Ведет ли «чистота нации» к прогрессу?

В свете поднятого Дональдом Трампом «гренландского вопроса» небезынтересно вспомнить историю этого крупнейшего острова планеты. Которая, как кажется, имеет кое-что общее с другой инициативой нового американского президента – консервативной миграционной политикой. Дело в том, что Гренландия, помимо прочего, известна печальной судьбой своего «коренного» населения. Нет, речь вовсе не об эскимосах-инуитах, потому что они расселились по острову уже после того, как на его южном побережье исчезли поселения викингов-норманнов. Хотя и викингов тоже весьма условно можно  называть «коренными» гренландцами, поскольку до них там жили аборигены культуры Дорсет, также считающейся бесследно канувшей в лету. В общем, определить действительно коренное население Гренландии столь же сложно, как и коренное население Британии или Крыма! Потому что ныне живущие там «исконно коренные» на поверку оказываются потомками одной из волн пришельцев – или, говоря современным языком, мигрантов. К слову, миграция и завоевание суть разные вещи, хотя в старые времена эти два процесса часто шли одновременно. В наше же время для массового переселения семей вовсе необязательно запускать впереди их отцов с оружием в руках. Теперь перебраться в другую страну можно вполне мирно, даже получая при этом радушную помощь тамошнего правительства. Хотя если миграционная политика властей меняется, то может начаться обратный процесс – то есть депортации.

 Но не будем валить все в одну кучу и вернемся к нашим гренландским викингам! Почему они исчезли? Общепринятая теория утверждает, что всему виною было похолодание климата. Ледники перешли в наступление, растительность стала скудной, в море стало труднее ловить рыбу и зверя, плюс болезни – и постепенно поселения викингов опустели. Теория кажется логичной и убедительной, однако у нее есть одно «но». Наступление т.н. «малого ледникового периода»  в XIV веке затронуло не только Гренландию, но и Европу, где сначала разразился Великий голод 1315-1317 гг., а затем пришла Великая чума 1346-1353 гг. Старый Свет наполовину обезлюдел (что не помешало англичанам и французам продолжать свою Столетнюю войну), но все-таки выжил. Продержалась и населенная потомками викингов Исландия  - а вот их гренландские «родственники» сгинули, словно колония Роанок. Почему? На этот счет у историков тоже есть теория: викинги Гренландии не смогли перестроить свой уклад и приспособиться к новым условиям. Но, опять же, возникает вопрос - а почему? И он куда более сложный, чем может показаться на первый взгляд. Вот как поступили бы вы, окажись в подобной ситуации? Когда окружающие нас условия меняются, и мы не в силах этому помешать, есть два пути: либо приспособиться, либо эмигрировать. Согласно исследованиям историков, викинги Гренландии «выбрали» третий путь - медленного вымирания. Пусть и не все, наверняка кто-то уехал в Исландию или даже в Европу, но находки археологов показывают, что поселения не были покинуты в одночасье, а медленно погибали. Под конец где-то просто умерли от голода и болезней их последние жители, а какие-то были разграблены и разрушены пришедшими с севера инуитами. 

Упадок был мучительным. Дело ведь не только в том, что стало холоднее и люди больше мерзнуть и чаще болеть. Дело в том, что из-за этого стала рушиться вся экономическая база поселений викингов, что и привело их к деградации и исчезновению. В качестве свежего примера возьмем бывший СВ­СВ­СР начала 90-х годов, когда рухнули советская система и привычный для миллионов людей уклад жизни. Эти  годы были трудными, потому что и отдельным людям, и новым странам в целом было нелегко быстро перестроиться и зажить по-новому. Кто-то выбирал неверные решения, кому-то фатально не везло, кто-то не был готов к переменам, а кто-то вообще их не хотел. В итоге, конечно, мы всё же приспособились и выкарабкались, а вот гренландским викингам так не повезло. То, что рядом с ними не было Западного мира (тогда он сам был охвачен бедствиями), с которым можно было бы торговать, получать от него поддержку, «пополнение» - это лишь одна причина. Давайте вспомним американских первопоселенцев (как Новой Англии, так и Вирджинии), которые вряд ли бы выжили, если бы полагались исключительно на урожай ячменя да на прибытие кораблей из-за океана. Нет, им пришлось учиться жить по-новому, а это стало возможным в ходе тесного общения с индейцами. Что-то первопоселенцы уже знали еще из опыта испанцев, освоивших Новый Свет  столетием раньше (выращивание табака, картофеля), что-то узнали сами. И пусть их контакты с индейцами прерывались регулярными войнами, но в целом это дало знания, благодаря которым колонии не только выжили, но и развивались, расширялись. Главный экспорт Вирджинии того времени – это табак. Главным экспортом Новой Англии долгое время была пушнина, сначала ее выменивали у индейцев-охотников, а потом уже американские охотники учились выживать и охотиться у все тех же индейцев (вспомним Зверобоя). Так продолжалось до тех пор, пока американцы не начали уже сами изменять Новый Свет под себя, и индейцы стали им только мешать. А если бы первопоселенцы так и сидели бы за своим частоколом, считая краснокожих даже не дикарями, а вообще «недочеловеками» и демонами, брызгая в них святой водой и стреляя из мушкетов, если бы с презрением отвергли всё «сатанинское»?  Они бы просто вымерли за несколько лет, как и викинги Гренландии! Которые крайне надменно относились к «скрелингам», как они называли аборигенов Гренландии и Винланда (Северной Америки). Настолько, что не захотели ничему учиться ни у живших там до них протоэскимосов культуры Дорсет, ни у пришедших позже эскимосов-инуитов. Хотя те могли бы поделиться с ними опытом выживания в крайне суровых полярных условиях.

Причем, в этой своей надменности викинги Гренландии были почти уникальны. Потому что, например, их исландские сородичи были куда терпимее к чужим народам. Недавние генетические исследования показали наличие у населения Исландии небольшого процента крови индейских женщин, то есть когда-то викинги привезли в Исландию индианок, и как минимум одна из них стала женой викинга и дала многочисленное потомство. Гренландские викинги тоже могли бы связать себя кровными узами с инуитами, что укрепило бы их отношения - но вместо этого устроили с ними затяжную войну, в которой проиграли. Это синдром «чистоты нации», который они довели до абсурда, что в итоге их и погубило.

Но страдали им не только исландские викинги. И в древности, и в Средние века, и даже в Новое время идеи «чистоты нации» были в той или иной мере распространены среди большинства народов. Они продолжают жить и в наши дни, и речь идет не только расизме или национализме. Поскольку понятие «чистоты нации» (или иной общности) бывает не только буквально генетическое, но и культурное – когда речь заходит чтобы оградить свою культуру от влияния чужой. Иногда это распространяется даже на науку, если вспомнить «арийскую науку» гитлеровской Германии или советскую науку сталинских времен. А в целом, в основе всего этого лежит политика, которая и формирует подобные идеи. И тут мы подходим к самому интересному вопросу: а насколько эта политика обоснована?  Ведь просто заклеймить идеи «чистоты нации» как порождение мракобесия и расизма – дело нехитрое. Однако в этом случае мы будем не более объективны и умны, чем толпа недалеких ультралевых фанатиков, чьи идеи тоже нельзя назвать прогрессивными. Крайности вообще не приводят ни к чему хорошему, о чем свидетельствует история не только гренландских викингов.

В детстве кому-то из нас родители запрещали водиться с некоторыми мальчиками или девочками, мотивируя это тем, что те «плохому научат». Или наоборот, это родители других детей запрещали им дружить с нами. Это типичный пример попытки оградить от дурного влияния. В мире взрослых тоже есть свои «родители»: политики, общественные деятели и лидеры мнения. Которые, порою, тоже хотят оградить своих «детей», то есть общество, от чьего-то влияния. Что сейчас происходит в Европе, называющей себя свободной и демократической? Снимаются с выборов неугодные кандидаты, официально объявляются деструктивными популярные политические партии. Это не говоря уже о таких странах, как Украина или Россия, где быть в оппозиции к власти просто опасно! В свою очередь, эти опальные европейские политики предлагают оградить общество от деструктивного влияния мигрантов. В США ситуация почти противоположная, здесь набирает ход антиэмиграционная политика Трампа, а демократы теряют популярность и обвиняются во всех грехах. Но давно ли сами демократы пытались «запретить» Трампа и затыкали рты недовольным политикой «разнообразия и инклюзивности»? В общем, получается, что и Америка, и Европа входят в новую эпоху запретов и ограничений. Как будто устав от прежнего периода стремительного роста свобод, люди соскучились по запретам и противостояниям. А теперь представьте себе, что в 14 веке в Гренландии верх одержали сторонники тотальной «чистоты нации», отвергавшие всякие контакты со «скреллингами». Наверняка с ними были согласны не все, но их заставили либо молчать, либо покинуть поселения. А, зная суровый нрав этих людей, можно предположить, что там не обошлось без смертоубийств! Так достигается «единое мнение», до которого, к счастью, очень далеко в США или Евросоюзе, но оно уже установилось в Украине – всего за каких-то десять лет с момента Майдана! О, да, ну как же не добавить сюда и Россию. Но разница в том, что в России за несогласными придут лишь спецслужбы, а в Украине их могут опередить «активисты».

Ведет ли это насильственное «единство» к укреплению общества, нации, государства? Всё зависит от ситуации, от самой угрозы. История знает множество разных примеров. Например, во время Второй Пунической войны почти разгромленный Рим принял беспрецедентные меры тотальной мобилизации общества (во всех смыслах) и сумел одолеть Карфаген, превратившись в сильнейшую державу Средиземноморья. Однако римлянам в буквальном смысле грозили смерть и рабство, то есть им было ради чего жертвовать. Если же мы возьмем такие конфликты, как Первую мировую или нынешнюю украино-российскую, где спор идет лишь о политике и переделе приграничных областей, то сама суть этих войн практически бессмысленна для общества этих стран – это войны правящих элит, а не втянутых в них народов. Соответственно, мало того что народ сжигают в топке ненужного ему конфликта, так его еще и причесывают «ежовыми рукавицами», чтобы он не только послушно выполнял указания, но и единодушно одобрял их. Кстати, а есть ли вообще смысл воевать за то, чтобы запретить Пушкина? Немало украинцев верят, что есть. Почему же мы тогда удивляемся, что викинги в Гренландии предпочли вымереть, но не научиться у инуитов морской охоте!

«Но если мы будем читать Пушника, а не Шевченко, то перестанем быть украинцами!» - существует и такой аргумент, который успешно используется уже более ста лет. Конечно, на него есть свой контраргумент: а что вам мешает читать обоих писателей,  за обедом «Онегина», а на сон грядущий «Гайдамаков»? «Но тогда мы будем русифицированными украинцами!» - звучит новый аргумент. Хорошо, допустим. Но разве сейчас, читая помимо украинских авторов еще и массу западных, плюс активно внедряя в жизнь английский язык, вы не становитесь американизированными украинцами? То есть потеря «чистой» украинской идентичности все равно  происходит, потому что, закрывшись от русской культуры, вы не закрылись от западной (слава Богу!), но вы этому даже рады! Но тогда не будет ли  честным признать, что на самом деле это не борьба за сохранение культурной и прочей «чистоты нации», а лишь борьба против российского влияния? Чтобы, значит, «раствориться» не в России, а в Западном мире. Так мы приходим к выводу, что идеи «чистоты нации», даже на первый взгляд аргументированные, порою могут быть далеки от реальности, просто самообманом. И, тем не менее, за ними следуют миллионы.

Но еще важнее осознать, что сохранить абсолютную «чистоту нации» (генетическую, культурную и пр.) на протяжении долгого времени невозможно. Есть, конечно, отдельные исключения: это аборигены Тасмании, Андаманских островов и Огненной Земли, да несколько неизученных племен Амазонии - единственные абсолютно исконные обитатели своих земель на нашей планете (до них там никто не жил). Кровно и культурно они не смешивались ни с кем, но вот незадача – одни из них вымерли, как и гренландские викинги, а другие находятся на грани выживания. Даже не смотря на то, что они, казалось бы, полностью приспособились к условиям своего существования. И на то есть объективные причины.

Если бы человечество в свое время  равномерно расселилось по земному шару и, раздробившись на расы и племена, так и осталось бы жить на своих исконных территориях, замкнувшись друг от друга, то его развитие до сих пор оставалось бы на уровне каменного века. Да, где-то, возможно, и научились бы обжигать горшки и выплавлять медь, но эти достижения так и остались бы достоянием единичных народов, прячущихся от соседей в лесах и долинах. История развития человечества это история контактов, торговых или военных, в ходе которых люди перенимали друг у друга знания и опыт, соединяли их, вырабатывали новые. Это относится как к технологиям и экономике, так и к культуре. Расцвет каждой цивилизации древности начинался с появления новых народов, их контактам с аборигенами и создания нового уклада жизни. Возьмем, к примеру, Античную Грецию. Многие почему-то представляют ее как моноэтническое общество с самобытной культурой, хотя на самом деле это результат многовекового слияния совершенно разных народов, чья культура на первых этапах имела разительные отличия. Отсюда, к примеру, столь пестрый и многочисленный пантеон древнегреческих богов – он был собран из множества культов и религий разных народов.

Пришельцы далеко не всегда были технологически и культурно более развиты, чем население захваченных им земель. «Нашествия варваров» отмечены в истории многих субцивилизаций, только Китай за четыре тысячи лет свой истории пережил их с десяток (не помогло и строительство Великой стены). Но эти завоевания обогащали технологии, культуру, а порою и генетику завоевателей, поднимая их на несколько ступенек по лестнице развития. На руинах Римской империи выросла Европа – это факт.

Конечно же, это не следует понимать как призыв к перемешиванию всего человечества в плавильном котле космополитизма. Хотя бы потому, что после этого его дальнейшее развитие может затормозиться и даже остановиться. Толчок к развитию дает обмен информаций, а что если обмениваться будет уже нечем? Возникнет эдакая супермонополия, исчезнет конкуренция. То есть полный отказ от самобытности и самостоятельности столь же вреден, как и радикальные идеи «чистоты нации». Оптимальный вариант – это сотрудничество множества разнообразий, рождающих новые, более развитые. Поэтому нет беды в том, что несостоявшийся глобальный мир снова стал разваливаться на «полюсы влияния». Напротив, конкуренция между этими «полюсами» может дать импульс к новому развитию – главное, чтобы они не забросали друг друга ядерными боеголовками. И не замыкались внутри себя, отгораживаясь от соседей догмами о своем превосходстве и нравственной чистоте.