки. Все они висели на деревянных столбиках, и вот однажды утром мы обнаружили всё поваленным, столбики сломанными, корм - съеденным.
Купленный по такому случаю окуляр ночного видения выявил просто пугающее кипение жизни на нашем участке после захода солнца. Кто только ни толокся у нас под окнами: олени и кролики, скунсы и опоссумы. Но никто не мог сравниться по изощрённости и наглости с енотами. Оставленные снаружи после вечеринки мешки с мусором уже через десять минут оказались растерзанными и разбросанными по двору. Сотрудники настоятельно советовали не оставлять наружные двери открытыми даже на короткий срок: в поисках жрачки эта братия забирается в дом, а при попытке выгнать - нападает и кусает.

Что эти предупреждения - не преувеличения, мы убедились довольно скоро. Однажды наш сын вернулся домой во второй половине ночи и услышал возню на балконе. Включив свет, он увидел здоровенного енота, решающего сразу две логических задачи. Первая была - как развязать узел на фартуке, которым была завязана кастрюля с пирожками, оставленная на балконе на ночь. Вторая - как дотолкать кастрюлю к краю балкона и высыпать пирожки вниз - ведь добывать их поштучно было затруднительно, для этого приходилось бы каждый раз взбираться на балкон по пятиметровому столбу. Попытки спугнуть наглеца хлопаньем и шиканьем результата не давали, он нехотя удалился только когда на нашей стороне образовался  перевес в численности и средствах: сверху спустилась супруга, а сын принёс дубинку.

Мерзкое ощущение что мы не хозяева у себя дома дошло до предела. Надо было что-то делать. Ясно что первой мыслью было - отстреливать. Никакого нарушения законодательства тут, слава богу, не просматривалось, а мой шестизарядный  "Мосберг" давно ждал какого-нибудь дела посерьёзней чем пальба по тарелочкам. Явным минусом, однако, было то, что наши враги при всей их бесцеремонности появлялись  только по ночам, когда не то что не разглядеть мушку, а часто не виден и ствол. Надежду давало, однако, сравнительно недалёкое расстояние, и опять же прибор ночного видения.

В первый же вечер, привлечённые ароматной котлеткой,  враги не заставили себя долго ждать. И так же недолго понадобилось мне для подтверждения, что не зря окуляры закрепляют  на оружии, а не держат в левой руке. Равно как и трассирующие пули изобрели не зря. За грохотом моего "Мосберга" следовал визг осколков разносимых в клочья ни в чём не повинных декоративных  фонариков, расставленных под кустами, но ни одного пострадавшего енота после нескольких вечеров охоты мы так и не обнаружили. Нужно было что-то другое.

Приунывший, я решил посоветоваться со спецами и отправился в местный охотничий магазин. Найти советчиков не составило труда - есть, знаете ли, места, вроде пивнушек или охотничьих магазинов, где атмосфера идентична в любой точке земного шара. Сочувственно выслушав мои проблемы, братцы - охотнички посерьёзнели и грустно развели руками. Увы, средств борьбы практически нет.

Правда, когда несколько незнакомцев отошли, оставшаяся троица, понизив голоса, призналась: кое-что всё-таки действует. Скажем, ЭТО САМОЕ. Переглянувшись и хохотнув, они пришли к общему мнению: да, ЭТО может помочь. Так что же такое ЭТО, в отчаянии взмолился я, сжальтесь же над иностранцем. Так вот, друзя мои, ЭТО  - охлаждающая жидкость в двигатели, продающаяся здесь в любом магазине. По непонятному капризу природы жидкость эта воспринимается всем собачьим и кошачьим миром как лакомство, но несколько глотков - и через несколько часов животное в муках умирает. Преднамеренно поставить это снадобье животному  в этой стране считается верхом жестокости и подлости, именно поэтому так мялись и переглядывались мои собеседники прежде чем сообщить мне  детали.

С сознанием, не замутнённым американским добрячеством, я купил баклажку и приготовился действовать. Оставалось только устранить небольшую помеху, чтобы избежать потом угрызений совести. Дело в том, что наш двор периодически навещал бесхозный кот которого мы называли Вася. Разумеется он был не Вася а какой-нибудь Джон, ведь он был старым и когда-то был чьим-то, но мы назвали его как мы решили. Вообще бродячие домашние животные в Америке - редчайшее, почти не существующее явление, но в наших  краях  мелких ферм и крошечных городишек это, видимо, случается. Вася был здоровенным чёрным котярой с длинной грязной шерстью и зелёными глазами. Зимой он надолго пропадал - видимо, прикармливался мышами по фермам, но с теплом начинал появляться снова, встречая нас обычно с работы хриплым мяуканием у гаражных ворот. Жрал он всё что дадут, хлопот не доставлял, так что мы относились к нему с симпатией и конечно зла ему не желали. Посему было решено, что прежде чем ставить отраву,  Васю надо на несколько дней изолировать в нашей наружной подсобке. Для этого, разумеется. Васю надо было сначала отловить, и, зная его нрав, это не обещалось быть чем-то  лёгким (попытки взять на руки он пресекал со всей непримиримостью  дикого зверя, выпуская когти такой величины, что оставалось удивляться - как он прятал потом это холодное оружие в своих лапах вполне среднего размера). Несколько помогало, однако, что наша дружба до сих пор ни с чьей стороны не была омрачена никаким подвохом.

В тот раз я, как обычно начав кормить его у гаражных ворот, потихоньку задвинул плошку с кормом  внутрь и нажал кнопку. Ворота опустились и Вася понял что его предали. Ошалев от такого вероломства, он взвыл сиплым баритоном и, как цирковой мотоцикл по вертикальной стене, яростным чёрным клубком заметался по гаражу, сбивая стоявшие лопаты и тем  добавляя к своей панике. Дав ему чуть успокоиться, я загнал его в угол и, взяв руками в двойных брезентовых перчатках, отнёс в подсобку. Там он сначала продолжил орать и метаться, но потом чем-то занялся и утих.

Следующее утро ничего хорошего нам не принесло. Никаких мёртвых тел наших врагов не валялось, уровень яда в плошке похоже не изменился, а вот Вася приподнёс нам сюрприз: низ двери подсобки оказался разобран по досточкам (вот чем оказывается занимался паршивец когда утих), и след его, естественно, простыл. Мы повздыхали над судьбой бедолаги - ведь наверняка он похлебал из плошки когда освободился, но что ж поделаешь, идёт жестокая война, и невинные жертвы, как и на всякой войне, на ней неизбежны, только наивные миротворцы могут надеяться на иное.

Хуже всего, однако, было то, что как и после стрельбы, через несколько дней мы поняли что метод не работает и надо искать что-то другое.
Восстанавливая птичьи кормушки и раздумывая о возможных нападениях врагов, я подумал: а нельзя ли "облегчить" им задачу? Разумеется, не "бесплатно"? К вечеру установка была готова. Корм был в алюминиевой чашке, к которой подводилась фаза 110 вольт. "Земля" была на земле. Дотянуться до корма без стояния на земле не было никакой возможности. Вечером я сам включил и померял напяжение: 110 вольт были на месте. За вечерним чаем главной темой разговора было - сколько дохлых енотов мы найдём завтра вокруг "кормушки" - одного или несколько.

А утром... Мне даже неудобно рассказывать вам что было утром. Потому что на сей раз не просто ничего не помогло - мы ещё и подверглись  оскорблениям. Думаете - шучу? А как бы вы сами истолковали картинку: утром  моя "установка" валялась на земле, алюминиевая чашка была безобразно согнута, корм был, естественно, сожран. А рядом, на предмете моей гордости - фигурных цементных ступеньках, так мило смотревшихся среди цветов, на самом видном месте красовалась здоровенная куча енотьего дерьма.

Вот так, друзья мои. Как ни грустно, безоговорочная капитуляция перед силами природы пока остаётся нашим единственным выбором. Потому что больше мне уже никакие идеи в голову не приходят, остаётся только терпеть.

Впрочем, не всё так уж непроглядно мрачно. Кое - что из посаженного моей супругой всё-таки как-то умудряется выживать. А тут и ещё одна хорошая новость подоспела: Вася наш вернулся, здоров и невредим. Хоть и старый, но с памятью у него, видимо, в порядке: от гаража теперь держится подальше. Но на меня похоже большой обиды не держит: заключаю это из того, что теперь, как покормится, валится на спину и позволяет почесать пузо.

... Я и не думал что когда-нибудь вернусь к этой заметке:  из  дома на природе мы выехали и поселились в типичном жилом райончике типичного мидвестского городишки. Но одна из моих недавних командировок пришлась на север Аляски, и американская живая природа вновь появилась в пределах видимости.
В такой командировке весь первый день вас истязают занятиями по технике безопасности в Анкоридже, и только после этого пускают в самолёт на заполярье.

Видимо, понимая  скуку курсов ТБ, лекторы в конце дня устраивают небольшое развлечение под соусом охраны природы. Вам расскажут сколько дураков за последние годы было изувечено или лишилось жизни при попытках кормить белых медведей и скольких выслали домой за загрязнение тундры. С трудом веря своим ушам, я выслушивал что за простой выход в тундру из лагеря пешком можно оказаться высланным домой: ведь вы топчете поверхность, которая восстанавливается с большим трудом. Как поверхность узнаёт что топчет  командированный а не местный чукча или олени, которым всё можно, мне выяснить так и не удалось. Ещё на меня произвёл впечатление запрет "тревожить животных". Под этим под "тревожением" подразумевалось любое действие которое может "изменить естественное поведение животного". Что под этим подразумевалось я понял потом, а в тот день вместе со всеми поразвлёкся фотографиями бурых медведей, непонятно зачем деловито взбирающихся посреди завода по вертикальным лестницам на оборудование, и съёмками белого медведя, долго гонявшего перепуганного чукчу вокруг его грузовичка, пока тому не удалось-таки открыть заклинившую дверь и юркнуть внутрь.

Приехав на место, я после работы, отбиваясь от комаров,  прогуливался в разрешённых местах по пустому и унылому берегу северного океана. Где-то там к западу, через  Берингов пролив, под тем же незаходящим но неласковым солнышком лежала знакомая мне земля с совсем другими проблемами: с навечно изуродованной гусеницами тундрой, заваленными миллионами брошенных бочек зимовками, и почти уничтоженной живностью...

Оценить американские природоохранные чудеса ещё раз мне довелось в день отъезда. По дороге в аэропорт наша машина неожиданно встала в хвосте очереди. Зная, что в тундре вроде бы нет транспортных заторов, мы выехали "впритирочку" и теперь похоже расплачивались за это.  Я пригляделся и увидел причину: дорогу переходило невероятно огромное  стадо северных оленей. В строгом соответствии с местными правилами все ждали. Нельзя было не то что сигналить, но даже мигнуть фарами. Длилось это почти час… Сидя понуро в кабине я вспомнил, что на противоположном, южном краю Америки миллионы нелегалов из Мексики, тонны наркотиков и многочисленные банды без труда проходят в страну, потому что там нет настоящего пограничного забора. Одна из причин - протесты охранителей природы, потому что из-за забора дикая живность не сможет свободно бегать туда-сюда. Вдумайтесь - какой градус маразматического добрячества надо иметь в обществе чтобы чтобы важные  людские нужды  ставить позади приволья для степных тушканчиков и северных оленей. В голову пришло - ну почему не сложить вместе американские и русские  крайности, и не принять  среднеарифметическое?

В итоге  на рейс я опоздал и сорвал себе важные дела.  Тогда-то я и разлюбил американскую дикую природу - и прежде всего её рьяных защитников - окончательно.