НЕЛЮДИ УБИЛИ ПОЭТА

Поздним утром мне позвонил художник и переводчик Владимир Ро-зенталь, сообщивший о том, что в Киеве умер поэт Юрий Григорье-вич Каплан. Владимир дальний родственник Юрия Григорьевича и знал о многолетней дружбе последнего с журналом "Побережье". Подробностей случившегося ему еще не сообщили. Юрий Григорье-вич (близких он просил называть себя Юрием) занимал высокое об-щественное положение в Украине - был Председателем Конгресса литераторов. Через несколько часов после этого печального сообще-ния, я получил по электронной почте от секретаря Юрия Марата Страковского и его заместителя Ларисы Скорик подробности про-изошедшего. Всё оказалось намного трагичнее и страшнее, чем мож-но было предположить…

Вот выдержка из статьи журналиста Анатолия Лемыша:

"13 июля в Киеве трагически погиб поэт Юрий Каплан. Ему было 72 года. Его убили в собственной квартире. Дочь, живущая в Германии, каждое утро с ним созванивалась. Но в этот день она не могла дозвониться, начала беспокоиться, и попросила знакомых и соседей заглянуть к отцу. Дверь была не заперта. Соседка обнаружила Юрия Григорьевича, лежащего на кухне в луже крови. Вызвала скорую. Но Юрий Каплан был мертв.

 Милиция по свежим следам и показаниям друзей покойного быстро вы-числила убийц. Это была некая семейная пара из Бердичева. Они торго-вали на рынке, и Юрий Григорьевич несколько лет покупал у них овощи. Всегда общительный и доброжелательный Каплан помог им снять квар-тиру в Киеве. Потом, поскольку жил один, попросил женщину иногда убирать у него, а ее муж пару раз чинил ему сантехнику и ладил полки на кухне. Однако относительная зажиточность Юрия Григорьевича не дава-ла покоя этой паре. Что конкретно произошло в тот трагический вечер, установит следствие. Но кровью поэта была залита вся кухня. Видимо, его долго били, затем душили, выпытывая, где он держит деньги и цен-ности. Затем, убив, вынесли вещи - дубленку, кожаные куртки, домаш-нюю технику…".

"Парочка", хладнокровно убившая такого светлого и талантливого чело-века, - это нелюди, уголовники и преступники самого низкого пошиба!

Горе это нам не высказать... Ведь Юрий Григорьевич был большим дру-гом филадельфийских писателей. По приглашению Валентины Алексеев-ны Синкевич он приезжал к нам, путешествуя по Соединенным Штатам, останавливался в ее доме. Я устроил ему творческий вечер у себя на квартире, где собралось более шестидесяти слушателей. Это был доб-рейший и скромнейший человек, воспитанный, светский и интеллигент-ный. Он никогда не называл своих титулов, хотя их у него было множе-ство. Юрий обладал уникальной памятью, читал часами наизусть свои и чужие стихи. Я помню, когда поэт Юрий Садхин повез нас осматривать Вашингтон, по дороге Юрий Григорьевич много шутил, рассказывал за-бавные писательские истории и даже пел песни, столько в нем было по-ложительной энергии и жизнелюбия. А ведь всего за три недели до смер-ти по заданию журнала "Побережье" архитектор Юрий Крупа, будучи в Киеве, сделал серию его фотографий специально для нашего издания. Да и я с ним разговаривал по телефону за день до этого ужасного события, обсуждая его планы по изданию новой антологии…

Юрий Григорьевич Каплан сформировался в многообещающие "шести-десятые". У него вышел первый сборник стихов "Обжигающий ветер" (1969). Но за его бунтарский характер и честное отношение к действи-тельности, он был отлучен на двадцать лет от литературного процесса и его нигде не печатали. Только в начале девяностых годов Юрий снова пришел в литературу и занял достойное в ней место, опубликовав с деся-ток сборников: "Общая тетрадь", "Беглый звук", "Неровный стык тысяче-летий", "Апрельский снегопад", "Поля тяготения", "Вирус любви", "Вре-мени рваный ритм" и др. Им написаны четыре детские книги. Юрий Гри-горьевич был эрудитом, энциклопедистом и тонким знатоком литерату-ры. Он издал массу прекрасных антологий поэзии, будучи составителем и редактором: "Эхо Бабьего Яра", "Пропуск в зону Чернобыль", "На кре-сте голодомора", "Украина. Русская поэзия. ХХ век", "Киев. Русская по-эзия. ХХ век", "Библейские мотивы в русской лирике ХХ века" и др. Академический уровень изданий принес ему заслуженное признание и уважение.

Сотрудничать с ним было одно удовольствие и профессиональное и че-ловеческое. Я и Валентина Синкевич вошли в редакционную коллегию этих изданий. Он всегда был безмерно благодарен за помощь и прислу-шивался к замечаниям. Мы были также и участниками этих изданий. Это была грандиозная работа! Трудно даже поверить, что такое свершил один человек. Представленные на суд читателей, эти книги являются совер-шенно потрясающим явлением, собранием удивительных поэтических судеб и историй современной русской литературы. В предисловии к ан-тологии "Украина. Русская поэзия. ХХ век" Юрий Каплан написал: "…Издание уникальной по масштабам поэтической антологии выполня-ет, кроме чисто творческих задач, и некую организующую функцию, объ-единяя часто разрозненные, разбросанные по разным странам, разделен-ные во времени и пространстве школы, студии, стили, направления в единый мощный поток, имя которому: русская поэзия Украины".

Что тут скажешь - так трагически сложилась судьба еще одного русского поэта. В предисловии к Библейской Антологии сам поэт мудро и проро-чески писал: "Так высоко поднята на страницах Святого Письма нравст-венная планка. А поэтическая мысль, душа поэта, как видим, принимает предложенные "правила игры", примеряя все беды мира на себя". Как это особенно трагически звучит сейчас, когда мы знаем конец этой исто-рии.

Ко мне в эти печальные дни пришла масса электронных писем с соболез-нованиями, ибо Юрий Григорьевич был не только автором альманахов "Встречи" и "Побережье", но и близким и преданным другом. Одно из таких посланий от поэтессы из Израиля Рина Левинзон, я хочу здесь при-вести:

"Этому невозможно поверить. Ведь он еще должен был столько сде-лать… Он был добр, невероятно талантлив, человечен, столько сделал для поэзии, для Украины, для Израиля. Он был прекрасен, незабываем! И когда уходит такой человек, появляется чувство сиротства, отчаяния… но и любовь, и восхищение, и благодарность за всё удесятеряется! Юрочка, мы тебя любим во всех концах этого безумного нашего мира! Я, мы все никогда не расстанемся с тобой. Рина Левинзон".

Мир праху твоему, Юрий Григорьевич…

Юрий Григорьевич Каплан - поэт, детский писатель, редактор, издатель. Родился в 1937 г. в Коростене, Украина. Жил и работал в Киеве. Окончил Киевский политехнический институт. Автор более десяти поэтических сборников и книг для детей. Составитель и редактор многих поэтических антологий, ставших событием в культурной жизни Украины, презентация которых проходила с большим успехом в Москве и Киеве. Юрий Каплан был шеф-редактором киевской газеты "Литература и жизнь" на русском и украинском языках, издателем альманаха-ежегодника поэзии "Юрьев День". Благодаря его усилиям было проведено множество поэтических слетов, конкурсов, чтений и фестивалей русской поэзии в Украине и Рос-сии, а также в ближнем и дальнем Зарубежье. Юрий Каплан был основа-телем литературной студии "Третьи ворота", которой руководил на про-тяжении многих лет и воспитал целую плеяду молодых писателей. Юрий Григорьевич Каплан был Председателем Конгресса писателей Украины. Он печатался во многих странах мира: Канаде, США, Израиле, Германии, России и др.

*     *    *

Писатели Филадельфии выражают глубокое соболезнование семье, близ-ким и друзьям поэта Юрия Григорьевича Каплана в связи с трагической гибелью выдающегося литератора и подвижника. Юрий Григорьевич был гостем нашего города, мы дружили с ним и любили его, восхищались его человеческими качествами, работоспособностью, скромностью, высоким уровнем культуры и интеллекта. Русская поэзия в Украине понесла тяже-лую и невосполнимую потерю. Скорбим вместе с вами, дорогие киевля-не!

Валентина Синкевич, Игорь Михалевич-Каплан, Юрий Садхин, Филипп Берман, Виталий Рахман, Елена Дроздова, Михаил Сергеев, Сергей Яро-вой, Володя Розенталь, Иосиф Витебский, Игорь Левентан, Евгения Гейхман, Ксения Гамарник, Ян Гамарник, Владимир Крастошевский, Александр Синдаловский, Слава Сподик, Геннадий Головин, Мария Мо-сквина, Татьяна Вариниченко, Наталья Павлова, Наталья Гельфанд.
На имя редакции "Побережье" пришла масса электронных посланий и телефонных звонков с соболезнованиями от друзей журнала и ценителей поэзии Юрия Григорьевича Каплана: Валентина Демидова, Александр Веккер, Вита Гейхман, Зоя Полевая, Татьяна Калашникова, Виктор Фет, Гари Лайт, Наум и Аня Лисицы, Женя Тавер, Евгений Минин, Юрий Крупа, Марина Гарбер, Ирина Чайковская, Мара Барас, Марина Генчик-махер, Татьяна Меликова, Сергей Якличкин, Рина Левинзон, Михаил Гу-сев, Ляля Фок, Виктория ЛеГеза и многих других.

ЮРИЙ КАПЛАН

СТАРОЕ ДЕРЕВО

Постой со мной, старое дерево.
Суд Вышний уже на носу.
Грехов своих всю бухгалтерию
К стволу твоему принесу.

Пойми меня, дерево старое.
То слух соблазняют лапшой,
То тело не ладит усталое
С привыкшей к соблазнам душой.

Листай меня, старое дерево:
Веселье… отчаянье… грусть…
Нить найдена или потеряна,
Едва ль без тебя разберусь.

Суди меня, дерево старое,
Я кубок не выпил до дна.
Долги мои небу достанутся
Спиши их - и вся недолга.

О, Господи, сколько не сделаю,
И время уже не вернешь.
Утешь меня, старое дерево,
Хоть жалость острее, чем нож.

Упрямиться больше не стану я,
Как водится, лягу костьми.
Прими меня, дерево старое,

* * *
Смерть дерева, упавшего в траву,
Верхушкой сломанной воды касаясь.
Играет там с волной листва босая,
Как будто утверждает: я живу.

Порывист ветер на переучёт,
А ливню - каждый лист, как наковальня.
Всё вроде бы по-прежнему течёт,
Вот только в плоскости горизонтальной.

Природы равнодушен самосуд.
Пьёт слёзы из разлома шмель неловкий,
И селятся в большом дупле полёвки
И отмирающую плоть грызут.

* * *
И к старости страстей не обуздал,
уже в который раз с судьбой повздорил.
Я одержим падучей, как звезда,
И мне иных не надо траекторий.

Мне прошлое не будет впрок и впредь.
К исходу ноября пространство голо.
Гореть и падать.
Падать и гореть.
Единственные верные глаголы.

***
Где-то на западе Польши
В черном затерянный поле…
- Я тебе, Господи, должен,
Мало я выпросил боли.

- Кто-то попросит: поярче,
Кто-то попросит: подольше.
Че тебе надобно, старче?
- Я тебе, Господи, должен.

Снова я время итожу
И вкруговую виновен.
Я тебе, Господи, должен,
Ибо поклялся на слове.

Где-то на западе Польши
Долгой Рождественской ночью
Вдох между небом и полем,
Счастье и боли комочек.

Меленький сеется дождик,
Ветер не терпит нотаций.
Я тебе, Господи, должен,
Я бы хотел рассчитаться.

***
Семи ли я пядей во лбу?
Доколе мне крест свой нести?
Я мерзлую землю долблю,
Дожив до семидесяти.

Я, как Посейдон, поседел,
И правая млеет рука.
А мне, дураку, по сей день
Строка тяжела, как кирка.

***
На исходе осеннего дня
Под дырявой - от времени - крыше
Смысл не в том, что услышат меня -
В том, что я напоследок услышу.

***
Раньше времени, сердце, не радуйся,
Снова ветру доверивши слово.
Нет у ветра обратного адреса.
Ветер - это не голубь почтовый.

Аргументы смешны ему веские,
Бесполезны секретные грифы.
Не загрузишь его эсэмэсками:
Выше крыши у ветра тарифы.

Он за скорый ответ не ручается,
Он привык безответственно шастать.
Он на круги свои возвращается
Только в помыслах Экклезиаста.