ОПЁКА НАША КАК ОНА ЕСТЬ

В связи с развязанной в средствах массовой информации истерии по поводу "закона Димы Яковлева" и запрета на усыновление российских сирот и детей-инвалидов американцами, хотелось бы рассказать об опеке у нас в России, опеки по-российски. В России об этом говорить не принято, и такие истории, как данная, обычно не получают огласку. Я расскажу потому, что уж очень противно слышать официальную ложь.

СУЩЕСТВЕННОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

Итак, драма нашей семьи. В ходе этой истории у меня отнимали дочь, нанося и ей, и мне психические травсы. Началась история давно, а длится и поныне, поскольку "опёка" моей дочери органом опёки продолжается, а дальнейшее непредсказуемо. И мне очень страшно за будущее своей дочери, у нее ведь ни одной родной души кроме меня нет. Куда я только не обращалась, пытаясь защитить наши права - права любящих и преданных друг другу людей, ничем себя не скомпромеировавших - всё зря. Везде получала отказы: ни прокуратура, ни следственный комитет не выявляли никаких нарушений закона и наших прав. Да и все суды  были проиграны, включая Верховный. Даже после того, как российское телевидение, "Новая газета", радио "Свобода" рассказали о вопиющем попрании наших прав и здравого смысла, власти никак не среагировали.

Почему? Можно только догадываться. Не потому ли, что к истории был причастен человек, занимающий высокий пост Глава Муниципального образования № 37 Красносельского района С-Петербурга (Юго-Запад) Шарый Юрий Михайлович? В прошлом крупный работник прокуратуры, заслуженный юрист России, депутат законодательного собрания от партии "Единая Россия", имеющий, к тому же, родню, занимающую тоже неслабые посты в правоохранительных органах, включая роднго сына, который был Федеральным судьей в том самом суде, где рассматривалось наше дело.

Именно Глава муниципального образования Шарый Ю.М. - одно из главных действующих лиц этой истории, он был председателем, того самого опекунского совета, решением которого искалечена жизнь моей дочери, да и моя тоже.

Та небольшая часть всей нашей драмы, о которой я поведаю (на большее не хватит журнальной площади), имеет документальное подтверждение. Каждый изложенный здесь факт.

НАЧАЛОСЬ С ЭЛЕМЕНТАРНОГО МОШЕННИЧЕСТВА
 
Наша семья состояла из двух человек - меня и моей дочери-инвалида В России других родственников у нас нет. Именно этот факт, думаю, и привлек внимание органа опеки к нашей семье, имеющей в собственности квартиру.

Однажды из этого самого органа раздался телефонный звонок. Меня попросили явиться в отдел опеки для того, чтоб оформить опеку над дочерью. Пояснили: мол, так пологается. В тот момент у меня не возникло  никаких подозрений, опасений или сомнений, поскольку звонила главный специалист по опеке и попечительству Муниципального образования. Ну, если говорит специалист - значит, так положено, - решила я. Под диктовку этого главного специалиста по опеке и попечительству было написано заявление с просьбой назначить меня опекуном моей дочери. 

Через несколько дней мне выдали документ, удостоверяющий этот факт. Правда, я тогда не обратила внимания на даты: опекунское удостоверение было выдано сроком всего на четыре месяца.

Ну, а дальше... Дальше началась череда ошеломляющих событий.
  
Через некоторое время меня вновь вызывают в отдел опеки и попечительства, где на собрании опекунского совета меня "освобождают" от опеки над дочерью и опекуном назначают жительницу далекого северного города Петропавловска-Камчатского Левину Валентину Николаевну, на тот момент еще не имеющую прописки в Петербурге. Позже выяснилось, что еще задолго до назначения ее опекуном моей родной дочери, в тайне от меня, матери девочки, будущая опекунша оформила своей будущей опекаемой, загранпаспорт.

Внимание! Снятие опеки с матери и назначение нового опекуна происходит на собрании опекунского совета, состоящего из трех человек: Главы Муниципального образования, главного специалиста по опеке и попечительству и дамы, отвечающей за спорт в районе. При этом никто из представителей органа опеки ни разу не побывал в нашей квартире, где жили мы с дочкой. И, следовательно, не могли знать, как, в каких условиях проживет наша семья.

Согласно заранее заготовленным документам, я являлась алкоголичкой и садисткой, измывающейся над дочерью. В  действительности я в тот момент была предпринимателем и занималась недвижимостью; я никогда не употребляла алкоголь, не курила, вела здоровый образ жизни и никогда не была лишена родительских прав. Но по сфальсифицированным  документам все было иначе. И бесполезно было мне обращаться во всевозможные инстанции, доказывая противоположное. Все мои попытки вернуть опеку над родной дочерью были тщетными. Мы с дочкой оказались жертвами фальсификации. А попросту говоря - элементарного мошенничества облечённых властью субъектов.

ДОЧЬ УВЕЗЛИ ЗА ГРАНИЦУ
 
 Да, да,это не гипербола: новоявленная опекунша превратила мою дочь в свою заложницу. Всё время своего опекунства опекунша содержала опекаемую - мою дочь - в квартире бабушки (моей мамы) одну, запертую на ключ, за железной дверью, куда раз в неделю доставляла продукты. Забили тревогу соседи, которыхе, возмущенные виденным, вызвали милицию и заявили об этом. Сообщили и о других вомутительных фактах "опеки". Приехавшие милиционеры составили акт о происходящем (он у меня есть). Чуть позже подъехала опекунша и увезла мою дочь в неизвестном направлении.

Имея на руках милицейский акт, я вновь кинулась в орган опеки: так, мол, и так,  прошу с учетом всего произошедшего, снять опеку с этой горе-опекунши и  назначить опекуном меня, родную мать. Но вновь отказ. Объяснили мне, непонятливой, что для восстановления в опеки мне необходимо обратится в суд, а орган опеки сам не вправе этого сделать. Поверила,обратилась в суд (хотя не суд ведь "освободил" меня, от опеки). И в милицию обратилась. И в прокуратуру. Толку - как с гуся вода. Сначала вызванные в суд представители опеки многократно туда не являлись. Когда же судебное заседние, наконец, состоялось,  выяснилось, что дочь к тому времени вывезена опекуном в страну дальнего зарубежья - в Израиль, где и была оставлена одна. Опекунша же вернулась в Россию и поселилась в квартире моей мамы - бабушки своей опекаемой, на квартиру которой у нее откуда ни воьмись оказалась доверенность. Впрочем нездоровой бабушкой 1925 года рождения не сложно было манипулировать.

В суде первой инстанции я получила отказ в назначении меня опекуном дочери. Я не успокоилась - дошла до Верховного суда. Но и там отказ. Все  мои попытки узнать что-либо о судьбе дочери, ни к чему не приводили, ссылались на то что я хоть и мать,но не являюсь опекуном, соответственно, являюсь лицом посторонним, перед которым никто не обязан отчитываться. Никаких сведений о судьбе дочери получить мне не удавалось.

ДОЧКА СНОВА В РОССИИ. НО ТАЙНО

Проходит какое-то время, мне звонит дочь и сообщает, что  она... снова в России. Но предупреждает, что звонит тайком. Ей не разрешают общаться со мной.

Я звоню в орган опеки, пытаюсь разузнать о дочери - мне отвечают, что органу опеки о факте пребывания дочери в России ничего неведомо. Мол, моей дочери нет. А нет человека - нет и проблемы, - добавляет главный специалист по опеке и попечительству Романова.

Вот что я потом выяснила. После того, как дочь была вывезена в Израиль, олекунша подала в орган опеки заявление с просьбой снять с нее опеку, поскольку опекаеимая ею теперь проживает в другой стране. И как отреагировал орган опеки? Удовлетворил заявление горе-опеунши. С этого момента, согласно Гражданскому Кодексу  Российской Федерации, все обязанности по опеке возлагались уже на сам орган опеки и попечительства.

Вот только никого из данного органа нисколько не заботила судьба подопечной. Никто из сотрудников этого самого органа ни разу не навестил опекаемую, ни разу не поинтересовался, как ей живется.  А у дочери не было ни денег, ни еды, ни одежды - вся одежда осталась в Израиле, а пенсию она не получала, потому что за это время с нее была снята инвалидность.

И тогда я обратилась в  орган опеки уже того района, где находилась квартира бабушки. Сотрудники органа опеки "Большая Охта" выехали с проверкой по указанному мной адресу, и когда все увидели, то оказалфсь в шоке. Составили акт.(он тоже у меня есть). Испугавшись ответственности, орган опеки Муниципального образования Красносельского района спешно переслал личное дело своей опекаемой в Муниципальное образование Красногвардейского р-на, где находится квартира бабушки. Те же также оперативно переслали личное дело обратно, в Красносельский район.

Я снова обращаюсь в орган опеки с просьбой назначить меня опекуном дочери и снова получаю отказ. Дочери  назначают нового опекунаа. Теперь это 71-летняя пенсионерка-инвалид, имеющая проблемы с психикой, Монастырская Майя Николаевна. Получив опеку, этот совершенно чужой человек отправляет мою дочь в психиатриескую больницу, и несмотря на мои протесты, с ведома органа опеки определяет ее на пожизненное проживание в психоневрологический интернат.

Я пытаюсь не допустить этого, обращаюсь, куда только можно, доказываю, что есть я, родная мать, не лишенная родительских прав, у меня есть собственная квартира. Но всюду опять получаю отказы: объясняют, что я не являюсь опекуном дочери и, соответственно, не имею права вмешиваться в ее судьбу.

В интересах дочери я пыталась сохранить за ней квартиру родной бабушки, единственными наследниками которой являлись мы с дочерью. В суде тогда находился заявленный мною в интересах дочери иск на право владения внучкой жилого помещения - квартиры  родной бабушки.  Но на суд явилась очередная опекунша. Вместо того, чтобы представлять интересы своей подопечной, она с ведома органа опеки пишет заявление о снятии ареста с квартиры бабушки, после чего эту квартиру продают за 100 тыс. руб., сыну одного из участников этих событий - Цепаевой Валентины Ивановны, кухонной рабочей одной питерской больницы, которая являлась одним из главных действующих лиц этой истории.

Мою дочь помещают сначала в психиатрическую больницу, где накачивают психотропными лекарствами, после чего 21-летнюю девушку определяют на пожизненное проживание в психоневрологический интернат. Объясняют: мол, квартира бабушки ей не нужна, поскольку девушка на гособеспечении -  в интернате. 

Все мои попытки не допустить этого, вмешаться в ситуацию, ни к чему не привели, всякий раз мне говорят, что я своей дочери - никто, хоть мня родительмских прав не лишали; что у нее есть законный представитель-опекун, и только он вправе решать ее дальнейшую судьбу.

Бабушка (моя мама), когда узнала, что ее квартира досталась не внучке, а совершенно постороннему человеку, написала заявление в прокуратуру и обратилась в суд с требованием признать сделку по продаже её квартиры недействительной. Но и эти суды были проиграны.

ОКАЗЫВАЕТСЯ, ВСЁ ДЕЛО БЫЛО В КВАРТИРЕ...

Да, именно так, со всей очевидностью стало ясно, что издевательства над нашей семьёй: моей дочкой-инвалидом, её бабушкой - моей нездоровой мамой 1925 года рождения - и меня самой понадобились исключительно, чтобы по дешёвке завладеть ббушкиной кварирой. После продажи этой квартиры мне вернули опеку над дочерью, мне дали возможность забрать её из интерната и сейчас она живет вместе со мной, дома. Дочка закончила курсы по ремонту компьютеров и собирается пройти обучение по специальности системный администратор. Пока, правда, такой возможности у нас нет. И все у нас сейчас вроде бы как и хорошо, вот только не оставляет страх, страх за дальнейшую судьбу дочери, ведь у нее никого кроме меня нет. А если учесть, что все участники этих событий остались безнаказанными и продолжают занимать свои должности - ни прокуратура, ни следственный комитет не нашли никаких нарушений в действиях участников этих событий, то становится по настоящему страшно. Страшно жить сегодня в России. Как мучительно сознание этой безнадёги, когда власть имущие в шкурных интересах беззастенчиво творят произвол, калеча судьбы своих соотечественников, включая самых беззащитных - детей и инвалидов. И после этого "слуги народа" смеют глаголить о справедливости, милосердии... Какой цинизм!