НЕВЕСТКА

(Окончание. Начало здесь и здесь)

Разоблачение

В  купе поезда  Батуми-Тбилиси было так жарко, что они всю ночь простояли в коридоре у  открытого окна.  На вокзале их  встречали   мама с папой.

- Леша и Рая, - начал Олег, - позвольте вас называть так же, как Кара зовет  моих родителей.

- Позволяем, - хором ответили Алексей Миронович и Раиса Тимофеевна.

- Ко мне обращайтесь, пожалуйста, на "ты", без церемоний!

- Конечно, зятек! - засмеялся тесть. - О чем речь! Сейчас выпьем по маленькой и все станет на свои места! - Раиса Тимофеевна зашикала на мужа, а Олег весело рассмеялся.

Родителям Олег понравился  еще в Москве. В Тбилиси  он очаровал их.  Молодым отвели комнату, в которой Кара жила  прежде со сводным братом.  К приезду зятя  мама купила двухспальную кровать.

- Леша,  устройте мне  экскурсию по вашей фабрике! - попросил за завтраком Олег.

- Нет проблем! Можно прямо завтра!

- Каруся, ты пойдешь со мной? - Она в ужасе посмотрела на мужа.

- Карка сладкое не переносит, - ответил за нее отец. - Ничего, дочка, мы по-быстрому. Пройдемся по цехам, попробуем материнских тортов и обратно. Часа за три  обернемся.

Кара  понимала, что ее вранье раскроется с минуту на минуту. Сидеть за столом  ей стало невмоготу.

- Рая, вы разве не в кадрах работаете? - удивился Олег.

- Нет, я в цеху, где торты украшают.

- А-а-а! - Олег сделал паузу и выразительно посмотрел на жену.  Та опустила голову.

- Леша, сколько у вас работников на фабрике? - не унимался дотошный Олег.

- Вопрос по адресу. Мне ли, кадровику, не знать, сколько у нас сотрудников?

- А вы разве не директор?

- Пока нет! - заржал Леша. - Давай, Олежка, лучше выпьем! - он протянул зятю  не рюмку, а  небольшой стакан. Олег  залпом опорожнил его, хотя пил в Москве только красное вино. "Он делает это мне назло", - подумала Кара и встала из-за стола.

- Жена, ты куда? - спросил захмелевший супруг.

- Правда, дочка, неудобно оставлять мужа одного! - подхватил отец. Кара вернулась за стол.

В Тбилиси ночи долгие и липкие. Ей  было страшно подумать, что он может прикоснуться к ней. Кара сняла ночную рубашку, но прохладнее от этого не стало. Тогда она  взяла банную простыню, которую мама дала им вместо пододеяльника, подушку и легла на пол. Не прошло и получаса, как  он оказался рядом. Она отодвинулась, чтобы их тела не соприкасались.  Он не произнес ни слова.

Когда с гор подул прохладный ветерок, он   повернулся к ней,  обхватил  двумя руками  за талию и посадил к себе на колени. А потом молча  стал ласкать ее. Его руки сжали ее ягодицы. Он  слегка приподнял ее, и она впервые взяла в руки  то, что вскоре оказалось в ее  влажном теле.

- Никогда больше не ври мне, поняла! - совершенно не вовремя услышала она. - Ты тем самым унижаешь себя!

-Унижаю, - тупо согласилась Кара и поцеловала мужа, который не ответил  на ее поцелуй. Она испугалась. - Прости меня, дорогой!

- Я понимаю, почему ты это сделала, -вздохнул он. - И не осуждаю тебя. Однако стыдиться родителей не пристало. Хотя мне трудно говорить, я не был в твоем положении. И еще. Мне твой папа сказал, что  вы приехали в Грузию из Магадана. Я ничего не путаю: он уволился в запас в звании полковника? Что он там делал?

Врать было нельзя. Она глубоко вздохнула и выпалила:

- Был начальником лагеря, пока его не попросили...

- Какого лагеря?

- Обыкновенного, в котором содержались заключенные...

- А мама?

- Мама там тоже работала.

- Кем? - в ужасе спросил он.

- Не знаю. На территории. В бараке.

- Надзирательницей в женском бараке? -  его тон стал ледяным.

- Да.

- Ну и семейка! - он даже присел. Потом закурил. Успокоился и снова лег. - Сын за отца не отвечает, - вдруг прошептал он. Она не поняла.

- Какой сын?

- Это я так, цитирую вождя.

- Какого вождя? - переспросила она.

- Иосифа Виссарионовича, - с издевкой объяснил он.

- Сталина? - она  никогда  бы не посмела  так сказать о человеке, которого боготворил ее отец, что, впрочем, не помешало ему после XX съезда отнести в уборную все  его труды.

- Вижу, родная,   придется заняться тобой!  Ты совсем ничего не смыслишь в нашей истории. Да что истории! Ты в курсе, что на нашем факультете старшекурсники устроили сидячую забастовку по поводу увольнения Дувакина?

- Нет. А кто такой Дувакин?

- Виктор Дмитриевич - один из лучших специалистов по Маяковскому. Он вел семинар, читал спецкурс... Кара, очнись! История пишется на твоих глазах. В соседней аудитории! Тебе известно, за что его уволили?

- Откуда?

- Он выступал свидетелем защиты   по делу Синявского и Даниэля, о которых, само собой,  ты тоже слышишь впервые...

- Олег,  я хочу тебе соответствовать!Займись мною!

- А я  что делаю? - расхохотался   муж, прижимая ее к себе.  -

Отложим ликбез до Москвы. Иди ко мне!

Вскоре супруги, уставшие от ласк и разговоров, крепко заснули.

Семейная жизнь

Во Внуково их никто не встречал. Родители Олега отдыхали в Сочи. "Наверняка в том же санатории, где я увидала его впервые",  - подумала Кара, когда молодожены вошли в пустую квартиру на Большой Бронной.

Свекровь предусмотрела все, вплоть до мелочей. В комнате Олега появилась широкая софа вместо узенького диванчика, на котором он спал прежде. В шкафу она обнаружила стопку накрахмаленного постельного белья.  В ванной висел еще один   ярок-синий банный халат, который очень шел к ее голубым глазам.  И последнее, что потрясло ее: рядом с бельем Олега  лежало несколько  новых ночных рубашек. В первую ночь Олег разорвал на ней ночнушку - подарок соседок по общежитию. Кара очень огорчилась, хотя Олег просил ее не переживать по такому смешному поводу.

- Завтра я  попрошу папу, чтобы он привез тебе из Америки новую!

- С ума сошел, что ли? - она даже привстала на кровати. - Что  ты ему скажешь? Что от нетерпения разорвал  на мне рубашку?

- Папа - мужчина, он меня поймет! - засмеялся Олег.

- А обо мне ты подумал? - возмутилась она. - Как я буду смотреть на

Стаса после твоих откровений?

- Стас - мировой дядька, - успокоил ее муж. - Он все понимает. И даже маме не скажет ни слова.

- Прошу тебя, не говори никому! - она обвила его шею руками. Почувствовав ее запах, он откинулся на подушки и позволил поцеловать себя. После такого поцелуя перечить жене  у него не было сил.

- Как скажешь, дорогая! Тогда я сам куплю тебе.

- Хорошо! - согласилась она и погладила Олега по руке.

Галя обнаружила  разорванную в клочья рубашку Кары в мусорном ведре и попросила мужа привезти из командировки подарок невестке.  Кара покраснела при мысли, что надела рубашку, которую Стас выбирал в магазине для нее. Прохладная ткань жгла тело. Чтобы  не думать о свекре, она  легла спать голой. Все равно Олег снимает  с нее все.

К приезду родителей Кара подготовилась основательно. Убрала  квартиру, сварила борщ,   приготовила аджабсандал -   тушеные  баклажаны, мясо, картошку и помидоры, приправленные грузинскими специями и большим количеством свежей зелени.  Олег купил арбуз.  Стас и Галя были в восторге от ее стряпни. Галя даже прослезилась. Родители привезли им подарок-  прекрасный  мохеровый плед  для новой софы.

Проходя по ночам мимо комнаты родителей Олега, она прислушивалась к шорохам за дверью. Но ничего не  слышала, словно их в комнате не было. "Неужели они занимаются тем же, что мы с Олегом? И у них все так же, как у нас?" - часто спрашивала она себя, перед тем как заснуть в объятиях мужа. - "Нет, он не может  любить  ее так страстно, как Олег меня! Ни за что не поверю!" 

Она наблюдала за родителями днем.  Но ни разу не видела, чтобы Стас  украдкой целовал жену на кухне или в гостиной,   когда дом был полон гостей, как это делал Олег.  Правда, Стас  часто дарил Гале цветы, привозил подарки из-за границы и отдыхать они ездили вместе. Если приходили  гости, они не сидели рядом. Стас, как правило,  занимал свое место во главе стола,  а Галя - с краешку, чтобы можно было слетать на кухню и проверить, как запекается в духовке пирог или мясо. Олег часто заходил в ванную, когда она мылась. Говорил, что  уже соскучился, хотя они расстались всего минут пять назад.  Стас не поступал так  никогда.  Любил он жену или нет,  пока она сказать не могла. 

Конечно, присутствие родителей напрягало, хоть они были самыми добрыми и тактичными родителями в мире. С другой стороны, если родители переедут, к ним перестанут почти ежедневно приходить гости,  которых Кара слушала с открытым ртом.

Особенно ей запомнился визит Светланы Николаевны - дочери Бухарина от первого брака с Эсфирь Гурвич. Кроме того, что Бухарин был одним из главных обвиняемых по делу об антисоветском правотроцкистском блоке, Кара не знала о нем ничего. До его официальной реабилитации оставалось около двадцати лет.

- Папа стремился всеми силами сохранить в застенках Лубянки

человеческое достоинство. Стал писать стихи, чтобы не думать о смертельной угрозе, прекрасно понимая, что в живых Сталин его не оставит...  - Светлана Николаевна сделала паузу.  - Когда-нибудь мы сможем прочитать их. Я уверена, что они  были искренними, что каждая  их строчка  была пропитана революционным романтизмом. Отец   ведь  был романтиком по жизни!

Когда гостья ушла, Стас рассказал  сыну и невестке, что в 1947 году Светлану  сперва исключили из университета , а потом арестовали

- На каком факультете она училась? - робко поинтересовалась Кара,

оглушенная обрушившейся на ее голову информацией.

- На историческом.

- Как вы? -  Стас был выпускником истфака.

- Как дочь Сталина. Я закончил  истфак позднее.

У Кары не укладывалось в голове, что  все, о чем говорила гостья, происходило в ее  любимой стране. Оказывается, жена Бухарина ушла от него ради спасения  дочери. Господи, сколько мучений выпало на долю этих людей! А ведь прежде она даже подумать не могла, что среди заключенных, которых  так  ревностно охраняли ее родители, были безвинные люди. И что таких людей было большинство.

Услужливая память тут же напомнила ей обрывки подслушанных разговоров, которые родители вели за вечерним чаем.

- Рая, пришлось сегодня эту гниду, о которой я тебе говорил, в карцер бросить на трое суток!

- Да мои бабы не лучше! - сетовала  мама. - Совсем с ума посходили! Кричат, что скоро их отпустят. И тогда они рассчитаются с нами за все. Страшно, Леша, а вдруг это правда?

- Вполне возможно, Раечка! Поэтому надо уносить отсюда ноги! -

заключил отец, вставая из-за стола.  - Пойдем, что ли? - спросил он с улыбкой, значение которой она поняла только сейчас. Отец приглашал маму  в постель. Или, как  он выражался, "покататься на саночках"! Именно на саночках! Кара залилась краской, вспомнив  похотливый взгляд отца, когда тот звал  маму на "саночки"! Какое счастье, что  она уже больше года носит фамилию "Булгакова".

Родители Олега, по всей видимости, тоже испытывали дискомфорт. Спустя два года после женитьбы сына они созрели для разговора с  юными супругами.

- Дети... - начал Стас и осекся.

- Мы с папой долго думали и решили, что вам надо иметь свою жилплощадь, - продолжила Галина. - Если бы у вас был ребенок, папа мог бы претендовать на новую квартиру для себя, но вы не торопитесь.

- Да и это ни к чему, - торопливо добавил отец, чтобы сын с

невесткой не обиделись.

- Поэтому мы решили предложить вам такую комбинацию, - снова вступила в разговор Галя.  - Мы обменяем нашу трехкомнатную и мамину однокомнатную на две квартиры в одном доме.

- Какой мамы? - не поняла Кара.

- Моей, которая живет в Химках, - объяснила Галя. - Она уже

старенькая. Ей трудно  одной. Так вот, мы нашли вариант. В доме на Самеда Вургуна есть две квартиры. Двухкомнатная - для нас и трехкомнатная - для вас, если вы берете к себе бабушку. Или наоборот, если бабушка захочет жить с нами.

- А где этот Самед Вургун? - не поняла Кара.

- На "Соколе", рядом с Ленинградским рынком.

- Значит, прощай, центр? - вздохнул Олег.

- Надо чем-то жертвовать, чтобы  стать самостоятельными! - констатировал отец. - Только решайте, с кем останется бабушка. Если собираетесь родить, то лучше с вами. Она пока в состоянии помочь. Если нет, мы возьмем маму к себе.

Ночью  Кара и Олег  не сомкнули глаз. О рождении ребенка прежде Кара не думала. Потому что не думал Олег. Но Стас сказал, и она загорелась. Ей сразу захотелось родить мальчика, которого она обязательно назовет Стасом. Олег ее восторгов не разделял. Он писал роман и не мог думать ни о чем другом.

- Пока я буду  вынашивать ребеночка, ты закончишь работу над книгой!  - робко заметила она.

- Ты права, я об этом не подумал, - ответил Олег, отрываясь от машинки, на которой тюкал все ночи напролет. -  Мне сложно поверить, что  скоро придется вернуться в наше время. Я сейчас живу в другой эпохе. Вместе с моими героями.  Сегодня, 1 июня 1907 года,  я весь день провел  в Таврическом дворце. Слушал выступление Столыпина, потребовавшего лишить депутатской неприкосновенности шестнадцать депутатов из социал-демократической партии...   Депутаты  не дали немедленный ответ и постановили создать особую комиссию. До роспуска Думы осталось всего два дня. Уверен, что когда-нибудь и наш Верховный Совет из органа молчаливого единомыслия  превратится в арену политической борьбы.

- Ты шутишь?

- Отнюдь, думаю,  мы  еще станем свидетелями грандиозных перемен.

- Тебе папа сказал? - не поверила она.

- Нет, я уже в состоянии думать сам! Спроси у него, если не веришь...

- С ума сошел?  Я не умею анализировать. Потому и говорю  иногда глупости.

- Слушай, давай вернемся  в наши дни.   Обещаю, родная, как только отдам нетленку в журнал, мы начнем работать в этом направлении.

- Ты что имеешь в виду? - Кара не поняла мужа.

- Ребенка!

- Как ты считаешь, ее сразу напечатают?

- А то! Главред - папин хороший знакомый.

Она забыла,  что у Стаса связи повсюду. Да ему эти связи  и не нужны! Если он принесет рукопись в журнал, ни один редактор не посмеет отказать одному из бывших руководителей комсомола! Наверняка он может выбить им квартиру. Надо подождать с обменом. Родители обожают свое гнездышко.  Как только она забеременеет, он  получит для них  двушку.  И тогда родители останутся  на Бронной.

Прошел год.  Роман Олега был напечатан в "Юности", после чего он подписал договор об издании книги с издательством "Молодая гвардия". А вот  Кара  своих обязательств не выполнила. Не получалось у нее забеременеть. Хотя они уже давно не предохранялись.

Об Олеге заговорила вся Москва.  В газетах появились прекрасные отзывы.  Каре тоже нравилось, как пишет муж. Она поражалась его фантазии и разносторонности знаний. Однако Олег разочаровал ее: оказывается, в основе романа  подлинная история, которую ему рассказала вдова репрессированного коммуниста Мостового.  Вскоре Олегу позвонил  молодой режиссер Виктор Дубровин и предложил встретиться  по поводу экранизации романа.

Олег остался доволен разговором. Правда, режиссер попросил изменить название. Ему не понравилось  прежнее - "Заноза".

   Мне тоже! Не те ассоциации! В конце пятидесятых была такая картина с Лейлой Абашидзе в главной роли! - вспомнила Кара. -  Ее много раз показывали в Тбилиси по телевизору.

  Значит, он прав! Придется менять! - констатировал Олег.
  
Если по его роману снимут фильм, они смогут вступить в кооператив. Это тоже вариант. Только бы ей забеременеть! Но нет, фортуна отвернулась от нее!

Смерть Олега

Нелепая и неожиданная смерть Олега перечеркнула их  планы. Он умер на съемках фильма. Остановилось сердце. Ночью. Внезапно. А она в ту ночь спала очень спокойно. И ей не снились ни нож, рассекающий плоть буханки, ни пиявка, насосавшаяся чужой крови.

Олега нет. Он больше не войдет в комнату и не обнимет ее.  Кара жила как во сне. Приезжали ее родители, каждый день приходили Лариса с Айшей, которая ждала ребенка от Фикрета.   Пора  садиться за дипломную работу, но как писать и о чем, когда в голове ни одной мысли? Только тупая боль и отчаяние.

Они горевали вместе: его родители и она. И не понимали, как  будут жить без своего веселого мальчика. Кара  все дни напролет курила  и пила кофе. В университете она не появлялась. Стас с Галей с состраданием смотрели на нее, а когда они  уходили  к себе, она шла на кухню и включала телевизор. Чтобы быстрее прошла ночь. Словно новый день мог принести облегчение.

 Из депрессии ее вывел разговор со Стасом. Он вошел к ней в комнату без стука. Сел рядом на софу, взял ее безжизненную руку, осторожно поцеловал и слегка сжал, чтобы она обратила на него внимание. 

- Кара, давай, соберись, я помогу тебе написать диплом. Как только защитишься, выйдешь на работу. Хватит сидеть дома! Ты так сойдешь с ума!

- Никуда я не пойду!

- Нет, пойдешь! - резко возразил он, и она очнулась. - Надо жить дальше.

- Куда пойду? - переспросила она.

- Работать переводчиком в Высшую комсомольскую школу. Меня туда назначили  проректором по учебной работе.

- Какую школу?

- Комсомольскую. Это не школа, а вуз. Там есть иностранный факультет, на котором обучаются французы и конголезцы.  Язык ты знаешь прилично. Все, выбирай тему для диплома. А потом мы сядем с тобой и подумаем, что и как написать. Олегу было  бы приятно, если б ты защитилась на отлично.

- Хорошо, -  впервые Кара не думала о Стасе как о мужчине.

Мужчины ее больше не интересовали.

Он написал ей диплом о  стилевых тенденциях современной французской прозы.  Она с блеском защитилась. И   в сентябре вышла на работу.

Работа

Высшая комсомольская школа находилась у черта на куличках -  вблизи кусковского парка. Кара ехала от метро "Ждановская" на автобусе по улице Юности и любовалась    открывшейся панорамой парка с дворцовым шпилем. Напротив нее сидела черноглазая женщина со стрижкой "гаврош" и читала Манифест коммунистической партии на итальянском языке. На заднем сидении  о чем-то горячо спорили две очаровательные девицы. Одна из них в серых фланелевых брюках и голубом кардигане показалась Каре просто обворожительной.  Особенно ей понравились ее большие серо-голубые глаза с длинными черными ресницами. Видимо, это тоже переводчицы. Кара обрадовалась: там работает много молодежи. Ей не будет тоскливо.

Переводческий коллектив встретил ее с опаской. Родственница проректора! Потенциальная стукачка! Тон задала заведующая бюро переводов, разговаривавшая с ней сухо и официально.

- У нас французских переводчиков  как грязи. Я взяла вас  только

потому, что Станислав Олегович  попросил. Даже не знаю, чем вас загрузить! Может,  пойдете изучать датский в МГУ? Датских переводчиков  в Москве мало, работа для них есть всегда.  Подумайте, если согласитесь, буду рада! Иначе останетесь без нагрузки. Учеба с сохранением зарплаты. Через год вы должны будете приступить  к переводу лекций по философии, политэкономии, истории комсомола, истории КПСС. Завтра  дадите  ответ!

Кара вышла из ее кабинета в полной растерянности. С одной стороны, ей хотелось вернуться  на филфак, в привычную остановку. Снова сесть за парту. С другой - сумеет ли она изучить за год такой сложный язык? Окончательно забудет французский и не выучит датский. Вполне реальная ситуация. Она решила посоветоваться со Стасом.

- Думаю, стоит принять ее предложение. Лишний язык никогда не

помешает. А что будет через год, одному богу известно. И потом - учиться всегда лучше, чем работать. Узнаешь много нового. О стране, людях, которые там живут. И быстрее поедешь в Данию, чем в Париж. Что правда, то правда,  скандинавских переводчиков у нас кот наплакал. Кара, ты уже освободилась? Давай прогуляемся по территории. Я покажу тебе  теннисные корты и спорткомплекс.  Заодно вместе пообедаем. 

- У вас столовая в спорткомплексе?

- Да, на первом этаже. А на втором - бассейн. Будешь ходить туда, если захочешь.

В столовой стоял невообразимый шум. Кого там только не было: итальянцы, французы, латиноамериканцы, поляки, наши слушатели, преподаватели, секретарши, переводчики.  Кормили  в ВКШ гораздо лучше, чем в МГУ. Взгляды всех женщин тут же сфокусировались  на проректоре и его спутнице.  Невестку Стаса они видели впервые. Она, конечно же, им не понравилась.

Свекор преподавал  советским студентам.  Первым  подсел к ним секретарь комитета комсомола школы - любимец Стаса, один из самых способных студентов на курсе.  Затем подошли  две студентки с третьего курса.

- Станислав Олегович, возьмите нас к себе, - запищала одна из них.

- А в в курсе, какую тему я предлагаю?

- Нет, но мы согласны на любую.

- Дорогие девочки, на беседу ко мне надо приходить подготовленными. Вас интересует история  войны  и ее влияние на  историю нашей родины?

- Конечно.

- Тогда приходите сегодня в  17.00  в 31 аудиторию первого корпуса на наш семинар. Мы будем говорить о таком событии, как Победа в Отечественной войне.   Кстати, как вы понимаете ее?

Девицы отбарабанили:

- Как самое важное событие в истории СССР.

- И все? - усмехнулся Стас. -  А вам известно, что с каждой новой публикацией  раздвигаются  границы ее влияния, выявляются ее новые грани? К примеру, как Победа в том виде, как она сформировалась как событие, мешает нам в значительной мере понять все глубины самого события, каким была эта война, и что не менее, может быть, важно,  всю советскую историю. А если мы задумаемся над вопросом - почему стала возможной эта война, как она стала возможной? - углубляясь все дальше, в нашу же историю, мы уходим к самой Октябрьской революции, а то и дальше, гораздо дальше вглубь...Пока  мы не разберемся  с прошлым, нам не удастся понять настоящего, проблем, которые предстоит решать всем нам, то есть и вам, дорогие девушки...

Кару распирало от гордости за Стаса. Она была счастлива, что носит его фамилию,  может общаться с ним, таким образованным и умным, каждый день. И впервые пожалела о том, что  не сумела воспользоваться шансом, который дала ей жизнь: не пошла в аспирантуру, не стала историком, как он. Что думала о нем только как об интересном мужчине... Как и эти смешные девчонки...

Она вернулась в alma mater.  После занятий  мчалась домой и сидела над учебниками до поздней ночи. Никуда не ходила, никому не звонила. Лишь иногда встречалась с Айшей и Ларисой.

Филологический факультет переехал в новое здание на Ленинских горах,  и теперь до общежития  было рукой подать.  С девчонками она расслаблялась. На час-другой забывала о кошмаре, в котором жила последнее время. Лара  снова находилась на нелегальном положении, поскольку в очередной раз не сдала зимнюю сессию, и базировалась в хоромах Айши.

Айша вышла замуж за Фикрета.  Супруги занимали  в общежитии целый блок,  так как оба учились в аспирантуре. Дочку Айша отвезла в Марокко.  Однако учебой себя не истязала.   Ей было некогда. Они с Фикретом постоянно выясняли отношения, иногда он даже бил ее. 

- Девочки, я считала, что ему мешает ребенок, - жаловалась Айша

подругам. - Но нет, мешаю ему я. Я чувствую, что надоела мужу. Если узнаю, что он мне изменяет,  убью его и себя.

- Не сходи с ума!  Ни один мужик не стоит того, чтобы  из-за него садиться в тюрьму или лишать себя жизни! Я права, Кара? - увещевала подругу Лара, призывая в свидетели Кару.

Кара машинально кивала головой, хотя мысли ее были далеко. Она вспоминала, как Олег пришел   на рассвете в общагу за ответом, как они резались в карты, как он угостил ее первой сигаретой. От этих воспоминаний у нее  сжималось сердце, но на душе становилось спокойнее. Она, как и в студенческие годы,  ела жареную картошку, которую  они запивали пивом или красным вином.  Но когда приходило время прощаться, Кара мрачнела и замыкалась.  Чем ближе она подъезжала к дому, тем тяжелее было  у нее на душе.

Весной она сдала экзамены, получила свидетельство и вернулась в комсомольскую школу.   Спустя неделю  Кара перевела на датский свою первую лекцию по комсомольской работе.  А осенью полетела с датчанами на практику в Тбилиси.

Ощущения от пребывания в родном городе были  странные.  Впервые она ночевала не  в родительском доме, а в гостинице.  Ночью  ей не спалось.  Она была дома и не дома, потому что гостиница у нее ассоциировалась  с поездкой в чужой город. Но Тбилиси был  родным и любимым. Всего  в десяти минутах езды от гостиницы  в небольшой квартирке с галереей спали ее мама и папа.  Ей очень хотелось войти в свой двор, заглянуть в аптеку, где продавались пиявки, потом  перейти площадь и оказаться в булочной... 

Прозрение

Она открыла для себя новый Тбилиси.  Кара никогда не бывала в тбилисских ресторанах. Родители с детства ей внушали, что в рестораны ходят только девушки с сомнительной репутацией. Сейчас все изменилось. Она уже взрослая, опытная женщина, которой по долгу службы приходится завтракать и ужинать с иностранцами в  "злачных местах". Обедали датчане обычно на выезде:  в колхозах или  совхозах.  Бесконечные тосты  переводить приходилось стоя, чтобы  слышали все гости. К вечеру она  падала от усталости. Кара впервые побывала в Западной Грузии.

- Стас, Галя, вы даже  не представляете, какой чудесный город Зугдиди. Один городской музей чего стоит! Вы вообще в курсе, что там хранятся посмертная маска Наполеона и его вещи с острова св. Елены? Нет?Я так и думала, -  тараторила Кара, вернувшись  в Москву из командировки. -   Если бы вы видели дом героини соцтруда в чаеводческом колхозе! Я, дура,  решила, что нам устроили банкет в клубе, а оказалось - в доме чаевода. Слушайте, в этом колхозе восемнадцать героев! Обязательно поезжайте туда! - супруги переглянулись: девочка ожила.

- Я такой красоты не видела никогда, хотя много лет прожила в

Грузии! Датчане обалдели! Едем мы по горной дороге. С одной стороны -  апельсиновые деревья, с другой -  бесконечные чайные плантации. Оранжевые плоды на фоне густой зеленой листвы  -  божественная картина. Вероятно, так выглядит рай! - воскликнула я.  Ларс и другие ребята согласились со мной!

- Ларс? - переспросила Галя. Веселость невестки раздражала ее.

Стас сжал руку жены под столом. Он понимал ее состояние.  Хотя  в душе был рад за Кару.

-- Ларс - мой студент! - ответила Кара, не заметив  досады в голосе свекрови, и продолжила рассказ. - Знаете, я  переводила  встречи в ЦК комсомола Грузии, в райкомах комсомола, на предприятиях. Мама и папа растрезвонили на весь город, что мы   были на приеме  у Шеварнадзе....

- Кара, поешь что-нибудь!  - пыталась остановить невестку Галя. 

- Галя, подожди, дай ей высказаться! - попросил Стас жену, когда Кара убежала в свою комнату за подарками, привезенными из Грузии. - Она так долго молчала. Представляешь, сколько всего накопилось в ее душе!

- Знаешь, я лучше пойду к себе. Ее рассказ предназначен для твоих ушей...

- Почему? - Стас смутился.

- Разе ты не понял, она хочет сказать тебе, что стала другой?

- Что стала другой - вижу. Заметил уже давно. Но что хочет  поделиться этой новостью только со мной, не думаю...

- А я уверена. Ей важно услышать твое мнение. Присоединяйся ко мне,дорогой!  - она поцеловала мужа и  скрылась в  спальне.

Кара вернулась  буквально через минуту.  Глаза ее светились, на щеках играл румянец.

- А где Галя?

- Пошла к себе. Давление у нее скачет последнее время.

- Жаль, я хотела столько рассказать вам.

- Но я же здесь. Расскажи мне,  я передам ей.

- Хорошо! - она тотчас согласилась. В который раз Стас убедился, что у Гали звериное чутье. Она  чувствует опасность, когда та  только-только появляется на горизонте.

- Дорогая, я весь внимание! - Кара вздрогнула, а он, чтобы скрыть смущение, отправился на кухню якобы за чайником.

- Так вот. У меня был очень смешной разговор с папой. "Карка, а тебя в партию  не зовут?- поинтересовался он.- Если предложат, не отказывайся. Биография у тебя хорошая, ничем не омраченная.  Партия откроет тебе дорогу в будущее. Позволит сделать карьеру. Я могу дать рекомендацию, если что..." Я, само собой, ответила, что никуда не собираюсь. Да и мне никто ничего не предлагал. "А ты свекра попроси. И тебе сразу предложат!"

- Ну, а как ты отреагировала на его слова? - Стас не мог скрыть улыбки.

- Стас, а как я могла? Я  ему в ответ, мол, меня и так  первое время все считали стукачкой, так как вы хлопотали за меня. Он: "Ничего. Зато будут бояться и уважать. Усекли, что ты блатная. Дочка, подумай над тем, что я сказал. Без партии  карьеры  не сделаешь".

- Знаешь, твой отец прав. Стоит подумать.

- Стас, вы шутите?

- Отнюдь!

- Я уже не та девочка, которая пришла в ваш дом. За время работы в комсомольской школе  у меня накопилась масса вопросов, на которые я не нахожу ответа. Только вы можете прояснить  сумбур в моей голове. Прежде подобные мысли никогда  в ней не возникали.  Я  - дочь начальника лагеря и надзирательницы -  верила всему, что писали в газетах.  По случаю моего приема в пионеры и комсомол папа с мамой утроили праздничный обед. Мама была на седьмом небе от счастья, когда меня избрали секретарем комсомольской организации школы, а папа напился по такому поводу. Знакомство с Олегом нарушило прежнюю гармонию. Его резкие высказывания, разговоры, которые вели ваши гости, заставили меня иначе взглянуть на жизнь. А приход в комсомольскую школу в корне изменил мое отношение к "базовым ценностям". Ну разве можно   с серьезным лицом переводить   на первом занятии  по истории комсомола биографию  Ленина? Да еще в интерпретации Сорокиной Ангелины? А потом на следующей паре по  теории и практике комсомольской работы снова рассказывать историю жизни и подвигов Владимира Ильича. И так всю неделю?

- Нет, конечно! Я рад, что ты с юмором относишься к тому, что видишь.

- Да, с юмором. Но одного понять не могу, как вы можете  выступать на партсобраниях и нести эту чушь: "Идя навстречу решениям  съезда партии, наш вуз вышел с инициативой..."  Рассказывать студентам о том, во что не верите сами?

- Таковы правила игры в нашей стране. Придется и тебе с ними смириться. Ты, наверное, думаешь, что я был с рождения другим? Нет, родная, я был таким же, как ты. Совершенно искренне делал карьеру в комсомоле. Верил в победу коммунизма. Прозрел гораздо позже. Поверь, я студентам не вешаю лапшу на уши. Мы обсуждаем с ними серьезные проблемы.  На исторических примерах я пытаюсь научить их думать, критически относиться к действительности.

- Удается?

- Частично. С тобой удалось. Ты уже другая.

- Да, это заслуга Олега и ваша.

Стоило ей произнести имя мужа, как от радостного  возбуждения обоих не осталось и следа. Стас резко встал и подошел к окну.   А она  осталась сидеть  за столом  с опущенной головой. Нет, рана еще не затянулась.

Пробуждение

На практике Кара впервые за долгое время почувствовала себя женщиной. Датчане постоянно делали ей комплименты, ухаживали за ней.  Когда она танцевала с юным Ларсом, все присутствующие в зале мужчины цокали  языком от восторга.

Кара похудела. На осунувшемся лице лихорадочно блестели огромные голубые глаза. Она  перестала заплетать косу, начала слегка красить губы и ресницы.  Ларс был похож на викинга -    голубоглазый, с длинными, почти до плеч, светлыми волосами, бородой и усами. Он привлекал внимание окружающих своим  внешним видом - светлые  джинсы, голубая футболка, кроссовки и джинсовая куртка обтягивали его мощный торс. Он был среднего роста, чуть выше Кары, но в его объятиях она выглядела как статуэтка.

Она даже несколько раз целовалась с  "викингом".  Если бы не присутствие второй переводчицы и руководительницы практики с кафедры комсомольской работы, она бы осталась у него в номере.  Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы сказать ему "нет". Поездка в Тбилиси  вернула ее к жизни.

Кара продолжала жить с родителями Олега. Однако  спустя полгода  совместное проживание стало ей в тягость. Захотелось оторваться от   любящих родственников и почувствовать себя свободной. Чтобы не отчитываться  перед ними за каждый свой шаг. Не докладывать, куда идет и когда вернется. Стас понял ее первый. Обещал помочь. Галя долго плакала, но, как всегда, согласилась с мужем.

Она проработала в школе чуть больше двух лет. За это время там построили две четырнадцатиэтажные башни, в одной из которых ей дали однокомнатную квартиру. Жить на глазах у коллектива, в котором работает ее свекор, она не собиралась.  И, не въезжая,  обменяла с небольшой доплатой  свою однушку на точно такую же в Черемушках. Именно в процессе обмена, когда они со Стасом мотались по Москве, у нее возник этот план.

Решение Кары

Устроившись на новом месте, Кара решила поговорить со Стасом.

Они столкнулись в  коридоре первого корпуса, недалеко от его кабинета.

- Стас,  у меня к вам дело. Очень важное.

- Приходи ко мне в кабинет часика в четыре.

- Нет, на работе нельзя. Можете приехать ко мне? Один.

- Могу, если это необходимо, - он нахмурился.  Что она затеяла? Он не любил сюрпризов.

- Тогда  буду ждать вас сегодня вечером. В семь.

- Давай в восемь, - предложил он. Она согласилась.

Стас ломал голову: зачем ей понадобилась конспирация? Последнее время он так часто думал о Каре, что боялся  порой лишний раз взглянуть на нее. Любое  изменение в  ее внешности, поведении, вызывало у него тревогу. Она стала очень сексуальной, желанной, близкой. Правда открылась ему на выпускном вечере.

Члены ректората направились к выходу из столовой,  как только закончилась официальная часть и начались танцы.  В толпе студентов  Стас заметил  Кару  с  датчанином, танцевавших рок-н-ролл. Они смотрели друг на друга так, словно были в зале одни. Кара раскраснелась, глаза ее блестели, волосы волной накатывались на грудь.  Ректор, не отличавшийся деликатностью,  заметил: "Я до сих пор не понимал, что мужики находят в этой девице!"  "А я понял давно", - подумал Стас и с изумлением констатировал, что  ему неприятно,  - нет, невыносимо, - видеть,  как Кара улыбается другому мужчине. Хорошо, что они уже уходят. Не хватало только, чтоб он  выдал себя!

Кара выкурила пачку. Открыла вторую. Стас недавно подарил ей блок "Мальборо". Сигареты курились легко.  Время шло, а Стас все не приходил. Но вот и он.  Она затушила сигарету и бросилась открывать дверь.

- Кара, я тут принес тебе продукты. Наверняка ты ничего не покупаешь. Возьми у меня пакеты! - сказал он, пройдя на кухню.

Она бросила пакеты на стол и увела его в комнату. Ей было не до еды. Она даже не предложила ему чаю. Он понял, что разговор предстоял тяжелый. Тяжелый для нее? Или для них обоих? Этого он не знал...

- Стас, помоги мне! - она внезапно перешла на "ты". Он отметил это, а она -  нет.  Сказала, как думала, как сто раз прокручивала в уме предстоящий разговор.

- Я готов. Говори, что надо делать?

- Надо сделать мне ребенка,  - выпалила она и добавила: - Я хочу родить от тебя сына.

- Ты сошла с ума!

- Отнюдь! Я хочу иметь ребенка от Олега. Его нет. Но есть ты. Мой сын станет сыном Олега. И никто не узнает, что я родила от тебя.

- Девочка моя! Это невозможно. Я предам жену, если соглашусь. Маму Олега.

- Ничего подобного! Ты ее спасешь. Она же загибается от горя.  У нее появится цель в жизни. Ее внук. Или внучка.

- Но как ты это хочешь сделать? - спросил он и сам удивился идиотскому вопросу.

- Ты меня убиваешь, Стас! Очень просто, - она подошла к нему.

Они не  произнесли ни слова. Она раздевала его, удивляясь  свой смелости и бесстыдству. "Вероятно,  на меня так подействовал датчанин", -  пронеслось у нее в голове, когда она расстегивала брюки. Его руки потянулись к ней.

Все было очень привычно и непривычно. Так, как она  предполагала, и  одновременно  совсем не так, как ей виделось  много лет назад.  Он был с ней  ласковым и внимательным, робким и беззащитным. Таким она не видела его никогда.  Очень растерянным и возбужденным.  Она поняла, что он сдерживает себя.  Стесняется, вероятно.  Она обнимала его, целовала, шептала ласковые слова, но совсем не те, что говорила Олегу.  Она хотела его так сильно, что  начала первая. Такой откровенной она не была никогда.

Оглушенный произошедшим, он лежал молча, презирая себя и восхищаясь ею.  Она встала и прошла в ванную.  Вероятно,  он больше не придет к ней. Что ж! Теперь  остается только ждать. А если ничего не получится? Она не хотела думать о плохом.

 Стас позвонил на следующий день. Они долго  говорили по телефону. Почти всю ночь, потому что Галя была на даче. А через день он приехал к ней снова.  И был так нежен, что она плакала все время. Он успокаивал ее, целовал и обещал, что все получится.

На работе они виделись  почти каждый день, хотя  она старалась не попадаться ему на глаза. Один раз  в переводческую позвонила его секретарша и попросила к телефону Кару: "Шеф приглашает вас к себе к трем часам!" Ее звонок никого не удивил. Все знали, что она была замужем за его сыном.  Когда она вошла в кабинет Стаса, тот встал из-за стола.  Они стояли посреди кабинета, смотрели друг на друга и молчали. И молча разговаривали. Произносили ласковые слова, которые стеснялись сказать при встрече.

Беременность

Она забеременела через три месяца. Он  и тогда не перестал навещать ее. Теперь он не мог оставить женщину, которая ждала от него ребенка.  На четвертом месяце она позвонила Гале и сообщила о своей беременности. Галя тотчас предложила ей переехать к ним. Кара отказалась. Больше они встречаться не могли, потому что Галя стала бывать у нее каждый день.

На работе известие о ее беременности переводчики встретили с пониманием. Завбюро переводов взяла над ней шефство. Об отце ребенка никто не спрашивал -  в переводческом коллективе матерей-одиночек было много. Некоторые рожали от  слушателей-нелегалов из стран Латинской Америки или Ближнего Востока, поскольку замуж за  них не собирались. Другие девушки,  когда их возраст подходил к критической отметке,   находили  мужчин на стороне. Шефиня опекала всех, независимо от происхождения отца. Она тут же договорилась с  испанской переводчицей из числа матерей-одиночек, что та отдаст Каре почти новую коляску и кроватку. Однако  родители Олега настояли, что купят все сами. Просили Кару ни о чем не беспокоиться.

Из Тбилиси рвалась приехать мама,  которой Карая не могла отказать, хотя видеть не хотела никого.  Она посчитала, что с Раей ей будет легче, чем с Галей. Потом на Раю она сможет оставить ребенка, чтобы видеться со Стасом наедине. Он не был у нее уже больше двух месяцев. Они общались по телефону. Если он звонил с работы, разговор получался сухим и официальным. Когда же Галя уезжала на дачу, в их распоряжении была вся ночь. После его звонка она спала как убитая. Ей надо было услышать, что она любима и желанна. Каре очень хотелось узнать, как он относился к ней до смерти Олега, знал, что нравится ей, или нет, но  спросить его не поворачивался язык. Он тоже не касался этой темы.

Из роддома ее забирали все: Стас, Галя и Рая. Сына она назвала в честь дедушки. Такова была официальная версия. А отчество дала своего покойного мужа. Стас молча встретил это известие, Галя от умиления прослезилась. Мальчик действительно был очень похож на Стаса и Олега.

Она вышла на работу, когда сыну исполнился год. И в первый же день узнала, что у Стаса есть любовница, переводчица английского языка по кличке Крыса-Анфиса, у которой он часто бывает дома. О них говорила вся школа. По слухам, ради нее он был готов бросить жену. Кара не верила своим ушам.

Он часто звонил ей. Приезжал вместе с Галей и один. Их встречи были бурными и очень чувственными. Она никогда не сравнивала отца с сыном, хотя понимала, что Стас был гораздо опытнее Олега. С ним она стала настоящей женщиной. Его женщиной, о чем говорили  их жаркие встречи, его звонки, подарки, письма, которые он писал ей из командировок. 

Известие о его измене оглушило ее. Что ж, всему приходит конец, решила Кара. Стас и так сделал для нее слишком много. Надо забыть его и жить дальше. Завести роман с каким-нибудь переводчиком, чтобы не ждать  его звонков, не мечтать о встрече.  Ничего другого не остается. Ребенок растет, она  бывает в своем прежнем доме постоянно, так как мальчик пять дней в неделю живет у Гали. А она забирает его только на выходные. Галя не хотела ничего слышать о яслях. И Каре пришлось  с ней согласиться, что дома мальчику будет гораздо лучше.

Воплотить планы в жизнь оказалось очень сложно. Ей никто не нравился. Она целыми днями думала только о Стасе, тем более, что натыкалась на него то в столовой, то в пером корпусе, где  находились кабинеты всего руководства комсомольской школы. Они здоровались, перебрасывались парой слов и расходились. Вернее первой убегала всегда она. Кара старалась не смотреть на него. Чтобы не выдать своего разочарования. Он же держался очень спокойно и уверенно.

- Кара,  не убегай. Теперь я прошу тебя о встрече. Не отказывай мне. Позволь все объяснить.

- Надеюсь, не прямо здесь, в коридоре? - холодно спросила она, криво усмехнувшись.

- Нет, конечно. Может, пригласишь к себе?

- Исключено. Я сейчас живу не одна, - соврала она. - Давай лучше в городе. Посидим где-нибудь.

- Как скажешь. Я позвоню и сообщу, когда и где.

- Предупреди заранее. Я могу быть занята! - Он долго смотрел ей вслед.

Она мариновала его недели три, прежде чем согласилась встретиться в Парке культуры.  Его очень рассмешил ее выбор.

- Ты конспирируешься, как Штирлиц, - начал Стас, но она прервала его.

- А ты хочешь, чтобы нас увидела Галя?

- Нет, - он  закурил.

 Она попросила у него сигарету.

- Свои забыла дома, - коротко объяснила она и замолчала.

- Кара,  так больше продолжаться не может. Это - тупиковый вариант.

- Что предлагаешь?

- Для начала - вступить в партию. - Она  так хохотала, что он испугался за нее.

- Я сказал что-нибудь смешное?

- Да. Помнишь, первым мне посоветовал влиться в ряды КПСС мой папа. Даже готов был дать мне рекомендацию...

- Он прав... Без партии тебя не примут в аспирантуру. Надеюсь, ты не собираешься сидеть до пенсии в переводчиках, как ваша Коромыслова.

- Нет, конечно.

- Ты думала о будущем?

- Нет. Не думала.

- А надо бы. Уже пора. Время уходит.  Мы только мучаем друг друга, хотя я не представляю себе жизни без тебя и малыша. Но что я могу тебе дать, родная моя? Только свою помощь. И я предлагаю ее тебе.

- Я не хочу в партию. Это благодаря тебе и Олегу я стала другой. Прежняя Кара задрожала бы от радости от такого предложения, а я смеюсь. Мне ваша партия не нужна.

- Мне тоже, детка. Но без нее  я сделать ничего не в силах. А сделать нужно многое.

- Ты о чем?

- Расскажу  в другой раз. Думаю, ты сможешь стать моим единомышленником и другом.  А любовью уже стала. Родная,чтобы нам быть вместе, придется расстаться на время.  Ты должна поступить в аспирантуру, написать диссертацию,  стать ученым.  Я помогу тебе.

- Не знаю,  - ляпнула она хотя  была уверена, что он плохого не посоветует. И еще... Если она не хочет потерять любимого, придется следовать его советам.

- Ты подожди с ответом. Обдумай все. А когда примешь решение, сообщи мне. И знай, ты - моя единственная любовь. Ты и наш сын.

Она не посмела спросить, почему он завел любовницу, если любит ее, и как он относится к Гале. Она молча последовала за ним к выходу. Села в его машину и поехала домой -  к своему, нет, к  их сыну.

Кара защитилась в тридцать три года. Диссертацию она написала о молодежном движении Дании. Ее оставили на кафедре  международного коммунистического движения. В новом учебном году она начала читать лекции на датском языке.  А вскоре грянула Перестройка.

Стас уже не работал в школе. Его назначили  главным редактором журнала "Поворот", каждый номер которого  становился сенсацией. Кара не верила   своим  глазам. За такое еще год назад можно было получить срок. В первом номере журнала она прочла статью  Стаса о дочери Бухарина - Светлане Николаевне. Вечером она заехала на Большую Бронную.  Ее сын до сих пор жил с родителями Олега. Глядя на  Стасика, Кара  не сомневалась, что Галя давно догадалась, чей он сын.  Говорить  об этом со Стасом она не решалась. И он молчал. Как и Галя, обожавшая внука. Кара прошла в кабинет Стаса и плотно закрыла  за собой дверь.

- Я созрела, -  начала она.

- Для чего? - Стас не понял.

- Чтобы стать твоей помощницей.

- Ты серьезно?

- Абсолютно. Хочу делать то же дело, что и ты.

- Вот и наступил твой час. Переходи ко мне в журнал. Начнешь писать статьи. У тебя прекрасный слог.

- Статьи о чем?

- Материала навалом, дорогая. Я тебе кое-что покажу. Жду тебя завтра.

- Я тебя не подведу, -  сказала она на прощание.

Гали не стало в девяносто первом. Перед смертью она сообщила мужу, что давно простила его. Он понял, что жена имела в виду. Спустя год они с Карой поженились.