АМЕРИКАНСКИЕ ИСТОРИИ

 ЧАШКА КОФЕ

Моё внимание привлекал бездомный, который сидел прямо у входа в наше здание. Это был мужчина среднего возраста, заросший, неряшливо одетый, молчаливый. Он ни у кого ничего не просил. Просто возле него стояла пластиковая кружка, куда из милости бросали монетки.

Это была моя первая работа в Америке. В компании я пробыл уже месяцев шесть. Должность клерка-оператора была скромной. Многого я ещё не знал, и дни проходили напряженно: компьютерные программы, разговоры по телефону, посетители. Мой «иммигрантский» английский был сносным, но всё равно держал в напряжении.

В обеденный перерыв можно было расслабиться. Я прогуливался по улицам, так как компания располагалась в центре города. Свой завтрак я съедал на ходу. Как раз в это время я и встречал бездомного. Обычно выносил ему чашку кофе и изредка делился бутербродом. Что-то тревожило меня в его постоянном присутствии: неустроенность жизни и борьба за существование. Общество, к которому я сам так стремился приспособиться, выкинуло бездомного на улицу. Я понимал, что обстоятельства могут быть разными: семейные трагедии, наркотики, психические болезни. Мы обменивались с ним взглядом, я здоровался, но никогда не пытался заговорить. Он принимал моё скромное подаяние без всякой реакции. Потом в суете дня я забывал о нём, а вскоре привык к его молчаливому присутствию на ступеньках здания. Так же к нему относились и другие сотрудники нашего учреждения. Только иногда, по вечерам, в кругу семьи, когда передавали сводку о плохой погоде, я думал о «нашем» бездомном.

В один прекрасный день в компании начали развиваться события. Пришло время подписания трудового договора. Администрация и профсоюз приступили к переговорам. Они были безуспешными. Компания бурлила. Сотрудники начали готовиться к забастовке. Все шушукались по углам. Для меня всё это было незнакомо: я ни разу не участвовал в забастовке. Я был членом профсоюза, и меня пугала перспектива увольнения.

Переговоры не дали результатов. Началась забастовка. У входа в здание появились пикеты с транспарантами. Нас разбили по графику на дежурства. Жёны привозили горячую еду, в нашу поддержку сигналили проезжающие автомобили, мы раздавали листовки прохожим. Сквозь строй, стараясь не встречаться с нами глазами, проходили представители администрации. Их провожали едкими, но не агрессивными насмешками. Они не отвечали. Так продолжалось несколько дней.

Наш бездомный оказался как бы между пикетчиками и администрацией – он продолжал сидеть на верхней ступеньке у входа в здание. Казалось, что происходящие события его словно бы и не коснулись – все та же пластиковая кружка у ног, все то же безразличие во взгляде. Время от времени администрация заказывала себе сэндвичи или пиццу. Посыльные привозили еду, но их не пропускали через пикеты. Кто-нибудь из начальства выходил наружу и принимал пакеты.

Во время одной из таких сцен, то ли чтобы досадить нам, то ли чтобы подчеркнуть наше бесперспективное положение, представитель администрации одну из коробок с пиццей поставил перед бездомным и исчез.

Пикеты замерли: все уставились на бездомного – возьмёт или нет. Мы понимали, что он-то по-настоящему голоден. Но у каждого из нас внутри было тайное желание, чтобы он отказался от коробки. Никто не проронил ни слова. Все наблюдали.

Напряжение ситуации передалось и бездомному. Он стал нервничать, смотреть то на еду, то на нас. Дотронулся до коробки, видно, она была ещё тёплая, и он задержал на ней ладонь. Я впервые увидел, что бездомный засуетился, оживился, что-то стал бормотать. Он приподнялся, у него был взгляд обдумывающего ситуацию человека. Толпа у здания смотрела на него, а он – на неё. Бездомный, не дотронувшись до пакета, стал медленно спускаться по ступенькам к толпе. Походка у него была неуверенная, то ли от происшедшего, то ли от того, что засиделся в одном положении.

Люди радостно и возбуждённо зааплодировали, зашумели. Наши жёны кинулись его кормить. Он как бы перешёл на сторону бастующих. Мы впервые почувствовали, что победа возможна. Некоторое время бездомный пребывал в толпе, а потом исчез.

Через несколько дней забастовка закончилась. Администрация пошла на компромисс. Профсоюз всё-таки добился скромных уступок. Но наш бездомный навсегда исчез. Иногда, скорее по привычке, я ещё вспоминал о нём, но история эта совсем забылась.

Как-то во время обеденного перерыва и прогулки по городу ко мне подошёл прилично одетый молодой человек. Я подумал, что он хочет чтото спросить. Но молодой человек неожиданно улыбнулся, протянул чашку кофе и сказал: «Это для вас, я знаю, вы любите две ложечки сахара». Только по взгляду я узнал нашего бездомного. Я поблагодарил его, и он снова смешался с толпой.