ВСТРЕЧА,

Ну, "обманул" - это, конечно, слишком громко сказано. Просто слегка притупил ее бдительность.

Было это на самом первом съезде народных депутатов России, в мае 1990 года. Как раз в эти дни депутаты должны были избрать председателя Верховного Совета новой России. Все складывалось так, что им должен был стать партийный раскольник и смутьян, а по совместительству народный любимец Борис Ельцин.

Естественно, вся партийно-правительственная верхушка тогда еще существовавшего Советского Союза отчаянно не желала такого исхода российских выборов. Кому же нужен был во главе парламента России неуправляемый Ельцин! И меньше всего, ясное дело, его главному противнику - президенту СССР Горбачеву. Посему в ход были пущены все союзно-коммунистические силы и средства для воспрепятствования нежелательного исхода выборов в российском парламенте: предварительно и неоднократно, поодиночке и целыми группами и фракциями в ЦК КПСС вызывались российские депутаты - члены партии, которых партбонзы всячески натаскивали, как себя вести при голосовании в Верховном Совете России; на ряд потенциальных противников Ельцина из регионов действовали методом "кнута и пряника" - кого обещали повысить в должности, кого - премировать заграницей, кому откровенно грозили неприятностями...

А в самый день предполагаемого голосования в зал Кремлевского дворца, где проходил съезд РСФСР (тогда Россия еще так называлась), прибыло в полном составе все тогдашнее союзное руководство: президент страны Михаил Горбачев, премьер-министр Николай Рыжков, спикер Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, секретари ЦК, зампреды премьера, министры, прочая свита... И, конечно, небывалое число аккредитованной при съезде пишущей и снимающей корреспондентской братии - и нашей, и зарубежной.

В перерыве заседания Горбачев с соратниками и свитой вышел из дверей своей ложи, и вся его команда - свита и охрана - направилась по коридору в фойе. Где президента, само собой, уже поджидала "падкая на сенсации" и "жаждавшая крови" братия журналистов. Поначалу Горбачев воспринимал вопросы корреспондентов внешне спокойно, отвечал, как всегда, многословно, терпеливо и приветливо. Однако вскоре, после настойчивых просьб - исходивших в основном от настырных иностранных журналистов - прокомментировать прошедшие незадолго до съезда трагические события в Литве (с вмешательством в литовские дела советского ОМОНА и с человеческими жертвами), многих уточняющих вопросов по поводу персональной ответственности лично президента СССР за эти события, за пролитую кровь невинных людей, Горбачев явно начал терять выдержку и терпение... 

Он вдруг резко, на полуслове оборвал кого-то из журналистов, попытавшихся снова и снова вернуться к событиям в Литве, и сделал знак своим охранникам и сопровождающим начальникам, чтобы уйти наконец из-под опеки прессы, считая импровизированную пресс-конференцию законченной. Однако выйти из плотно окружившей его толпы Горбачеву долго не удавалось.

Я прикинул, что мне самое время покинуть всю эту грустную братию и подстеречь президента на пути его возвращения в ложу зала. Я рассчитал маршрут, по которому вся компания руководителей во главе с президентом будет возвращаться с перерыва. Произойти это должно было с минуты на минуту, так как уже прозвучал первый звонок, приглашавший участников съезда в зал на продолжение заседания.

Я встал с индифферентным видом у стены коридора, по которому, как я рассчитал, должны были возвращаться в зал президент и его люди. Так и вышло. Вскоре я увидел вырвавшихся их лап ненавистных журналистов и появившихся из фойе лидеров страны - раскрасневшегося и с неприятной гримасой (видимо, утомившийся от всей этой литовской тематики) Горбачева, рядом с ним Рыжкова и Лукьянова, а за ними всегдашнюю охрану в лице главного тогдашнего охранника страны генерала Медведева и еще нескольких его плотнотелых сотрудников в штатском...

Получилось так, что коридор, по которому они шли навстречу мне, оказался почему-то в этот момент совершенно пуст с обеих сторон. Только их группа, шедшая прямо на меня, и... я у стены. Я даже не заметил, как вся свита оказалась вдруг рядом со мной. Я, чуть растерявшись от такой неправдоподобной близости всех этих людей ко мне и фантастическую их доступность, не соображая, что делаю, и не думая ни о какой охране, отделился от стены и машинально протянул руку с диктофоном (прямо чуть ли не под нос) проходившему мимо Горбачеву. Президенту СССР...

- Здравствуйте, Михаил Сергеевич, - вылетело из меня. И меня понесло: - Я представляю "Крокодил"...

Группа остановилась, ничего не понимая: откуда возник этот, бородатый?.. Какой еще крокодил?.. Охрана тоже онемела, ничего не понимая. Быстрее всех сориентировался в ситуации Горбачев: он вдруг, посмотрев на меня, ка-ак расхохочется на весь коридор. (Потом уже я подумал, что такая реакция его проявилась вовсе даже и не от меня как такового и не от моих безумных слов о "Крокодиле", а просто от... нервной разрядки: этот несчастный "Крокодил" в моем лице помог несчастному президенту СССР вырваться из психологического плена противных вопросов о трагедии в Литве и о его вине в ней).

Генерал Медведев, похоже, опешил, не зная, как на меня реагировать. В обычное-то время он бы поступил так, как следует с непрошеным собеседником президента: охранники обыкновенно в таких случаях незаметно для окружающих резко бьют непрошеного в пах и - дело с концом... Почему они в это раз так со мной не поступили - ума не приложу. Может, пах мой не нашли?.. А тут еще - президент сам стал активным участником нашей беседы, остановился со мной и долго хохотал:

- А-а, "Крокодил"! Я знаю его, это вообще мой любимый журнал!

Только тут я - видимо, от растерянности - сообразил, что не включил диктофон, и довольно нахально попросил президента:

- О-о, Михаил Сергеевич, извините, у меня не включился диктофон, повторите, пожалуйста, эти ваши слова еще раз - для моего главного редактора, а то ведь не поверит...

- Пожалуйста: "Крокодил" - мой любимый журнал!

- Вы наш подписчик?

- Да, и очень давно, с самого детства! Всегда. Я вообще человек, расположенный к юмору. - Тут он опять расхохотался. Я никогда Горбачева таким, искренне смеющимся, и не видел. При этом он совсем развернулся ко мне одному в этом тесном коридоре, совершенно повернувшись спиной к своим соратникам - Рыжкову и Лукьянову стало явно неуютно и скучно: ими никто не интересовался...
 
- Я ваш постоянный читатель. Как-то ваш редактор спросил, какое мое мнение насчет того, чтобы встретиться. Я сказал ему, что вряд ли это получится, хотя и не исключаю этого...

Мы всей группой медленно пятились к входу в правительственную ложу. Прозвенели уже все звонки на заседание, а президент Горбачев все еще стоял как ни в чем не бывало с корреспондентом "Крокодила", смеялся и жестикулировал. При этом я заметил, к ужасу своему, что за мной неотрывно следит сбоку главный президентский охранник генерал Медведев. Вернее, уже не столько за мной-чужаком персонально и даже не за Президентом, сколько за... моим диктофоном, находившемся все это время - о, ужас! - рядом с... лицом Первого Лица в государстве: а вдруг это никакой не диктофон, а вообще часовой механизм, и что если он взорвется?.. Тьфу-тьфу-тьфу...

И еще одно мое любопытное открытие: стоило мне сделать попытку хоть на миллиметр придвинуться со своим диктофоном к президенту, мое тело непреодолимо упиралось во что-то железное, не дававшее двигаться ближе. Потом только я понял, что это была... "железная" рука генерала Медведева, упершаяся мне в бедро и находившаяся там, оказывается, в течение всего времени моего блиц-интервью с Горбачевым... Который, впрочем, тем временем развивал тему значения юмора в жизни советского человека:

- Пока человек может воспринимать жизнь с юмором, - сказал мне Горбачев, - он человек, верно?.. В юморе проявляется духовность человека. А ведь это тот стержень, на котором человек держится. Юмор должен присутствовать обязательно, верно ведь?

- И тем более сейчас, - я решил подыграть президенту, автору перестройки, - в условиях плюрализма мнений...

- Да! - вдохновился президент СССР. - И представляете, как будет интересно - показать сатирически, допустим... две партии, а?! - И опять громко и заразительно расхохотался, видимо, впервые представив себе такую небывальщину.

Михаил Горбачев мая 1990-го - тогда еще полновластный хозяин страны под названием СССР, лидер единственной направляющей коммунистической силы в обществе, - кажется, и в страшном сне не смог бы себе вообразить такой плюрализм, при котором партий у нас может быть больше двух...
____________________________

На фото (из архива автора): слева направо - М. Горбачев, В. Медведев, Г. Крошин (май 1990 г, Москва, Кремль)

ЭПОХА ГОРБАЧЁВА
[Видео]

МИХАИЛ ГОРБАЧЁВ. ПЕСНИ ДЛЯ РАИСЫ
[Видео]