"АИДА" ДЖУЗЕППЕ ВЕРДИ В МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА

Опера - это жанр  для избранных. Родившись в XVII веке во дворцах  итальянских владетельных  особ, он остается эззотерическим.  Оперный театр невозможно представить без парадного  классического интерьера. Партер, ложи, яруса, бархатная обивка кресел, шелковый штоф, шпалеры, картины в бронзовых рамах,  украшающие стены, плафонная живопись, лепнина, купидоны, сверкание люстр и канделябров до поднятия занавеса,  до смолкания звуков настраиваемых инструментов  оркестра,  медленное затихающее мерцание света, переходящее в полное затемнение, мраморные статуи в фойе: все это - праздничная, исполненная красоты атмосфера, предназначенная  публике, чтобы настроиться на высокий лад. Оперные театры в Европе, в России и в Америке всегда были заполнены, а оперное искусство любимо. Хотя любителей футбола, заполняющих стадионы, по  численности больше. Это закономерно: "Нас мало, избранных, счастливцев праздных, единого прекрасного жрецов", - говорит пушкинский  Сальери...

Несколько лет назад  в Америке произошло событие,  изменившее данную ситуацию. Кому-то в менеджменте Метрополитен-опера пришла в голову  гениальная идея: транслировать спектакли Мет в кинотеатры. И на  эти транслируемые  оперы повалила публика знакомиться с произведениями, о которых прежде знала только понаслышке. Численный состав посетителей оперы таким образом начал увеличиваться  небывало. И отправились  на оперные спектакли великого Метрополитен-театра не только те, кто могли спросить:
 "А кто этот парень, Верди?", но и те, кто владели этим знанием, были причастны к музыкальной культуре. Лишь  удаленность места жительства от театра  препятствовала посещению спектаклей.

Ныне премьеры и текущие спектакли репертуара Метрополитен-опера видят и слышат все. К тому же, в дополнение, при просмотре в кинотеатре публике показывают интервью с солистами, взятые буквально на лету, в антракте, показывают и  закулисье с  гигантским складом  передвигаемых декораций, огромный труд рабочих сцены, скрытый от глаз зрителей спектаклей: мир, получивший известное наименование в романе Виктора Леру  "Фантом оперы".

И все-же, какое счастье присутствовать на спектакле в самом театре! Тут не могут быть искажены пропорции видимого и слышимого. Условное по своей природе искусство оперы иногда восстает против приближающейся камеры. Ведь физическое напряжение при пении  неизбежно искажает черты лица певца. Работа дыхательного аппарата, языка, неба, диафрагмы - это то, что публике крупным планом видеть не надо.И я сохраняю пристрастие к дистанции зала и сцены.

Первое, что  завораживает в постановке "Аиды", осуществленной режиссером Соней Фрайзелл, это декорации. Известный  кино и театральными работами художник Джианни Куранта  создает целый архитектурный ансамбль на сцене,
поражающий величием и  пространственным решением, позволяющим  создавать оригинальные мизансцены. Тронный зал  в Мемфисе  в покоях фараона - это…
     
В центре сцены  в виде своеобразной гигантской коробки, обрамленной надписями из иероглифов,  возникает та самая гробница, куда будут заточены герои -Радамес и Аида. Затем  почти с колосников, спускается игровой  занавес(называемый в театре в рабочем порядке язык),  на  верхнем краю  которого (видимо, там предусмотрена небольшая площадка),  недвижно  стоят   спиной к залу  воины с мечами."Приземление" занавеса  стыкуется с рамой коробки. Ритуал отчетливо адресует вас к эстетике древнего Египта, к старинным  многофигурным росписям. А позже, для знаменитой сцены марша-шествия победителя Радамеса и его войска, вслед за которым тянутся изможденные пленные эфиопы, на сцене вознесутся  два грандиозных дворцовых  фасада,  так, что один расположен фронтально, а другой вполоборота, между ними пустое пространство. И войско египтян с  военными трофеями, и пленные,  едва бредущие эфиопы,  и погибшие, тела которых будут брошены вповалку на телегу, будут двигаться   из глубины сцены  именно  по этой образуемой между дворцами дороге.   Такое решение  сценического дизайна предоставляет  более интересные возможности постановщику хореографических  и массовых сцен, которые сочинил заново для спектакля Алексей Ратманский. Ведь как правило, обычные шествия  проходят  вдоль рампы, от кулисы к кулисе. Это тоже эффектно, но выразительность, найденная под углом, прибавляет драматизм.
   
К тому же,  во всей картине вместо традиционной театральной репрезентативности ощутим дух современной хроники, истоком которой явно служат  телевизионные   
кадры с репортажами о  ведомых на расстрел заложниках,  террористах, повстанцах…

В репертуаре ленинградского Кировского(Мариинского) театра
 " Аида"  шла много лет с большим  успехом. И не случайно на гастролях театра в  
Москве, проходивших в Большом театре Союза ССР в начале 80-х, успех спектакля был триумфальным. В репертуаре Большого "Аиды" не было. Как и при блестящем составе солистов не было таких уникальных индивидуальностей как Ирина Богачева- Амнерис, Лариса Шевченко - Аида, Алексей Стеблянко - Радамес, Сергей Лейферкус- Амонасро. Они запомнились мне  на всю оставшуюся жизнь проникновением в жизнь образов,   великолепными голосами и смелостью трактовок.  Меццо-сопрано  Ирины Богачевой  звучало инструментально  как альт, сопрано Ларисы Шевченко лилось как расплавленное серебро,  легкий лирический баритон Сергея Лейферкуса был  им   понижен  для этой партии,  а  в сценический рисунок роли  он  внес непривычно острую экзотическую  пластику…

Оперы Верди, скажем, "Травиата", "Риголетто", "Дон-Карлос",  "Трубадур" идут  во всех  музыкальных театрах  России. "Аиду" можно было услышать еще только в Улан-Уде.  Там рождались  голоса, которым под силу партии этой труднейшей оперы.

Я смотрю другой спектакль, передо мной другие исполнители. И власть, под которую я попадаю сейчас, заключается в ином характере звука. Звук как наивысшая ценность доминирует в этой "Аиде", но формируется он иначе.
Прежде всего восхищает необычайная прозрачность, легкость  в пении хора.При  высокой  тесситуре не возникает  форсирование звука. Первый(женский) хор в покоях Амнерис  "Героя ждет признание"  был пропет, словно ноты  не требовали никакого форте при восхождении,  в более подвижном темпе, с легкостью  налетевшего ветерка, с нежностью.  И мрачный, сопровождающий допрос Радамеса  верховным жрецом  мужской  хор,  окрашиваясь скорбной  отрешенной хоральностью,   тоже отличается полетностью, открывает неожиданную  изысканную  красоту…(Хормейстер - Доналд Палумбо). Знакомое мне  прежде  звучание было  тяжелее,  определеннее, плотнее. И обычнее.

Царство  вокала на сцене Метрополитен- опера и есть главное чудо этого театра. Солисты, приглашаемые для участия в спектаклях, одарены высочайшим даром и владеют великолепной школой bell  canto.

Аида - Виолета Урмана  явила сопрано, отличающееся мощью  и  отшлифованностью, при которой ей подвластна тончайшая нюансировка, нежнейшая кантилена. Даже не в развернутой арии, а в короткой сцене  выведывания  сердечной тайны   ее героини, совершаемого ревнивой Амнерис, интонации Аиды-В.Турман  по драматизму  прорезают действие. Голос певицы  воспаряет над  тутти оркестра,  выделяется в ансамблевых сценах,  ласкает слух  в ариях… Но  сценически она монументальна.Живой страдающей ревнующей женщины на сцене нет. Есть большая певица. И это все.

Амнерис- Долора Заджик  также производит грандиозное впечатление своими вокальными возможностями, дивным mezzo voce. Особенно выразительно певица проводит финальную сцену, в которой  ее голос  вплетается  в звучание дуэта  заточенных в подземелье Аиды и Радамеса.  Они обречены гибели. Она, стоя над их могилой живых, оплакивает возлюбленного.

Но даже, если обе примадонны являют исключительно торжество вокального искусства,  практически не подкрепляя его сценической игрой, то за них "работает"  вся эстетика театральной атмосферы: многочисленные исполнители образуют скульптурные группы в духе оживших  фресок.

Радамес - Джохан Босса  с первой арии  "Сeleste    Aida"  привлекает сильным красиво окрашенным по тембру  драматическим тенором. Он  выразителен в   сцене суда, проводимого  верховным жрецом Рамфисом- Роберто Скандиуззи. Властны повторяющиеся  интонации допрашивающего. Мужественностью и решимостью окрашен голос обвиняемого…   Певец достойно проводит всю роль-партию, передавая и  триумф своего героя, и его  любовь,  и его стойкость,  и его  отчаяние…

Дирижер Дэниэл Гатти  cообщает   воодушевление  звучанию партитуры, раскрывает  величие оркестровых эпизодов,  и нюансы солирующих инструментов
оркестра,  подводит к  кульминациям  в ариях солистов,  и  сводит  всех воедино в апофеозе великой музыки..И опера живет на сцене уже больше века,  и будет жить после нас, абсолютно независимо от  политического  преходящего повода  ее создания по заказу вице-короля Египта Измаила: открытия Суэцкого канала  в 1874 году.