И КУРИЛ, И ЛГАЛ, И ТРАВУ ТОПТАЛ…

Гря­дет зи­ма, а с нею пе­реме­ны.
Из се­реди­ны ле­та го­ворю:
нет ни­чего, на что не рух­нут це­ны.
Но ты за­мер­знешь, ес­ли я сго­рю.

Пред­ви­денье нам об­легчит ут­ра­ты:
го­товя са­ни ле­том, мы зи­мой,
ког­да б она ни выш­ла из за­сады,
не ныть ос­та­вим пра­во за со­бой.

Еще най­ти воз­можность для на­деж­ды -
пос­ледне­го не душ­но­го теп­ла,
и даль­ше жить, по­лез­но и при­леж­но,
сос­лавшись на ус­та­лость и де­ла.

* * *

Вот уже "зо­лотые ша­ры",
вот и яб­ло­ки оземь сту­чат.
Толь­ко хвос­ти­ком быв­шей жа­ры
мо­жет ав­густ сдер­жать лис­то­пад.

Ин­те­рес­но, что пти­цы ле­тят,
фрук­ты зре­ют, а ры­бы плы­вут -
со­вер­шенно, бес­печно, шу­тя,
ше­лес­тят, и блес­тят, и по­ют.

Вот до осе­ни здесь по­гос­тят -
и се­бя по до­мам раз­бре­дут.

* * *

Ну, ска­жи: "Это листья ле­тят,
прос­то - листья", - и я за­мол­чу.
Этим ми­мо ле­тящим смер­тям
не до нас, мы им не по пле­чу.

Но ты пла­чешь и шеп­чешь: "Гля­ди,
ско­ро мы по­летим, как они.
Жизнь тос­ку­ет, ей тес­но в гру­ди, -
объ­яс­ни, ус­по­кой, об­ни­ми!.."

Что мо­гу я? Объ­ятье - на миг,
и пус­ты­ня зи­мы - впе­реди.

 * * *

Обор­ванный лис­тик вя­за.
Те­перь ему уми­рать.
Его я пос­тавлю в ва­зу
и бу­ду наб­лю­дать.

Вот он по­терял уп­ру­гость,
вза­мен при­об­рел тря­пич­ность.
Во взгля­де мо­ем ок­руглость,
ис­пу­ган­ность, око­лич­ность, -

пер­вичность: прис­таль­ность взгля­да,
де­таль за де­талью взяв,
те­ря­ет лис­то­чек вя­за,
по­том пред­став­ленье "вяз".

Ухо­дит из ре­чи сло­во,
из па­мяти - об­раз… Нет!
Все так, но - еще раз, сно­ва,
хо­тя бы вес­ною! - Нет.

* * *

Зно­било. Со­бака ску­лила во мгле.
Что зна­чим мы с ней в но­яб­ре на зем­ле
хо­лод­ным и сум­рачным ут­ром?
А мост че­рез ре­ку се­год­ня зак­рыт.
Ну что ж, по­уба­вим блаж­ной ап­пе­тит,
уж слиш­ком па­рад­но ра­зуб­ран.

Умол­кни, со­бака. Будь силь­ной, ре­ка.
Но­ябрь­ская мгла на зем­ле глу­бока,
и мост в это ут­ро сво­боден.
Я всех пе­речис­лил по нес­коль­ку раз.
Зно­било. Зно­бит. Ни­кого я не спас.
И даль­ше спа­сать без­ра­ботен.

* * *

Ле­дос­тав на ре­ке, да еще не дос­тал
меж ло­паток лож­бинки под над­крыль­ем мос­та,
где "бы­ки" раз­мы­ка­ют те­ченье.
Глу­бина так ма­няще, пь­яня­ще чер­на,
ка­мень, бро­шен­ный свер­ху, про­бира­ет до дна,
или - лун­ка. И все раз­вле­ченье.

Этот знак, по­целуй этот ка­мен­ный - так
ра­нит тон­кую ко­роч­ку, зер­каль­це, лак
не­ок­репше­го ль­да рва­ным ним­бом,
что во­да, ка­мень па­дал от­весно ког­да,
дол­го дер­жит над пав­шим по­лынью сре­ди ль­да,
и утоп­ленник смот­рится в не­бо.

* * *

Ког­да твои паль­цы кос­ну­лись мо­ей клю­чицы,
не ста­ло ни зренья, ни слу­ха, ни па­мяти, ни судь­бы.
С тех пор этот жест в гру­ди у ме­ня, слов­но пти­ца,
жи­вет, и по­ет, и тан­цу­ет, а кто ты - я по­забыл.

Не ста­ло - ме­ня, и об­мо­рок хо­дит по све­ту,
бол­та­ет, гло­та­ет, гу­ля­ет, не об­ре­менен
ни­чем, кро­ме паль­цев, ко­торые сде­лали этот
ожог, и ме­ня от­ли­чили от ба­боч­ки, ви­дящей сон.

КТО МЕНЯ ДЕРЖИТ В РУКАХ

Кто ме­ня дер­жит в ру­ках, то­го я и вещь.
Поп­ро­буй возь­ми ее, уй­ми, прис­по­собь.
Я уже брал дру­гих, цеп­лялся, как клещ, -
нет, не удер­жишь, слов­но сквозь паль­цы пе­сок,
слов­но во­да в ре­шето, ус­коль­за­ет са­мая суть.
Ба­боч­ка так, ед­ва в ла­дони зам­кнешь,
бь­ет­ся - и выр­вется - ты уж не обес­судь:
мер­твые кры­лыш­ки - все, что при­об­ре­тешь.
Впро­чем, мы са­ми ищем, кто нас к ру­кам
мо­жет приб­рать, и про­сим­ся на пос­той.
Каж­дый бы­ва­ет спут­ни­ком: кто - та­ракан,
кто - тень или боль. Но ста­нет пес­ком, во­дой.

* * *

Вы умер­ли, кто обе­щали мне
жизнь дол­гую и по­мощь, где ус­та­ну.
Я не ви­ню вас: это­му об­ма­ну
судь­ба с го­дами лишь рас­ти в це­не.
Уж я при­вык ла­донью в пус­то­те, -
ла­дош­кой быв­шей, не­ког­да при­выч­ной
до­вер­чи­во быть вло­жен­ною в те,
род­ные, ру­ки, не кос­но­языч­ной
в люб­ви и ве­ре. И те­перь ру­ка
уже моя дав­но ве­дущей ста­ла,
и я уже - об­манщик, и лег­ка
за­дача мне - все воз­вра­щать к на­чалу.
Зве­но в це­пи, со­бой скреп­ляю я
"уже" с "еще" - нез­дешние края.

* * *

Ско­ротеч­но, как ча­хот­ка,
на­ше лич­ное ки­но.
Жиз­ни ми­лая под­лодка
пог­ру­жа­ет­ся на дно,
сле­дом то­нет рва­ный не­вод
оболь­ще­ний и страс­тей.
Нет лов­цу от­ны­не с не­ба
ог­лу­шитель­ных вес­тей.

И ког­да сом­кнут­ся вол­ны
всех вре­мен над го­ловой,
мо­жешь встать по стой­ке "воль­но"
и уте­шить­ся судь­бой.
Ну, фи­нал,  -  за­то к фи­налу
тем ты ска­зоч­но бо­гат,
что лю­бовь те­бя ис­ка­ла,
что вес­ною цвел твой сад.
Зна­чит, был же ты на све­те,
ни­кому не по­мешал.
И по-преж­не­му в от­ве­те
за те­бя твоя ду­ша.

* * *

Уми­рая, ска­зал: "Бро­саю ку­рить.
А так­же лгать и топ­тать тра­ву.
И еще: петь и де­тей лю­бить.
Не знаю, луч­ше ли, что ум­ру".

А ро­дил­ся - спра­шивать-то не стал:
хо­рошо ли, пло­хо ль, - у тех, кто был.
Прав­да, и пел, и де­тей лю­бил,
и ку­рил, и лгал, и тра­ву топ­тал…

РЫ­ЦАРЬ И СМЕРТЬ
 (уп­ражне­ние в бал­ла­де)

1

Едет Ры­царь на ко­не и встре­ча­ет Смерть.
Лес кру­гом, дос­ка на пне: шах­ма­ты. -По­ра? -
Ры­царь спра­шива­ет Смерть. -Нет, я пос­мотреть,
не приг­ля­нет­ся ль те­бе древ­няя иг­ра?

- Есть ус­ло­вия? - Од­но: про­иг­рав, ум­решь,
ес­ли ж вы­иг­рать да­но, то про­дол­жишь путь.
-Что ж, иг­ра­ем. От судь­бы, слы­шал, не уй­дешь.
Ни уп­ре­ка, ни моль­бы не ис­тор­гнет грудь.

Ры­царь бе­ден - конь да меч, Ры­царь оди­нок.
Ес­ли го­лову и с плеч - ве­лика ль бе­да?
Ни же­на, ни гос­по­дин чар­ки не наль­ет,
он поч­ти прос­то­людин, - что ж ему в бе­га?

Вот иг­ра­ют це­лый день. Ры­царю - фа­вор.
Глядь - пред ним обыч­ный пень, ни ду­ши кру­гом.
Он не дол­жен ни­кому. Ту­шит он кос­тер -
и в до­рогу, а ему Смерть спе­шит вдо­гон.

Во­лю мо­рокам да­вать, му­чить­ся тос­кой -
луч­ше в шах­ма­ты иг­рать, ста­вя жизнь на кон.
Едет Ры­царь на ко­не, стат­ный, мо­лодой.
Для та­кого что в це­не? Во­ля, креп­кий сон,

сла­ва, взя­тая в бо­ях, друж­ба, честь, лю­бовь.
Ска­чет Ры­царь, не бо­ясь, мир пред ним от­крыт,
на ду­ше его лег­ко, и иг­ра­ет кровь.
Топ­чет тень бес­печный конь в чет­ве­ро ко­пыт.

2

Вот про­ходит столь­ко лет, сколь­ко Бог по­дал.
Ры­царь сыт, обут, одет, бо­лее то­го,
он об­ласкан ко­ролем, он лю­бимец дам,
ве­сел, счас­тлив и здо­ров, - все есть у не­го.

Граф­ский ти­тул, на щи­те - бе­лая ладья,
у ее под­ножья тень, тень зуб­ца­ми вниз,
свер­ху над­пись: "Не бы­вать в ми­ре двум смер­тям!",
и та­кая же пе­чать, и на ней де­виз.

Едет Ры­царь на ко­не по сво­ей зем­ле,
во­лочит­ся по стер­не, бро­шена, уз­да,
хоть мо­роз­но по­ут­ру, год свер­нул к зи­ме,
вы­пил Ры­царь на пи­ру, нет ему вре­да.

За­пева­ет пес­ню он, что в по­ходах знал:
"Ес­ли смерть спе­шит вдо­гон, лишь впе­ред смот­ри…"
Вдруг он слы­шит: "Ог­ля­нись! Не ме­ня ль ты звал?
Раз - как в пес­не, два - де­виз. Ста­ло быть, я - три".

Конь как вко­пан­ный сто­ит, Ры­царь прот­резвел.
-Я не бо­лен, не ста­рик, ни­кому не враг.
Что ты хо­чешь? -Пос­мотреть, как ты пре­ус­пел
в шах­ма­тах. -Но ты же - Смерть! -Смерть, как жизнь, - иг­ра.

Вот иг­ра­ют, и ре­ванш Смерть лег­ко бе­рет.
- Стран­но, - мол­вит Ры­царь наш, - был я мо­лодой
и ни­чем не до­рожил. Все те­перь не в счет.
Пер­вой смер­ти я слу­жил, а ум­ру - вто­рой.

* * *

Фи­гуры на мо­ей шах­матной дос­ке
приш­ли в дви­жение в мо­мент
мо­его по­яв­ле­ния на свет.

Сна­чала я лишь наб­лю­дал де­бют,
не вме­шива­ясь в иг­ру, но уже
знал, что мои фи­гуры - чер­ные,
и зна­чит, я всег­да дол­жен
от­ве­чать на чу­жие хо­ды.

Со вре­менем, ког­да я по­нял пра­вила иг­ры,
она ста­ла при­носить мне
ни с чем не срав­ни­мое удо­воль­ствие:
вот, это веч­ное раз­гу­лива­ние
на са­мом краю,
это скры­тое нап­ря­жение,
этот прив­кус рис­ка - вез­де опас­ность.

Я стал флир­то­вать с про­тив­ни­ком,
от­вергать ло­гику и лезть на ро­жон.
Ду­маю, это и сгу­било ме­ня.

Поз­же я об­на­ружил, что бе­лые всег­да
де­лали единс­твен­ные хо­ды:
ни­какой спеш­ки, ни од­но­го про­маха.
И они нас­ту­па­ют.

Пер­во­началь­ная па­ника
сме­нилась трез­вым рас­че­том:
я на­учил­ся на­ходить свои
единс­твен­ные ре­шения.
Но бы­ло поз­дно: моя по­зиция
ста­нови­лась все без­на­деж­нее.

Те­перь я ла­вирую из пос­ледних сил,
не знаю уж, из ка­ких со­об­ра­жений,
и каж­дый ход - как си­зифов шаг,
и ско­ро опять мне со сто­роны
сле­дить, как энд­шпиль мо­ей пар­тии
за­вер­ша­ют мои до­верен­ные ли­ца:
де­ти, се­кун­данты - или, сов­сем уж: вра­чи…

* * *

Всем этим пче­лам и ба­боч­кам нес­коль­ко дней
осень до­бави­ла. Бы­ли б дав­но уже пра­хом
и под но­гами бы мно­жили мок­рую гниль.
Эвон, ле­та­ют, и крыль­ями пле­щут с раз­ма­хом,
каж­до­му дан­ным. И листья жел­теть не спе­шат,
в вет­ки вце­пились и за­мер­ли. Ле­то зас­тря­ло
на пе­репутье, не в си­лах ре­шитель­ный шаг
к вы­ходу сде­лать, а мо­жет быть, прос­то уп­ря­мо.

Кто же не лю­бит теп­ла, кто зи­мы пред­почтет
дол­гие но­чи, мо­розы и злые ме­тели?
Толь­ко не те, кто се­год­ня цве­тет и по­ет, -
всех их ждет ги­бель в гря­дущей хо­лод­ной пос­те­ли.
Ну а по­куда рез­вится и слав­но ки­шит
лет­няя жизнь, да и мы ведь с то­бой пер­спек­ти­вы
не раз­ли­ча­ем. Я ти­хо ска­жу: "Не спе­ши,
ви­дишь, как пче­лы и ба­боч­ки не су­ет­ли­вы".

БАРОККО

Еще ле­та­ют осы, му­хи,
кло­пы и бо­жии ко­ров­ки,
и пче­лы ро­ют­ся в цве­тах,
пол­зет слиз­няк с но­гой на брю­хе,
и всё жи­вет без ос­та­нов­ки,
не от­вле­ка­ясь, прос­то так,

но вхо­дит осень: ози­ра­ет
всю эту лет­нюю воз­ню
и, гля­нув на ча­сы, иг­ра­ет
бре­локом и не спе­ша
за­кури­ва­ет: пусть их еще по­рез­вятся.

* * *

За­бытое не сто­ит ни­чего.
Мы вре­мени не тра­тим на не­го,
эмо­ци­ями по­пус­ту не со­рим.
Вон сколь­ко ин­те­рес­но­го все­го:
то пог­ре­бение, то тор­жес­тво.
Ре­аль­ность их мы в свой че­ред ос­по­рим.

Умы­тая, слу­жить спе­шит с ут­ра, -
та­кая уж у па­мяти иг­ра:
пре­дус­мотреть, уз­нать, вме­шать­ся в пла­ны.
Что бы­ло там вче­ра, по­зав­че­ра -
все пог­ло­тила чер­ная ды­ра,
ар­хи­вы те - как выр­ванные гла­вы

из по­вес­ти: всег­да в один лис­ток
вся кни­жица, ну раз­ве что кло­чок
ка­кой-ни­будь, обор­ванный не­ров­но,
по­рою вкли­нит тек­ста па­ру строк,
не­до­уменье выз­вав, как иг­рок
на­жуль­ни­чав­ший. Да и то - ус­ловно.

* * *

Всег­да по­луча­ешь боль­ше, чем зас­лу­жил.
По­дар­ки те­бя на­ходят в лю­бой ще­ли,
ку­да б ни за­бил­ся. Ес­ли б ты их про­сил! -
так нет же, идешь - а они на пу­ти, в пы­ли,
как буд­то кри­чат: мы здесь!..
                                                   По­гово­ри со мной,
дру­гих не хо­чу да­ров, прос­ти, что та­кой.

Гос­подь что по­даст - все вов­ре­мя, и за все
спа­сибо, спа­сибо, спа­сибо, спа­си, спа­си…
Не зна­ешь ли да­ра, ко­торый ду­шу спа­сет?
Вот я - че­ловек, муж­чи­на, отец, рож­ден на Ру­си,
и жизнь уж поч­ти про­жил…
                                                 Не от­во­ди же взгляд,
шеп­чи мое имя, еще и еще, сток­рат,
по­ка я жи­вой. И прос­ти, что та­кой.

* * *

По­целуй ре­бен­ка в меж­дубровье.
Это мес­то - тай­на вас дво­их.
Пей лю­бовь, ди­тя пои лю­бовью,
здесь ис­точник жаж­ды у жи­вых.

Пусть ис­чезнут стра­хи и тре­воги,
сде­ла­ют­ся лиш­ни­ми сло­ва.
Нас сю­да на жиз­ненном по­роге
не­ког­да Гос­подь по­цело­вал.

ОЧЕРЕДЬ

Час­то бы­ва­ет со мной: гла­за зак­рою - по­думать
о ми­ровых проб­ле­мах, о смыс­ле жиз­ни, -
ви­жу ше­рен­гу му­жей мно­го­ум­ных,
                                                   ми­мо, всё ми­мо
вдаль ухо­дящих, у каж­до­го - кни­га под мыш­кой,
мысль на ли­цах глу­бокая за­печат­ле­лась,
лбы нах­му­рены их, сте­пен­ны дви­женья,
                                                        и бе­лые ру­ки
жес­там не праз­дным с дос­то­инс­твом пос­вя­щены,
слов­но от ми­ра они от­го­родить­ся же­ла­ют.

Я от­кры­ваю гла­за - нет ни му­жей, ни на­мека
на то, что бы­ли они, что умом удоб­ря­ли при­роду,
глав­ное - про­ку нам нет
                                 от их умоз­ри­тель­ных ис­тин,
прес­ных, и тем­ных, и не уте­шитель­ных сер­дцу.
Са­ми стра­да­ем по ис­ти­не,
                                     са­ми бес­след­но про­ходим,
ни­щую ве­ру свою це­дя и страх к гру­ди при­жимая.

УДАР. КРИК

В мо­мент уда­ра, слов­но на гра­нице
двух сред, нез­ри­мый ра­зошел­ся шов,
и те­ло, опи­сав ду­гу, упа­ло на ас­фальт,
а бед­ная ду­ша вспор­хну­ла в не­бо.

И этот че­ловек ле­жал, груд­ная клет­ка нас­тежь.
и рот от­крыт, и на ус­тах зас­тывший крик, -
о чем? к ко­му? А кто-то бы пред­ста­вил,
что вот, к не­му пос­леднее "прос­ти!",
да вряд ли. Это как сти­хи: к те­бе и ни к ко­му.

* * *
Вон про­бежа­ли рав­ни­ной снеж­ной,
вприп­рыжку, бо­ком, пле­чо впе­ред,
маль­чик с со­бакой: со­бака ла­ет,
маль­чик хо­хочет - и, рас­прос­терт
вдруг на сне­гу, ши­роко гла­зами
не­бо вби­ра­ет, как по мес­там
юнос­ти странс­твие ста­рик со­вер­ша­ет.
И ти­хо-ти­хо. И здесь, и там.