ДОН-ЖУАН

"Ах в до­хе мед­вежь­ей
И уз­нать  вас труд­но,
Ес­ли бы не гу­бы
Ва­ши, Дон Жу­ан!"

/ М.Цве­та­ева /

Премь­ера в зна­мени­том нью-й­орк­ском Мет­ро­поли­тен-опе­ра в ны­неш­нем  се­зоне яви­ла Дон- Жу­ана в ли­це та­лан­тли­вого со­лис­та из Поль­ши  Ма­ри­уша Кви­чи­ена, пред­ста­вив­ше­го бес­смертный об­раз уз­на­ва­емым мгно­вен­ным. С кра­сивым ли­цом, об­рамлен­ным во­лоса­ми каш­та­ново­го цве­та, стат­ный, плас­тичный, вла­де­ющий шпа­гой, дер­зкий до пре­неб­ре­жения, мгно­вен­но по­коря­ющий жен­щин, ос­та­нав­ли­ва­ющий пре­пятс­твия взгля­дом, прев­ра­ща­ющий каж­дый свой пос­ту­пок в иг­ру, бро­са­ющий вы­зов са­мому не­бу, - та­ков  Дон Жу­ан круп­ным пла­ном  в но­вой пос­та­нов­ке се­зона.

Круп­ным пла­ном? Да-да,  тут нет ого­вор­ки.

Нов­во­веде­ние с пря­мыми тран­сля­ци­ями опер­ных спек­таклей в за­лы ки­ноте­ат­ров да­ет пре­иму­щес­тво ви­деть ли­ца ар­тистов в кад­ре в мас­шта­бе те­ат­ра не­дос­тупном. Эзо­тери­чес­кий мир опер­но­го ис­кусс­тва та­ким об­ра­зом яв­ля­ет­ся к пуб­ли­ке - преж­де ни в ко­ей ме­ре неп­ри­час­тной люб­ви к это­му жан­ру.

И за­лы ог­ромных ки­ноте­ат­ров ока­зыва­ют­ся пе­репол­ненны­ми. Это не­сом­ненное  дос­ти­жение в по­пуля­риза­ции опе­ры. Но воз­ни­ка­ет опа­сение, что опер­ный спек­такль, зас­ня­тый ка­мерой, ока­зыва­ет­ся под рис­ком  раз­ру­шения сво­его воз­дей­ствия. Ведь не расcчи­тано на приб­ли­жение ли­цо по­юще­го пев­ца-ак­те­ра, вре­мена­ми ис­ка­жа­емо­го чис­то фи­зичес­ким уси­ли­ем, нап­ря­жени­ем во­кала. И, на­конец, са­ма ма­гия те­ат­раль­но­го воз­дей­ствия в ус­ловном опер­ном спек­такле мо­жет быть не улов­ле­на при   съ­ем­ке...

К счастью,  опер­ные спек­такли зас­ня­ты так, что вы­дер­жи­ва­ют ис­пы­тание  про­еци­рова­ни­ем на эк­ран. А ли­ца пев­цов поч­ти без гри­ма, оза­рен­ные не­обы­чай­ной оду­хот­во­рен­ностью в ми­нуты на­ивыс­ших куль­ми­наций, со све­тящи­мися  гла­зами, при­от­кры­ва­ют сок­ро­вен­ные мо­мен­ты твор­чес­тва...
В те­ат­ре дис­танция сце­на - зал по­доб­но­го приб­ли­жения не пред­по­лага­ет.

 
Еще од­но пре­иму­щес­тво прос­мотра в ки­ноте­ат­рах - это то, что в ан­трак­тах  ка­мера по­казы­ва­ет гран­ди­оз­ный мир де­кора­ци­он­ных ус­та­новок, труд ра­бочих сце­ны по их пе­реме­щени­ям, мно­го­этаж­ный мир за­кулисья.

А у со­лис­тов спек­таклей за ко­рот­кое вре­мя, от­ве­ден­ное для пе­редыш­ки,  ин­тервью бе­рут дру­гие вы­да­ющи­еся со­лис­ты, не за­нятые в дан­ном спек­такле, и это, по­жалуй, ока­зыва­ет­ся ин­те­рес­нее, чем, ес­ли бы браз­ды прав­ле­ния дер­жа­ли жур­на­лис­ты. Раз­го­воры идут ди­намич­но, а  про­фес­си­ональ­ные воп­ро­сы "про­воци­ру­ют" ис­крен­ние во­оду­шев­ленные от­ве­ты.  
   
Ин­тервью у со­лис­тов "Дон-Жу­ана" бра­ла вос­хи­титель­ная Ре­не Фле­минг. В зо­лотис­то­го цве­та длин­ном пид­жа­ке, на­поми­на­ющем кам­зол, она  впи­сыва­лась в ат­мосфе­ру спек­такля и бе­седо­вала с кол­ле­гами на рав­ных. Из раз­го­вора с ис­полни­телем пар­тии Дон-Жу­ана - Ма­ри­ушем Кви­чи­еном - вы­яс­ни­лось, что пе­вец не мог петь на от­кры­тии се­зона из -за  трав­мы во вре­мя ре­пети­ции, пе­ренеc опе­рацию на поз­во­ноч­ни­ке, и быс­тро  вос­ста­новил­ся к дру­гому спек­таклю. А в сле­ду­ющее мгно­венье  у не­го с пот­ря­са­ющей ис­крен­ностью выр­ва­лись сло­ва при­ветс­твия Поль­ше, Кра­кову...  На сце­не  ар­тист  был   аб­со­лют­но сво­бод­ным в дви­жени­ях и ощу­щал се­бя в сти­хии об­ра­за!  

 Его ба­ритон бо­гат по тем­бру и ги­бок, взле­та­ет на ле­гато в кан­ти­лене,  в лю­бов­ных сце­нах об­во­лаки­ва­ет жен­щин об­манной неж­ностью так,что в ду­эте с дон­ной Ан­ной аб­со­лют­но объ­яс­ни­ма ее реп­ли­ка: "Ах, сла­бею", в жа­лобе по­кину­той им Эль­ви­ры про­воци­ру­ет ее жаж­ду мес­ти, в ду­эте с Цер­ли­ной раз­жи­га­ет в ней жар... И, на­конец, зна­мени­тая так на­зыва­емая ария с шам­пан­ским зву­чит у не­го, свер­кая ра­достью и тор­жес­твом.

Три мо­лодые со­лис­тки яви­ли мас­терс­тво от­то­чен­но­го во­кала со всем вир­ту­оз­ным блес­ком. У каж­дой - боль­шая сце­на, раз­верну­тые арии и ду­эты,  и пол­нокров­но жи­вой сце­ничес­кий об­раз. Три ге­ро­ини - три раз­ных соп­ра­но...

Дон­на Эль­ви­ра в ис­полне­нии Бар­ба­ры Фрит­то­ли - кра­сивой мо­лодой пе­вицы из Ита­лии с ли­цом Ма­дон­ны, ис­ка­жен­ным гне­вом и стра­дани­ем, и с силь­ным глу­боким дра­мати­чес­ким соп­ра­но яв­ля­ла са­мую дра­мати­чес­кую жен­скую фи­гуру.

Дон­на Ан­на, воп­ло­щен­ная Ма­риной Ре­бекой - пе­вицей из Ри­ги - то­же на­делен­ная не­обы­чай­ной кра­сотой и пра­виль­ностью черт, с неж­ней­шим по тем­бру, и дос­та­точ­но креп­ким  соп­ра­но, пред­ста­вала в не­коле­бимос­ти сво­его осуж­де­ния по­весы Дон Жу­ана, пе­рерас­та­юще­го в об­ви­нение убий­це ее от­ца.
 
И, на­конец, кресть­яноч­ка Цер­ли­на - Мод­жка Эр­дманн - то­же очень мо­лодая пе­вица, ко­торой ока­залось дос­тупно и сце­ничес­ки, и во­каль­но воп­ло­тить об­раз ге­ро­ини-ин­же­ню, по­нача­лу ос­леплен­ной Дон-Жу­аном, а в ито­ге проз­ревшей. И свое мас­терс­тво пе­вица про­демонс­три­рова­ла, по­жалуй, да­же не в зна­мени­том ду­эте "Дай руч­ку, мне", а в сво­ей фи­наль­ной арии, ког­да ге­ро­иня осоз­на­ет, что мог­ла стать уни­жен­ной и об­ма­нутой жер­твой и воз­вра­ща­ет свою лю­бовь к Ма­зет­то...

В спек­такле за­нима­ет осо­бен­ное мес­то ис­полни­тель ро­ли Ле­порел­ло - Лу­ка Пи­заро­ни. Его во­кал от­то­чен и свет­лый ба­ритон пев­ца зву­чит по­лет­но, лег­ко, фи­лиг­ранно. И, ко­неч­но, зна­мени­тая ария со спис­ком ста­новит­ся од­ной из во­каль­ных вер­шин спек­такля. Мо­мент ко­медий­нос­ти уси­лива­ет­ся тем, что в ру­ках у Ле­порел­ло не длин­ный лист бу­маги с винь­ет­ка­ми, как обыч­но, а весь­ма уве­сис­тый фо­ли­ант, ко­торый он ста­ратель­но лис­та­ет... Не­обыч­ной ка­жет­ся ге­ро­ич­ность об­ли­ка Ле­порел­ло. Он не  сос­тавля­ет из­вечный кон­траст со сво­им хо­зя­ином, как Дон-Ки­хот и Сан­чо Пан­са,  он -  не слу­га, пе­рено­сящий по­бои, дос­та­ющи­еся ему по ошиб­ке за сво­его хо­зя­ина, а его друг, ему ров­ня, бла­город­но бе­рущий на се­бя ис­пы­тания, пред­назна­чен­ные дру­гому.

Дон От­та­вио - как пра­вило фи­гура без­ли­кая в си­лу за­дан­ной по­ложи­тель­нос­ти. Но в ис­полне­нии Ра­мона Вар­га­са - пев­ца из Мек­си­ки -   он прев­ра­ща­ет­ся в тро­гатель­ный об­раз неж­но лю­бяще­го че­лове­ка. Пе­ние это­го те­нора бы­ло на­пол­не­но ис­крен­ней страс­тностью, во­оду­шев­ле­ни­ем, пыл­костью. Его кан­ти­лена ве­лико­леп­на. Он пол­ностью от­да­вал­ся ли­ричес­ко­му  чувс­тву в арии "Мир и по­кой твой ох­ра­няю"...

Ос­та­ет­ся упо­мянуть не­задач­ли­вого же­ниха Цер­ли­ны Ма­зет­то, пар­тию ко­торо­го с жан­ро­вой жи­вопис­ностью за­печат­лел об­ла­датель креп­ко­го ба­рито­на - Джо­шуа Блум, вов­се не по­хожий на тра­дици­он­но­го  де­ревен­ско­го уваль­ня, на сце­не пред­ста­вал оба­ятель­ный ге­рой из на­рода..... 

Что ка­са­ет­ся  са­мого Ко­ман­до­ра (Ка­мен­но­го гос­тя) - Сте­фана Ко­кана с его нес­коль­ки­ми реп­ли­ками, по­дан­ны­ми низ­ким влас­ти­тель­ным ба­сом и  гри­мом приз­ра­ка (на ко­торый зал  не­ожи­дан­но про­ре­аги­ровал ра­дос­тно, от­не­ся по зло­вещей рас­крас­ке ли­ца его при­над­лежность к  приб­ли­жа­юще­муся праз­дни­ку Хол­лу­ин - кар­на­валу чер­тей, мер­тве­цов и ведьм), то он вы­пол­нил свою мис­сию мсти­теля..

Под уп­равле­ни­ем ди­риже­ра Фа­био Лу­изи бо­гатс­тво ню­ан­сов, те­ни и свет,  
ли­ризм и тра­ур­ность, плот­ность и проз­рачность, взле­ты и па­дения не­ук­лонно стре­мящей­ся к сво­ему апо­гею му­зыки Мо­цар­та, бы­ли пе­реда­ны во всей ее ма­гии... Но по­мехой ста­ла все-та­ки "мик­ро­фон­ность" зву­чания ор­кес­тра при тран­сля­ции.

Пос­та­нов­ку спек­такля осу­щес­твил об­ла­датель пре­мии То­ни (Tony Award Winner) Май­кл Гран­дэйж, ко­торый, не­сом­ненно, чрез­вы­чай­но мно­го вни­мания пос­вя­тил ак­тер­ским ра­ботам. Все ан­сам­бле­вые сце­ны выг­ля­дели об­ду­ман­ны­ми, оп­равдан­ны­ми. Жаж­ду­щие мес­ти пер­со­нажи встре­ча­ют­ся и объ­еди­ня­ют­ся, вле­комые од­ним по­буж­де­ни­ем, что  на­ибо­лее воп­ло­щено в  тер­це­те  дон­ны Ан­ны, дон­ны Эль­ви­ры и От­та­вио "Не дай ему о не­бо, от нас те­перь уй­ти".

Еди­ную де­кора­ци­он­ную ус­та­нов­ку  в ви­де длин­ной сте­ны не­ведо­мого до­ма, ок­ра­шен­ной пе­рехо­дящи­ми то­нами и с за­тем­ненны­ми ок­на­ми, выс­тро­ил ху­дож­ник Крис­то­фер Орам. Но этом фо­не лег­ко пред­ста­вить  все встре­чи Дон-Жу­ана в Се­вилье и за ее пре­дела­ми.

Од­на­ко, Мо­царт пос­та­вил в ка­чес­тве под­за­голов­ка наз­ва­ние "ве­селая дра­ма". И этот эпи­тет как знак тор­жес­тва жиз­ни про­дол­жа­ет пре­об­ла­дать в опе­ре, наз­ванной дра­ма. Зву­чание пе­сен­ки Ке­руби­но из "Свадь­бы Фи­гаро" - это ве­селое ав­тор­ское са­моци­тиро­вание в до­ме пи­ру­юще­го Дон Жу­ана - в ис­полне­нии сце­ничес­ко­го ор­кес­тра ста­новит­ся ли­ку­ющим вы­зовом скуч­ным но­сите­лям доб­ро­поря­доч­ности. Ка­кое мощ­ное про­тиво­речие впле­та­ет­ся в ткань про­из­ве­дения... Оно в  тра­дици­он­ном фи­нале соз­да­ет  пред­по­сыл­ки для  "осуж­де­ния" или "оп­равда­ния" ге­роя. Оча­рова­тель­ный ан­самбль из шес­ти пер­со­нажей ис­полня­ет мо­рали­зиру­ющие сти­хи о спра­вед­ли­вос­ти на­каза­ния, по­несен­но­го Дон-Жу­аном.

В праж­ской премь­ере - пер­вой пос­та­нов­ке опе­ры при жиз­ни Мо­цар­та -  этот сек­стет вен­чал опе­ру. В пос­ле­ду­ющей  вско­ре Вен­ской пос­та­нов­ке пос­ледней кар­ти­ной бы­ло ро­ковое пог­ру­жение Дон-Жу­ана в без­дну.

При­сочи­нили ли Мо­царт и его либ­реттист Да Пон­те этот нра­во­учи­тель­ный эпи­зод, ис­хо­дя из тре­бова­ний цен­зу­ры? По­чему поз­же от не­го от­ка­зались? Не­из­вес­тно. Дог­мы мо­рали и все­пони­ма­ющий взгляд ис­кусс­тва не всег­да сов­па­да­ют. Ведь ге­ро­ем опе­ры был не за­уряд­ный греш­ник, а бес­смертный лю­бов­ник! Рож­денный ис­пан­ским эпо­сом!  Вос­пе­тый  дра­матур­га­ми Тир­со де Мо­линой и Моль­ером!  И наг­ражден­ный са­мим  Мо­цар­том вос­хи­титель­ны­ми ари­ями!  Этот  мер­ца­ющий об­раз стал  сим­во­лом   вы­сокой по­эзии, обоз­на­чен­ной его име­нем, по­няти­ем дон-жу­анс­тва!  И это не он наз­на­ча­ет сви­данье, ему  наз­на­ча­ют   в стро­ках  зна­мени­того сти­хот­во­рения:

На  за­ре мо­роз­ной,  
Под шес­той бе­резой,  
За уг­лом у цер­кви,
Жди­те, Дон-Жу­ан!  

Ге­рой от­ча­ян­но­го му­жес­тва, выз­вавший ста­тую Ко­ман­до­ра на ужин, от­ва­жив­ший­ся   про­тянуть ему ру­ку, бро­сив­ший вы­зов  не­бесам, пос­та­вив­ший на кар­ту цен­ность сво­ей жиз­ни не под­ле­жит уны­лому  су­ду нравс­твен­ности ...  И его тра­гичес­кий тра­ур­ный фи­нал не мо­жет быть ни ис­куплен, ни осуж­ден  дру­гими....  Дон-Жу­ан  веч­но пле­ните­лен!  Он по­беж­да­ет и вре­мя, и прос­транс­тво. Ма­гия его об­ра­за ос­та­ет­ся мощ­нее за­уряд­ной пра­вед­ности. И мы жа­ле­ем о нем, ког­да для не­го все кон­че­но.