Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить... Эвелин Беатрис Холл

независимый интернет-журнал

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин
x

Чеченские миниатюры

Мир, в котором я живу

Опубликовано 20 Марта 2015 в 10:31 EDT

Элора Эльжаева
...Если бы не было этого проклятого Грозного, может перестало бы лететь на нас всё, что летит с неба. Но он ведь не был ни в чем виноват, его безвинно и жестоко убивали. Вся его вина была в том, что он не умел умирать. А потом - 2006 год... Первые вступительные и первое мороженое в первом грозненском послевоенном парке. Меня нехотя туда потащили, утверждая, что война закончилась. Этот маленький оазис, именуемый парком, находился на развалинах Грозного, окутанного черным дымом. Я никогда не забуду как тряслась в моей руке ложка, которой я ела мороженое. И казалось, какая к чёрту юность? Какие планы? Какая профессия? Разве с такого страха начинают жизнь? Но жизнь началась...
_______________________
Гостевой доступ access Подписаться

А ГРОЗНЫЙ В ЧЁРНОЙ ДЫМКЕ ТАЕТ

Ми­нус ма­лень­ких го­родов в том, что тос­ке не бы­ва­ет мес­та вдо­воль раз­лить­ся... обя­затель­но мож­но встре­тить зна­комо­го, родс­твен­ни­ка или ещё ху­же - бес­ко­рыс­тно­го аль­тру­ис­та, ко­торый нач­нет пред­ла­гать свою по­мощь. И по­том эта не­выли­тая тос­ка за­ходит сно­ва в те­бя и в ор­га­низ­ме на­чина­ет­ся брож­же­ние...

В пос­леднее вре­мя в се­ти час­то на­хожу фо­то ста­рого Гроз­но­го, под­пи­сан­ные "А Гроз­ный в си­ней дым­ке та­ет". А мой Гроз­ный та­ет в са­мых раз­ных дым­ках... и ча­ще все­го та­ял в чёр­ной. Че­рез его пус­тые глаз­ни­цы окон я пы­талась выс­мотреть своё прек­расное да­леко... он на­водил на ме­ня всег­да ужас и страх... Гроз­ный бом­бят, Гроз­ный ок­ру­жили, в Гроз­ный вош­ли... Эти тре­вож­ные но­вос­тные свод­ки до сих пор зву­чат в мо­их ушах. Он был для ме­ня пер­во­ис­точни­ком всех бед. И в детс­тве я да­же иног­да не­нави­дела его... Ес­ли бы не бы­ло это­го прок­ля­того Гроз­но­го, мо­жет пе­рес­та­ло бы ле­теть на нас всё, что ле­тит с не­ба. Но он ведь не был ни в чем ви­новат, его без­винно и жес­то­ко уби­вали. Вся его ви­на бы­ла в том, что он не умел уми­рать.

А по­том - 2006 год... Пер­вые всту­питель­ные и пер­вое мо­роже­ное в пер­вом гроз­нен­ском пос­ле­во­ен­ном пар­ке. Ме­ня не­хотя ту­да по­тащи­ли, ут­вер­ждая, что вой­на за­кон­чи­лась. Этот ма­лень­кий о­азис, име­ну­емый пар­ком, на­ходил­ся на раз­ва­линах Гроз­но­го, оку­тан­но­го чер­ным ды­мом. Я ни­ког­да не за­буду как тряс­лась в мо­ей ру­ке лож­ка, ко­торой я ела мо­роже­ное. И ка­залось, ка­кая к чёр­ту юность? Ка­кие пла­ны? Ка­кая про­фес­сия? Раз­ве с та­кого стра­ха на­чина­ют жизнь?

Но жизнь на­чалась... И моё по­коле­ние про­топ­та­ло се­бе до­рож­ку в бу­дущее, рас­чи­щая её от тру­пов и смер­тей. И те­перь мой Гроз­ный то­же по­нем­но­гу на­чал та­ять в си­ней дым­ке. Он стал сво­еоб­разным го­родом, ко­торый хра­нит боль­шую па­мять боль­ших бед... Гроз­ный был до­мом мно­гих лю­дей, ко­торых жес­то­ко ли­шили это­го до­ма, и те­перь они жи­вут лишь на­деж­дой уви­деть свой го­род.

В прош­лом го­ду я сто­яла на ос­та­нов­ке у До­ма пе­чати и за­мети­ла на се­бе чей-то прис­таль­ный взгляд. Я ог­ля­нулась. На ме­ня смот­ре­ла по­жилая жен­щи­на, внеш­ность ко­торой до­казы­вала, что она яв­но не вай­нах­ской на­ци­ональ­нос­ти.

- Из­ви­ните, у вас ма­ма не ин­гушка?

- Нет, че­чен­ка, - улыб­ну­лась я в от­вет.

-Да? И в ме­дицин­ском кол­ледже она не учи­лась? - как-то расс­тро­ен­но пе­рес­про­сила моя слу­чай­ная зна­комая.

-Нет. Моя ма­ма фи­лолог.

-Яс­но... Под­ру­га у ме­ня бы­ла в Гроз­ном, ин­гушка, та­кая же ху­день­кая и с длин­ны­ми чер­ны­ми во­лоса­ми. Я бы­ла уве­рена, что вы её дочь - по­яс­ни­ла мне жен­щи­на.

Мой ав­то­бус подъ­ез­жал. Я как-то ви­нова­то про­из­несла:

-Мне по­ра!

-Да, ко­неч­но, счастья те­бе! Ты мне очень на­пом­ни­ла мою юность, - крик­ну­ла она мне вдо­гон­ку. И столь­ко ис­крен­ности бы­ло в этих сло­вах, как буд­то она хо­тела, что­бы я оп­равда­ла все её нес­бывши­еся ча­яния.

Я зас­ко­чила в ав­то­бус, и сев у ок­на, по­маха­ла ей ру­кой. А как-то раз в этом же ав­то­бусе взрос­лая рус­ская жен­щи­на веж­ли­во спро­сила у ме­ня нас­чёт ка­кой-то ос­та­нов­ки. Я объ­яс­ни­ла. Ког­да она выш­ла, наб­лю­дав­ший за на­шей бе­седой по­жилой че­ченец вдруг об­ра­тил­ся ко мне:

- Зна­ешь, я был при­мер­но тво­его воз­раста в да­лекие вось­ми­деся­тые, ког­да с дру­гом ехал в этом же ав­то­бусе, об­суждая ус­пешно сдан­ный эк­за­мен, ког­да вот та­кая рус­ская жен­щи­на ме­ня од­рну­ла за пле­чо и ска­зала: "Ни­ког­да не раз­го­вари­вай здесь на этом язы­ке".

Вот та­кой он, Гроз­ный... Го­род чь­их-то нес­бывших­ся на­дежд и бро­дящей сре­ди них мо­ей су­мас­шедшей меч­ты. Го­род, ко­торый иног­да ста­новит­ся нас­толь­ко род­ным, что хо­чет­ся це­ловать каж­дый его ка­мень, а иног­да нас­толь­ко чу­жим, что те­бе са­мой стран­но, как ты ока­залась на его ули­це. Го­род, в ко­тором в один раз  год ста­новит­ся страш­но, го­род, в ко­тором один раз в год ста­новит­ся про­тив­но, го­род, из ко­торо­го хо­тя бы один раз в год хо­чет­ся у­ехать нав­сегда. Го­род, в ко­тором я на­ходи­ла и те­ряла од­новре­мен­но. Го­род, в ко­тором я на­учи­лась не­нави­деть и пре­зирать. Го­род, в ко­тором я на­учи­лась лю­бить и на­де­ять­ся. Го­род, ко­торый та­ет в раз­ных дым­ках. Го­род, в ко­тором я сно­ва жду вес­ну...

По­ра "раз­вирту­али­зовы­вать­ся" и на­чать ре­аль­ную жизнь. Этой вес­ной всё бу­дет по-дру­гому... Я са­ма се­бе сде­лаю боль­шую до­зу анес­те­зии и на­учусь жить как все, на­учусь с рук кор­мить си­ницу, пе­рес­тав ис­кать в да­леком не­бе заб­лу­див­ше­гося жу­рав­ля. И так на­вер­ное, бу­дет луч­ше. На­вер­ное, и в се­рос­ти есть своя пре­лесть. На­вер­ное, и в рав­но­душии есть своя поль­за. На­вер­ное, и в бес­чувс­твен­ности есть своя ми­лость...

На­до на­учить­ся выс­лу­шивать люд­ское "все к луч­ше­му", са­мая боль­шая ту­пость, из всех что я слы­шала. При­душить бы то­го, кто это впер­вые ска­зал. Луч­ше не ста­ло, а прос­то ста­новит­ся так, как на­до... А пе­ред лю­бой не­из­бежностью на­до рас­кры­вать объ­ятия. И еще... На­до раз­жать эти объ­ятия, что­бы от­пустить то, что не при­над­ле­жит те­бе....


МОЙ МИР НЕП­РА­ВИЛЬ­НЫХ ПРА­ВИЛ

В детс­тве, ког­да ста­рики при ка­кой-ли­бо нес­пра­вед­ли­вос­ти, ка­чая го­лова­ми го­вори­ли: "Харц дуь­не ма ду х1ара" (это неп­ра­виль­ный мир), мне бы­вало ин­те­рес­но это суж­де­ние, и я пы­талась по­нять его смысл. Ведь нес­мотря на всё зло, тво­рив­ше­еся тог­да вок­руг, я всё же лю­била этот мир, проз­ванный ими неп­ра­виль­ным. А по­том… По­том всё ста­ло пе­реме­шивать­ся. Пе­реме­шивать­ся в бук­валь­ном смыс­ле.  Всё ле­тит ку­выр­ком в ог­ромную без­дну не­из­вес­тнос­ти. Ког­да за­кон­чится этот кам­не­пад, ког­да под опол­зня­ми гиб­нет нас­то­ящая че­лове­чес­кая ос­но­ва? Зло и ли­цеме­рие до­бира­ют­ся до свя­тынь, обес­че­щен­ная лю­бовь ва­ля­ет­ся у ног по­рока и бес­честия. Ложь гос­подс­тву­ет над ис­ти­ной, а тру­сость и фаль­шь сме­ют­ся над бе­зумс­твом храб­рости. Име­на ге­ро­ев то­нут в бо­лоте заб­ве­ния, а па­мять всей на­ции жес­то­ко по­руга­на и за­быта.

Что про­ис­хо­дит там да­леко, в на­ших се­дых го­рах? Они ста­новят­ся объ­ек­том раз­вле­чений для ве­селых ев­ро­пей­ских ту­рис­тов, а с кин­жа­лов, ле­жащих в пы­ли на му­зей­ных вит­ри­нах ос­ты­ва­ет теп­ло рук нас­то­ящих муж­чин, ко­торые ког­да-то собс­твен­ной кровью смы­вали лю­бой по­зор и лю­бое уни­жение. Ос­то­рож­ные, се­рень­кие, ма­лень­кие че­ловеч­ки всю­ду сну­ют вок­руг, ше­потом пе­реда­вая друг дру­гу пос­ледние но­вос­ти, об­суждая за гла­за се­бе по­доб­ных, с опас­кой ог­ля­дыва­ясь, ког­да из их нут­ра слу­чай­но вый­дет лиш­ний сме­шок. 

И этот оре­ол лжи как тря­сина за­тяги­ва­ет в се­бя, и те­бе так­же при­ходит­ся врать… А по­том - ка­раб­кать­ся из этой тря­сины, цеп­ля­ясь за тон­кую трос­тинку род­ной ду­ши, та­кой же оди­нокой и бе­зус­пешной как твоя. Ты прос­то зна­ешь, что она где-то есть: пусть и не ря­дом с то­бой, но есть, и бла­года­ря это­му ты сно­ва и сно­ва вы­бира­ешь­ся из бо­лота, от­ря­хивая се­бя от лип­ких во­дорос­лей люд­ско­го зла и рав­но­душия.

По­рой бы­ва­ет тя­жело ды­шать от это­го смра­да, и не ви­дишь ниг­де вок­руг ок­на, да­же ма­лень­кой фор­точки, что­бы от­крыть и на­дышать­ся све­жим воз­ду­хом. Вмес­то это­го ре­пор­тё­ры чу­жих жиз­ней ле­зут к те­бе с расс­про­сами. И не­уди­витель­но. Ведь я жи­ву не по мо­де. Я дав­но от неё от­ста­ла. Я пы­та­юсь сре­ди без­вкус­но на­кину­того тряпья под­дель­ной мар­ки "Луи Ви­тон" раз­гля­деть в лю­дях че­лове­ка, и всё ча­ще с го­речью де­лаю вы­вод, что не на­хожу его. Я не кри­чу о сво­ей люб­ви и не мол­чу о сво­ей не­навис­ти, а вок­руг всё про­ис­хо­дит сов­сем на­обо­рот. И лю­дям, учас­тни­кам боль­шой тол­пы, ко­торая идёт за не­уме­лыми зву­ками чь­ей-то дуд­ки, ни­ког­да не по­нять те­бя, нап­ро­тив - они при каж­дом удоб­ном слу­чае на­поми­на­ют те­бе, что ты не уме­ешь в этом ми­ре пра­виль­но жить и на­ходить свое счастье.

В этом я с ни­ми сог­ла­шусь. По этим пра­вилам я дей­стви­тель­но не умею жить и, на­вер­ное, уже не на­учусь. Каж­до­му ин­те­ресен твой внут­ренний мир. С кем ты дру­жишь, ко­му ве­ришь, ко­го ждёшь, кто лю­бит те­бя, а ко­го ты. Чувс­тва дол­жны быть на­из­нанку, жить нуж­но по прин­ци­пам сов­ре­мен­ной мо­ды. Тол­па са­ма вык­ро­ила эту мо­дель сов­ре­мен­но­го счастья, сов­ре­мен­ной люб­ви, сов­ре­мен­ной уда­чи. И все эти мёр­твые ком­по­нен­ты, ли­шён­ные ду­ши и сос­тавля­ют на се­год­няшний день единс­твен­ную цель лю­дей.

И ког­да ты ста­вишь пе­ред со­бой дру­гие прин­ци­пы, ког­да мо­дель тво­его счастья кар­ди­наль­но от­ли­ча­ет­ся от об­щепри­нятой, те­бе ста­новит­ся слож­но, очень слож­но, по­тому что тол­па хо­дит по пя­там за то­бой и пы­та­ет­ся втя­нуть в свой круг, сде­лать те­бя зри­телем сво­его про­вин­ци­аль­но­го те­ат­ра. И глу­пые ди­ало­ги прес­ле­ду­ют те­бя пов­сю­ду:

- А что он те­бе по­дарил?

- Кто?

- Ну, он… Кто-то же есть у те­бя, на­вер­ное. Те­бе ведь вон уже сколь­ко лет…

- Кто-то есть.

- И что он по­дарил?

- Ни­чего не да­рил ни­ког­да. Ни бу­кет из 501 ро­зы, ни плю­шево­го мед­ве­дя, ни ай­фон пя­той мо­дели, ни­чего...

- Стран­но! А вот мне ду­хи "Мон­таль" по­дари­ли… Зна­ешь, они до­рогие, и жут­ко мод­ные!

- Жут­ко мод­ные, го­воришь?

-Да! А ку­да вы хо­дили? На­вер­ное, в су­ши-бар? Он угос­тил те­бя мо­хито?

-Нет… Мы не хо­дили в су­ши-бар. Мы в обыч­ной сто­ловой мо­ей ре­дак­ции пи­ли ос­тывший, горь­кий ко­фе.

- А по­чему горь­кий?

- Са­хар­ни­ца сто­яла бли­же к не­му. Ру­ка дро­жала, и я не смог­ла до­тянуть­ся до нее.

- А он?

- Он то­же… Так­же пил чёр­ный, горь­кий, ос­тывший ко­фе… А за ок­ном мо­росил се­рый фев­раль.

- А он го­ворит, что ты кра­сивая?

- Нет. Ни ра­зу не ска­зал. И фо­тог­ра­фии ни­ког­да не про­сил выс­лать.

- А по­чему?

- По­тому что он ува­жа­ет ме­ня и се­бя.

- Стран­но. Это не лю­бовь во­об­ще-то… Лю­бовь дру­гая… Ты ви­дишь, ка­кая она сей­час? Вни­мание, цве­ты, по­дар­ки…

Так и хо­чет­ся пос­ле это­го ди­ало­га ска­зать, да­же крик­нуть от зло­бы:

-Да ты же раз­би­ра­ешь­ся в люб­ви, как я в три­гоно­мет­рии! Да, ко­неч­но, это не лю­бовь, это неч­то та­кое, ко­торое яв­ля­ет­ся вы­ше сов­ре­мен­ной люб­ви, при­думан­ной тол­пой, ко­торой ни­ког­да не по­нять раз­го­вор двух по­терян­ных в се­рос­ти душ, ед­ва на­шед­ших друг дру­га. Они наш­ли друг дру­га, но мир неп­ра­виль­ных пра­вил сно­ва и сно­ва стро­ит свои прег­ра­ды, ко­торые иног­да не­воз­можно пре­одо­леть. На­до сми­рить­ся с тем, что ты жи­вёшь в неп­ра­вед­ном ми­ре, для ко­торо­го чуж­да спра­вед­ли­вость. На­до прос­то сми­рить­ся с тем, что в ми­ре лжи и зла, тем кто ро­дил­ся со свин­цо­вой пу­лей в гру­ди, не из­бе­жать неп­ри­ят­ностей и проб­лем. Им обя­затель­но кто-то под­ста­вит свой гряз­ный са­пог. А что ос­та­ет­ся те­бе? Тво­ей ду­ше, ко­торая сно­ва впа­да­ет в фа­таль­ное оди­ночес­тво? Ду­ше, ко­торая по­теря­ла, не ус­пев об­рести?! Раз­ве что мо­лить­ся! И на воп­рос сов­ре­мен­ных сверс­тни­ков: "Ты его лю­бишь?" наз­ре­ва­ет лишь один ти­хий от­вет: "Я не знаю... Я прос­то мо­люсь за не­го".

Как же ты жес­ток, мой мир неп­ра­виль­ных пра­вил, в ко­тором я жи­ву. Как же ты жес­ток и эго­ис­ти­чен! И как же я бес­силь­на по­менять в те­бе что-ли­бо…а ещё боль­ше бес­силь­на подс­тро­ить­ся под те­бя. Каж­дое ут­ро "фей­сбук" у ме­ня спра­шива­ет, о чём я ду­маю. А я лишь ду­маю об од­ном - как на­учить­ся пе­рес­тать ду­мать…

___________________
На фо­то: В го­роде Гоз­ном се­год­ня.

Не пропусти интересные статьи, подпишись!
facebook Кругозор в Facebook   telegram Кругозор в Telegram   vk Кругозор в VK
 

Слушайте

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Трамп безбашенный

«Не так давно Владимир Зеленский был комиком в Украине…» Ну и что, что комиком? Президент Рейган играл в Голливуде роли дешевого ковбоя – и так прожил до 50 лет! И этот господин Рональд, «актер второго плана» и легкого кино-жанра, стал одним из величайших президентов США!

Виталий Цебрий март 2025

СТРОФЫ

Защита жизни

Первые стихи Седаковой появились в печати тридцать лет назад. С тех пор каждое ее стихотворение, перевод, статья, обращение-событие.

Александр Зах март 2025

ИСТОРИЯ

В судьбе поэта - судьба страны

Чем же обернулось для самой этой «Страны рабов» убийство Великого Поэта на самом взлете его гениального дарования? Нетрудно догадаться, что она была им проклята и ровно через 100 лет, в годовщину его рождения в 1914г.началась Первая Мировая Война, которая стоила России несколько миллионов жизней и вскоре приведшая к её полному обнищанию и ещё большему количеству жертв в ходе последующих революции и Гражданской Войны.

Бен-Эф март 2025

НОВЫЕ КНИГИ

Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть десятая

Легенда о проволоке на пробке шампанского, знаменитой вдове Клико и любви русских к игристым винам!

Исторический нравоучительный анекдот. Граф Александр Васильевич Суворов: «Вот твой враг!»

Генерал М. П. Бутурлин. «Заставь дурака Богу молиться...»

Игорь Альмечитов март 2025

ИСТОРИЯ ВОЕННОГО ДЕЛА

Статистика знает все, но можно ли ей доверять?

Причиной шока были трехзначные числа, обозначавшие количество сбитых самолетов членов антигитлеровской коалиции на Восточном и Западном фронтах ТВД. Выяснилось, что пилоты немецкой 52-й истребительной эскадры Эрих Хартманн, Герхард Баркхорн и Гюнтер Рахлл за годы войны сбили 352 (348 советских и 4 американских), 301 и 275 самолетов соответственно.

Эдуард Малинский март 2025

Держись заглавья Кругозор!.. Наум Коржавин

x

Исчерпан лимит гостевого доступа:(

Бесплатная подписка

Но для Вас есть подарок!

Получите бесплатный доступ к публикациям на сайте!

Оформите бесплатную подписку за 2 мин.

Бесплатная подписка

Уже зарегистрированы? Вход

или

Войдите через Facebook

Исчерпан лимит доступа:(

Премиум подписка

Улучшите Вашу подписку!

Получите безлимитный доступ к публикациям на сайте!

Оформите премиум-подписку всего за $12/год

Премиум подписка