ПОРТРЕТ

Выбор натуры

Написал заголовок и усомнился: типичный ли, на самом деле,  словесный портрет я пишу? Да и возможен ли таковой в принципе? Подозреваю, лукавство это - все эти якобы коллективные, усреднённые,  характерные, ещё, добавлю,  классические  типы, выходящие из-под пера их творцов. Всё равно, как ни уводи перо в сторону от конкретного образа, побудившего к действию, он преследует упорно, навязывает себя и, в конце концов, становится узнаваемым в созданном портрете.

Да ладно, не буду мудрить. Моего "типичного русоненавистника" вижу я воочию, хотя лицом к лицу сталкиваться не приходилось; только его изображение, которое, бывает, сопутствует его писаниям,  передо мной живое, даром что из интернета.  Лицо, что называется, благообразное, но… вспомнилось из классики:  лицо у него было красивое и неприятное…  Нет-нет, не настаиваю на таком определении;  это так, к слову. Человек, который мне невольно позирует, другим может показаться даже очень приятным и с виду, а по делам рук своих и того более, de gustibus non est disputandum. О руках мы ещё поговорим, а пока я  поделюсь своими впечатлениями от приглянувшегося лица. 

Вижу в нём школьного "пятёрочника" - не из  тех шалунов-разбойников ломоносовского типа, что всё схватывают на лету между приводами к директору для выслушивания нравоучений, за дело, а этакого пай-мальчика, усидчивого тихоню, который отнюдь не "грызёт" науки, а методично, с покорностью ослика на привязи "слизывает" с них  пенку,  достаточную для показного успеха в общем образовании. Такого школьника родители одноклассников ставят в пример нерадивым чадам, а те, в отместку, задирают, нередко поколачивают, по надуманному поводу, безвинного виновника их унижений. Ведь он, как правило, дать сдачи не способен. Разве что в мстительно-ленивых мечтах. Вообще, "пятёрочникам" такого типа свойственно видеть себя то Ричардом Львиное Сердце (они начитаны), то Тарзаном, то героем в образе Жана Маре,  то Мухаммедом Али, перед сном, что ослабляет прогрессирующее ощущение неполноценности… Повзрослев,  начинают мечтать о влюблённых в них  (непременно так!)  писаных красавицах и прикрывают раннюю плешь над лбом козырьком шапочки "под спортсмена".  Вместе с тем приходит понимание, что "высиженных знаний" может не хватить для поступления в престижный вуз, а положительная известность в масштабах родного квартала и самолюбие обязывают обзавестись дипломом о высшем образовании. Поэтому выбирается заведение со звучным, значительным названием, но в стороне от наезженных дорог - для поступления наверняка, с первого захода.  Ну, например, "Радиофизика и электроника" в каком-нибудь Донецке. 

Только радиофизиком и электроником от наличия "красной корочки" в кармане не станешь.  Ко всякому роду деятельности надо иметь призвание. А если его нет? Если призвание русского (по метрике) человека - космополит, с врождённым русофобским уклоном? К слову, вы сильно ошибаетесь, если думаете, что русофобство свойственно преимущественно иноплеменникам, особенно жидам пархатым, а ещё чаще - порхатым, которые упорхнули за "бугор". Отнюдь нет! Настаиваю: самая большая плотность русофобов как раз в среде кондовых кацапов - это одна из национальных наших особенностей.  Неприязнь к своей стране, ко всем проявлениям русскости порождается в этих представителях Любезного Отечества, как правило, личными неудачами. Становясь профессиональными неудачниками, впадая в перманентное состояние раздражения от  неудовлетворённости своих запросов, они начинают искать виноватых вне себя, по всем направлениям. А поскольку конкретный виноватый однозначно не определяется, вина равномерно размазывается  по "территории неудач" со всем сущим, что на ней находится, и - бери глубже! - во временную ретроспективу. Последняя необходима, чтобы убедить себя и внимающих себе любимому, что "в этой стране" ничего хорошего для человека не может быть, ибо ничего никогда не было.  Относительные активные из неудачников-профессионалов в конце концов приходят к мысли сменить недостойное его личности отечество на лучшее. А лучшее - всякое, поскольку хуже  "самого плохого" быть не может.  И меняют, если, наконец, хоть в этом повезёт - сложатся с помощью сочувствующих благоприятные обстоятельства.

Но оказывается, и  в лучшей из "земель обетованных" могут подвергнуть сомнению самооценку иммигранта, который представляется принимающей его стороне, например, хорошим радиофизиком и электроником из плохого университета в Донецке. Пора признаться, свои примеры (здесь и выше) я заимствовал  у некоего комментатора некоей статьи, написанной одним  ортодоксальным русоненавистником. В комментарии он охарактеризован как тупой местечковый специалист. Имена того и другого запамятовал.  Помню ещё, что жёсткая критика статьи несколько смягчается тем, что автор её  якобы "чувствует свою ущербность". Понимаете,  осознаёт её. А это явный "плюс"  в его уничижительной характеристике. 

Увы,  о своём  "натурщике"  такое я не могу сказать. Да, надо бы дать списываемому с него портрету какое-нибудь имя… Эврика, назову Булыжкиным. А что, ведь снимаю образ с "наследственного, столбового россиянина", и фамилия его должна соответствовать натуре. Не Кирзоном же его именовать!  Зачем давать лишнюю пищу антисемитам? И так бытует ошибочное мнение, что Брайтон-бич одними евреями заселён. Назову Абрамовичем, подумают, что я затаил зло на несчастных чукчей. Повторяю, речь у меня о русофобе чистейших восточнославянских кровей. К таким счета должны предъявляться особые, без скидок…
 
Предположу для пущей жизненности образа, да и чтобы не насиловать собственную фантазию, что мой Булыжкин и есть тот ущербный автор, из упомянутого через абзац выше комментария.  Родина не сумела или не захотела из-за неприязни к истинным талантам, решил он в сердцах, оценить его по достоинству, хотя он и директором и гендиректором чего-то там побывал.  Уточню: оценила в малых рублях, а он претендовал на большие, с учётом на расположение к комфортности жизни - очень большие.  Такими, известно, можно разжиться там, где нас нет. Когда-то  Булыжкины для достижения цели втирались в ряды "узников совести", но для этого надо было обладать определёнными чертами характера. Поэтому было их относительно немного. Добившись своего, они, конечно, Нобелевскими лауреатами не становились. Тем не менее, само нахождение среди тех, кого прогнали сквозь строй советской исправительно-трудовой системы, позволяло им пользоваться благами гонимых особой категории. Теперь вырываться на Запад не надо, ибо, во-первых, никто не держит; во-вторых, нет Железного занавеса, который издавал шум на всю Атлантику, когда его рвали беглецы с Востока; в-третьих,  спрос на разоблачителей резко упал ввиду массовости "узников российской неустроенности". Теперь иммигрант из России пользуется не большим вниманием власти принимающей страны, чем эмигрант из Папуа - Новая Гвинея, скажем. И - каждому по его труду. Только больше чем дома. Это факт. И это если не всё, то многое объясняет. 

Мой Булыжкин, начав получать  сравнительно большие деньги за свои малые труды в освоенных дома профессиях, стал  понемногу  осознавать, что они не такие большие, как  желала и продолжает желать душа космополита, которому принадлежит весь мир, в том числе (и в первую очередь!) "златомиллиардный". Из радиофизики и электроники он выжал всё.  Но оставалось не во всю силу задействованное писательское перо, к которому он был охоч издавна, и печатался,  и, бывало, получал гонорары.  Булыжкин, осознавая свою творческую ограниченность, понимал, что в этом роде деятельности, для успешного прорыва в сферы, открытые взорам издалека, со всех сторон, надо придумать нечто такое… такое… Не стану описывать, как шёл и дошёл мой Булыжкин до  такого. Перехожу сразу к описанию его метода, к тому, что от него происходит и что происходит в самом литераторе когда раздаётся в его адрес  Горний глас.

Творец и его плоды

В школе с  помощью Пушкина нам внушили,  что всякий творец в области "изящной словесности" ощущает касание "божественным глаголом" своего "чуткого уха" перед тем, как душа его "встрепенётся, как пробудившийся орёл". Судя по результатам  творчества  Булыжкина, чуткостью у него обладает не писательское ухо, а особым образом устроенный  желудок.  Он моментально реагирует на всё, что содержит в себе понятие "Россия" и другие, смыслом связанные с ним, такие как "Отечество".  И не внешний "глагол" он слышит, а внутренний позыв, сродни тому, что появляется (да простят меня дамы!)  по большой нужде. Так бы и присел вдохновенно тут же, да вокруг любезная для него Эмэрикэ и  подвластные  ей "суверенные" (считают туземцы) пространства. Не запачкать бы святую землю. Но облегчиться надо же!  "Против природы не попрёшь", - как говаривал  Платон, хая родные ему Афины.  И наш находчивый Булыжкин спасительно вызывает в уме образы Отечества, покинутого им  в поисках долларовой зоны Шамбхалы (не Беловодья! Это название русским дымом пахнет, горьким и неприятным для писателей этого цеха). Теперь можно гадить, сколько душе в желудке угодно, - на  эполеты адмирала Нахимова, на палубу крейсера "Варяг" в отдельности,  на флот РФ в целом,  на русскую литературу,  на Менделеева, которого он, оказалось, "не любит" (с чего бы это?), на воздух России, "напоенный химикатами",  на Великую Отечественную войну, на всё что под руку (то бишь, под другую часть писательского тела) попадётся. Благо, простор страны, да ещё умножаемый разными эпохами,  позволяет. И  в подходящих для прицеливания лиц недостатка нет, и громких событий, позволяющих выбирать, в ней без счёта. Хватило бы содержимого, вот в чём вопрос. Спешу успокоить: должно хватить - спрос рождает предложение. Булыжкины без гонораров не остаются.

Многие задают себе вопрос, почему я родился именно в этой стране, а не в иной. Видимо, у Господа, если он существует, есть резон назначать каждому из своих двуногих творений место земного рождения. Сие предположение, отнюдь не оригинальное, подтверждается тем, что человек с нормальной психикой, обладающий кругозором, что открывается уже от школьной парты, чувствует привязанность к Родине, как к пространству,  где он, слыша родной язык, видя "свои" лица, ещё по каким-то очень глубинным индивидуальным  приметам ощущает себя дома. Ему трудно, зачастую невозможно поменять этот дом на иной, лучший; отчий дом он готов защищать и переживать в нём лихолетье. Это называется патриотизмом. Истинный патриот видит язвы Отечества, он не мирится с ними, поносит их на чём свет стоит или активно вмешивается, если обладает способностью и средствами на их исцеление. Но не бежит от него, не желает его таким способом "переменить", как писал Пушкин Чаадаеву. Тем более,  патриот не продаст своей шпаги, говоря высоким, по Ломоносову, "штилем", врагам своей Родины. Таких взглядов и практики придерживалась в большинстве своём Белая эмиграция, вынужденные(!) беглецы. Иван Бунин, уж на что был непримирим к Советской власти (эталон непримиримости), но огорчался поражениям  РККА в начале войны, бурно радовался её победам в Сталинграде, падению Берлина: "Задал Сталин этому Хитлеру!".

Судя по писаниям Булыжкина , в нём не заметно ни капли, ни бледных следов русского патриотизма, гражданской боли,  что всегда теплят, оживляют самую суровую критическую мысль. Холод и мертвечина в "откровения" Булыжкина. Да и сам он печатно признался, что не испытывает ни малейшего ощущения в себе русскости.  Никаких особых потрясений, судя по известной мне биографии, он не испытал. Выходит, при его производстве Господь допустил брак или "путями неисповедимыми" сознательно пошёл на "нетрадиционную историческую ориентацию"  мыслящего существа, появившегося в русской семье с русской фамилией Булыжкин. 

В истории каждой страны есть славные и позорные страницы. Россия - не исключение, но и не феномен, как ни в  том, так ни в другом.  Истинному  патриоту естественно гордиться славой, добрыми делами соотечественников. Их мифологизации не избежать нигде, ни в одной стране. Также естественно патриоту отбеливать, приукрашивать серые и чёрные страницы прошлого своей страны, тем более что всегда за рубежом и дома существуют силы, которые с известными целями пытаются ещё боле очернить их. Здесь, как и во всём, необходим взвешенный подход к объекту исследования.  Он обеспечивается прежде всего равновесным состоянием противоречивых чувств в душах тех, кто касается темы славы и добра, бесславия и зла, необходим как для себя лично, так и для передачи аудитории, нуждающейся в истине, в разъяснениях её противоречивости.  У писателя Булыжкина такого равновесия не ищите. Когда ему недостаточно слов, он использует математические методы поддержки своих умозаключений,  всё валит в чёрную дыру сознания и валится туда сам, увлекая читателя, в большинстве своём темой не владеющего. Делает это сознательно, по примитивному, но редко дающему сбои методу. Читатель не должен разбираться во всех этих умных словах, жалких или грозных цифрах, маловразумительных графиках. И мало кто сможет. Но он впечатлится, ужаснётся и, может быть, отвернётся от чёрной пропасти, чем есть, по Булыжкину, его родина, им отвергнутая, была вчера и станет завтра.

О методе, которым овладел мой Булыжкин, мне приходилось говорить  в связи с литературным творчеством другого русофоба, также "кацапета" из русских.  Не могу отказать себе в удовольствии повторить эти мысли - не велик грех списать у себя же. Только здесь обобщу образ.  Булыжкиных, плодовитых  писателей, с солидными познаниями  в выбранных темах и, безусловно, обладающих умелым пером, отличает беспримерная способность вывернуть наизнанку любое событие. В антураже лиц, характеров, предметов так, что чёрное предстаёт белым, благородство - подлостью, героизм - трусостью, слава - бесславием и так далее.  Задавшись разоблачением, как чёткой, неизменной целью, ещё до того, как овладеют  удовлетворительным познанием предмета,  они мастерски, с какой-то завидной утончённостью отбирают из массы установленных фактов,  субъективных мнений, документов и предметных  свидетельств только те, которые служат подтверждением их конечных выводов. Об остальном умалчивают, а нельзя умолчать, искусно трактуют в пользу мысли изречённой.

Правда, есть  иные мнения. Один "из Булыжкиных" охарактеризован комментатором так: Имярек "выступает с "плачем" по русской литературе. Сдаётся, что мотивы таких плачей чисто личные: таково свойство человеческой психики, обвинять весь род человеческий, весь мир в грехах… Если угодно, перед нами… мировидение мелкого буржуйчика, сосредоточенного на своём маленьком мирке".  А вот мнение С. Жамкочкяна о статье нашего нового "певца отечественного флота": "Безграмотные и тенденциозные пассажи… подлоги автора… Статья заказная…Выполнена на весьма некачественном уровне. Чтиво рекомендуется для смеха".   В других характеристиках булыжкины - дилетанты, тенденциозные писатели, авторы банальных плагиатов, демагоги.

Читая булыжкиных, задаёшься недоуменными вопросами. Их не счесть. Вот мои - избранные:

1. Почему, называя серийными убийцами мирового значения Гитлера и Сталина, Булыжкины не причисляют к ним Черчилля? Ведь британский премьер ответственен за организацию массового геноцида в индийских владениях, за голодомор в Бенгалии в 1942/43 гг, когда погибло от 5 до 8 миллионов людей (есть предположение, все 20), а премьер с циничным остроумием отвечал на сигналы бедствия: "Если у вас голод, то почему Ганди до сих пор жив?" 

2. Почему образцом кровожадного монстра на троне считается Иван Грозный, в чьём синодике  погубленных душ 4000 имён, а не его современница, королева Англии Елизавета I, подписавшая 89000 смертных приговоров, правда, в отличие от самодержца, по закону? Или Кромвель, виновный в умерщвлении 5/6 ирландцев? Или известный ряд президентов США, при которых индейское население уменьшилось в 10(!) раз? Тоже по "демократическим законам". Кстати, о тех законах. Пушкин, сравнивая положение крепостных в России и английских рабочих, писал: "Прочтите жалобы английских фабричных работников, волосы встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! Какое холодное варварство с одной стороны, с другой - какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идёт о строительстве пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идёт о сукнах г-на Смита   или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что всё это не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона… У нас нет ничего подобного".

3. Почему в христоматийно "варварской и жестокой" России  с  середины 18 века по вторую половину 19-го (до появления террористов) смертной казни подверглось несколько преступников, а в каждой из крупных стран "просвещённой Европы" - по нескольку десятков тысяч (в 1826 г., чтобы  повесить  5-х декабристов, палачей выписывали из-за рубежа, своих не оказалось)?

4. Почему каждый, кому не лень, вспоминает о нелюбви к России завоёванных ею инородцев. Ведь только в православной России, империи социальной, выжили и умножились почти все народы, народности и племена, в отличие от национальных империй католиков и протестантов, установивших цену скальпам (детским и взрослым отдельно), стёрших с лица Земли многие народы и целые цивилизации.

5. Имеет ли Запад после всех его преступлений против человечества право на осуждение русской истории?  

6. Почему, когда в "свободном мире" начались разговоры о "новых Нюрнбергских процессах", не вспомнили о разбомбленном (для запугивания, мол) Дрездене,  бессмысленных, жертвах Хиросимы и Нагасаки,  о выжженном напалмом, съеденным химикатами Вьетнаме, о постыдной победе янки над Гранадой? В этот список ещё просятся  вдохновители и участники массовых убийств в Ираке и Сербии.

Вопросов много. Остатка жизни не хватит, чтобы только задать их. Да надо ли? Ведь ответ существует, универсальный. "Европа в отношении России столь же невежественна, сколь неблагодарна" (кажется, мнение Пушкина). Ну, невежественность можно простить - ведь библиотеки, хоть доведи их количество по одной на душу, надо посещать, а книги не только читать, но и мыслить при этом. Неблагодарность объясняется просто: дважды за последние 200 лет Европа, почти полным составом приходила в Россию разрушать и убивать. И дважды Европе, сменив личины, приходилось подобострастно сопровожать её  на обратном пути до конечных пунктов - до Парижа и Берлина. И завтра, при неизбежной войне цивилизаций, нордический мир "белых" без России не обойдётся. А потом будет мелко мстить. Ибо такие самоунижения, ради спасения собственной шкуры, спасителям не прощаются. Вот и появляются непрерывно проекты "поставить Россию не место", чтобы не зазнавалась. Можно принять как должное, когда их реализуют англосаксы и их иноязычные  данники от "свободного мира". Это уже историческая традиция. Но не принимается позиция булыжкиных. Ведь что-то "соотечественное" в них должно оставаться. Если ничего нет, так меняйте фамилии, господа, то есть, мистеры и прочие.