ТРЕВОЖНОСТИ

Я прочь ухожу
от своих неприкрытых тревожностей
и где-то, в беспамятстве,
странному Богу молюсь,
который не хочет, не может,-
не дарит возможности
поверить в страну
с не славянским названием Русь.

Её Изначальное -
в злате серпа-полумесяца,
и Киева стать перворусская -
на Колыме.
Империи рушились,
словно прогнившие лестницы,
и эта однажды проснётся
во прахе и тьме…

Ввысь

Отсюда,
из осени -
летней-полярной-июньской,
из года девятого
двадцать какого-то века
туда, в парадиз
или серый-конечный-приютский
прикормыш людской,
я пишу и пока -
человеком.

Но кончились мысли, погода немыслимой дрянью
их напрочь, до дна извела, морося каждодневно,
и нет у меня объяснения и пониманья
тому и того, отчего так обиделось Небо.

А как там у вас?
Хорошо ли? - Молчок.
Но звоночек
уже прозвенел,
и в висках перестуки -
не поезд,
который ушёл
позапрошлой дождливою ночью, -
а грустная-грустная
жизни короткая повесть…

Белые огни

Вы где теперь, мои друзья?
Я - снова здесь. Один.
Хотя: открыта дверь моя,-
себе я господин.
Но уходить не так легко,
когда свободен ты:
в свободе слышится закон,
а воля - из мечты;
из той, раздольной и хмельной
мечты большой страны,
где воля - вечный выходной,
гуляй, и - все равны!

А я живу, пишу, пою -
свою судьбу и в ней
я счастлив. Тем, что узнаю
в грядущем - свет огней.
Не бесшабашно-удалых
и скачущих во тьме.
Других. Не красных. Те - белы,
как снег на Колыме…

Послематчевые мысли

Угадывая что-то и - вслепую
и, может быть, надеясь на астрал:
я жду финал, я выдержу любую
концовку, кто бы в ней не проиграл.
Хотя в одном - и горько, и обидно:
обёртка у конфетки хороша,
а что внутри - не всем, не сразу видно,
поэтому и мучится душа.
Балет и космос, да хоккей в придачу,
конечно Мариинский, вот и всВ­ё…
Да, газ(!) ещё - простите - незадача,
а далее интриги. И трясёт
от пустоты заброшенных угодий
и мрачного барачного житья;
клаксоны жать - сегодня стало в моде,
но ты ли это, Родина моя?
Наездившись с победными флажками
в пивном патриотичном кутеже,
ты снова возвращаешься, икая
в своё житьё-бытьё на вираже
лихом, очередном и беспросветном
среди хрущёвок, грязи по весне.
Но веря, как и раньше, беззаветно
грядущему. В каком-то страшном сне…

Вовремя

Вовремя с места подняться,
вовремя выключить звук,
вовремя не растеряться,
вовремя выявить сук,
чтобы когда-то, однажды
грабли пройти стороной:
всё ж повторяется…

Дважды -
лишь с очумелой страной.

Трижды - наверно, диагноз,
Прочие цифры - ничто…

Вновь "новоявленный" "агнец"
правит страной шапито…

8 апреля 2008

Я не устану повторять...
           
                                Надеяться стало смешным…
                                                       Георгий ИВАНОВ

Я не устану повторять,
когда меня об этом спросят
и раз, и два, и двадцать пять,
да хоть сто раз! Цена вопроса:
мои за сорок с лишним лет
начала, смыслы, убежденья.
Они и есть тот самый свет,
в котором истины рожденье.

Не отрекусь я никогда
под плетью, пыткой иль соблазном
от этих слов. И пусть беда
меня накроет. Тенью. Сразу.
Но "Власть и Родина (в стране,
такой стране, как наша Russia)-
оксюморон". И я вполне
уверен в этом. Больно. Страшно.

Бычье время

"…Это они, "быки", не думая о нерушимых законах
экономики,  о будущем, жили только настоящим
моментом. Войны и неорганизованное хозяйство
Эры Разобщённого Мира привели к разграблению
планеты…"
                       И. ЕФРЕМОВ "ЧАС БЫКА"

"Нет географической провинции, есть провинция духовная".
                 С. ДОВЛАТОВ "КОМПРОМИСС"

Странная территория,
эта наша провинция:
дикая, необъятная -
по-имперски проста.
Так уж вышло. История!
(Что, конечно же, в принципе,
суета непонятная,
суета, маета).

Нам количество в качество
надо б как-то форсировать,
а не то получается:
сеновал в конуре;
цепь, заборы… "Всё схвачено!..
Прилагаем усилия…"
Но слова не кончаются...
Новый год на дворе...

"Час Быка" по Ефремову -
бремя тяжкое, мрачное,
если власть наша стольная
вся какая-то "вне".
Год Быка! Он - без времени
для животного жвачного
и такого довольного
в нашей бычьей стране!

4 января 2009

Ответ (автобиографическое)

"Народ, который не умеет чтить своих поэтов,
заслуживает… Да ничего он не заслуживает".
Осип МАНДЕЛЬШТАМ

Меня давно один вопрос тревожит,
и с ним моя бессонница в родстве.
И день не день, когда он просто прожит,
оставшись белым пеплом в голове.

Я не могу подчас найти ответа
на этот, в общем, простенький вопрос:
"Кому в стране нужны сейчас поэты?"
Кому, скажите? - Честно. И без поз.

Да что сейчас! Они, как в горле кости
в любые были наши времена -
у власти. И ответы ваши бросьте
куда-нибудь подальше, ведь она,

власть, изначально любит славословье
в свой адрес (и в особенности там,
где пропито душевное здоровье,
иль продано кому-то за пятак) -

отсюда: были, есть и точно будут
настроенные на ангажемент
властей - литературные иуды
(в душе у них всегда рождался мент);

отсюда: песни, бравурные марши,
зовущие бессмысленно "Вперёд!"
и гимны перекроенные наши
из одного - до - задом наперёд.

Вопрос вопросом, и ответ - ответом,
смотря кому вопрос мой задавать
"Кому сейчас в стране нужны поэты?"
Кому - нужны. Кому-то - наплевать.

И вот по ходу размышлений этих
я вспомнил. Было. Это - о себе.
Мне предлагали (словно взгрели плетью)
Пойти учиться в школу КГБ.

В ответ - отказ. И вот, прищурив глазки,
меня спросил румяный капитан:
"Ты что, идейный, Егдже? Что ж, напрасно…
Давно ли чистил в нужнике места?"

Потом был дембель. Трижды зазывали
на службу милицейскую меня.
"Увольте!",- отвечал я, - "Но едва ли
когда-нибудь мечтал об этом я…"

А сколько ж нас, готовых постоянно,
за выслугу, за злато эполет:
кто - в Органы, кто - "Соль не сыпь на раны!",-
но - продаваться? Вот он, и ответ:

(Кому непонятно это,
тот, видимо, не готов):

Чем меньше в стране поэтов,

тем больше в стране ментов.

Полистаю

Полистаю, полистаю, полистаю
я блокнотик свой, исписанный на треть.
Почитаю, помечтаю, полетаю
и подумаю, в надежде - улететь
из лихой много годичной круговерти,
что мне выпала на Родине моей,
чтобы где-нибудь, и - накануне смерти
мне воспрянуть и покаяться пред ней...

(Остывающее время - в сумерках.
 Не мурлычут так давно ходики!
 Я не верю, что они умерли,
 те старинные часы родины.
 Заведёт их кто-нибудь, или же
 навсегда оцепенели грузики,
 и безвременья немые миражи
 принимаемы-сладки-узнаны?)...