ПИТЕР,

НОВЫЙ АВТОР "КРУГОЗОРА"

Вя­чес­лав Ев­гень­евич Де­мидов ро­дил­ся в 1933 г. в Че­лябин­ске. Ин­же­нер по ра­ди­отех­ни­ке и элек­тро­нике, ра­ботал в раз­личных НИИ Мос­квы. Про­фес­си­ональ­ный ли­тера­тор с 1965 г., пе­чатал­ся во мно­гих жур­на­лах и га­зетах СССР. Ав­тор 10 на­уч­но-ху­дожес­твен­ных книг по на­уке и тех­ни­ке и 12 книг и бро­шюр по внеш­не­тор­го­вой рек­ла­ме (до­цент, кан­ди­дат фи­лософ­ских на­ук, дис­серта­ция "Рек­ла­ма как вид со­ци­аль­ной де­ятель­нос­ти") и мар­ке­тин­гу. Не­кото­рые кни­ги пе­реве­дены на ан­глий­ский, поль­ский и бол­гар­ский язы­ки.

В Гер­ма­нии с 1990 г. Здесь на­писал кни­ги "Ко­роль Фрид­рих Ве­ликий", "Граф Фер­ди­нанд фон Цеп­пе­лин и его ди­рижаб­ли", курс лек­ций "Ос­но­вы ры­ноч­ной эко­номи­ки, мар­ке­тин­га фи­нан­со­вого хо­зяй­ства и бух­галтер­ско­го уче­та ма­лого пред­при­ятия" (сов­мес­тно с Рай­не­ром Шпит­цне­ром).

Вмес­те с же­ной Ни­нель Ге­ниной ор­га­низо­вал ма­лое из­да­тель­ство "NG Verlag" и вы­пус­тил к 2011 го­ду бо­лее 100 наз­ва­ний книг и сбор­ни­ков про­из­ве­дений ав­то­ров, жи­вущих в Гер­ма­нии, Авс­трии, Гол­ландии и Рос­сии.

"Мы на­зыва­ем его не­из­бежным, по­тому что
нет от­расли ес­тес­твен­ных на­ук, в ко­торой он
не ос­та­вил бы ге­ни­аль­но­го об­разца
для пос­ле­довав­ших за ним..."

/Н. А. Се­вер­цов, вы­да­ющий­ся рус­ский зо­олог XIX ве­ка/

Вли­яют ли пла­неты на жизнь лю­дей - воп­рос спор­ный, но в слу­чае Пе­тера-Пь­ера Си­мона Пал­ла­са (Пет­ра Се­мено­вича, как его зва­ли в Рос­сии) сом­не­ний нет: все­му при­чиной бы­ла Ве­нера. Она в 1769 го­ду дол­жна бы­ла прой­ти по дис­ку Сол­нца. Яв­ле­ние ред­кое, и пе­тер­бург­ские ас­тро­номы го­тови­лись ехать для наб­лю­дений в нес­коль­ко го­родов им­пе­рии. А им­пе­рат­ри­ца Ека­тери­на Ве­ликая, жен­щи­на мас­штаб­ная и лю­боз­на­тель­нос­ти не­обык­но­вен­ной (за пер­вые пять лет прав­ле­ния че­тыре пу­тешес­твия по Ев­ро­пей­ской Рос­сии со­вер­шившая!), - ве­лела эк­спе­дици­ям смот­реть и на зем­лю: ка­кие есть в Им­пе­рии на­род­ности, ка­кова ге­ог­ра­фия, зве­ри и ры­бы, ми­нера­лы и рас­те­ния?  И де­нег да­ла на пять эк­спе­дици­он­ных от­ря­дов.

По рас­те­ни­ям наз­на­чили ехать адъ­юн­кта Пе­тер­бург­ской Ака­демии на­ук, бо­тани­ка Ле­пехи­на Ива­на Ива­нови­ча, вы­пус­кни­ка Страс­бург­ско­го уни­вер­си­тета, да ди­рек­то­ра бо­тани­чес­ко­го са­да Ака­демии, шве­да И­оган­на-Пе­тера Фаль­ка, уче­ника ве­лико­го Лин­нея - "от­ца сис­те­мати­зации жи­вот­но­го ми­ра". Ми­нера­лы смот­реть вме­нили пе­тер­бург­ско­му про­фес­со­ру Ака­демии И­оган­ну-Гот­ли­бу Ге­ор­ги, вы­ход­цу из По­мера­нии. А при­бал­тий­ско­му нем­цу И­оан­ну-Ан­то­ну Гюль­ден­штед­ту, окон­чивше­му Риж­ский уни­вер­си­тет и по­лучив­ше­му сте­пень док­то­ра ме­дици­ны в Бер­ли­не, по­ручи­ли "...ана­томию зве­рей де­лати и наб­лю­дения ме­те­оро­логи­чес­кия чи­нити, ус­та­вы ве­ры та­мош­них лю­дей, обы­чай, платье, язы­ки, древ­ности и пись­ме­на при­меча­ти и за­писы­вати".

Но вот ор­га­низа­тора, спо­соб­но­го оки­нуть умс­твен­ным взо­ром соб­ранное учас­тни­ками эк­спе­диций, всё сис­те­мати­зиро­вать да из­ло­жить до­ход­чи­во и яс­но,- не сыс­ки­валось. Но­воназ­на­чен­ный ди­рек­тор Ака­демии граф Вла­димир Гри­горь­евич Ор­лов, млад­ший брат тех са­мых гвар­дей­цев Ор­ло­вых, ко­торые воз­ве­ли "ма­туш­ку" на прес­тол, ста­рал­ся изо всех сил, слал зап­ро­сы по уни­вер­си­тетам. Под­сказ­ка приш­ла из Лей­пци­га, от про­фесо­ра Люд­ви­га: приг­ла­шай­те Пал­ла­са - луч­ше­го не най­де­те.

450 кор­респон­дентов

Оно бы­ло тог­да на слу­ху у всей уче­ной Ев­ро­пы - имя 23-лет­не­го Пал­ла­са, са­мого мо­лодо­го чле­на Ко­ролев­ско­го об­щес­тва (да­же Нь­ютон лишь в 33 го­да стал чле­ном "Ан­глий­ско­го уче­ного соб­ра­ния", как зва­лось оно в Рос­сии). Док­тор­ская дис­серта­ция De infestis viventibus intra viventia ("О жи­вых па­рази­тах, жи­вущих в жи­вот­ных"), им за­щищен­ная в 19-лет­нем воз­расте, пре­вос­хо­дила всё до то­го на­писан­ное: пред­ла­гала но­вую клас­си­фика­цию, луч­шую, чем у Лин­нея, и по­казы­вала, что лин­не­ев­ский "класс чер­вей" не­кор­рек­тно ши­рок по ох­ва­ту. Уменье скром­но и поч­ти­тель­но поп­ра­вить пат­ри­ар­ха да­но не каж­до­му. Стиль по­леми­ки был от­ме­чен как бла­город­ный.

А про­фес­со­ра и до­цен­ты Гет­тинге­на со­об­ща­ли друзь­ям (поч­та, кста­ти, в ту эпо­ху за­меня­ла Ин­тернет, и иные пись­ма бы­ли по­хожи на на­уч­ные статьи), в ка­кой иде­аль­ный по­рядок он при­вел зна­мени­тую уни­вер­си­тет­скую биб­ли­оте­ку. Им вто­рили гол­лан­дцы: Пал­лас лик­ви­диро­вал ха­ос в ес­тес­твен­но-ис­то­ричес­ких кол­лекци­ях Лей­ден­ско­го уни­вер­си­тета.

Но он не был ка­бинет­ным зат­ворни­ком, как раз на­обо­рот! При­ехав в Ан­глию по­об­щать­ся с ок­сфорд­ски­ми ис­сле­дова­теля­ми, не толь­ко бе­седо­вал у ка­мина - сра­зу бро­сил­ся изу­чать мор­ских жи­вот­ных и рас­те­ния на по­бережье от Сас­секса до Гар­ви­ча. Про­сил Ко­ролев­ское об­щес­тво об эк­спе­диции в Юж­ную Аме­рику, но, как всег­да, с день­га­ми на на­уку бы­ло скуд­но: Пал­лас ждал уже тре­тий год...

По­это­му стать учас­тни­ком боль­шой эк­спе­диции по Рос­сии сог­ла­сил­ся без раз­ду­мий, и ле­том 1767 го­да вмес­те с же­ной при­был в Пе­тер­бург. "Вы­ход в по­ле" на­мечал­ся че­рез год. И ака­демик на­тураль­ной ис­то­рии Пал­лас от­дался лю­бимо­му за­нятию: стал при­водить в по­рядок и по­пол­нять кол­лекции все­го, "что до жи­вот­но­го царс­тва при­над­ле­жит", в Кунс­тка­мере - соз­данном Пет­ром Ве­ликим соб­ра­нии ред­костей. "...Вся­кая вещь име­ет свой но­мер и за­писа­на в рос­пи­си, и наз­ва­ние  на фран­цуз­ском язы­ке по­каза­но на каж­дой кар­точке",- вос­хи­щал­ся Ге­ор­ги ак­ку­рат­ностью сво­его кол­ле­ги, не спо­соб­но­го да­же по­мыс­лить ино­го сти­ля...

Пал­лас был уче­ным, как го­ворит­ся, с ма­лых ног­тей. Три­над­ца­тилет­ним маль­чи­ком слу­шал лек­ции в Ме­дико-хи­рур­ги­чес­кой кол­ле­гии Бер­ли­на, изу­чал бо­тани­ку, а в зо­оло­гии столь пре­ус­пел, что в пят­надцать лет пред­при­нял серь­ез­ное ис­сле­дова­ние жиз­ни и ощу­щений гу­сениц. Да меж­ду де­лом пред­ло­жил но­вую сис­те­му клас­си­фика­ции птиц по фор­ме клю­ва.

По­мимо ла­тыни, об­щепри­нято­го язы­ка тог­дашней на­уки, Пал­лас прек­расно вла­дел фран­цуз­ским: мать его про­ис­хо­дила из фран­цуз­ской ко­лонии Бер­ли­на, а отец, про­фес­сор Бер­лин­ской Ме­дико-хи­рур­ги­чес­кой ака­демии, во­ен­ный хи­рург, по­лучил ме­дицин­ское об­ра­зова­ние в Па­риже. Что же ка­са­ет­ся ан­глий­ско­го, то Пал­лас и на нем изъ­яс­нялся бе­зуп­речно,-  это в из­вес­тной ме­ре бы­ло ред­костью. Его уче­ным тру­дам бы­ли при­сущи яс­ность мыс­ли, точ­ность фра­зе­оло­гии и чис­то­та сти­ля - ред­кость и в на­ши дни. Пи­сал он на всех язы­ках на­чис­то, с не­обык­но­вен­ной ско­ростью и охо­той. Ког­да под­счи­тали, со сколь­ки­ми уче­ными он был в пе­репис­ке, то ах­ну­ли: чис­ло пре­выша­ло 450!

Пись­мо, приг­ла­шав­шее в Рос­сию, Пал­лас по­лучил за пол­то­ра го­да до по­яв­ле­ния в се­вер­ной сто­лице, и эти во­сем­надцать ме­сяцев зря не прот­ра­тил. Чи­тал все, что бы­ло на­писа­но о Рос­сии пу­тешес­твен­ни­ками и пос­ла­ми. И за­мыс­лил не­быва­лое пе­ри­оди­чес­кое из­да­ние: вес­тник зна­ний об этой стра­не - "Штраль­зунд­ский жур­нал", в ко­тором рус­ским ав­то­рам от­вел каж­дую чет­вертую стра­ницу.

Пал­лас всту­пил на зем­лю Пе­тер­бурга, и сра­зу вы­шел в свет пер­вый том. Вто­рым де­тищем ста­ли "Но­вые Се­вер­ные Из­вестия", с рус­ски­ми ав­то­рами из са­мых раз­ных го­родов: Ас­тра­хани, Бар­на­ула, Ир­кут­ска, не­ведо­мой ни­кому Ена­та­ев­ки... При­сыла­ли со­об­ще­ния рус­ские пу­тешес­твен­ни­ки, по­бывав­шие на се­вер­ных бе­регах Ти­хого оке­ана, на Ал­тае, в Кры­му, сот­рудни­ки рус­ских дип­ло­мати­чес­ких мис­сий в Пе­кине и Кон­стан­ти­нопо­ле. Пуб­ли­кова­лись ев­ро­пей­ские уче­ные - гол­лан­дцы Вит­тенбах и Кам­пер, ан­гли­чанин Пен­нант, не­мец­кий ис­сле­дова­тель Ара­вии и Пер­сии Кар­стен... На всё хва­тало у Пал­ла­са вре­мени и сил...

Пер­во­от­кры­ватель

Рос­сий­ские рас­сто­яния оше­лом­ля­ют лю­бого че­лове­ка, вы­рос­ше­го в ми­ни­атюр­ности стран Ев­ро­пы, и Пал­лас не сос­тавлял ис­клю­чения. Он по­кинул Пе­тер­бург ле­том 1768 го­да, от­праздно­вав свое 27-ле­тие. Он вер­нулся че­рез шесть лет со­вер­шенно се­дым...

Ко­неч­но, Пал­лас про­читал пу­тевые жур­на­лы Мес­сер­шмид­та - все де­сять то­мов от­че­та о се­милет­нем пу­тешес­твии по Си­бири, пол­ве­ка про­лежав­шие не­из­данны­ми в ар­хи­ве Ака­демии. Но од­но де­ло чи­тать, а дру­гое - ощу­тить на се­бе. Он, ко­неч­но, не мог пред­ста­вить сколь­ко-ни­будь яс­но, что это та­кое: до­рога дли­ною в доб­рую треть зем­но­го эк­ва­тора и прос­транс­тва Си­бири, на ко­торых его род­ная Прус­сия уло­жилась бы раз сто, - но где лю­дей бы­ло лишь вдвое про­тив Бер­ли­на, и не су­щес­тво­вало ни од­ной шко­лы... И в са­мых сме­лых меч­тах не мог по­думать, что ста­нет пер­во­от­кры­вате­лем каж­до­го треть­его ви­да из оби­та­ющих на этом прос­транс­тве жи­вот­ных и рас­те­ний (а опи­сал он в об­щей слож­ности 150 ви­дов рос­сий­ских мле­копи­та­ющих, 425 - птиц, 240 - рыб, 52 - прес­мы­ка­ющих­ся и ам­фи­бий, поч­ти 600 -  рас­те­ний). Что он, зо­олог, об­ре­тет про­фес­сии бо­тани­ка и па­ле­он­то­лога, то­пог­ра­фа и ге­ог­ра­фа, эт­но­лога, ар­хе­оло­га, фи­лоло­га, зай­мет­ся ста­тис­ти­кой и на­учит­ся по­нимать гор­но­завод­ское де­ло, ока­жет­ся ра­читель­ным сель­ским хо­зя­ином в Кры­му и - что уж сов­сем фан­тастич­но - впер­вые в ис­то­рии Рус­ско­го го­сударс­тва из­го­товит нас­то­ящее шам­пан­ское и ста­нет ос­но­вате­лем пер­во­го в им­пе­рии учи­лища ви­ног­ра­дарс­тва и ви­ноде­лия...

...Уже пер­вые вер­сты не пред­ве­щали лег­ко­го пу­ти: "Я по­ехал по до­роге к Нов­го­роду, ос­та­нав­ли­ва­ясь лишь для то­го, что­бы сме­нить ло­шадей и по­чинить очень вет­хие эки­пажи. Уже при подъ­ез­де к Тос­не (а это все­го пол­сотни верст! - В.Д.) у од­ной из ки­биток сло­малась ось. Вско­ре то же са­мое пов­то­рилось на пол­пу­ти от Лю­бани, не го­воря уже об иных мел­ких по­лом­ках, ко­торые вы­нуж­да­ли нас де­лать до­воль­но мно­го ос­та­новок. Из-за жа­ры все эки­пажи так рас­сохлись, что в них уже не ос­та­лось ни­чего проч­но­го, а оси го­рели вся­кий раз, как толь­ко мы при­бав­ля­ли нем­но­го хо­ду".

Но нич­то не мог­ло ос­та­новить Пал­ла­са, его же­ну (стой­кость и лю­бовь этой жен­щи­ны, о ко­торой мы по су­ти ни­чего не зна­ем, бы­ла уди­витель­ной!) и сот­рудни­ков эк­спе­диции. Прос­ти­те за длин­ный пе­речень, ина­че не­воз­можно пе­редать гран­ди­оз­ность их шес­ти­лет­не­го мар­шру­та: Пе­тер­бург-Мос­ква-Во­ронеж-Сим­бирск-Са­мара-Ураль­ск-Уфа-Че­лябинск-Ека­терин­бург-Тю­мень-Омск-Усть-Ка­мено­горск-Томск-Крас­но­ярск-Ир­кутск-Се­лен­гинск-Чи­та-Нер­чинск-Чи­та-Се­лен­гинск-Кях­та-Ир­кутск-Крас­но­ярск-Томск-Омск-Ека­терин­бург-Ижевск-Ас­тра­хань-Ца­рицын-Там­бов-Мос­ква-Пе­тер­бург. А меж­ду Ас­тра­ханью и Ца­рицы­ным мог­ло бы все и кон­чить­ся: уже по­лыха­ла Пу­гачев­щи­на. Но раз­ми­нулись. Хра­нило Пал­ла­са про­виде­ние и не пос­тигла его судь­ба ака­деми­ка Ло­вица из эк­спе­диции Эй­ле­ра, опи­сан­ная Пуш­ки­ным: "Пу­гачев  спро­сил, что он за че­ловек. Ус­лы­ша, что Ло­виц наб­лю­дал те­чение све­тил не­бес­ных, он ве­лел его по­весить поб­ли­же к звез­дам"...

Что же да­ло Рос­сии и ми­ровой на­уке пу­тешес­твие Пал­ла­са, наз­ванное впос­ледс­твии "од­ной из са­мых ре­зуль­та­тив­ных на­уч­ных эк­спе­диций 18-го сто­летия"? Ну хо­тя бы бо­гатей­шие кол­лекции по бо­тани­ке, зо­оло­гии, эт­ногра­фии, ми­нера­логии, став­шие фун­да­мен­та­ми му­зе­ев: од­них ми­нера­лов пол­то­ры ты­сячи об­разцов бы­ло при­везе­но... Ре­гуляр­но ве­лись ме­те­онаб­лю­дения, под­робно опи­сыва­лись мес­то­рож­де­ния по­лез­ных ис­ко­па­емых, на­носи­лись на кар­ты не­из­вес­тные гор­ные хреб­ты и уточ­ня­лись ге­ог­ра­фичес­кие ко­ор­ди­наты го­родов и се­лений, изу­чались кур­га­ны и пе­щеры, озе­ра и ре­ки. И фан­тасти­чес­ки быс­тро - уже с 1773 го­да! - вы­ходи­ло на не­мец­ком язы­ке "Пу­тешес­твие по раз­ным про­вин­ци­ям Рос­сий­ской им­пе­рии": пер­вый том Пал­лас прис­лал в пе­чать из Уфы, вто­рой - из Се­лен­гин­ска, а тре­тий, на­писан­ный в Ца­рицы­не, по­шел в ти­пог­ра­фию сра­зу пос­ле воз­вра­щения в Санкт-Пе­тер­бург и из­дан был в 1788 го­ду. Фран­цуз­ское из­да­ние в Па­риже бы­ло уже в пя­ти то­мах и с ат­ла­сом. Ког­да, на­конец, "Пу­тешес­твие" по­яви­лось на рус­ском язы­ке, По­тем­кин ра­зос­лал его по гу­бер­на­торс­твам, что­бы зна­ли, ка­кова есть Рос­сия.

Всё в этих кни­гах бы­ло про­низа­но стрем­ле­ни­ем к прак­ти­ке. Лю­бое рас­те­ние Пал­лас рас­смат­ри­вал как воз­можное сырье для ле­карств и кра­сок, с точ­ки зре­ния по­лез­ности опи­сывал ми­нера­лы и рыб. Огор­чался от­но­шени­ем рус­ских к сво­им ле­сам: "...Весь го­род по рос­сий­ско­му обык­но­вению пос­тро­ен из бре­вен... и вся­кому инос­тран­но­му че­лове­ку мо­жет по­казать­ся еще чуд­нее, что мо­щены ули­цы брев­на­ми и дос­ка­ми... Глаз не мо­жет без огор­че­ния смот­реть на то, как здесь без­дарно опус­то­ша­ют лес..." Не­уди­витель­но, что, при­ведя в по­рядок при­везен­ные кол­лекции, Пал­лас пи­шет Ека­тери­не Ве­ликой ме­моран­дум: "О глав­ном пред­ме­те лес­но­го хо­зяй­ства, осо­бен­но об эко­номи­чес­кой поль­зе ле­сов, о бе­реж­ном их ис­поль­зо­вании и рас­ши­рении, а так­же о до­пол­ни­тель­ных  спо­собах сох­ра­нения стро­ево­го ле­са".

Но вер­немся к пу­тешес­твию. "При­был я в наз­на­чен­ное для зим­не­го пре­быва­ния мес­то Че­лябинск...- пи­шет Пал­лас в 1770 го­ду. - Го­род ук­реплен по об­разцу здеш­них кре­пос­тей де­ревян­ным стро­ени­ем и раз­де­лен на пра­виль­ные ули­цы... Боль­шая часть до­мов пос­тро­ена на де­ревен­ский вкус, так­же и уп­ражне­ние боль­шой час­ти жи­телей сос­то­ит в хле­бопа­шес­тве.  Мес­тные жи­тели жа­лу­ют­ся, что осетр в ре­ке Ми­асс сов­сем не ло­вит­ся, да и стер­ля­ди ста­ло сов­сем ма­ло. При­чиной оно­му на­воз и сор, ко­ий на дво­рах зи­мою скоп­ля­ет­ся, а вес­ною в ре­ку сво­бод­но уте­ка­ет".

Ле­том 1771 го­да "...не да­вал я се­бе ни дня от­ды­ха и спе­шил изо всех сил, что­бы за­кон­чить ос­мотр дос­топри­меча­тель­нос­тей". Ка­ких? Нап­ри­мер, Ян­гантау - уже 12 лет го­рев­шая го­ра: "Из от­кры­тых тре­щин по­дыма­ет­ся  та­кой жар, что вбли­зи них ед­ва ли прос­то­ишь нес­коль­ко се­кунд. Од­на­ко там не за­меча­ешь ни­како­го ас­фаль­то­вого или сер­нисто­го ды­ма, не чувс­тву­ешь за­паха, ви­ден лишь ды­мок, ка­кой обыч­но ку­рит­ся над за­топ­ленны­ми пе­чами". Ока­зыва­ет­ся, мол­ния заж­гла боль­шую сос­ну, и ког­да огонь до­шел до кор­ней - за­горе­лась го­ра  (се­год­ня в са­нато­рии "Ян­гантау" ле­чат вы­тека­ющей из этой го­ры го­рячей це­леб­ной во­дой.- В.Д.).

Вес­ной 1772 го­да Пал­лас на Бай­ка­ле, от­ку­да ру­кой по­дать (все­го па­ра со­тен верст, он при­вык...) до го­род­ка Се­лен­гин­ска,  от не­го к гра­нице ки­тай­ской и го­роду Май­ма­шину, где на рус­ской сто­роне - Кях­та, пер­вый рус­ский пункт на пу­ти чая в Рос­сию. За Яб­ло­новым хреб­том Ачинск, от не­го прош­ли вдоль ки­тай­ской гра­ници к ре­ке Онон, от­ку­да явил­ся на Русь Чин­гиз-хан... Све­дения Пал­ла­са о ки­тай­цах Май­ма­чина, да­ур­ских тун­гу­сах, за­гай­ских та­тарах, кой­ба­лах (пер­вый сло­варь язы­ка ко­торых сос­та­вил Пал­лас), бель­ти­рах и дру­гих на­родах са­ян­ских гор, во­тяках, че­реми­сах, ка­чин­ских и кун­дур­ских та­тарах, мон­го­лах-буд­дистах - дра­гоцен­ные сви­детель­ства вни­матель­но­го и точ­но­го наб­лю­дате­ля. Не­из­менным прин­ци­пом бы­ло: толь­ко прав­да, ни­чего не при­бав­ляя и не от­ни­мая.

Он пер­вым опи­сал си­бир­ско­го ка­мен­но­го ба­рана и са­мую боль­шую се­вер­ную пти­цу - стер­ха, бе­лого жу­рав­ля, свя­щен­но­го для хан­тов и дру­гих мес­тных на­родов: снеж­но-бе­лый, крылья с чер­ной кай­мой, яр­ко-крас­ные но­ги и клюв (се­год­ня его поч­ти не ос­та­лось)... А еще в "Пу­тешес­твии" упо­мяну­та бе­зымян­ная го­лубог­ла­зая кош­ка с ко­рот­кой шерстью, чер­ной мор­дочкой и чер­ны­ми кон­чи­ками ушей, хвос­та и лап. Сто лет спус­тя двух та­ких кра­савиц при­вез из Си­ама (Та­илан­да) ан­глий­ский кон­сул О­уэн Гуд,- они и ста­ли си­ам­ски­ми...

Ког­да в Пе­тер­бурге Пал­лас под­вел итог, по­лучи­лось, что эк­спе­диция сто­ила мень­ше ты­сячи руб­лей в год, "вклю­чая рас­хо­ды на ху­дож­ни­ка и чу­чель­ни­ка". Бес­ко­рыс­тие неп­равдо­подоб­ное в стра­не "без­греш­ных до­ходов"...

"Свет­ская жизнь и су­ета мне нас­ку­чили"

В ян­ва­ре 1793 го­да Пал­ла­су при­каза­ли по­кинуть сто­лицу.

Гром гря­нул с яс­но­го не­ба. Го­суда­рыня бы­ла к не­му не­из­ме­но лас­ко­ва, он учил ес­тес­твен­ной ис­то­рии ее вну­ков Алек­сан­дра и Кон­стан­ти­на, она ку­пила его кол­лекцию по ес­тес­твен­ной ис­то­рии, ми­лос­ти­во улыб­ну­лась: "Но вы ее ос­тавь­те у се­бя и поль­зуй­тесь". Он выс­ту­пал с "ре­чами" о би­оло­гии, ге­ог­ра­фии, ис­то­рии, ког­да вы­сокие осо­бы по­сеща­ли Пе­тер­бург­скую ака­демию. Был в ко­мис­сии по кар­тогра­фии Рос­сии... И был до­нос: сос­то­ит в пе­репис­ке с яко­бин­ца­ми. Для на­ив­но­го Пал­ла­са эти фран­цу­зы бы­ли прос­то ав­то­рами ста­тей в его жур­на­лах... "Свет­ская жизнь сто­лицы и су­ета это­го гро­мад­но­го го­рода мне нас­ку­чили",- приш­лось на­писать в двух­томни­ке "Наб­лю­дения, сде­лан­ные во вре­мя пу­тешес­твия по юж­ным на­мес­тни­чес­твам Рус­ско­го го­сударс­тва в 1793-1794 го­дах". И наб­лю­дать приш­лось за свой счет.

Доб­рался вмес­те со вто­рой же­ной (пер­вая умер­ла в 1786 го­ду) и до­черью до Ниж­ней Вол­ги, по­том на Кав­каз и на глу­хую ок­ра­ину - в Крым, де­вять лет на­зад при­со­еди­нен­ный к им­пе­рии. По до­роге опи­сал Пен­зен­скую гу­бер­нию, на Вол­ге - не­мец­кую ко­лонию Са­реп­та. Здесь дочь за­боле­ла, а по­ка выз­до­рав­ли­вала - он на­писал эт­ногра­фичес­кую мо­ног­ра­фию о кал­мы­ках. Дочь оп­ра­вилась - пус­ти­лись даль­ше: изу­чать ры­боловс­тво в Ас­тра­хани, слу­шать ис­то­рию гро­мад­но­го брил­ли­ан­та "Шах На­дир", опи­сывать тор­говлю и быт в Чер­кас­ске. Пить во­ду из ис­точни­ка "Нарт-сан­на" ("Нар­зан"!) в Ка­бар­де: "... Срав­ни­ма с луч­шим шам­пан­ским ви­ном: она щип­лет язык, уда­ря­ет в нос... и ее мож­но без от­вра­щения и вре­да пить столь­ко, сколь­ко хо­чешь...". Даль­ше Та­ган­рог, Керчь, Сим­фе­рополь, Се­вас­то­поль... Пал­лас изу­чал ге­оло­гию юж­но­го по­бережья и гор Кры­ма, расс­пра­шивал о зем­летря­сени­ях, пи­сал о жиз­ни крым­ских та­тар, ко­торые "...са­ды свои воз­де­лыва­ли с за­меча­тель­ным ис­кусс­твом", но, на­пуган­ные слу­хами о при­нуди­тель­ном кре­щении бро­сили всё и бе­жали в Тур­цию. А в го­родах ста­рый быт еще теп­лился: Пал­лас зас­тал в Ка­расу­база­ре "мно­го ре­мес­ленни­ков и мно­го сафь­ян­ных и дру­гих ко­жевен­ных за­водов, мы­лова­рен­ных и свеч­ных, мас­тер­ские кир­пични­ков, че­репич­ни­ков..."

Опа­ла ока­залась не жес­то­ка: им­пе­рат­ри­ца по­дари­ла ему дом, ко­торый сто­ит по сию по­ру, пе­режив все слу­чав­ши­еся там во­ен­ные дей­ствия, и боль­шой ви­ног­радник. Пал­лас наз­вал име­ние на та­тар­ский лад - Каль­му­кара. Здесь, воз­ле го­рода Су­дака, он в 1799 го­ду впер­вые из­го­товил рос­сий­ское шам­пан­ское, а пять лет спус­тя воз­гла­вил учи­лище ви­ног­ра­дарс­тва и ви­ноде­лия - пер­вое в ис­то­рии Рос­сии. И с 1812 го­да про­из­водс­тво крым­ско­го шам­пан­ско­го ис­числя­лось де­сят­ка­ми ты­сяч бу­тылок.

Ког­да вто­рая же­на Пал­ла­са скон­ча­лась, он ос­тался с единс­твен­ной до­черью и вну­ком. И вдруг за­тос­ко­вал по Бер­ли­ну. Там он умер от прос­ту­ды 8 сен­тября 1811 го­да на ру­ках сво­ей до­чери. "Друзья обе­щали ему, что при­ведут в по­рядок ру­копи­си и из­да­дут воз­можно ско­рее. Он про­сил не ста­вить па­мят­ни­ка, а по­ложить прос­тую над­гроб­ную пли­ту",-  за­кан­чи­ва­ет рас­сказ о Пал­ла­се его би­ог­раф Фоль­кварт Вен­ланд.

Пал­лас не­из­бе­жен и бес­смер­тен. Рас­тет "сос­на Пал­ла­са" в гор­ном Кры­му, на Ку­риль­ских ос­тро­вах - вул­кан "Пал­лас", воз­ле Но­вой Гви­неи  - риф "Пал­лас",  и вот сов­сем не­дав­но бе­зымян­ная го­ра вы­сотой 1337 мет­ров в Свер­дловской об­ласти по­лучи­ла имя: "Пал­лас".

А ге­оло­ги и эт­ногра­фы ут­вер­жда­ют, что в их на­уках лю­бой ис­то­ричес­кий ана­лиз сле­ду­ет на­чинать сло­вами: "Еще Пал­лас...".