ТЕАТР В. КОМИССАРЖЕВСКОЙ В США

Эту пьесу молодого драматурга М. Тульчинской поставленную в Санкт-Петербургском драматическом театре  имени   В.Комиссаржевской,представили на гастролях в США в марте 2013-го года. Исходя из принятых в Америке   стандартов, ее преувеличенно расхваливали в телевизионной рекламе.  Сообщалось,   что    гастролей  этого театра мы ждали 20 лет.

Странная цифра для доказательства ценности привозимого спектакля. Тем более, что никто и не ждал. Жили себе люди своей жизнью в эмиграции, а когда их позвали, пошли на спектакль. Из любви к театру, а не потому, что знали имена   артисток- исполнительниц (за исключением петербуржцев в прошлом), ведь очень талантливые артисты из Петербурга, как правило, менее популярны, чем  их коллеги в Москве…

Между тем, и новая  пьеса, и спектакль по  ней "Семейные страсти"  оказались по-настоящему глубокими, волнующими и затрагивающими  памятные многим события в России от 30-х-50-х до  90-х годов 20-го века. И внезапное погружение в пережитое прошлое вызывало болевую реакцию зрителей. По ту ли, по эту сторону океана внезапно оживала наша жизнь, которую не забудешь, не вычеркнешь. И происходило это исподволь, постепенно, неторопливое поначалу действие, набирая обороты, ставило нас, зрителей, перед минувшим.

Так о чем пьеса?

Вовсе не о том, чем завлекала рекламная шумиха. Не о судьбах советских    женщин, остающихся без мужей. Не о новом "Вдовьем пароходе" . Точнее    было  бы сказать, об обстоятельствах женщин, обреченных на одиночество в силу  регламента советской жизни с условиями прописок, с жилищной теснотой, с отсутствием элементарных условий для уединения, с бедностью, с неудобствами… И если мне возразят, что и в таких ситуациях многие находили счастье, я  приму возражение. Конечно, были и такие. 

Но М. Тульчинская рассказывает о других людях, о тех, кого эти условия загубили. И тут вольно или невольно эта пьеса идет по пути  Л. Петрушевской. Реализм  пьесы  М. Тульчинской основан не на чернухе, а на обоснованном чувстве безысходности.

Но как быть, если оно переходит от поколения к поколению? В пьесе, названной в оповещениях комедией (очевидно, также в целях привлечения публики),    происходили события на протяжении долгого исторического периода, бесконечно печальные. И при этом, что называется, типические.
 
Не случайно и то, что имена героинь обобщенные: Бабушка, Мама, Дочь  и Внучка…  И этим как бы определяется неизменность, тупиковость ситуации, внутри которой они находятся, замкнутый круг.

Вот Бабушка - советская служащая 30-х годов - образцово корректная, деловая,    элегантная, с хорошей стрижкой и укладкой того времени - народная артистка России Т. Абросимова. Она появляется на сцене, как ожившее воспоминание,   словно воскресая в памяти ее дочери (заслуженная артистка России В.Панина).  И модель отношений последней с ее взрослой дочерью такая же точно. Любя друг   друга, они и ссорятся, и раздражаются, и задевают незаживающие душевные раны… Вечная теснота,  невозможность не просвечивать ежесекундно, необходимость обсуждать проблемы, которые каждой взрослой женщине нужно решать самостоятельно… Они обречены уже в силу социальных условий.
 
Могли бы их понять американки, обособляющиеся независимо от семьи с юности?

Нет, конечно.

Но мы-то с той же школой жизни понимаем их прекрасно. Мы сами вышли из этой "Шинели" Гоголя. Однако, вместо украденной шинели Акакия Акакиевича   символом потерь становится старый диван, от которого невозможно избавиться.  Очень сомнительно, чтобы он имел антикварную ценность. Значение святыни   ему придает память о том, что на нем умерла бабушка. Так неужели его сохранять в доме, чтобы все женщины этой семьи умирали на нем поочередно? Или все-таки его сохранение объясняется вполне банальным вечным   отсутствием денег? 

У Мамы -  героини В. Паниной - есть также дочь, которую играет Нелли Попова. С ее появления и начинается спектакль. Дочь - Н. Попова - собирается сделать уборку, обычное рутинное занятие. Но почему-то вместо этого она ложится на вышеупомянутый диван и начинает раздумывать. Звучит  любопытный  минималистский монолог. Его произносит вполне  молодая женщина, обреченная стареть в одиночестве. Муж ушел когда-то, весьма недолюбливаемый матерью. Единственное, что она о нем помнит, это то, что при мытье окон он оставлял их    мутными.  А дочь помнит, что она с мужем жила в проходной комнате, и как это было неловко…

Может ли забота постаревшей Матери заполнить вакуум, образовавшийся после ухода мужа? Понятно, нет. И все кажется никчемным.

Мать спрашивает Дочь:

- Тебе поджарить или отварить картошку?

А дочери совершенно все равно. Вокруг нее пустота.

И вот Дочь лежит на диване, повязав голову красной косынкой, и размышляет.  И мысли ее становятся прямо-таки целой философией. Она говорит, например, что мытье пола бессмысленно, проще вымыть подметки тапочек: их площадь меньше площади пола.  Можно посчитать эти речи абсурдом, но абсурд на самом деле в   бессмысленности выполнения этого долга жизни потому, что однажды, постарев,   она просто не сможет это сделать. А неужели жизнь ей была дана только для того, чтобы ходить на работу, получать свои гроши, мечтать о коротком отпуске, (кстати, с невозможностью поехать на юг), и, совершив весь этот положенный круговорот, умереть?  А ведь так и получится!

Героиня Н. Поповой еще может быть веселой, озорной, насмешливой, но все   угасает в ней  в тишине пыльной квартиры… И Мать ее - статная красивая седовласая дама - подчас совсем не понимает дочь. Она как бы перетягивает дочь в свой возраст.  И слово за слово - они ссорятся… И тогда Мать вспоминает, что тоже самое было в ее отношениях с ее мамой-Бабушкой… Они замкнуты друг на друге.  И это - их беда, каждый раз повторяющаяся. Беда, имеющая давние    социальные причины. Они не имеют возможности ни расстаться, ни разъехаться, ни просто отдохнуть друг от друга…  И каждая женщина несет на себе печать   своего времени.

Знаете, в какой момент, следя за их  разговорами, внезапно замирает весь зал? 
Когда Мать и Дочь, говоря о  Бабушке, упоминают о том, что она умерла, не смея прикоснуться к сбережениям всей жизни на сберкнижке; оставляя их на "черный день", и что Мать тоже не решалась эти несчастные три тысячи рублей   потратить на какие-либо нужды. В итоге деньги пропали во время дефолта 98-го года. Те, кто жил в то время в России, и откладывал небольшие средства как необходимость иметь какую-то маленькую себе поддержку в трудные времена, потерял все.

Во время спектакля обнаружилось, что сама ситуация так выстрадана, так знакома, так мучительна, что в зале у многих вызвала слезы. Свою жизнь забыть нельзя. А получилось так, что пьеса оказалась о нашей российской жизни, об общем тяжелом опыте. О сбережениях, собираемых ценой лишений, вмиг пропавших, оставив народ в нищете.  О том неправильном социальном, экономическом, психологическом жестоком эксперименте, проводимом из    поколения в поколение, когда те, кто его ставят, не знают, к чему он приведет.

И я ощутила удар в самое сердце: так жили мои близкие, в таком режиме  суровой   бережливости проходила и моя молодость…

Но почему все-же, почему эта печать обреченности тенью ложится на самую молодую героиню - Внучку - в исполнении Александры Сыдорчук? Не потому ли, что нынешнее время, даже давая некое поле свободы, еще меньше защищает людей, чем прежде?

Очевидно, что  мир в пору первоначального российского "дикого" капитализма принес непривычные для россиян разобщение, изоляцию. И вот успешная здоровая красивая женщина испытывает чудовищный страх перед неизбежной смертью в полном одиночестве. Она ведь уже прошла через смерть  сначала  Бабушки, и вскоре Мамы, еще недавно совсем молодой. Парадокс: она также одинока, как все женщины в ее семье. И как будто и для нее нет никакого выхода из житейских тисков.

Она живет уже сегодня. И кажется вполне успешной бизнес-woman.  И манера речи у нее  иная, и повадка современной, бойкой,  вполне ушлой особы. Но только на первый взгляд. В наследство эта свободная современная женщина   получила от своих предшественниц все комплексы и всю невезучесть. Они словно ждали ее - молодую, не знавшую страха и зависимости - чтобы поселиться в ее душе, отравить  тревогой, не дать выпутаться из наследственных наваждений.

Очень печальная пьеса….  И очень тонкая… Что в ней вина, что в ней беда, что в  ней время, что судьба героинь - внимательно, последовательно  и с сочувствием раскрыл  режиссер-постановщик спектакля Народный артист России Георгий  Корольчук. Подтянутый пожилой человек выводил на аплодисменты своих    замечательных актрис с какой-то сердечной уважительностью. Неужели это он когда-то сыграл с Н. Гундаревой в фильме "Сладкая женщина" ее незадачливого, но бесконечно искреннего в любви  юношу?  Похоже, так. И, видимо, уже тогда он чувствовал, как выстраивается у партнеров вязь взаимоотношений и диалогов …

...А прошлое  в этой пьесе ударило меня бумерангом. Вспомнилось, как лет  тридцать с лишним тому назад, сидя на оперных спектаклях Мариинского театра в ложе над сценой, я обменивалась впечатлениями с выдающейся певицей этого театра в прошлом Н. Серваль  и  концертмейстером  Н. Тульчинской.  И   первая из них в сопереживании  брала дыхание одновременно вместе с молодыми солистами на сцене, а вторая, досадуя на опоздания дирижера, успевала вовремя  ударять пальцами по бархатной обивке ложи… Не могла я знать, что  у пианистки   есть дочь, которая повзрослев, напишет такую глубокую пронзительную пьесу о  роковом клейме, которое легло в основу многих и многих  женских  жизней в отечестве, которое мы не выбираем.

 Прошлое нам  дорого, даже когда бередит… О связи с прошлым - лирическая   пьеса М. Тульчинской, оказавшаяся совсем  не комедией, хотя в ней есть забавные моменты.

И отдадим должное вкусу и смелости продюсера В. Рашковича,  выбравшего  этот спектакль для гастролей в Америке.

_________________________
На фото: сцена из спектакля.