ЖУРНАЛИСТКА

- У тво­его му­жа слу­жеб­ный ро­ман, -- до­носи­ли мне по те­лефо­ну сло­во­охот­ли­вые зна­комые.

- Слу­жеб­ный ро­ман! У мо­его му­жа! Это­го не мо­жет быть! Сань­ка не по этой час­ти. Он боль­ше нас­чет вы­пить спе­ци­алист. Юб­ки его не вол­ну­ют, - об­ры­вала я неп­ри­ят­ные до­несе­ния. Мой го­лос зву­чал уве­рен­но и рез­ко, в то вре­мя, как  в ду­ше мо­ей по­селил­ся ма­лень­кий чер­вя­чок сом­не­ния, ко­торый с каж­дым но­вым со­об­ще­ни­ем о воз­можной не­вер­ности му­жа вы­рас­тал и гро­зил­ся прев­ра­тить­ся в ог­ромно­го от­вра­титель­но­го чер­вя.

Я уз­на­ла, что мою пред­по­лага­емую со­пер­ни­цу зо­вут Ва­лен­ти­на Кры­лова, что она не­дав­но при­еха­ла из Рос­сии, где как буд­то ра­бота­ла по­мощ­ни­ком од­но­го из из­вес­тных ки­норе­жис­се­ров. И что мой Са­ня ее приг­рел на на­шем рус­ском ра­дио. Он ей да­ет ре­пор­тер­ские за­дания для ра­ди­опе­реда­чи из жиз­ни Нью-Й­ор­ка, и она с эти­ми за­дани­ями неп­ло­хо справ­ля­ет­ся. Буд­то бы Са­ня да­же под­ни­ма­ет воп­рос о том, что­бы при­нять ее на ра­боту по кон­трак­ту.

Все это бы­ло мне чрез­вы­чай­но лю­бопыт­но, чтоб не ска­зать боль­но. Ка­кое-то вре­мя я мол­ча тер­пе­ла раз­ные слу­хи и сплет­ни, а по­том ре­шила взять бы­ка за ро­га и уви­деть "со­пер­ни­цу" живь­ем. Я на­дума­ла ус­тро­ить у нас до­ма ма­лень­кую ве­черин­ку  и приг­ла­сить па­ру-трой­ку че­ловек, вклю­чая упо­мяну­тую Ва­лю. Сде­лать это ока­залось до­воль­но прос­то, так как в те­лефон­ных раз­го­ворах Са­ни с сос­лу­жив­ца­ми он мно­гок­ратно на­зывал ее имя.

- Слу­шай, Са­нек! - мяг­ко под­ка­тилась я к му­жу.- Что-то скуч­но ста­ло жить. Хо­чет­ся по­об­щать­ся с ум­ны­ми людь­ми. Да­вай ус­тро­им не­боль­шую ве­черин­ку и приг­ла­сим Гуд­ма­нов, Смир­но­вых и вот эту са­мую... ну, как ее? Ва­лю Кры­лову, ко­торую ты так нах­ва­лива­ешь по те­лефо­ну. А? - Вы­пали­ла я од­ним ду­хом и бук­валь­но впи­лась взгля­дом в ли­цо му­жа в ожи­дании, ка­кая пос­ле­ду­ет ре­ак­ция.

- А по­чему бы и нет? - рав­но­душ­но (или на­рочи­то рав­но­душ­но) про­бор­мо­тал Са­ня. И, зная мою не­любовь к кух­не, с удив­ле­ни­ем до­бавил:

- А те­бе охо­та сто­ять у пли­ты?

- Не­охо­та, ко­неч­но. Но мы ку­пим все го­товое. Тут у нас от­кры­лась за уг­лом от­личная рус­ская ку­лина­рия.

- Тог­да нет проб­лем. Я приг­ла­шаю и за­купаю спир­тное, ты за­купа­ешь про­дук­ты.

Ли­цо Са­ни бы­ло аб­со­лют­но неп­ро­ница­емым. И как я ни ста­ралась от­га­дать, что кро­ет­ся за этой неп­ро­ница­емостью, так ни­чего осо­бен­но­го и не об­на­ружи­ла. За­давать даль­ней­шие воп­ро­сы и ко­пать глуб­же бы­ло со­вер­шенно бес­по­лез­но и да­же бес­смыс­ленно. Уж я-то зна­ла сво­его му­жа. Это о та­ких, как он, пи­сал не лю­бимый мною ве­ликий рус­ский по­эт Нек­ра­сов, и как вер­но пи­сал:

"Му­жик, что бык. Вте­мяшит­ся в баш­ку ка­кая блажь, ко­лом ее от­ту­дова не выбь­ешь..."

А сиг­наль­ные зво­ноч­ки доб­ро­хотов про­дол­жа­ли пос­ту­пать те­перь уже поч­ти каж­дый день. Я в от­вет на их уже не тон­кие на­меки толь­ко пос­ме­ива­лась, а са­ма внут­ри вся пы­лала и ки­пела и еле до­тяну­ла до суб­ботне­го при­хода гос­тей. А в суб­бо­ту все ни­как не мог­ла ре­шить, что же мне та­кое на­деть - по­яр­че или пос­кром­нее. Пой­ти ли в па­рик­ма­хер­скую сде­лать при­чес­ку или обой­тись до­маш­ни­ми средс­тва­ми. И во­об­ще, как мне се­бя с ней вес­ти, с этой Ва­лей. Креп­ко по­думав, ре­шила в одеж­де не вы­пен­дри­вать­ся и в па­рик­ма­хер­скую не хо­дить. Мно­го чес­ти для Ва­ли!
 
Мы все уже соб­ра­лись за сто­лом и за свет­ской бе­седой прис­ту­пили к де­гус­ти­рова­нию мес­тных де­лика­тесов, а Ва­ли, из-за ко­торой я за­те­яла весь этот сыр-бор, все не бы­ло.

- Где же на­ша кра­сави­ца Ва­ля? - гром­ко и мно­гоз­на­читель­но ска­зала же­на Гуд­ма­на и воп­ро­ситель­но пос­мотре­ла на мо­его му­жа.

- Да, ку­да она зап­ро­пас­ти­лась? -ста­ла вто­рить ей же­на Смир­но­ва и по­коси­лась по­чему-то на ме­ня. В об­щем, гос­ти жда­ли при­хода Ва­ли, как зри­тели на­чала спек­такля и пред­вку­шали тра­гико­медию или фарс. А мо­жет, и дра­му.

Она яви­лась с опоз­да­ни­ем на пол­то­ра ча­са - дес­кать, в суб­бо­ту пло­хо
с тран­спор­том, а ма­шины по­ка не­ту. На ма­шину еще не за­рабо­тала. Ва­ля вош­ла, вер­нее, внес­ла в на­шу но­вомод­ную, но не­боль­шую квар­тирку свое боль­шое кра­сивое те­ло и за­пол­ни­ла со­бой все ма­лога­барит­ное прос­транс­тво. Рос­том она бы­ла на го­лову вы­ше ме­ня и, как го­ворит­ся, в те­ле, при­ят­ном на вид и, на­вер­ное, на ощупь той женс­твен­ной пол­но­той, ко­торая так нра­вит­ся муж­чи­нам. Нес­мотря на стан­дарты на­шего ве­ка, ког­да жен­щи­ны с гор­достью но­сят тряп­ки аме­рикан­ско­го чет­верто­го раз­ме­ра . (Я, на счастье, а те­перь, мо­жет, и на го­ре, при­над­ле­жу имен­но к этой ка­тего­рии.) Ва­ля бы­ла в воз­расте, ког­да ба­бе со­рок пять и она ягод­ка опять. Ее кра­сивое сла­вян­ское ли­цо с пра­виль­ны­ми чер­та­ми и ши­роки­ми ску­лами бы­ло нес­коль­ко из­лишне круг­лым, но ще­ки еще не ус­пе­ли об­виснуть, и, ес­ли чес­тно и объ­ек­тивно, то она смот­ре­лась очень да­же неп­ло­хо. И оде­та бы­ла по-аме­рикан­ски прос­то: в джин­сы и май­ку без вся­ких ук­ра­шений.

Мы с на­иг­ранным дру­желю­би­ем по­жали друг дру­гу ру­ки. Она про­тяну­ла мне бу­кет не­доро­гих, но еще креп­ких гвоз­дик. Я пос­та­вила цве­ты в ва­зу, уса­дила гостью за стол, по­ложи­ла ей на  та­рел­ку все­го по­нем­но­гу и при­нялась быс­тро ду­мать: "Да, она, объ­ек­тивно, кра­сивее ме­ня, но я за­то мо­ложе и строй­нее. И ум­нее... Гос­по­ди, так ду­ма­ют нас­то­ящие ду­ры. Да, но я-то знаю, что я - не ду­ра. Но раз­ве в жен­щин влюб­ля­ют­ся за ум? Оп­ро­сы по­каза­ли, что муж­чи­ны пер­вым де­лом об­ра­ща­ют вни­мание на жен­ские но­ги, по­том на грудь, по­том на ли­цо...  О мыс­ли­тель­ных спо­соб­ностях  жен­щи­ны муж­чи­ны во­об­ще не ду­ма­ют. А на­до бы по­думать, на вся­кий слу­чай, пе­ред тем, как влю­бить­ся. У Ва­ли, ко­неч­но, рост и стать, но она, по­жалуй, че­рес­чур вы­сока. О та­ких го­ворят "те­тя-ло­шадь". Она да­же на инч  вы­ше мо­его Сань­ки, но сей­час, пос­ле бра­ка Со­фи Ло­рен и Кар­ло Пон­ти, Ни­коль Кид­ман и То­ма Кру­за, а так­же дру­гих по­доб­ных лю­бов­ных ис­то­рий,  со­юзы вы­соких жен­щин и мел­ких муж­чин в мо­де. Да, но мой Са­ня - вы­ше сред­не­го рос­та... О бо­же! Ка­кая чушь ле­зет в го­лову!"

Я су­ети­лась на кух­не, ве­ла свет­скую бе­седу с гос­тя­ми и меж­ду де­лом сле­дила в оба за Ва­лей и Са­ней. Как они смот­ре­ли друг на дру­га, что го­вори­ли. И ни­чего-ни­чего­шень­ки не уг­ля­дела кра­моль­но­го. Ва­ля рас­ска­зыва­ла гос­тям о сво­их бы­лых дос­ти­жени­ях в рос­сий­ской ки­но­ин­дус­трии и о зыб­ких пла­нах на бу­дущее. По­еха­ла она в Аме­рику не за кол­ба­сой (де­ло бы­ло в го­лод­ном 1991-м го­ду) и не за карь­ерой. Она прек­расно по­нима­ла, что о ра­боте в ки­но ей, по всей ви­димос­ти, при­дет­ся за­быть.

- Так что же Вас спод­вигло на этот ре­шитель­ный шаг? - вста­вила я роб­ко, но с до­лей иро­нии.

- А ... сын мой у­ехал учить­ся в Ка­наду. И мне за­хоте­лось быть поб­ли­же к не­му. Вот так и ока­залась я здесь в Нью-Й­ор­ке. Сы­ночек мой уже на­вес­тил ме­ня. - Ва­ля под­несла сал­фетку к гла­зам, что­бы под­твер­дить жес­том ис­крен­ность чувств. Слез не бы­ло, но жест сыг­рал свою роль: мой муж рез­ко вкли­нил­ся в наш раз­го­вор, пред­ло­жил по­гово­рить о чем-ни­будь бо­лее ве­селом и тут же рас­ска­зал ка­кой-то ста­рый, весь­ма бо­рода­тый, но до сих пор смеш­ной анек­дот. Все зас­ме­ялись, и об­ста­нов­ка раз­ря­дилась...

"Нет, -  ду­мала я, - они ли­бо очень хо­рошо уме­ют скры­вать свои чувс­тва, ли­бо меж­ду ни­ми ис­клю­читель­но дру­жес­кие, слу­жеб­ные от­но­шения".

По­том Са­ня, как всег­да, иг­рал на ги­таре и пел свои лю­бимые го­род­ские ро­ман­сы. Он уже из­рядно вы­пил, но по­ка не пе­репил и на­ходил­ся в той ста­дии эй­фо­рии, ког­да ему еще бы­ло при­ят­но петь для дру­гих, а дру­гим еще бы­ло при­ят­но его слу­шать. Ва­ля  слу­шала его пе­ние, си­дя впо­лобо­рота к не­му, ус­та­вив­шись в сте­ну. Я не ви­дела вы­раже­ния ее ли­ца. По­том она вдруг по­вер­ну­лась и бро­сила на мо­его му­жа от­кро­вен­но неж­ный взгляд. Этот взгляд длил­ся все­го до­лю се­кун­ды, но мне хва­тило этой до­ли, что­бы по­чувс­тво­вать Ва­лину нес­кры­ва­емую сим­па­тию к Са­не. А он про­дол­жал петь свои ро­ман­сы. "Да ведь он по­ет для нее. Ну, ко­неч­но, для нее!" - грус­тно по­дума­лось мне.

 В две­над­цать но­чи гос­ти ра­зош­лись, и Са­ня по­шел про­вожать Ва­лю до бли­жай­шей стан­ции саб­вея. Хо­рошо хоть хва­тило ума не сесть за руль в та­ком под­пи­тии.

Так сос­то­ялось мое зна­комс­тво с та­инс­твен­ной Ва­лей, у ко­торой с мо­им му­жем, воз­можно, был слу­жеб­ный ро­ман. Воз­можно... Но не до­каза­но. Не пой­ман - не вор. "Один лас­ко­вый взгляд ни­чего не зна­чит, - уте­шала я се­бя.- У Са­ни гар­мо­нич­ное со­чета­ние му­жес­твен­но­го об­ли­ка и оба­яния, и мно­гие жен­щи­ны на не­го клю­ют. Тут уж ни­чего не по­дела­ешь. Я ведь ког­да-то то­же клю­нула на этот имидж".

* * *
Са­ня умел все чи­нить: от хруп­кой юве­лир­ки до компь­юте­ра, и на­ши друзья,
кол­ле­ги и прос­то зна­комые поль­зо­вались его уме­ни­ем и бе­зот­казностью. Ес­тес­твен­но, в чис­ло про­сите­лей по­пала и вновь при­быв­шая в Аме­рику, без­де­неж­ная и "бес­по­мощ­ная" Ва­ля. У Ва­ли сло­мал­ся те­леви­зор, ко­торый она по­доб­ра­ла на ули­це, и на­до бы­ло его сроч­но по­чинить. Са­ня поз­во­нил мне с ра­боты где-то в де­вять ве­чера и со­об­щил, что он за­дер­жится, так как от­прав­ля­ет­ся к Ва­ле чи­нить те­леви­зор. Воз­ра­зить что-ли­бо бы­ло не­воз­можно и глу­по, так как, зная Са­ню, мож­но бы­ло с уве­рен­ностью ска­зать, что он имен­но это и со­бирал­ся сде­лать. Гос­по­ди, ну по­чему так поз­дно? Не­уже­ли нель­зя бы­ло выб­рать для по­чин­ки Ва­линой тех­ни­ки дру­гой день или хо­тя бы вре­мя по­рань­ше? Это бы­ли мои внут­ренние воп­ро­сы. А Са­не я ни­каких воп­ро­сов не за­дала, прос­то поп­ро­сила его поз­во­нить, ког­да бу­дет вы­ез­жать до­мой. На­до ска­зать, что Ва­ля жи­ла в Брук­ли­не, ес­ли ехать саб­ве­ем - нес­коль­ко ос­та­новок от нас.

Я чес­тно и пре­дан­но жда­ла до две­над­ца­ти но­чи. Те­лефон упор­но мол­чал. По­чин­ка Ва­лино­го те­леви­зора яв­но за­тяги­валась. По­том вдруг в час но­чи зво­нок.

-  Лю­ся, ты еще не спишь?

-  А как ты ду­ма­ешь? Как я мо­гу ус­нуть, ес­ли те­бя до сих пор нет до­ма!

- Зна­ешь, этот чер­тов те­леви­зор по­ка еще не за­рабо­тал. Та­кая рух­лядь! При­дет­ся еще ка­кое-то вре­мя с ним по­возить­ся. Ты не воз­ра­жа­ешь?

И тут ме­ня по­нес­ло. Я бук­валь­но сор­ва­лась с це­пи тер­пе­ния.

- Я воз­ра­жаю, да­же очень воз­ра­жаю. Мне зав­тра... те­перь уже се­год­ня, ра­но вста­вать на ра­боту, а я не ус­ну, по­ка ты не при­дешь. Бу­дет луч­ше, ес­ли ты ос­та­нешь­ся но­чевать у Ва­ли, а я спо­кой­но(?!) ля­гу спать, зная, что ты ночью у ко­го-то в до­ме, а не в саб­вее и не на ули­це.

Са­ня ото­ропел у те­лефо­на и толь­ко по­кор­но и нес­ме­ло ска­зал.

- Хо­рошо. Как хо­чешь. - И по­весил труб­ку.

Что я на­дела­ла? Я сво­ими ру­ками уло­жила их в пос­тель. Впро­чем, ес­ли пос­тель для них  ста­ла обыч­ным ри­ту­алом, ка­кое это те­перь име­ет зна­чение! Я ус­по­ко­илась, всплак­ну­ла, вы­пила ва­лери­ан­ки и, как ни стран­но, быс­тро ус­ну­ла на мок­рой от слез по­душ­ке.

На сле­ду­ющий день Са­ня поз­во­нил мне на ра­боту где-то ча­сов в де­сять ут­ра. Го­лос его был глу­хим и ус­та­лым.

- Все, боль­ше не бу­ду ниг­де но­чевать. Толь­ко до­ма. По­чему я дол­жен ва­лять­ся на чу­жих про­дав­ленных ди­ванах? Я не выс­пался, и у ме­ня тре­щит го­лова. Все де­ла к чер­ту. При­ду до­мой по­рань­ше. Жди, и, ес­ли мож­но, с обе­дом. Це­лую!

Бед­ный Са­ня! Что же та­кое про­изош­ло меж­ду то­бой и Ва­лей? От­че­го ты не выс­пался? Секс не удал­ся или, дей­стви­тель­но, ста­рый ди­ван на­мял те­бе бо­ка? Что бы там ни бы­ло, прав­ды я те­перь уже не уз­наю. Од­но хо­рошо: в этот ве­чер Са­ня ра­но вер­нулся с ра­боты, и мы обе­дали друж­ной семь­ей,  пос­мотре­ли вмес­те те­леви­зор, а по­том... По­том мы лю­били друг дру­га, как в мо­лодос­ти. Са­ня был со мною "неж­ным, как об­ла­ко в шта­нах",  и страс­тным, как из­го­лодав­ший­ся по жен­ско­му те­лу под­росток. В об­щем, жизнь пол­на чу­дес и не­ожи­дан­ностей. Под­став­ляй толь­ко шля­пу, и они, чу­деса, по­сып­лются  ту­да, как па­дучие звез­ды.

Очень ско­ро я сно­ва ус­лы­шала о Ва­ле. Са­ня ска­зал, что Ва­ле на­до­ело жить
в Брук­ли­не, да­леко от ра­боты и она пе­ре­ез­жа­ет в Ман­хэттeн. Ну, сов­сем близ­ко к ра­ди­оцен­тру. Бук­валь­но за уг­лом. Ка­кие-то лю­ди у­еха­ли на год за гра­ницу и сда­ли ей сту­дию. Очень де­шево; прав­да, на пер­вом эта­же. Но мож­но пос­та­вить но­вые креп­кие ре­шет­ки и спать спо­кой­но. За­чем она это де­ла­ет? Пе­ре­ез­жать из ти­хого Брук­ли­на в бе­зум­ный Ман­хэттeн, да еще в квар­ти­ру на пер­вом эта­же, с мо­ей точ­ки зре­ния, бы­ло че­рес­чур сме­ло и не очень ра­зум­но. Но кто я та­кая (все­го лишь же­на воз­можно­го Bали­ного лю­бов­ни­ка), что­бы да­вать Ва­ле бес­плат­ные со­веты? Я прос­то пе­рева­рила ин­форма­цию и ни­чего не ска­зала Са­не. Хо­тя, чес­тно го­воря, в го­лове мель­кну­ла по­доз­ри­тель­ная мысль: "Ну, вот те­перь им мож­но бу­дет во вре­мя лан­ча за­нять­ся лю­бовью..." По­том я эту под­лую мыс­лишку ста­ратель­но за­мазы­вала, нет, ско­рее, за­бели­вала бо­лее свет­лы­ми пред­по­ложе­ни­ями ти­па "жен­щи­на ус­та­ла каж­дый день тас­кать­ся из Брук­ли­на в Ман­хэттeн и об­ратно. Ну, ус­та­ла она и хо­чет об­легчить се­бе жизнь. Ведь это же так прос­то и по­нят­но! И во­об­ще, за­чем ду­мать о пло­хом, ес­ли мож­но об этом сов­сем не ду­мать?" Но не ду­мать о Ва­ле я не мог­ла. Ее об­лик  прес­ле­довал ме­ня, как  гал­лю­цина­ция или на­вяз­чи­вое ви­дение. Я бук­валь­но схо­дила с ума и ни­чего не мог­ла с этим по­делать.

По­том я уз­на­ла, что Ва­ля бла­гопо­луч­но пе­ре­еха­ла в Ман­хэттeн и очень счас­тли­ва. Са­ня рас­ска­зал, что она в упо­ении но­сит­ся по Боль­шо­му  Нью-Й­ор­ку в по­гоне за сен­са­ци­он­ным ма­тери­алом. Что-то рас­ка­пыва­ет, бе­рет ин­тервью у ка­ких-то из­вес­тных и не очень из­вес­тных лю­дей, пи­шет ре­пор­та­жи, сло­вом, ус­пешно ра­бота­ет. "Дай-то бог! Боль­ше ра­боты -  мень­ше вре­мени для лю­бов­ных ро­манов", - уте­шала я се­бя.

Прош­ло ка­кое-то вре­мя. Сто­яло жар­кое ле­то. Ав­густ ме­сяц. У нас с Са­ней бы­ло мно­го хло­пот с но­вым кон­до. Где-то на­до бы­ло под­кра­сить, что-то при­купить. О Ва­ле мы с му­жем поч­ти не го­вори­ли. Да и те­лефон­ные на­меки ехид­ных сос­лу­жив­цев прек­ра­тились. Кто у­ехал от­ды­хать, ко­го смо­рила жа­ра. Не до спле­тен бы­ло.

* * *

Где-то в кон­це ав­густа жа­ра нем­но­го спа­ла, и нас с Са­ней приг­ла­сили на кор­по­ратив­ную ве­черин­ку в даль­нем  Лонг-Ай­лен­де. Эту ве­черин­ку ус­тра­ивал каж­дый год один из сос­лу­жив­цев. У не­го был боль­шой дом с бас­сей­ном и са­дом, ко­торым он весь­ма гор­дился. На ве­черин­ку приг­ла­сили так­же и Ва­лю. Ва­ля так и не при­об­ре­ла ма­шину, по­это­му Са­ня ре­шил, что она по­едет с на­ми. Ну, с на­ми, так с на­ми. И мы с ут­ра ста­ли ждать Ва­лю. Я при­води­ла се­бя в по­рядок, а Са­ня по­тихонь­ку прик­ла­дывал­ся к бу­тыл­ке и к Ва­лино­му при­ходу был уже в пол­ной кон­ди­ции, так что за руль на­шего Олд­смо­биля приш­лось сесть мне. Что ж, мне бы­ло не при­выкать! Пос­коль­ку Са­ня пре­бывал в неп­ри­год­ном к вож­де­нию ма­шины сос­то­янии до­воль­но час­то, кру­тить ба­ран­ку бы­ло для ме­ня обыч­ным де­лом, и Са­ня да­же лас­ка­тель­но-лю­бов­но на­зывал ме­ня "мой лич­ный шо­фер Люсь­ен".

По до­роге на Лонг-Ай­ленд под­да­тый Са­ня под­ре­мывал на зад­нем си­дении, а Ва­ля вся­чес­ки раз­вле­кала ме­ня ис­то­ри­ями из кри­миналь­ной жиз­ни Нью-Й­ор­ка, ко­торые ей уда­лось рас­ко­пать.

- А Вы не бо­итесь вле­зать во все эти гряз­ные и да­же страш­ные де­ла? - спро­сила я.

- Бо­юсь. Есть та­кое де­ло... Но это же моя ра­бота. И она уже на­чина­ет ме­ня кор­мить. Да и, во­об­ще, я жен­щи­на азар­тная, - до­бави­ла Ва­ля с по­лушут­ли­вой гор­достью.

- Смот­ри­те, будь­те ос­то­рож­ны! Вы здесь че­ловек но­вый. Не зна­ете не­писа­ных за­конов здеш­не­го кри­миналь­но­го ми­ра. Это вам не Мос­ква, а Нью-Й­орк все-та­ки.

- Эх, Лю­ся! Вы, вид­но, очень дав­но от­ту­да. В Мос­кве сей­час пол­ный бес­пре­дел. Ваш Нью-Й­орк - прос­то ти­хая за­водь. Так что у ме­ня есть не­кото­рый пе­чаль­ный опыт в об­ще­нии со, ска­жем так, по­лук­ри­миналь­ны­ми эле­мен­та­ми. И, во­об­ще, я ка­ратис­тка, ме­ня го­лыми ру­ками не возь­мешь.

- Ну-ну. Как зна­ете, - обор­ва­ла я этот ще­кот­ли­вый раз­го­вор.

Ког­да мы при­еха­ли на Лонг-Ай­ленд, ве­черин­ка в до­ме ра­ди­ожур­на­лис­та Н. бы­ла уже в пол­ном раз­га­ре. Еды бы­ло мно­го, а еще боль­ше вы­пив­ки. Гос­ти уже хо­рошо наб­ра­лись и то­го и дру­гого. Все ожив­ленно ту­сова­лись. Хо­зя­ин в за­сален­ных от BBQ шор­тах пе­рехо­дил c важ­ным ви­дом от од­ной груп­пы лю­дей к дру­гой, что­бы удос­то­верить­ся, что гос­тям бы­ло ком­фор­тно и ве­село. Я во­об­ще-то ма­ло ем, так как бе­регу фи­гуру, и прин­ци­пи­аль­но не пью. (Са­ня с лих­вой это де­ла­ет за нас обо­их.) Так что мне бы­ло скуч­но­вато. Я зна­ла мно­гих гос­тей, но ни с кем не во­дила друж­бу, по­это­му я ти­хо си­дела в уг­лу са­да и по­кор­но же­вала са­лат. Ва­ля же, на­обо­рот, бы­ла чрез­вы­чай­но ожив­ле­на. Мно­го ела и пи­ла, бес­пре­рыв­но щел­ка­ла фо­тока­мерой и бра­ла ин­тервью у зна­мени­того пи­сате­ля Х., ко­торый то­же ока­зал­ся в чис­ле приг­ла­шен­ных.

Мой Са­ня, выс­павшись в ма­шине и от­дохнув­ши в до­роге, при­нял­ся рь­яно за вто­рой в этот день тур вы­пив­ки и поч­ти не за­кусы­вал. Он был в бла­годуш­ней­шем нас­тро­ении и с гор­достью, от ко­торой я впа­ла в край­нее сму­щение, пред­ста­вил ме­ня зна­мени­тому пи­сате­лю: "Это моя же­на Люд­ми­ла. Она пи­шет сти­хи". Как буд­то это я бы­ла зна­мени­тостью, а не пи­сатель Х. В от­вет на мое пред­став­ле­ние "ко дво­ру" пи­сатель Х. про­бор­мо­тал что-то не очень вра­зуми­тель­ное, так как был то­же под бал­дой, и, ис­пу­гав­шись, что я за­валю и ис­терзаю его сво­ими сти­хами, до­бавил, что, мол, он про­за­ик и в сти­хах ни­чего не смыс­лит и по­сове­товал мне об­ра­тить­ся ни боль­ше ни мень­ше, как к Брод­ско­му. Я веж­ли­во про­шеп­та­ла сло­ва бла­годар­ности и по­обе­щала, что неп­ре­мен­но пос­ле­дую его со­вету.

В об­щем, ве­черин­ка шла сво­им че­редом и, мож­но ска­зать, уда­лась... По­том я за­мети­ла, что мой Са­ня сел ми­мо сту­ла на зем­лю, как-то сполз и за­лег в тра­ве. Он ле­жал на спи­не, и ли­цо его вы­ража­ло не­выно­симую боль. Я под­бе­жала к не­му, спро­сила:

- Что с то­бой? Те­бе пло­хо?

- Бо­лит сер­дце. Очень силь­но. Так ни­ког­да рань­ше не бо­лело. И труд­но ды­шать.

Мо­биль­ных те­лефо­нов тог­да еще не бы­ло. Я не­мед­ленно по­бежа­ла в дом выз­вать ско­рую по­мощь. Ког­да я вер­ну­лась к Са­не, око­ло не­го си­дела Ва­ля. По­чему-то с мик­ро­фоном.

- Вы что, с ума сош­ли? На чер­та здесь ваш иди­от­ский мик­ро­фон? - не очень веж­ли­во ряв­кну­ла я.

- Из­ви­ните! Это я на вся­кий слу­чай, - не­лов­ко оп­равды­валась Ва­ля. Но мик­ро­фон не уб­ра­ла и про­дол­жа­ла за­писы­вать про­ис­хо­див­шие со­бытия.

"Жур­на­лис­тка хре­нова. Хо­чешь за­писать ре­пор­таж на чу­жих кос­тях? Ва­ляй - за­писы­вай! Черт с то­бой!"  - по­дума­ла я. Мне уже бы­ло не до Ва­ли и ее мик­ро­фона. На­до бы­ло спа­сать Са­ню.

Ско­рая по­мощь при­еха­ла очень ско­ро. У Са­ни слу­чил­ся ин­фаркт. Ему да­ли кис­ло­род, сде­лали ка­кой-то укол и от­пра­вили в мес­тную боль­ни­цу. Ин­фаркт, к счастью, был не об­ширным. Как я сей­час по­нимаю, он явил­ся пре­дуп­режде­ни­ем свы­ше. Ес­ли не хо­чешь уме­реть в со­рок лет, за­вязы­вай с вы­пив­кой, бро­сай ку­рить и ве­ди здо­ровый об­раз жиз­ни. Мой Са­ня, увы, не прис­лу­шал­ся к го­лосу Гос­по­да или ра­зума, но это уже дру­гая ис­то­рия...

По­селив­шись в Ман­хэттeне, Ва­ля боль­ше не при­ез­жа­ла в Брук­лин. Слу­хи о ее ро­мане с мо­им му­жем и вов­се прек­ра­тились. То ли за­кон­чился сам ро­ман (ес­ли он был), то ли всем эта "клуб­ничка" из­рядно  на­до­ела. Са­ня ка­кое-то вре­мя ста­рал­ся при­ходить до­мой вов­ре­мя. Ле­то кон­чи­лось. Сто­ял ран­ний ок­тябрь, мяг­кий, теп­лый. Са­ня по­дол­гу си­дел на бал­ко­не и пил чай, рас­тво­ряя в нем ди­кое ко­личес­тво са­хара.

* * *

Од­нажды Са­ня при­шел до­мой сно­ва очень поз­дно. На нем ли­ца не бы­ло.

- Что-ни­будь слу­чилось? - ос­то­рож­но спро­сила я.

- Ва­лю Кры­лову уби­ли.

- Как уби­ли? Кто?

- По­ка не зна­ем. Убий­ца проб­рался к ней в квар­ти­ру че­рез ок­но. Она так и не удо­сужи­лась пос­та­вить на ок­на креп­кие ре­шет­ки... Из квар­ти­ры ни­чего ук­ра­дено не бы­ло.  (Да в об­щем-то, у нее и не бы­ло осо­бых цен­ностей.) Маг­ни­тофон, зо­лотые коль­ца, ча­сы - все ос­та­лось. Ее уби­ли, на­неся мно­жес­тво но­жевых ран. В ее ру­ке об­на­ружи­ли клок во­лос убий­цы, под ее ног­тя­ми сле­ды его ко­жи. Ва­ля не хо­тела сда­вать­ся без боя. Она от­ча­ян­но бо­ролась... Она зна­ла при­емы ка­ратэ...

- Да, она го­вори­ла мне про ка­ратэ. Гос­по­ди, ка­кой кош­мар! Я ей ска­зала тог­да
в ма­шине: "Будь­те ос­то­рож­ны!" Но она ведь ни­кого не слу­шала.

По­хоро­нили Ва­лю че­рез две не­дели. В по­лиции про­вели пред­ва­ритель­ное рас­сле­дова­ние убий­ства. В де­ло вме­шалось ФБР. Кон­цов не наш­ли. При­ехал Ва­лин сын из Ка­нады, вы­сокий кра­сивый па­рень двад­ца­ти пя­ти лет. Горь­ко пла­кал. Кро­ме ма­тери у не­го ни­кого из близ­ких не бы­ло.  Ва­ля не ос­та­вила ни стра­хов­ки, ни осо­бых сбе­реже­ний. Так, па­ру со­тен дол­ла­ров в бан­ке. На по­хоро­ны со­бира­ли день­ги, как го­ворит­ся, всем ми­ром. Да­вали, кто сколь­ко мог. Я не знаю, сколь­ко де­нег дал Са­ня. Ду­маю, мно­го. Все же он ее, на­вер­ное, лю­бил... Нет! Не лю­бил. Она ему нра­вилась. Был у них ро­ман или нет, те­перь  уже не име­ло зна­чения.

С тех пор прош­ло сем­надцать лет. Де­ло об убий­стве жур­на­лис­тки Ва­лен­ти­ны Кры­ловой до сих пор не рас­кры­то. По­гова­рива­ют, что она су­нула свой мик­ро­фон ку­да не на­до и за это поп­ла­тилась. Та­кая вот судь­ба...