ВИРДЖИНОЛОГ,

МАЛЬЧИК

Когда родители спросили, где он хочет учиться, Дима ответил: в Москве, во втором меде. Родители радостно закивали головами. Другого ответа они и не ждали. Папа с мамой решили за Диму  его судьбу много лет назад. Да и в какой вуз мог поступить сын известного в городе венеролога, проработавшего двадцать лет в кожно-венерологическом диспансере на улице Конституции?

Правда, был у Димы небольшой шанс - он мог выбрать профессию мамы и стать учителем русского языка и литературы. Однако Дима пошел по проторенной дорожке. Тем более, что и старший сын Давида Соломоновича и Иды Чернель предпочел медицину. Он заканчивал тбилисский мединститут, а впереди уже маячила ординатура у папы под крылышком.

Увы,  в мединститут он не добрал два балла, но уезжать из Москвы не собирался. А поскольку Дима закончил школу с медалью, в последнюю минуту удалось сдать его документы в МЭИ. Родители совершенно не ориентировались в энергетике. И не были готовы к такому повороту событий. Поэтому не знали, какой факультет выбрать для сына.

Наиболее понятным отцу показался факультет ЭнМФ - энергомашиностроительный! "Будешь специалистом по турбостроению, сын, - сказал папа. - У меня было несколько пациентов из Грузэнерго, так что без работы не останешься, гарантирую!" Да и у мамы нашлись там связи по линии ее бывших учеников.  "Все не так трагично, - успокаивала она своего мужа. - Специалист по турбостроению, закончивший МЭИ, будет в Тбилиси нарасхват!". "Ты считаешь? - с сомнением в голосе произнес Давид Соломонович. - На какие шиши он будет содержать семью? На сто двадцать ре? А какой приработок у специалиста по турбостроению, скажи мне, Ида?" "Были бы мозги, Додик, а приработок найдется!" - вздохнула жена, целуя расстроенного супруга.

Дима по поводу неудачного поступления в мед совершенно не переживал. Потому что ему было все равно, где учиться. И если бы он поступил в мед, то наверняка стал бы плохим врачом. А это гораздо опаснее, чем средней руки энергетик. Он даже был рад, что станет инженером, а не врачом.

Теперь его перестанут сравнивать с братом. И уже никто не скажет: "Посмотри, сколько пациентов у Игоря. Народ идет к нему косяком, а к тебе никогда никого нет!". Конечно, можно было выбрать гинекологию или хирургию. Но папа обиделся бы. А огорчать его не хотелось.  И не только не хотелось. Папа, добрый и отзывчивый с пациентами, любимец всех медсестер диспансера, был иногда излишне строгим и требовательным к своим сыновьями.

Папу Дима с детства боялся, хотя очень любил. Боялся только его. Потому что у папы разговор был короткий: ремень, и баста. И никакие извинения не принимались. Если до папиных ушей доходили сведения о его проделках в школе, Дима обреченно шел домой. Вечером его ждала порка.

Первый раз папа пришел по-настоящему в ярость, когда они всем классом в обязательном порядке пошли в воскресенье утром смотреть документальный фильм "Н.С. Хрущев в Америке". Фильм был длинный и неинтересный. По прошествии лет в памяти Димы осталась пара кадров: Хрущев в штате Айова, рассматривающий початок кукурузы, и его супруга на официальном приеме в длинном белом гипюровом платье, которое так не монтировалось с ее крестьянской внешностью.

Итак, они сидят в полупустом зале зимнего кинотеатра в Горьковском саду. Дима скучает, переговаривается с товарищем, стреляет из трубочки в девчонок, которые начинают оглядываться и пищать. Классная руководительница делает ему пару раз замечание. Однако кино очень длинное. И если нельзя баловаться и приставать к девчонкам, он сделает вид, что спит. Ведь закрыть глаза никому не запрещается. Главное - сидеть тихо. А потом, незаметно для себя, он засыпает. И в этом нет никакой крамолы. Но он спит так крепко, что падает с грохотом со стула на пол. Вера Ивановна не верит, что он правда заснул. И решает, что Дима, как всегда, балуется.

Вечером она позвонила папе и отчитала его:

- Не понимаю, Давид Соломонович, как у вас, такого уважаемого и серьезного человека, мог вырасти такой сын! Это же политическое мероприятие - просмотр фильма о пребывании главы нашего государства в Америке. Хорошо, что сейчас не сталинские времена. Если бы он заснул на выступлении товарища Сталина на XIX съезде партии, лесоповал вам и вашей жене был бы обеспечен.

- Не говорите, Вера Ивановна! Помню, как мы, студенты мединститута, сидели в кинотеатре "Амирани" и боролись со сном. Пришлось взять с собой подругу, которая постоянно щипала меня, чтобы я не захрапел. Но это все в прошлом! А вот с моим гаденышем я поговорю! Чтобы знал, как вести себя в общественных местах. И не подводил родителей и школу!

И папа вечером с сыном "поговорил". Дима не кричал и не плакал. А мама умоляла папу прекратить. Ей было жалко сына, которому исполнилось всего двенадцать лет!

Мама рассказывала отцу о его шалостях крайне редко. Старшему доставалось гораздо больше. А юркий и веселый Дима был любимцем всей родни. Сочинял веселые стишки, поздравления с днем рождения или юбилеем, которые сам зачитывал многочисленным тетям, дядям и их детям.

В памяти остались несколько строчек:

 "Тетя Эля с дядей Вовой вместе вот уж десять лет,
 А она все так же ходит к нему в гости в кабинет.
 И не зря, как говорится, по ночам они не спят,
 По секрету мне сказали - скоро третьего родят".

Мамина сестра Эля покраснела как рак, а ее муж - толстый зубной техник Вова от хохота чуть не упал со стула. Для гостей, в том числе и его мамы, это был сюрприз. Как узнал Дима о том, что Эля ждет ребенка, так и осталось тайной.

После восьмого класса папа тактику изменил. Ремень он оставил в покое, но дать пару пощечин мог. И это было куда унизительнее, чем ремень.

МУЖЧИНА

Все пять лет Дима учился с ленцой. Никакого интереса к турбостроению не проявлял. И в общежитии не жил. Не захотел. Родители пристроили его к своей давней приятельнице, обитавшей вблизи метро, на Пятницкой улице.

Дима запомнил день, когда они впервые переступили порог квартиры на Пятницкой. Знакомая родителей жила на втором этаже. На лестничной клетке пахло кошачьей мочой. Брезгливый Дима задержал дыхание.

Давняя приятельница родителей по совместному отдыху в сухумском санатории, имевшему место лет десять назад, оказалась молодящейся старой девой с перманентом на голове и ярко накрашенными губами. В свои пятьдесят она была резвая как козочка. Лиза или Лизон, как называли ее окружающие, встретила их в сарафане с голой спиной и босоножках на довольно высоком каблуке. Мама Димы расцеловалась с ней, папа пожал протянутую руку, Дима пролепетал "здрасьте!", не в силах отвести глаз от ее алого рта. Мама дернула его за руку, и он покраснел.

Тогда он даже не мог предположить, что эта старая тетка будет по утрам, если он не шел к первой паре, дефилировать через его комнату в атласном халате, схваченным на талии пояском, в котором при ходьбе открывались ее ноги аж до бедер. Диме казалось, что она заигрывает с ним.

Он вернулся часа в два ночи с дня рождения приятеля. Дима много выпил и плохо помнил, как все было. Но что было, это точно. Она нависла над ним, как стервятник над жертвой. И стала гладить его сразу там. Чтобы он не мог вырваться. Да он бы и не посмел. Потому что ему было очень хорошо. Как в раю. От ее костлявых, но опытных рук. Которые знали, что и как надо делать, чтобы он лежал тихо, как мышонок. И только его финальный крик пронзил кинжалом тьму и разлепил его глаза.

Утром, простояв под душем минут сорок, он тихонько оделся и выскользнул из квартиры. Вернулся домой Дима через неделю. Она вела себя так, словно ничего между ними не было. И он делал вид, что все хорошо. Но спустя пару дней не выдержал и на рассвете прокрался к ней в спальню. Он стоял и смотрел на нее. А она, почувствовав его взгляд, откинула одеяло, потом сняла ночную рубашку. И тогда он сорвал с себя трусы и спикировал на нее. Это была его первая женщина.

Сколько же ей было лет? Он теперь уже не мог вспомнить точно, хотя однажды видел ее паспорт. И на ее могиле тоже ведь были выбиты даты рождения и смерти. Он был как-то с папой на кладбище, но в памяти не осталось ни одной даты.

Поразил его тогда папа. Когда они вышли за ограду кладбища, он неожиданно спросил:

- Дима, ты спал с ней? - Дима покраснел. Говорить на эту тему с отцом он не мог. Но соврать ему не посмел.

- Да.

- Еще на первом курсе?

- Да.

- Я на это и рассчитывал. - Отец поступил с ним, как с Климом Самгиным! Подсунул ему женщину, когда пришло время. Дима внимательно посмотрел на отца.Тот улыбнулся и сменил тему. Все ясно: папа тоже спал с ней. Пораженный своим открытием, Дима вынес из разговора с отцом важный урок: с женщинами портить отношения не следует, даже после расставания. Чтобы не огорчать жену. И любовницу.

ПЕРВАЯ ЖЕНА

Нет, о жене он думать сейчас не хочет. О своей первой жене. Он уже давно вычеркнул ее из памяти. И если вспоминал, то только потому, что часто встречался с дочерью.

А вот дочь он любил. То есть всю любовь, предназначенную для жены и ее ребенка, он отдал дочери. Совесть у него была чиста. Он не потратил ее на себя. А перенес на дочь, которая, увы, до сих пор не вышла замуж. И этим очень огорчала его.

Он был влюблен в свою взрослую дочь. Мог часами любоваться ее прелестным личиком с большими карими глазами. Она была очень похожа на него - невысокого, тщедушного шатена с выразительными, полными страдания, темными глазами. Давным-давно клиентка его первой жены, пришедшая к ним за своим платьем, воскликнула: "Боже мой, Даша, какой красивый у тебя муж! Именно так я представляла себе Христа!"

Вот мы и добрались до диминой кровоточащей раны, которая не заживала долгие годы. Даже сейчас она дает знать о себе. И безграничная любовь к Неле - ее следствие. Он это хорошо понимает. А вот его третья жена Лида - нет. Но он ничего не может с собой поделать.

Познакомился Дима с первой женой Дашей в походе. У костра. Она оказалась рядом с ним, хотя училась в МАИ. Видимо, ее взял в поход кто-то из их компании.

Жизнь почти прошла, а он до сих пор не знает, была она в юности хорошенькая или ему показалось ночью у костра, что она необычная? А когда он опомнился, было уже поздно. Он переспал с ней. И был у нее первый. Эти два обстоятельства стали решающими. И он сделал ей предложение. Вопреки воле родителей и увещеваниям Игоря и его жены.

Дима закрывает глаза и видит берег Клязьминского водохранилища. Костер. Друга Сеню, поющего под гитару, и тихую белокурую девушку, сидящую рядом с ним. Девушка молчит. Ни с кем из ребят не переговаривается. Никто ее не замечает. Не зовет. Дима наблюдает за ней уже полчаса. Она опустила голову и уставилась на огонь. Диме становится жалко незнакомку. И он подсаживается к ней.

Луна в ту ночь тоже сыграла свою роль. И значит, тоже была виновата. Потому что при лунном свете Даша выглядела как инопланетянка. Белая прозрачная кожа, большие, величиной с кофейное блюдце, вишневые глаза, узкое лицо, тоненькая шея.

Он потихоньку заводился. Еще ни одна девушка не вела себя так в его присутствии. А эта девица не посмотрела на него ни разу.

Часа в два ночи его терпение кончилось. Он подвинулся к ней и положил руку на ее хрупкие плечи. Она не скинула ее, словно ждала, когда он начнет. И он начал.

Раззадоренный ее податливостью и молчанием, он поцеловал девицу так, что она чуть не задохнулась, а потом помог ей подняться и, не выпуская ее ледяной ладошки их своих пылающих ладоней, потащил в палатку в надежде, что его друг устроился на ночлег в другом месте.

К сожалению, да, теперь он думает именно так, палатка была свободна. Он дернул ее за руку. И они повалились на спальник. Поскольку она молчала, замолчал и он. Потому что говорить было некогда. Он раздевал ее. И на ощупь знакомился с ее белым как снег телом. Она же закрыла глаза. И боялась взглянуть на него.

Ее ноги оказались крепко сжаты. Он изнемогал. Слишком долго он возился с этой ледышкой, которая хочет и боится одновременно. И тогда, собрав последние силы, он торопливым, и оттого грубым, движением раздвинул последнюю преграду и вошел в нее. Она запищала. Только увидев кровь, он понял, почему она вела себя так.

Он не закрыл вход в палатку. И свет, заливший поляну, проник внутрь. Стало зябко. Она лежала голая и не шевелилась с тех пор, как он перестал ее мучить. Он иначе не мог думать о том, что произошло. Гримаса страха и отвращения застыла на ее лице.

- Малыш! - позвал он безжизненную Дашу. Она не открыла глаза. - Ты обиделась на меня?

- Нет.

- Тогда в чем дело?

- Ни в чем.

- Давай, говори! В чем дело? Ты не хочешь меня?

-Дело не в тебе! Дело во мне.

- А с тобой что?

- Если я забеременею, то умру!

- Дурочка, я постарался. Ты не поняла, что я не кончил в тебя? Забыл презерватив. Ничего не будет!

 Она ожила на глазах. Улыбнулась и попросила сигарету. Он пытался повторить все, показать ей, на что способен, но она не подпустила его к себе.

Они ехали в одном вагоне электрички, но не рядом. Он не взял у нее ни адреса, ни телефона. И она сама не дала. Она нырнула в метро. А он с другом поймали такси. И поехали к нему. Видеть сейчас Лизон Диме не хотелось. Он не мог смотреть на женщин.

Ее знакомая, пригласившая Дашу в тот поход, которая училась на курс старше, нашла его через четыре месяца и сообщила, что Даша беременна. И сунула ему в руки листок бумаги с номером ее телефона.

Это она просила тебя найти меня? - спросил он.

Дурак, что ли? - знакомая презрительно фыркнула. - Ей плевать на тебя. Но она боится рожать. Вот в чем собака зарыта. - Она так и сказала: "Вот в чем собака зарыта".

Она жила в комнате дома на Набережной. В доме, как клопами населенном родственниками старых большевиков. Он очень удивился. Откуда у такой скромной девицы такие связи? И кто ее отец?

- Заходи, - сказала она и прошла в глубь коридора, не оборачиваясь.

Он последовал за ней. Квартира была коммунальная. Четырехкомнатная. Три комнаты принадлежали одной семье, а ей - большая комната с балконом, с которого был виден Кремль.

- Ты говорил, что ничего не будет, а я забеременела, - начала она, как только плотно закрыла дверь. - Но рожать я не собираюсь! - тихо закончила Даша.

- Это как? - неожиданно для себя возмутился Дима. - Ты хочешь отделаться от моего ребенка?

- Не твоего, а нашего.

- Все равно.

- Да, хочу. Так будет лучше для нас и ребенка.

- Нет, ты будешь рожать! - закричал он и вдруг осекся. Что он несет? Она не хочет рожать, ее дело. Он найдет деньги. И все. Нечего уговаривать эту дуру. - Впрочем, делай, как знаешь. Я принесу деньги.

- Дима, - вдруг громко сказал она. Он даже удивился, что у нее такой голос. Ему казалось, что она должна все время говорить шепотом. - Уже поздно делать аборт. Придется рожать.

- Ты больная? - он взорвался. - Где ты была раньше?

- Раньше я боялась.

- А теперь?

- Боюсь еще больше. У меня больная мама...

- Сифилис? Туберкулез?

- Увы!

- Так что?

- Шизофрения! - она закрыла лицо руками. Он подошел к ней. Оторвал ее руки от лица и влепил ей пощечину. Отреагировал точь- в- точь, как его отец. Она не протестовала. И он ударил ее еще раз.

- Дура! Чего полезла ко мне в палатку? Почему не взяла с собой презерватив, если уже решила переспать?

- Придется рожать, - обреченно сказала она.

- Я ничего заранее не решала. И не планировала. Так получилось.

- А он обязательно будет больной?

- Нет, если родится мальчик. А вот если девочка, то возможность заболеть велика.

- Жаль, что нельзя узнать сразу, кто там в животе, - прошептал он и положил руку туда, где, по его мнению, развивался плод. Она не вздрогнула. И не отступила. А застыла. И тогда он расстегнул ее ситцевый халатик, опустил трусики и стал молча, в полной тишине целовать округлившийся живот.

Сегодня можно было не предохраняться. И он ринулся в атаку, проверив на всякий случай ее готовность и убедившись, что не ошибся.

- Даша, почему с тобой так трудно? - спросил он спустя час.

- Потому что я дикарка. Боюсь мужчин. Ты можешь сделать мне больно.

- Прости! - он подумал, что она имеет в виду пощечину.

- Я не об этом. Ты меня бросишь, а я останусь с больным ребенком на руках.

- Даша, а вдруг она будет здоровой и красивой?

- Тогда заболею я. И ты меня бросишь. Конец один.

Бросить ее сейчас нельзя. Это он понимал. Он ее не любит. И это он понимал. И жить с ней будет очень сложно и мучительно. Но что делать, он не знал.

Спустя две недели ему позвонила ее сестра Саша. И тоже захотела встретиться. Он согласился. Жила она недалеко от французского посольства. В новом доме на улице Димитрова. В большой двухкомнатной квартире. Одна. И это потрясло его.

- Ты живешь одна? - он решил убедиться в своих предположениях.

- Сейчас - да. А вообще - нет.

- С кем?

- С мамой.

- А где она?

- Мама? Мама в больнице.

- В какой больнице?

- В Кащенко, - это был конец. Даша не врала. Мать серьезно больна. Что ж, пойдем дальше.

- А почему Даша говорит, что ты заменила ей мать?

- Потому что я сказала ей, что мама умерла. Она ничего не помнила. Ей не было пяти лет, когда мама попала в сумасшедший дом. А мне было пятнадцать. И мы стали жить вдвоем, так как папа вскоре ушел к другой женщине. А потом папа выбил мне квартиру с тем, чтобы я взяла маму из больницы, где она провела около пятнадцати лет. И я взяла ее. Втихаря от Даши. Ее надо было подготовить. Но я не успела. Она пришла ко мне без звонка. Мама открыла ей дверь. А Даша от неожиданности грохнулась в обморок.

- Слушай, а кто ваш папа?

- А тебе это зачем знать?

- Ради интереса. Наверное, шишка, если ему удалось получить квартиры в самом центре.

- Папа раньше работал в ЦК партии. А потом, после снятия Хрущева, начал водить экскурсии в музее Ленина.

- Ясно.

- А вот мне не ясно, что ты собираешься делать?

- Да я пока сам не знаю. Твоя сестра очень потусторонняя, но надо решать. Ума не приложу, как сообщить родителям.

- Позвони и скажи, что Даша беременна. Они надеялись, что я женюсь на юной девушке, еврейке. Что у нас будет свадьба и первая брачная ночь.

- А разве она не была девушкой?

- Она ею и осталась, - усмехнулся Дима. А Саша с сочувствием посмотрела на него.

Саша и протянула ему трубку:

- Звони!

- Прямо сейчас?

- Прямо сейчас.

- Он набрал домашний номер. Трубку сняла мама.

- Сынок, ты куда исчез?

- Я в Москве, мама, все в порядке. Хотя нет...

- И я думаю, что не все...

- Откуда ты узнала? - у него все обмерло.

- Материнское сердце подсказало. Говори, что случилось.

- Мама, моя девушка беременна.

- У тебя есть девушка? Она еврейка?

- Да, нет.

- Что - "да" и что - "нет"?

- Девушка есть, но она не еврейка.

- Это плохо вдвойне. Ты собрался жениться?

- Да, мама.

- Какой срок?

- Скоро шесть месяцев.

- А ты давно узнал?

- Месяца полтора назад.

- Папа рядом. Он в бешенстве.

- Что делать? Надо жениться, мама.

- Надо сынок. Но очень жаль. Мы с папой не приедем. Это решение окончательное. А вот Игорь с женой - не исключено. Подавай заявление. И пока нам не звони. Папа не может слышать твоего имени.

- Хорошо, - сказал Дима упавшим голосом и повесил трубку. - Будем подавать заявление, - обратился он к Саше.

Дочка родилась в марте. А летом они все вместе полетели в Тбилиси. Родители хотели видеть внучку.

Мама встречала их на аэродроме вместе с братом. Отец ждал дома. Он едва поздоровался с Димой, Дашу поцеловал, а внучке улыбнулся и ушел в спальню. Мама восхищалась внучкой весь вечер. И улыбалась Даше. Даша сидела за столом с каменными лицом.

Даша завалилась сразу спать, даже в душ не пошла. У нее не было сил. Она осталась в лифчике и комбинации, а трусики, которые сняла с себя, засунула под подушку. Дима не мог отучить ее, как ни старался, от этой идиотской привычки. Как только она заснула, он вынул трусики жены и прошел с ними в ванную. Постирав их, он вернулся в комнату и положил  трусики на холодную батарею. Неудобно было оставлять их в ванной. А вдруг папа увидит! Смешно! Он, взрослый, женатый мужчина, до сих пор робеет перед отцом.

И утром она не проснулась. Он снова встал первый, согрел смесь и снова покормил Нелю. Даша встала часов в девять, когда Неля спала на лоджии, а Дима сидел в кухне и разговаривал с мамой.

- Дима, что происходит? - мама была в ужасе.

- Мама, она такая. Что делать?

- Бросать. И как можно быстрее.

- Но я не могу. Мне хорошо с ней.

- Ты готов ради постели терпеть ее? - мама не могла поверить.

- Да, готов. И я очень люблю дочь.

- Люби себе на здоровье. А женщину я найду тебе в два счета. И получше нее.

- Нет, мне нравится она. Ты просто ее не знаешь. Она особенная.

- Вижу, Дима, какая она особенная. Ты превратился в подкаблучника. Я вас не понимаю. Папа тоже. Смотри, ты намучаешься с ней!

Даша, вероятно, услышала обрывки их разговора. И утром родители увидели совсем другую Дашу.

Весь день она что-то напевала, занимаясь дочкой. Помогала его маме на кухне, обещала сшить ей платье. Оказалось, Даша прекрасно шьет. Он об этом не знал. Вечером мама вытащила машинку, которую папа поставил на стол в лоджии. И Даша за три часа сшила свекрови прелестное комбинированное платье. Все были в восторге.

- Спустя две недели мама зазвала его в спальню для разговора. Даша уже спала.

- Сынок, мы с папой на грани. Папа перестал спать по ночам. Если ты не увезешь ее, у папы может случиться инфаркт.

- Хорошо.

- Вот деньги на билеты.

- Мама, мне надо писать диплом. Можно мы девочку оставим у вас? Можно. Только ее забери.

Они улетели спустя сутки. Даша спокойно восприняла известие о том, что девочка останется у его родителей. Ей было все равно.

Нелю они забрали через год. Девочка отвыкла от них. К тому времени они разъехались с соседями. В результате тройного обмена они получили двухкомнатную изолированную квартиру в Чертаново. Неля не прожила с ними полгода, когда жена сказала, что больше на работу не пойдет. Что ей надоело вставать чуть свет и нестись с полусонным ребенком в ясли. Он был согласен на все. Только бы не ругаться. Она засела дома, но лучше от этого не стало никому. Даша начала шить на заказ. Клиентки пошли косяком. Казалось, жизнь наладилась. Однако, ни с того ни с сего, она перестала подпускать его к себе.

В одну из таких ночей, оказавшись на улице с помойным ведром, он поймал такси и поехал к Лизе. Та охотно приняла его. Накормила. И уложила спать в свою постель. Он немного выпил, успокоился. И заснул. Утром она сделала ему ванну с березовым бодузаном. Он  погрузился в пену. Закрыл глаза. Спустя полчаса она вошла и стала мыть его, как маленького ребенка.

Во время завтрака он спросил:

- Что мне делать, Лизон?

- Бросить ее. Счастья тебе с ней не будет. Не создана она для брака. А вот девочку жалко. Только тебе ее не отдадут. Да и что ты с ней будешь делать? Ты парнишка видный, красивый даже, - добавила она и погладила его по щеке. - Еще найдешь свое счастье. Вот и меня на закате осчастливил. Ты же очень ласковый, как котенок. А она этого не понимает. Ей никто не нужен. Беги, Дима от нее, беги!

Больше он с Лизой не виделся. Но советом ее не пренебрег. И подал на развод. Даша не ожидала от него такой смелости. Ей казалось, что он у нее на крючке будет всегда.

ВТОРАЯ ЖЕНА

Мама была на седьмом небе от счастья. И тотчас пригласила его провести отпуск в Тбилиси. А там, несмотря на все его возражения, познакомила Диму с Лилей. Дочерью ее зубного врача Абраши. У Димы не было сил сопротивляться. Тем более, что папа был на маминой стороне.

- Сынок, мы не настаиваем, но настоятельно рекомендуем тебе с папой приглядеться к этой девушке.

- Мама, я сейчас не в состоянии!

- А кто говорит про сейчас? Пройдет месяц-другой. Тогда и вспомни
мои слова. Тебе же нужна женщина.

- Но она же из приличной семьи. Я не могу спать с ней просто так.

- Просто так - нет. А если серьезно, пожалуйста. Ее папа согласен. Можно первое время без росписи.

Лиля оказалась милой женщиной тридцати трех лет. С усталым взглядом и полными ногами. Не говоря уже о большой и мягкой груди, как и положено настоящей еврейке. Ему показалось, что она сможет его утешить. И спустя месяц он вызвал ее в Москву, так как больше не мог быть один. На съемную квартиру. Она прилетела тотчас. Словно спала на чемоданах с билетом в руке. И осталось у него на многие годы.

Он нашел то, что искал. Покой. Пышную грудь, в которую утыкался, как маленький ребенок, полные ноги, которые она закидывала ему на плечи после его настоятельных просьб, обливаясь краской, как юная девушка. По сути она и была девушкой. Что за судьба! Некоторые мужчины так и умирают, не встретив ни одной девушки на своем пути, а ему попадается уже вторая! И не молодая, а в летах. На целых шесть лет старше. Но раз мама не нашла в этом ничего предосудительного, то и он считал в порядке вещей факт, что спит с перезревшей красавицей.

Лиля прекрасно готовила. Он прибавил пять кило в течение полугода. Утром он заказывал блюдо, которое будет есть вечером. В пятницу они обсуждали меню на два выходных.

- Сациви хочешь? - спрашивала Лиля.

- Хочу, - радостно воскликнул он первый раз. Но спустя месяц сациви ему надоело. Потом надоело хаши. Потом чахохбили. А потом надоела она. Ее неумелые ласки и поцелуи. Ее робкие заигрывания. Учить ему ее не хотелось. Сама же она ничего не умела.

Он попробовал было кое-что, но она возмутилась, даже пригрозила позвонить его маме, если он будет требовать от нее то, что делают только проститутки. К счастью, она не беременела. Говорить с ней было не о чем, как с Дашей. Но с той бывала страсть. А с этой было скучно все.

И чтобы не умереть от скуки, он стал ходить в Ленинку. По выходным просиживал там до закрытия. И домой возвращался поздно. Ужинал - и юрк в постель. А там его ждала жаркая Лиля. Она и вправду была как печка до тех пор, пока он не лез к ней. Потому что в ту же минуту ее топка остывала и домна превращалась в айсберг. Впрочем, он второго ребенка просто не потянул бы. Потому что, если честно, жили они в основном на ее деньги, а свои он отдавал Даше на Нелю. Лиля не роптала. Она тоже была стоматологом и неплохо зарабатывала.

На деньги обоих пап они построили двухкомнатную кооперативную квартиру. И теперь по выходным он брал Нелю к себе. Лиля была рада. Она училась ухаживать за детьми. Готовилась стать матерью, по ее словам. А он замирал каждый месяц от ужаса в ожидании ее критических дней.

Неля Лилю полюбила. И с нетерпением ждала субботы, когда папа приезжал за ней. А для Димы каждая встреча с Дашей была испытанием. Дочка жаловалась на маму. Та била ее за любую провинность. Не готовила еду, иноoгда не стирала месяцами. И ему пришлось вспомнить былые времена. Он включал стиральную машину и перестирывал горы белья, а потом еще и гладил его, когда через неделю заезжал за Нелей. Дочку он просил ничего не рассказывать Лиле. Ему было стыдно. И маленькая Неля молчала, как партизан.  Но когда Даша однажды не пришла ночевать и девочка провела всю ночь одна, Дима позвонил ее сестре Саше.

- Все, Саша, пора! - сказал Дима . И она его поняла.

- Я завтра же поеду к ней. А ты забери ребенка.

Он взял неделю отгулов. Пока Саша бегала по врачам и укладывала ее в Кащенко. Из больницы Даша вышла через два года. Все это время Неля жила у него. Пришлось забросить Ленинку.

Оказавшись дома, Даша потребовала привезти Нелю. Неля плакала, не хотела уходить от Лили. Он слышал несколько раз, как она назвала ее мамой. Лиля девочку обожала. И плакала вместе с Нелей. Но Дима отвез ее, несмотря на слезы обеих. Он ревновал Нелю к Лиле, на которую не мог даже смотреть. И которую терпел только ради дочери.

ОТДУШИНА

 "Слово" стало его отдушиной. Он думал о нем, наверно, столько же, сколько о своей дочери.

Все началось очень банально. Он спрятался в субботу в Ленинке, чтобы не слышать Лилину трескотню по телефону. Чтобы она каждые пять минут не призывала его в свидетели, когда описывала приятельнице, какое милое платьице ей достали пациенты. Или на какой спектакль она собирается с мужем.

Однако он отвлекся! Итак, в субботу он сбежал в Ленинку. Дима обложился журналами и погрузился в чтение одного из изданий Библиотеки журнала "Иностранная литература". А точнее - сборника рассказов неизвестного ему доселе аргентинского писателя Хулио Кортасара.

Рядом с ним сидел мужчина, рассматривавший какие-то карты. Он взглянул на них просто так, ради интереса - уж очень увлечен был его сосед, работал, как говориться, не поднимая головы. Даже ни разу не встал покурить. Не сходил попить чаю в буфет. Димино любопытство не осталось незамеченным. Незнакомец оторвал взгляд от карт.

- Интересно? - спросил он.

- Любопытно, я не понял, что это за карты...

- Это карты предполагаемого места сражения князя Игоря Святославовича с половцами.

- Кого? - Дима "Слова" не читал.

- Вы не знаете, кто такой князь Игорь?

- Почему, я в Тбилиси слушал оперу.

- Тогда вы должны знать, что есть такое произведение "Слово о полку Игореве", которое обнаружил Мусин-Пушкин. Осталось только рассказать, кто такой этот Мусин-Пушкин. Слушайте, мы мешаем людям! - вдруг сказал незнакомец лет пятидесяти с небольшим и предложил выйти покурить.

- Я продолжу? - невысокий мужчина в пиджаке, обсыпанном перхотью и пеплом, сверкнул глазами, откинул голову назад, чтобы вьющиеся черные волосы с проседью, отвыкшие от ловких рук парикмахера, не лезли в глаза. По всей видимости,  ему доставляло радость делиться с чужими людьми тем, что стало смыслом его жизни. - Так вот, рукопись "Слова" была обнаружена коллекционером графом Алексеем Мусиным-Пушкиным в конце восемнадцатого века. Увы, она сгорела в 1812 году во время пожара в Москве. Однако остались копии этой рукописи, которая относилась к шестнадцатому веку. Завидую вам. Потому что впереди у вас много волнующих минут и часов. Возьмите один из современных переводов. Прочитайте его. И даже из этого перевода, а не из подлинника, вы поймете, какое сокровище я вам подарил...

- Не понял, вы сидите и читаете подлинник каждый раз?

- Бывает и такое. Я работаю над текстом. Занимаюсь сравнением переводов, но главное направление моих поисков - точное определение места событий, описанных в "Слове". Где встретились Игорь и Всеволод? В каком месте соединились их войска? Месторасположение реки Каялы ...

- Да, я не представился! Карен Валерианович Тенгизов, - сказал он, протягивая самодельную визитку. - Инженер-пищевик, работаю на мясокомбинате имени Микояна. Но смысл жизни нашел не в изготовлении колбас и сосисок, а в бессмертной песне о храбрых воинах земли русской! - Его напыщенный слог нисколько не смутил Диму. Наоборот, у Димы по спине побежали мурашки, и он всем своим нутром ощутил, что в этой замызганной курилке в клубах сизого дыма наступил поворот в его судьбе.

Дима незнакомца не подвел. Всю неделю читал на работе "Слово", взятое в районной библиотеке. Дома он старался ничего не рассказывать о своем увлечении. Был уверен, что Лиля его не поймет. Да и Неля, которой  уже исполнилось двенадцать лет, тоже. Потому что она все больше отдалялась от него. И все сильнее привязывалась к Лиле. Возможно, в этом виноват был он, когда отдал ее в школу со спортивным уклоном.

Первое прочтение  "Слова" его не впечатлило. Но он вспомнил Карена, его горящий глаз и решил взять все в той же районной библиотеке научную литературу.

Так вот оно что! Дима засиживался допоздна. "Слово" стало постепенно открываться ему! Завеса тайны приподнялась всего на пару сантиметров! И он уже сам стал строить домыслы. И у него уже начала формироваться своя теория относительно многих спорных моментов. Взять хотя бы самое начало. И эти загадочные слова "растекаться мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками" . Оказывается, речь в этом образном выражении, по мнению ученых, идет о родовом древе, русских князьях.  Недаром у них были такие прозвища, как Всеволод Большое Гнездо, например. Почему Боян растекался мыслию по древу? Он охватывал взглядом историю и выбирал древнего князя с его походами, давая волю воображению.

- А как он представлял выбор? - решил проэкзаменовать Диму его учитель.

- В образе сокола, напавшего на стаю лебедей? - робко ответил Дима,  словно в классе у доски.

- Все верно, молодец! - похвалил    его  Карен Валерианович. - Дорогой друг! - Карен улыбнулся. - Позвольте мне вас так называть! Я рад, что сумел привлечь вас в ряды исследователей "Слова". Не удивляйтесь, вас ждет еще масса открытий. Текст не поддается расшифровке самостоятельно.

Еще весной Карен посвятил его в свои планы: в июне он собирается отправиться в предполагаемый район битвы  Игорева войска с половцами. Дима загорелся.

- А мне можно с вами?

- Если бы я не хотел вас взять, я бы вам ничего не сказал, - ответил его знакомый.

ПОЕЗДКА. ЗНАКОМСТВО

- Поездка. Знакомство.

Весь путь до Курского вокзала он проделал в предвкушении большого приключения. Дима посмотрел в стекло автобуса и не узнал себя. На него глядел улыбающийся незнакомый мужчина с волосами "перец с солью", веселыми глазами и глубокими морщинами на лбу. И этот контраст между блеском глаз и морщинами на лбу как нельзя лучше отражал его моральное состояние. Он был счастлив, что вырвался из дома. И несчастен одновременно. Потому что отъезд его проблем не решал, а только откладывал  их решение на неопределенное время.

Дима поехал налегке. Ночевать они предполагали на воздухе. "А если дождь?" - Дима не любил осадки. "Попросимся к местным на постой! Там народ очень гостеприимный!" - успокоил его Карен. Поэтому он взял только спальник. Небольшая дорожная сумка была под завязку набита продуктами.

Карен Валерианович, как опытный путешественник, кроме продуктов, захватил с собой небольшой котелок. Не говоря уже о дневнике, который он вел, картах, компасе и других полезных вещах.

В Славянск они прибыли утром. С вокзала  отправились на улицу Шевченко в гостиницу "Украина". Еще в поезде  выяснилось, что колбасу Дима взял напрасно, потому что Карен захватил продукцию своего предприятия.

- Самый нужный продукт в наше время! - сообщил он, показывая коллеге набитую доверху сосисками и колбасами сумку-холодильник. - С его помощью открываются все двери. И действительно, спустя полчаса они уже раскладывали вещи в двухместном номере.

- Первым делом наведаемся в Краеведческий музей. Я выписал его адрес: улица Юных Коммунаров, 31. Только узнаем внизу, как туда добраться. Думаю, город небольшой, тут все рядом.

В музее было тихо и прохладно. Ни одного посетителя. Они даже решили, что он закрыт. Но на звук открываемой со страшным скрипом двери откуда-то из внутренних помещений вынырнула невысокая тоненькая женщина с короткой стрижкой и сонными глазами.

- Вы к нам? - спросила она и улыбнулась. И лицо ее изменилось до неузнаваемости. На щеках обозначились две ямочки, в глазах появился блеск. Она даже стала выше ростом, потому что перестала горбиться. И распрямила плечи. Худенькие и беспомощные. И тогда стало видно, что груди у нее почти нет, хотя она была в лифчике. Непослушная бретелька  все время сползла на ее детское плечико. Она краснела и поправляла ее. Но спустя мгновение та оказывалась внизу вновь. - Хотите посмотреть экспозицию? Тогда идите за мной!

- А билеты?

- Гостям нашего города бесплатно, - засмеялась она, а Дима отметил про себя, что у нее очень звонкий голос. Совсем молодой.

- Скажите, как вас зовут? - неожиданно прервал ее Дима.

- Лида, - просто сказала она. - Можно без отчества.

- Лида, голубушка, мы с удовольствием выслушаем всю экскурсию, но в первую очередь нас интересует история, - вступил в разговор Карен. - Двенадцатый век, более точно - 1185 год.

- Поход князя Игоря? - уточнила она.

- Да, мы считаем, что где-то тут, в месте слияния...

- Сухого Торца и Казенного Торца находится река Сюрлий. От этой реки половцы отступили за гору. А к югу от Сухого Торца напротив железнодорожного вокзала нашего города находится гора Карачун... - продолжила Лида. - Название "суярлы" - развилка рек - вполне применимо к указанному слиянию рек.

-Мне нечего добавить. Вы в курсе. Покажите нам эти места. Мы ищем не только Сюрлий. А еще и Каялу. Хотим пройти путь от Славянска до Изюма. Считаем, что Каяла - это река Каменка.

- Вы хотите пройти больше пятидесяти километров пешком?

- Нет, можно и на автобусе. Хочется увидеть все своими глазами.

- Тогда предлагаю выйти из музея и направиться к вокзалу.

- Посмотрим на гору. На место слияния двух рек.

- Вы будете нас сопровождать? - обрадовался Дима.

- С удовольствием покажу гостям все, что могу.

- Я даже не представился, - внезапно вспомнил он и, поклонившись экскурсоводу, произнес: - Дмитрий Чернель, можно просто Дима.

- Очень рада, - прошептала Лида.

- И я, - Дима тоже перешел на шепот.

Между ними пробежала искра. Он понял, что она почувствовала то же, что и он. Потому что Лида стала поправлять непослушную бретельку, потом смутилась окончательно и отвернулась, чтобы они не видели, что с ней происходит.

Она так смотрела на Диму, что он почувствовал в низу живота нестерпимую боль, граничившую с наслаждением. Он не слышал ни слова. В голове билась одна мысль: как увидеться с ней наедине. "Я должен, должен это сделать... я умираю от желания дотронуться до ее плеча и поправить непослушную бретельку", - бормотал он, идя за ней. Он был готов идти за ней всю жизнь, всю оставшуюся жизнь.

А буквально в следующую минуту на него нашло озарение: Свобода! Он освободился от Лили. И уже навсегда. Но, видимо, ему не суждено быть одному. Потому что он  снова погиб. Погиб окончательно! Слова были горькие, а его тело и душа ликовали. Ликовали оттого, что он скинул с себя оковы. И это был самый упоительный момент. Хотя он знал, что не пройдет дня или двух, как наденет новые. Но эта сладкая минута осознания своей свободы стоила дальнейших мук, маячивших  на горизонте!

Горы как таковой не осталось. В свое время в карьере добывали мел. О тех временах напоминали пожелтевшие от времени конусы отвальной породы. О прошлом же не напоминало ничего. Карен сфотографировал карьер,  а Дима  в это время любовался Лидой, ее милым личиком и ямочками на щеках.

- А вы знакомы с версиями наших краеведов? - неожиданно спросила она.

- Ваших? - недоверчиво переспросил Карен.

- Да, наших. В частности, изюмского краеведа Антона Загребельного?

- Нет, никогда о таком не слышал.

- Могу рассказать, если вас интересует.

Лидочка, гордая тем, что может сообщить что-то новое столичным гостям, оттягивала момент, желая придать своему рассказу большую значимость.

- Итак, Игорь движется к реке Сюрлий. Идет он не по открытой степи, где будет уязвим для противника, а по изюмской сакме, позади остается гора Кременец. "О, Русская земле! Уже за шеломянем еси!" Слово "шеломя", обозначавшее возвышенность, с полным правом можно отнести к горе Кременец. Это прощальные слова. Воины вступают в половецкие земли.

- Дальше, дальше, дарагая! - воскликнул Карен с грузинским акцентом, потирая руки. - Можете сказать нам, где Сюрлий и Каяла?

- Могу, - она нахмурилась. Обиделась, наверное, что он прервал ее, но Тенгизову не терпелось узнать самое главное. - Сюрлий - это река Голая Долина, а Каяла - Макатиха.

- Насчет Голой Долины слыхал, но Макатиха? Потрясающе! Как туда проехать?

- Из Изюма есть двухдневная экскурсия по местам "Слова". Можете отправляться туда хоть сейчас, - со слезами на глазах сказала она.

- Зачем же сейчас, мы поедем завтра, - радостно потирая руки, ответил Карен, не заметив ее обиды и волнения.

Она распрощалась с ними у гостиницы. Сухо сказала "До свидания!" и пошла прочь. Дима в оцепенении смотрел ей вслед. Он не узнал ни ее фамилии, ни адреса. Завтра утром они уедут в Изюм, и он больше никогда не увидит ее.

После импровизированного ужина Карен принялся укладывать свои вещи.

- Дорогой друг! - обратился он к лежавшему на кровати Диме. - Рекомендую заняться тем же! Автобус на Изюм отходит рано, в 6. 15. Встать придется в пять. Надо же еще позавтракать и дойти до автобуса.

- Кстати, о "позавтракать". Что мы будем делать с вашими сосисками? Колбаса еще продержится. Но сосиски погибнут в Изюме - это точно. Я заглянул в пару здешних магазинов - целина. Один уксус. Даже соли нет. Может, отдадим их Лиде? - робко предложил он.

- А что, идея недурна! Только у нас нет ее адреса... - Карен вздохнул и хитро посмотрел на Диму. - Надо было подумать об этом заранее.

- Так вы согласны? Дима вскочил с кровати, схватил сумку с колбасами и поставил ее на стул. - Выделите лидину порцию!

- Сейчас! Подождите минуту!- расхохотался Карен и стал вынимать круги колбасы и сосиски. - Но как вы ее найдете?

- Секрет! - прокричал Дима из-за двери.

Он выбежал на улицу и помчался в сторону продуктового магазина. К счастью, тот еще работал, хотя покупателей не было, как, впрочем, и продуктов. Дима обратился к продавщице лет тридцати пяти с химией на голове и  золотыми сережками с красными камушками в ушах.

Девушка, простите! - женщина улыбнулась, демонстрируя Диме свое богатство - два золотых моста и несколько таких же коронок.

- Мужчина, вам чего?

- Вы случайно не знаете, где живет экскурсовод Лида?

- Случайно знаю, - игриво произнесла она.

- Можете дать адресок?

- А вам зачем?

- Надо. Забыл посылку из Москвы передать.. У меня еще письмо. Просили из рук в руки.

- Ну если письмо, тогда другое дело... - женщина хитро улыбнулась. - Пиши: улица Первой пятилетки, дом 21.

- Это где?

- Да тут, рядом. От площади налево. Дом двухэтажный такой. Она живет на втором, квартира 8.

- Спасибо!

МАРШРУТ ЛЮБВИ

Звонка не было. Пришлось стучать. Она долго не открывала. Оказалось, была в душе. Лида даже не спросила, кто. Просто открыла дверь. И уставилась на него. А он не мог сделать ни шагу. И слова куда-то делись.

- Что-то случилось? - наконец спросила она.

- Да, я пропал, - Дима шагнул к ней. Она попятилась. И тогда он поставил сумку и взял ее на руки. Чтобы она не убежала. Словно ей было куда.

В гостиницу он вернулся в пять утра. Карен Валерианович не задал ни одного вопроса. Дима молча побросал в рюкзак свои вещи. Они тронулись в путь. Он готов был посвятить князю Игорю два дня своей жизни. Потому что  остальные, теперь он знал точно, он посвятит Лиде.

- Поход Игоря в 1185 году был обычным набегом на ближайшие поселения кочевников в районе рек Северский Донец и Оскол. Аналогичные походы в этот район Игорь, согласно летописным источникам, совершал и после возвращения из плена. Например, вместе со своими братьями в 1191 году, -  этими словами экскурсовод начал свою экскурсию.

Дима слушал вполуха. Он все еще был там, на улице Первой пятилетки. В квартире номер восемь. Сжимал в объятиях женщину, которая дала ему почувствовать свободу на пару часов, а потом отобрала ее навсегда.

- Лида, девочка моя! - шептал он, целуя ее ямочки на щеках. - Я твой, только твой!

- Дима, родной! Но мы же не знаем друг друга.

- Знаем, ты предназначена мне судьбой!

- И ты!

Она первая пришла в себя от шока, вызванного нежданной и очень ожидаемой встречи.

- Пойдем, поговорим, ты расскажешь мне о себе! - она потянула его в комнату.

- Подожди, - простонал он, залезая под банный халат, в котором она открыла дверь, в поисках непослушной бретельки. Но бретельки уже не было. Видимо, она сняла лифчик. Дотронувшись до ее гладкой кожи, почувствовав под пальцами ее худенькое плечико, он был не в силах сейчас сесть на стул и рассказывать о себе. Да и к чему? Когда их судьба предрешена...И он просунул вторую руку под воротник халата, после чего стал освобождать ее тело из "махрового" плена.

Она не вырывалась. Но и не помогала ему. И только стонала, когда его рука начала прокладывать себе дорогу там, внизу. Дима подхватил ее и отнес на  разложенный диван.

- Открой глаза, не стесняйся! - попросил он.

- Подожди! - попросила она.

- Не могу! Я очень долго ждал...

- Да откуда же долго?

- Долго, все сорок лет...

- Тебе сорок?

- Да, а тебе? - он не мог говорить.

- Тридцать два.

Ну и хорошо, - ему было все равно, хотя при встрече он подумал, что ей лет двадцать восемь. Чепуха все это! Ему нужна просто она. Такая нежная и беспомощная. И к тому же умная и гордая. И очень покладистая. Она была готова. Он мог начинать атаку, о которой мечтал столько лет. Она вздохнула.

- Ты сейчас удивишься!

- Почему? - Он медлил, оттягивал минуту. Самую сладкую и обещающую скорое освобождение. Он мучил уже самого себя. И ее, если она поняла его и хотела того же.

- Потому что ты у мня первый!

Дима не удивился. Вероятно, он появился на свет для того, чтобы делать женщин из невинных созданий. Теперь надо быть очень осторожным. Он снова не взял презерватив. Но она же не Лиля и не Даша. Она - Лида - оборвал он себя. С ней можно все.

"Сладкое имя города происходит вовсе не от сушеного винограда, здесь его никогда не производили, а от татарского слова "узун" - длинный, протяженный - так называли здешнюю гору Кременец - естественный кордон между Русью и степью. Кордон меж славянами и кочевниками существовал здесь на протяжении столетий ..."

Дима мыслями был далеко. Голос экскурсовода долетал до него словно из хрипящего репродуктора, когда слов разобрать невозможно.

Опыт общения с девушками в первую ночь подсказал ему, что больше трогать любимую нельзя. Она должна психологически привыкнуть к своему новому состоянию, освоиться в новой реальности, коей было его обнаженное тело. Недаром его любили многие женщины! Он был понимающий и чуткий. И знал, что с женщиной после "этого" надо обязательно поговорить. Не с любой женщиной, а с той, которая стала ею благодаря ему всего пять минут назад.

- Девочка моя, расскажи о себе! Я ведь даже не знаю, как твоя фамилия.

- Она стеснялась своей наготы, но его ласковые объятия придали ей уверенность.

- Не суетись и не комплексуй. Ты - прекрасна, - прошептал он, целуя ее в нос, - позволь мне полюбоваться твоим телом.- Ну, я жду! Как твоя фамилия?

- Лида Меловая.

- А мою фамилию ты возьмешь? - неожиданно для самого себя спросил он.

- Ты делаешь мне предложение?

- Пока не могу. Я еще женат. Но это вопрос времени.

- А не обманешь? - она не могла поверить, что все это происходит с ней. Внутренне она была готова к страданиям, к тому, что он ее бросит. А она забеременеет и родит. А потом приедет к нему в Москву, когда ребенку будет лет десять. Найдет его и скажет: Дима, это твой сын.

- Нет. Я же не взял презерватив. Ты можешь забеременеть.

- Так уж забеременеть? С одного раза?

- Поверь моему опыту. Я знаю, что говорю. Расскажи лучше о себе.

- Биография короткая. Закончила пединститут. Учитель истории. Работала в школе. Потом перешла на работу в музей, когда наша экскурсовод - Ангелина Тихоновна - умерла.

- А твои родители?

- Умерли оба. Папа - десять лет назад, мамы не стало в прошлом году. Папа работал на заводе изоляторов. Рабочим. Мама была учительницей русского языка в школе.

- И моя учительница русского языка. А папа - врач.

-  Какой?

- Кожный, - Дима постеснялся сказать "венеролог". "Кожный" звучало более привычно. - Они живут в Тбилиси.

- Так ты грузин? - на ее лице был написан ужас.

- Нет, я еврей. Это лучше, чем грузин? - засмеялся он.

- Гораздо. Евреи - прекрасные мужья.

- Значит, я - исключение.

Она поняла, что сказала что-то не то. И не стала спрашивать, почему он так говорит о себе.

- А ты кто по профессии?

- Инженер. Работаю на ТЭЦ. Был женат два раза. С первой женой разошелся быстро. Со второй прожил более десяти лет.

Вот и разгадка. Он уже дважды был женат!

- Дети есть?

- Дочь, от первого брака. Уже взрослая. В марте ей исполнилось шестнадцать.

- Знаешь, - вдруг сказала она. - Если я забеременею, наше дитя тоже родится в марте. Значит, ты с ней тоже был в июне?

- Да, в походе.

- И со мной вроде как в походе.

- Дорогая моя девочка! У меня было много женщин. Но это не имеет значения. Не ревнуй меня. Потому что я твой. Только твой. И дочери. И больше никого. Обещаю, что сразу как приеду уйду от жены.

- У тебя есть куда?

- Нет, сниму комнату. Квартиру не потяну. Надо помогать дочери. Бывшая жена на пенсии. Получает гроши.

- И с женой больше спать не будешь? - вдруг спросила она.

- Нет, - обещал он, хотя уверен не был.

"А сейчас мы поднимемся на гору Кременец. Это самая высокая точка Харьковщины. Ее высота 218 метров. Гора является геологическим памятником природы и хранителем множества археологических памятников..."

Дима плетется позади группы. Смотрит по сторонам, пытается любоваться изумительным видом на город и речные излучины. Его не впечатляет сад каменных скульптур, так называемых половецких "баб", XI- XII веков, которых свезли сюда со всего Изюмского уезда.

Он видит ее худые плечи, маленькие груди, умещавшиеся в его ладонях. И ее, открывающую дверь, в банном халате.

"В XIV веке на вершине горы располагалось татарское укрепление - "кермен". Название это, видимо, трансформировалось со временем в близкие по звучанию русские слова "кремль", "кремень" и дало имя горе Кременец".

Он мог заниматься с ней любовью всю ночь и весь следующий день. Но надо было ехать на эту дурацкую экскурсию. Взбираться на гору, искать реки. Все это можно было найти здесь. На ее теле. Вот они, холмы, отделявшие Русь от половецких земель. Ее груди. А вот и река Сюрлий, у которой  произошло первое сражение. Теперешнее название реки - Голая Долина полностью соответствует ее лону. Он провел рукой по нему. Занятно, у нее там волос почти нет. А если и есть, то светлые, совершенно незаметные. Он проверил еще раз губами. Все точно. Голая Долина. Следующее сражение на реке Каяле. Он отступил наверх. К ее животу. Половцев была тьма, а у Игоря тысяч пять или семь воинов. В любом случае нужно было большое поле. Значит, живот с дорогой к холмам - это современная речка Макатиха с ее некогда каменистыми берегами. Или Каяла. И никуда больше ехать не надо.

Но в половине пятого Лида встала. И заставила подняться его. Напоила чаем с домашними пирожками с капустой и выпроводила за дверь.

Как он скажет Лиле, что подает на развод? Очень просто. С вокзала поедет ночевать к своему  лучшему другу, бывшему однокласснику Джемалу. Благо квартира у него огромная. А на следующей день позвонит Лиле. Или придет за вещами. Главное - не ночевать, чтобы она не лезла к нему со своими убогими ласками.

"Уважаемые товарищи! До села Каменка мы доедем на автобусе. А оттуда двинемся к легендарной реке Каяла. В получасе ходьбы вверх по реке от автотрассы Харьков-Ростов, которая пересекает село, расположена плотина. По ней мы перейдем на левый берег Каменки, вдоль которого продвигалась русская дружина".

Дима устраивается на привале рядом с Кареном. Говорить ему не хочется. Однако Карен Валерианович так возбужден, что не замечает отрешенный взгляд Димы.

- Я в восторге, дорогой Дима! Какой счастье, что мы приехали сюда!

- Действительно счастье, - поддакивает ему Дима, имея в виду ее, а не место битвы с половцами. Перед его глазами все время стоит картина их прощания. Нет, он умрет, если будет все время думать о ней. Ему уже невмоготу. Но проклятая память не дает забыться сном.

" Товарищи, внимание! - раздается голос экскурсовода. - идем к селу Долгенькое, где останавливаемся на ночлег. А утром продолжим наш путь к реке Голая Долина".

- Дима, посмотрите вокруг, какая красота! Прелестные абрикосовые сады! Прямо дух захватывает!  А балки! А зеленая трава, лощины! Я так и вижу русских воинов, идущих вдоль реки навстречу врагу. В темноте ржут кони, ухают совы...- восклицает Карен.

- Да, красота божественная! прерывает его Дима. Только чтобы Карен не стал опять восхищаться природой! Он же мешает ему думать о ней.

"Утром 10 мая 1185 года русские дружины встретились с половецкими отрядами. Их битва в этот день закончилась поражением половцев. Три русских полка бросились преследовать отступающих врагов. Следуя за ними, основная часть Игорева войска продвигалась на юг вдоль левого берега Сюрлий, название которой обозначает "льющаяся, бьющая вода", "родники", которыми богаты истоки реки Голая Долина. Продолжим наш маршрут к загадочной Каяле по этой дороге. Примерно через два часа ходьбы по дороге на пути встретится село Крестище. Здесь есть магазин, колодцы с вкусной водой".

Утро 10 июня 1987 года, как вечер и ночь, а также  весь следующий день Дима провел как во сне. Он ожил, только когда они на попутке добрались до Славянска. Карен отправился в гостиницу, а он помчался на улицу Первой пятилетки.

Дверь была открыта. Это же не Москва. Она ждала его в комнате. Забилась в уголок на диване. Не зажигая света. Он ворвался и бросился к ней. Опустился на колени и стал целовать ее ноги.

- Димочка, милый! Ты что? - Лида растерялась. - Я не верила, что увижу тебя еще раз! - прошептала она, целуя его волосы.

- И я. Время для меня остановилось.

- А как тебе экскурсия?

- Да ну ее к черту! Я ничего не видел и не слышал. Эти реки - сегодня тощие ручейки. Если бы ты поехала с нами, тогда другое дело. А так... тоска.

- А как Карен Валерианович?

- Он в восторге.

-Не томи меня, милая!

- Подожди, я сейчас включу колонку, ты примешь душ...

- Приму, но только с тобой!

- Ты шутишь? Я такое видела только в кино.

- Сейчас увидишь в жизни. Так, раздеваемся самостоятельно, посмотрим, кто быстрее.

- Дима, я не могу!

-Быстрее, я уже начал!

А его попутчик всю ночь делал записи в дневнике, касающиеся последнего отрезка пути от Сюрлий до Каялы.

"Из села Крестище к Глубокой Макатихе ведет пятикилометровая асфальтированная дорога. За фруктовым садом по обе стороны ее тянутся поля. На этом поле вечером 10 мая остановилось на ночлег русское войско. А наутро русичи с изумлением увидели, что окружены половцами. Именно здесь, на этом "поле незнаемом" завязалась кровавая битва. Теснимые врагом к берегам Каялы, многие русичи нашли там смерть от половецких копий и стрел, а сам князь Игорь, его брат и сын попали в плен ..." Ручка выпала у него из рук. Карен уснул.

ИМПОТЕНТ

С Курского вокзала он поехал не к Джемалу, а домой. Ноги сами понесли его в Бибирево на улицу Плещеева. И хоть этот район Дима не любил, но с годами привык. И его тянуло туда.

Лиля была на кухне с Нелей. Хорошо, что они вместе. Лиля не станет приставать в присутствии дочки.

Он старался не думать о ночи, которая уже наступила. Или вот-вот должна была наступить. Неля ушла от них в семь. Лиля отослала ее специально. Потом долго сидела в ванной. Он уже почти заснул, когда она легла. Он не двинулся. И тогда она повернулась к нему. Дима машинально обнял жену. Она была без рубашки. Жаркая, как печка. Он от волнения сглотнул. Если сейчас он переспит с ней, сможет ли он завтра уйти от нее?  Она взлетела на него, как половецкая девушка, плененная Игоревыми воинами. И обхватила ногами его бедра. Он не мог шевельнуться. И сдался. То есть сдался в мыслях. Решил: в последний раз.

А вот его тело оказалось умнее. Оно не откликнулось на ее ласки и жаркие поцелуи. Такое с ним случилось впервые. Лиля не верила своим глазам. Пыталась реанимировать своего пациента. Но он не слушался ее приказов. И она прекратила мучить себя и его. Дима повернулся лицом к стенке и тут же заснул. А она долго плакала и не могла понять, что с ним.

Дима ушел от нее через две недели. Она попыталась еще несколько раз расшевелить его, но все напрасно. И тогда Дима разволновался не на шутку.

Он примчался в Славянск на входные. Но о том, как ушел от Лили, Лиде не сказал. Только сообщил, что с женитьбой придется повременить. Она молча выслушала его. И кивнула головой. Он ее не забыл - это главное. А в сентябре Дима поехал в Тбилиси и взял с собой Лиду.

Мама с папой были в шоке от его очередной выходки. Но Лида им понравилась.

- Так ты не импотент? - со смехом спросил его отец, заведя Диму в свою комнату.

- Лиля уже и вам рассказала?

- Нет, Абраша. Мы с мамой не поверили. И были правы. Вижу, ты в прекрасной форме.

- Ты что имеешь в виду?

- А ты не знаешь, что Лида беременна?

- Нет, она мне ничего не говорила.

- Мне тоже, -улыбнулся отец. - Но старого венеролога не проведешь. Вот Лиля удивится.

- А я ей не скажу ничего. И ты молчи. Знаешь, не будем ее огорчать. Скажем, что девочку мы удочерили. Тем более, что Лида отсюда вернется в Славянск. А я в таком случае приеду на роды. И только после родов увезу ее в Москву. Там у нее отдельная квартира. Чего ютиться в коммуналке?

-В этом ты прав. А в остальном... не уверен.  Сын - ты авантюрист и бабник. Это точно.

- Весь в тебя, - ответил Дима. И попал в точку. Но об этом он узнал позже. От мамы. Когда папы уже не стало. Хотя первое подозрение закралось после того, как он переспал с Лизой.

Девочка родилась здоровая и большая. Малышка была очаровательная. И рыжая. В бабушку. Дима придумал ей имя - Ярина. Не придумал, а нашел. Древнерусское. Девочку записали в загсе как Ярину Дмитриевну Чернель. В память о "Слове" и их знакомстве.

В библиотеку он не ходил долго. Лет семь. Пока девочка не пошла в школу.

Неля бывала у них редко. И он очень страдал по этому поводу. Она выросла и стала еще прекраснее. Поскольку все вокруг восхищались Ярой, он Нелю любил больше. Жалел. Она поступила в финансовый институт. На вечернее отделение. Сама так захотела. Лиля через своего пациента устроила ее на работу в банк. "Там работает много перспективных неженатых парней!" - постоянно повторяла Лиля. Но за Нелей никто не ухаживал. И Неля все вечера коротала в обществе Лили, которая больше замуж не вышла. Обе они были уверены, что Яра - приемная дочь Димы и Лиды.

Дима каждый раз вспоминал об этом, когда занимался любовью с Лидой. И покрывая поцелуями обожаемое тело, которое он уже знал наизусть, вдоль и поперек, Дима всегда загадочно улыбался. А она молча поднимала брови, словно спрашивала: почему ты улыбаешься? Что смешного в том, что она всегда его хочет и отдается ему с радостью и восторгом?

ДЕЖАВЮ

И вот однажды утром он проснулся с ощущением скуки. Которое усилилось, когда он вышел на кухню. Лида сидела за столом и читала газету. Она подняла на него глаза. И он замер. Ему показалось, что за столом сидит Лиля.

- Что приготовить на обед? - спросила она.

- Что хочешь, родная! - ответил он, целуя ее. - Мне надо съездить в Ленинку. На пару часиков.

- Хорошо. Только к обеду не опаздывай.

- Ни в коем случае!

- Отлично, буду ровно в три! - сказал он, удаляясь.

- Дима, подожди, я хотела поговорить с тобой.

Пришлось вернуться.

- Яра ушла из дома. - Она думала, он будет волноваться, переживать, но Дима никак не отреагировал. Он уже давно понял, что   Яра по натуре бунтарка. И всегда настоит на своем. Совсем не похожа на него в юности. Она скорее в жену - смелая и решительная. Он стал успокаивать Лиду.

- Пусть, родная! Оставь ее в покое! А то будет, как ты, до тридцати двух девушкой.

- Ты ставишь мне в упрек, что я не спала со всеми, кто делал мне гадкие предложения? - возмутилась жена.

- Нет, что ты! Просто девушка в восемнадцать лет уже достаточно взрослая. Посмотри на нашу дылду. Она вся томится от желания. Как она ходит, как соблазнительно вылезает из ее выреза большая грудь!

- А если она начнет менять мужиков? Пойдет по рукам? Кто ее потом возьмет в жены?

- Не преувеличивай! Для паники нет оснований!

- Ты такой равнодушный, потому что речь идет о Яре. Если бы то же самое произошло с Нелей, ты бы встал на дыбы!

- Ха-ха! Я был бы самым счастливым человеком! Неля уже перещеголяла тебя! Ей же скоро стукнет тридцать пять! - Чего это он завелся? Спорить с женщинами не имеет смысла. Он понял это очень давно.

- Не будем ссориться, дорогая! Поговорим с Ярой, как только она придет к нам. А хочешь я встречусь с Тимуром?

- Да, расспроси его, как он видит их будущее.

- Обязательно позвоню ему на следующей неделе. Гражданка Меловая, пока! - Он поцеловал Лиду и плотно закрыл за собой дверь в их комнату. Последние десять лет "Ленинкой" они называли свою спальню, в которой стоял его компьютер.

После рождения Яры  Лида уезжала на все лето с дочкой в Славянск, а он приезжал к ним на месяц, в свой отпуск. Лидину квартиру они  продавать не стали. Диме полюбились здешние места, особенно прогулки по реке на моторке или катере. Он любовался живописными окрестностями, меловыми скалами, нависшими над водой,  сосновым лесом, подходившим к воде.  Эти птицы, кружившие над лесом, сумрачная река и  обманчивая тишина  были словно иллюстрацией к бессмертному произведению. Дима бы не удивился, если бы на вершине скалы неожиданно появился половецкий  лазутчик.  Здесь  все  напоминало ему о "Слове".

И как-то ночью,  когда девочка сладко спала, а они лежали на ее диване обессиленные и счастливые, Дима неожиданно рассказал жене о том, как  стал заниматься "Словом" и  почему начал ходить в Ленинку.  Дима об этом разговоре забыл, а Лида нет. И когда ему исполнилось пятьдесят лет, она подарил мужу компьютер.

- Ты  сошла с ума, - воскликнул  Дима, хотя по его лицу она поняла, что  попала в точку.

- Отнюдь, дорогой. Я просто не хочу, чтобы ты начал снова ходить в Ленинку. Поэтому купила ее тебе.  И теперь, когда тебя позовут неизведанные дали, ты сможешь удовлетворить все свои желания, не выходя из дома.